Не может ли иррациональное религиозное чувство оказаться побочным продуктом иррациональных механизмов, которые естественный отбор встроил в наш мозг для того, чтобы мы могли влюбляться? Религиозная вера, безусловно, имеет определенное сходство с влюбленностью (и оба эти состояния по многим признакам сходны с наркотическим "кайфом"'1). Несмотря на то что, по словам нейропсихолога Джона Смай-тиса, два эти вида мании активизируют разные участки мозга, между ними наблюдается определенное сходство: Одним из многочисленных проявлений религиозной веры является сильнейшая любовь, направленная на сверхъестественное существо, то есть бога, а также преклонение перед связанными с этим существом объектами. Человеческая жизнь во многом определяется См. мое разоблачение опасного наркотика "ГельЯрий": D AW к IN s R. GerinOil. Free Inquiry, 24, i, 2003. P 9—11. ("Гель Ярий" — вымышленный Докинзом наркотик; его название представляет собой анаграмму английского слова "религия". — Прим. ред.) эгоистичным поведением генов и механизмом подкрепления. Религия широко использует механизм положительного подкрепления: состояние тепла и комфорта, порождаемое чувством защищенности и любви в опасном мире, потеря страха смерти, надежда на помощь свыше в ответ на молитву и т. п. Подобным же образом романтическая любовь к другому человеку (обычно противоположного пола) вызывает сосредоточение чувств на этом индивидууме и служит источником подкрепления. Эти чувства пробуждаются также связанными с любимым человеком объектами: письмами, фотографиями и даже, в прошлом веке, его локонами. Чувство влюбленности сопровождается многими физиологическими проявлениями, например вздохами, способными загасить пожар9*. Я уже сравнивал в 1993 году влюбленность и религию, отметив, что поведение пораженного религией индивидуума "часто поразительно напоминает поведение, свойственное влюбленным. Влюбленность способна задействовать очень мощные механизмы разума, и неудивительно, что появились вирусы, паразитирующие на этих механизмах (под "вирусом" в данном контексте я имел в виду религию: моя статья называлась "Вирусы сознания")". Откровенно оргазмическое видение святой Тересы Авильской слишком хорошо известно, чтобы пересказывать его еще раз. Философ Энтони Кенни более серьезно и без явной сексуальной символики трогательно описывает наслаждения, ожидающие сумевшего поверить в таинство пресуществления. Рассказав о своем рукоположении, после чего, став католическим священником, он мог служить мессу, Кенни с живостью вспоминает ... восторг первых месяцев после получения благодати читатьмессу. Будучи по природе сутра ленивым и сонным, я раным-ранешенько выскакивал тогда из постели, переполненный бодростью и восторгом при мысли об исключительном деянии, совершить которое дарует мне судьба... Более всего меня очаровывал момент прикосновения к телу Христову, близость священника к Иисусу. После освящения я, как влюбленный в глаза невесте, зачарованно смотрел на облатку... Эти первые дни пребывания в сане запомнились мне абсолютным, трепетным счастьем; это было что-то драгоценное, но недолговечно-хрупкое, как романтическая любовь, которой суждено умереть в буднях неудачного брака. Эквивалентом использования мотыльком небесного компаса в данном случае является на первый взгляд иррациональная, но на самом деле полезная способность влюбляться не более чем в одного индивидуума противоположного пола. Досадная ошибка — эквивалент сгорания на свечке — пылкая страсть к Яхве (или Деве Марии, или облатке, или Аллаху) и совершение диктуемых этой страстью поступков. В книге "Шесть невероятных дел с утра пораньше" биолог Льюис Волперт делает предположение, которое можно рассматривать как обобщение идеи конструктивной иррациональности. По его мысли, иррационально сильное убеждение охраняет от нерешительности, свойственной рассудку: "Если бы полезные для выживания знания и представления не сохранялись твердой рукой, это было бы невыгодно на ранних этапах эволюции человека. Например, во время охоты или изготовления орудий труда постоянные колебания и перемена решений были бы крайне вредны". Из аргумента Вол-перта следует, что, по крайней мере в некоторых ситуациях, более выгодно продолжать придерживаться иррациональных убеждений, даже если новые данные или обстоятельства дают повод их пересмотреть. Влюбленность можно рассматривать как частный случай "конструктивной иррациональности", которая, в свою очередь, представляет собой еще один пример полезного свойства психики, способного породить в качестве побочного продукта иррациональное религиозное поведение. В книге "Социальная эволюция" Роберт Трайверс развил предложенную им в 1976 году эволюционную теорию самообмана. Самообман — это ...укрывание правды от себя, чтобы лучше скрыть ее от других. Среди представителей нашего вида известно, что бегающие глаза, потные ладони и хриплый голос могут быть признаками стресса, испытываемого человеком, сознательно говорящим неправду. Если обманщику удастся скрыть обман от себя самого, он сможет скрыть эти признаки от наблюдателя и продолжать лгать без выдающей ложь нервозности. Антрополог Лионел Тайгер делает аналогичное замечание в книге "Оптимизм: биология надежды". В разделе о "защитной блокировке восприятия" находим связь с обсуждавшейся выше конструктивной иррациональностью: У человеческого сознания есть тенденция принимать желаемое за действительное. Люди в буквальном смысле слова не замечают неприятные им факты, но с готовностью видят все позитивное. Например, слова, вызывающие тревогу либо в связи с личным прошлым человека, либо в силу специальной организации эксперимента, испытуемым удается прочесть только при более яркой подсветке. Связь веры в желаемое с религиозным мышлением не требует пояснения. Теория о том, что религия является случайным побочным продуктом — досадным проявлением чего-то полезного, представляется мне наиболее убедительной. Разные варианты этой теории различаются в деталях, и подробности могут быть сложными и спорными. Для простоты изложения я буду в дальнейшем в качестве примера теории "религии как побочного продукта" использовать свою идею "доверчивого ребенка".
Достарыңызбен бөлісу: |