(30–34) (Поражение Гая Антония под Куриктой и Куриона в Африке.)
(35) И вот уже судьба потребовала новой схватки. Помпей избрал местом войны Эпир, и Цезарь не мешкал. (36) Уладив дела в тылу, он отплыл на место боя, хотя была середина зимы40 и мешала буря, и расположился лагерем у Орика, в то время как часть армии во главе с Антонием задержалась в Брундизии из-за нехватки кораблей…
(38–43) (Военные действия в Греции у Диррахия41.)
(43) … Волею рока местом битвы была избрана Фессалия, и судьбы Рима, империи, рода человеческого были доверены полям Филипп42. (44) Никогда еще фортуна не объединяла в одном месте столько римских сил … более 300000 воинов43, кроме вспомогательных войск, царей и сенаторов. (48) Сражение долго было безрезультатным, но вот по приказу Помпея с фланга врассыпную вырвалась конница; немедленно прозвучал сигнал с другой стороны, и когорты германцев … ударили по рассеявшимся всадникам… (49) Разгром отступающей конницы сопровождался уничтожением легко вооруженных воинов. И поскольку паника распространялась все дальше, приводя в смятение войска, разгром был довершен как по мановению руки…
(55) Когда Птолемей, царь Александрии, совершив тягчайшее преступление гражданской войны44, судьба, желая отомстить ему за убийство такого мужа, не имела недостатка в поводах. (56) Клеопатра, сестра царя, припав к ногам Цезаря, востребовала часть царства. Сыграла роль девичья красота; действие ее усиливалось тем, что девица казалась жертвой несправедливости. К этому прибавилась ненависть Цезаря к царю, (57) который пошел на убийство Помпея в интересах своей клики… (58) Когда Цезарь распорядился поставить ее на царство, он был тотчас осажден в царском дворце убийцами Помпея и с небольшим войском доблестно противостоял натиску огромной армии… (60) Спасенный своими моряками45, он атаковал врагов на всех направлениях и принес трусливый и предательский народ в жертву манам своего зятя … тело самого царя, покрытое тиной, опознали по золотой кольчуге…46
(62) Царь Фарнак, полагаясь более на наши раздоры, чем на собственную храбрость, обрушился с войском на Каппадокию. (63) Цезарь, атаковав, победил его за одно сражение… И не пустой похвальбой были слова Цезаря, что он обезоружил врага раньше, чем обнаружил47.
(64) Так обстояло дело с внешними врагами, но в Африке с гражданами было ужаснее, чем при Фарсалах48. Поток бегства прибил сюда остатки разбитой кораблекрушением партии, а лучше сказать — неистощенную войну. (65) Силы были скорее рассеяны, чем сокрушены, верность присяге укрепляла потеря полководца49. Преемники оказались достойными его: вместо имени Помпея величественно зазвучали имена Катона и Сципиона. Присоединил свои войска царь Мавритании Юба50 — явно для того, чтобы Цезарь побеждал на более обширном пространстве. (66) Итак, никакой разницы между Фарсалами и Тапсом51, последний даже значительнее; натиск цезарианцев был тем решительнее, что война после смерти Помпея вызывала их негодование; наконец, чего не бывало прежде, воины сами подали сигнал к битве, не дожидаясь приказа полководца. (67) Первым разгромили Юбу. Его слонов … привели в ужас внезапные звуки труб, и они обрушились на своих. Войско обратилось в бегство. Начальникам не хватило храбрости остаться на месте боя, но смерть принесла им славу.
(68–72) (Гибель Сципиона, Юбы и Петрея. Самоубийство Катона.)
(73) И снова враждующие партии подняли оружие … и Африка настолько превосходила Фессалию, насколько Испания превзошла Африку. (74) Более всего помпеянцам благоприятствовало то, что их вожди были братьями: место одного Помпея заняли два52.
(75) Никогда еще не сражались столь яростно и с таким переменным успехом. (Морское сражение между Дидием и помпеянцем Аттием Варом. Гибнут оба флота53.)
(77) Потом еще были сражения при осаде городов, которые, терпя насилия тех или других полководцев, несли наказание за свой союз с Римом. Последнее сражение произошло у Мунды54. (78) Цезарю здесь изменило его обычное счастье. Битва была жестокой, и исход ее долгое время оставался неясен… (81) И небывалое бесчестие предстало взору Цезаря: испытанная в четырнадцатилетних битвах рать ветеранов начала медленно отступать. Хотя воины не обратились еще в бегство, было очевидно, что от этого их удерживает скорее стыд, чем присущая им доблесть. (82) Тогда, спешившись, Цезарь, как безумный, ворвался в первые ряды. Он удерживал бегущих, воодушевлял знаменосцев, умолял, ободрял, взывал, словно хотел удержать войско криком, взорами, руками… (84) Этим он воодушевил своих и привел в замешательство врагов. Его воины, полагая, что они побеждают, начали отважнее преследовать врага, а помпеянцы, поверив, что бегут свои, сами обратились в бегство. (85) Каковы были потери врага … можно судить по следующему: когда бежавшие с поля боя сошлись в Мунду, и Цезарь приказал немедленно осадить побежденных, они соорудили вал из трупов, скрепив их при помощи копий и дротиков. Это было бы гнусно даже по отношению к варварам.
(86–87) (Гибель Гнея Помпея Младшего. Секст уцелел.)
(88) Цезарь явился на родину победителем. В триумфальной процессии первой он провел Галлию. Здесь были Рен, Родан55, плененный Океан в золотых блестках. Вторыми прошли лавры Египта. Тут на передвижных платформах были изображения Нила, Фароса, пылающего как пламя, и Арсиноя56. Третьей прошла колесница Фарнака и Понта. Четвертая колесница представила Юбу и Мавританию и дважды покоренную Испанию57.
(90) И в кои-то веки настал конец войне…
Перевод А.И. Немировского.
Флор, Луций Анней. Две книги римских войн // Малые римские историки: Веллей Патеркул, Луций Аней Флор, Луций Ампелий / Изд. подг. А.И. Немировским. М., 1996. С. 167–175.
Диктатура Цезаря
Аппиан «Гражданские войны»
(II, 106–107; 110–111)
(106) Цезарь, закончив вполне эти гражданские войны, поспешил в Рим, внушив к себе такой страх и славу о себе, какую не имел никогда никто до него. Вот отчего и угождали ему так безмерно, и были оказаны ему все почести, даже сверхчеловеческие: во всех святилищах и публичных местах ему совершали жертвоприношения и посвящения, устраивали в честь его воинские игры во всех трибах и провинциях, у всех царей, которые состояли с Римом в дружбе. Над его изображениями делались разнообразные украшения; на некоторых из них был венок из дубовой листвы как спасителю отечества... Его нарекли отцом отечества и выбрали пожизненным диктатором и консулом на 10 лет, особа его была объявлена священной и неприкосновенной; для занятий государственными делами ему были установлены сиденья из слоновой кости и золота, при жертвоприношении он имел всегда облачение триумфатора. Было установлено, чтобы город ежегодно праздновал дни боевых побед Цезаря, чтобы жрецы и весталки каждые пять лет совершали за него молебствия и чтобы тотчас же по вступлении в должность магистраты присягали не противодействовать ничему тому, что постановил Цезарь. В честь его рождения месяц Квинтилий был переименован в Июлий. Было также постановлено посвятить ему наподобие божества множество храмов…
(107) ... Цезарь все предложенные титулы принял, кроме 10-летнего консульства, назначив консулами на ближайший год себя и Антония (44 г. до н.э.), начальника своей конницы, на место же Антония поставил начальником над конницей Лепида, правителя Испании… Затем Цезарь возвратил всех беглецов из Рима, кроме тех, кто убежал из-за какого-нибудь неизгладимого преступления, простил своим врагам и многим из тех, кто против него воевал, дал или годовые магистратуры в городе или управление в провинции или в армии. Благодаря такому поведению Цезаря народ стал надеяться, что он вернет и демократическое правление… Но в этом-то народ заблуждался.
(110) Цезарь же … задумал большой поход на гетов и парфян, сперва на гетов, племя суровое, воинственное и обитавшее по соседству, а затем на парфян, чтобы отомстить им за нарушение мирного договора с Крассом. Он уже ранее этого послал через Ионийское море войско, состоявшее из 16 легионов пехоты и 10000 конницы... И опять в связи с этим некоторые осмелились говорить, что Цезаря необходимо провозгласить, как это на самом деле и было, диктатором и императором римлян и дать ему всякие иные прозвища, которыми римляне пользуются вместо титула царя, и чтобы народы, подчиненные Риму, называли его царем. Но Цезарь все это отверг, торопил с приготовлениями к походу, вызывая к себе в городе недовольство.
(111) Осталось всего четыре дня до отбытия, когда враги убили его в сенате из-за зависти ли к счастью Цезаря и его силе, возросшей свыше всякой меры, или, как они сами говорили, из-за попечения о восстановлении государственного строя отцов.
Перевод С.А. Жебелева.
Аппиан. Гражданские войны / Пер. под ред. С.А. Жебелева, О.О. Крюгера // Аппиан. Римские войны. СПб., 1994. С. 156–159.
Достарыңызбен бөлісу: |