Глава девятая СТРАДАНИЯ ВАРШАВЫ

Глава девятая СТРАДАНИЯ ВАРШАВЫ

В конце июля летнее наступление русских привело их армии к Висле. Все сообщения свидетельствовали о том, что в ближайшем будущем Польша окажется в руках русских. Командованию польской подпольной армии, которое было связано присягой лондонскому правительству, теперь надо было решать, в какой именно момент следует поднять всеобщее восстание против немцев, для того чтобы ускорить освобождение их страны и не дать немцам вести ожесточенные оборонительные бои на польской территории, и в особенности в самой Варшаве. Польский командующий генерал Бур-Комаровский и его гражданский советник были уполномочены польским правительством в Лондоне объявить всеобщее восстание в любое время, избранное по их усмотрению. Момент действительно казался своевременным. 20 июля было получено сообщение о заговоре против Гитлера, после чего союзники вскоре совершили прорыв с плацдарма на нормандском побережье. Примерно 22 июля поляки перехватили радиограммы немецкой 4-й танковой армии, в которых передавался приказ об общем отступлении на запад от Вислы. Русские форсировали реку в тот же день, и их передовые части продвигались в направлении Варшавы. Было мало оснований сомневаться в том, что вскоре наступит общий крах. На Нюрнбергском процессе генерал Гудериан так описал сложившееся тогда положение:

«21 июля 1944 года я получил новое назначение в качестве начальника штаба германских вооруженных сил на Восточном фронте. После моего назначения весь фронт — если это можно назвать фронтом — вряд ли представлял собой нечто большее, чем скопление остатков наших армий, которые пытались отступить к линии Вислы; 25 дивизий были полностью уничтожены».

Генерал Бур поэтому решил организовать крупное восстание, чтобы освободить город. У него было около 40 тысяч человек с запасами продовольствия и боеприпасов, достаточными для того, чтобы вести бои в течение семи — десяти дней. Уже был слышен гул русских орудий, стрелявших по ту сторону Вислы. Советские военно-воздушные силы начали бомбить немцев в Варшаве с недавно захваченных аэродромов, расположенных близко от столицы; ближайший из них находился на расстоянии лишь 20-минутного полета. В то же время в Восточной Польше был создан коммунистический Комитет национального освобождения, и русские объявили, что освобожденная территория будет поставлена под его контроль. Советские радиостанции уже значительное время призывали польское население отказаться от всякой предосторожности и начать общее восстание против немцев. 29 июля, за три дня до начала восстания, московская радиостанция передала обращение польских коммунистов к населению Варшавы, в котором было сказано, что сейчас уже слышен гул стрельбы пушек освобождения. Обращение призывало население, так же как и в 1939 году, присоединиться к борьбе против немцев, на этот раз для решающих действий. «Для Варшавы, которая не сдалась, а продолжала бороться, уже настал час действовать». В радиопередаче указывалось, что германский план создания оборонительных пунктов приведет к постепенному разрушению города, и в заключение жителям напоминали, что «будет потеряно все, что не будет спасено активной борьбой», и что «прямой активной борьбой в Варшаве, на улицах, в домах и т. д., будет ускорен момент окончательного освобождения и жизнь наших братьев будет спасена».

Вечером 31 июля подпольное командование в Варшаве получило известие, что советские танки ворвались в германские укрепления восточнее Варшавы. В германской военной сводке говорилось: «Сегодня русские начали генеральную атаку на Варшаву с юго-востока». Русские войска теперь находились менее чем в 10 милях. В самой столице польское подпольное командование отдало приказ начать всеобщее восстание в 5 часов пополудни следующего дня. Генерал Бур описал происходившее следующим образом:

«Ровно в 5 часов началась стрельба из тысяч широко распахнутых окон. Со всех сторон обрушился град пуль на проходивших немцев, их здания и марширующие соединения. В мгновение ока оставшиеся в городе гражданские лица исчезли с улиц. Наши люди ринулись из домов и бросились в атаку. Через 15 минут весь город с миллионом жителей был охвачен борьбой. Приостановился весь транспорт. Варшава перестала быть крупным центром коммуникаций в ближайшем тылу германского фронта, где скрещиваются пути с севера, юга, востока и запада. Битва за город началась».

На следующий день это известие было получено в Лондоне, и мы с нетерпением ожидали дальнейших сообщений. Советское радио хранило молчание, а русская авиация прекратила действовать. 4 августа немцы перешли в наступление из укрепленных пунктов, которые они удерживали во всех районах города и в пригородах. Польское правительство в Лондоне сообщило нам о настоятельной необходимости отправки припасов по воздуху. Теперь повстанцам противостояли пять поспешно сосредоточенных немецких дивизий. Была также доставлена дивизия «Герман Геринг» из Италии, и вскоре прибыли две другие эсэсовские дивизии.

Я телеграфировал об этом Сталину.

Премьер-министр — маршалу Сталину 4 августа 1944 года

«По срочной просьбе польской подпольной армии мы сбросим в зависимости от погоды около шестидесяти тонн снаряжения и боеприпасов в юго-западный квартал Варшавы, где, как сообщают, восставшие против немцев поляки ведут ожесточенную борьбу. Они также заявляют, что они просят о русской помощи, которая кажется весьма близкой. Их атакуют полторы немецкие дивизии. Это может быть помощью Вашим операциям».

Ответ последовал быстро и в зловещем тоне.

Маршал Сталин — премьер-министру 5 августа 1944 года

"Ваше послание о Варшаве получил.

Думаю, что сообщенная Вам информация поляков сильно преувеличена и не внушает доверия. К такому выводу можно прийти хотя бы на том основании, что поляки-эмигранты уже приписали себе чуть ли не взятие Вильно какими-то частями Краевой Армии и даже объявили об этом по радио. Но это, конечно, не соответствует действительности ни в какой мере. Краевая Армия поляков состоит из нескольких отрядов, которые неправильно называются дивизиями. У них нет ни артиллерии, ни авиации, ни танков. Я не представляю, как подобные отряды могут взять Варшаву, на оборону которой немцы выставили четыре танковые дивизии, в том числе дивизию «Герман Геринг».

Тем временем продолжались уличные бои против немецких танков «тигр», и к 9 августа немцы вбили клин через весь город до самой Вислы, расчленив удерживаемые поляками районы на изолированные секторы. Доблестные попытки английской авиации с экипажами из поляков, англичан и представителей доминионов прийти на помощь Варшаве с итальянских баз были рискованными и недостаточными. Два самолета появились ночью 4 августа и три самолета — четыре ночи спустя.
Польский премьер-министр Миколайчик находился в Москве с 30 июля, пытаясь достигнуть какого-то соглашения с Советским правительством, которое признало коммунистический Польский комитет национального освобождения будущим правительством страны. Эти переговоры продолжались на протяжении первых дней Варшавского восстания. Миколайчик ежедневно получал от генерала Бура телеграммы с просьбами доставить боеприпасы и противотанковое оружие, а также о помощи со стороны Красной Армии. Тем временем русские настаивали на соглашении о послевоенных границах Польши и о создании совместного правительства. Последняя бесплодная беседа со Сталиным состоялась 9 августа.

12 августа я ему телеграфировал:

Премьер-министр — маршалу Сталину 12 августа 1944 года

«Я ознакомился с печальной телеграммой из Варшавы от поляков, которые спустя десять дней все еще борются против крупных германских сил, разрезавших город на три части. Они умоляют дать им пулеметы и боеприпасы. Не можете ли Вы оказать им еще некоторую помощь, так как расстояние от Италии очень велико?»

"Русские будут весьма раздосадованы, если будет высказана мысль, что польских патриотов в Варшаве оставили на произвол судьбы, но русские могут легко предотвратить это вполне доступными им операциями. Безусловно, весьма любопытно, что в момент, когда восстала подпольная армия, русские армии приостановили свое наступление на Варшаву и отступили на некоторое расстояние[1 августа 1944 г. в Варшаве вспыхнуло антифашистское восстание, которое организовала и возглавила Армия Крайова —партизанские вооруженные силы, связанные с эмигрантским правительством Польши в Лондоне. Руководители восстания рассчитывали на то, что повстанцы сумеют завладеть столицей Польши непосредственно перед наступлением на Варшаву советских войск, проводивших в то время Белорусскую операцию, и обеспечить власть сторонникам эмигрантского правительства. Надеясь на успех восстания, премьер-министр эмигрантского правительства С. Миколайчик на переговорах в Москве 6-7 августа с представителями Польского комитета национального освобождения (ПКНО), осуществлявшего исполнительную власть на освобожденной Советской Армией территории Польши, отверг предложение ПКНО создать коалиционное правительство, представляющее все демократические силы страны.

Однако восстание, продолжавшееся до начала октября 1944 г., было жестоко подавлено гитлеровскими войсками, а Варшава разрушена. Советская Армия не смогла прийти на помощь варшавянам с первых дней восстания, так как советское командование не было поставлено в известность о готовившемся восстании, а оказать быструю помощь посте его начала было уже невозможно. Войска 1-го и 2-го Белорусских фронтов, действовавшие на варшавском направлении, вели наступление с 23 июня и прошли с боями более 500 километров, понеся значительные потери. Тылы отстали, а для организации наступления требовалось время на перегруппировку войск и снабжение их всем необходимым для нового наступления. (Исследование причин, препятствовавших оказанию помощи Варшаве, продолжается.)].

Им потребовался бы всего полет на расстояние 100 миль для того, чтобы отправить достаточное количество пулеметов и боеприпасов, которых поляки требуют для своей героической борьбы. Я беседовал с Слессором (маршалом авиации), пытаясь направить всю возможную помощь отсюда. Но что сделали русские? Я думаю, что было бы лучше, если бы вы послали телеграмму Сталину через Молотова со ссылкой на предположения, высказываемые во многих местах, и с просьбой, чтобы русские послали все то, что они могут направить. Такой курс был бы более безличен, чем если бы я это сделал через Сталина. В последнюю ночь 28 самолетов совершили полет на расстояние 700 миль из Италии. Три самолета пропали. Это четвертый полет, предпринятый отсюда в этих весьма исключительных условиях".

Поэтому только с конца августа, прекратив наступление на всех других направлениях, Ставка приказала 1-му и 2-му Белорусским фронтам пробиться к Варшаве. После тяжелых боев советские части 14 сентября овладели Прагой — предместьем Варшавы на правом берегу Вислы. В ночь на 16 сентября советские войска и 1-я Польская армия форсировали Вислу, но удержаться на ее западном берегу не смогли: пробиться в район, удерживаемый повстанцами, не удалось. Советская и американо-английская авиация сбрасывала повстанцам оружие, продовольствие, снаряжение, но силы были слишком неравны. 2 октября восстание было подавлено.

Ночью 16 августа Вышинский пригласил к себе посла США в Москве и, объяснив, что он желает избежать возможности недоразумения, зачитал следующее удивительное заявление:

«Советское правительство не может, понятно, возражать против того, чтобы английские или американские самолеты сбрасывали оружие в район Варшавы, поскольку это дело американцев и англичан. Но оно решительно возражает против того, чтобы американские или английские самолеты после того, как они сбросили оружие в районе Варшавы, приземлялись на советской территории, поскольку Советское правительство не желает связывать себя ни прямо, ни косвенно с авантюрой в Варшаве».

В тот же день я получил от Сталина следующую телеграмму, составленную в более мягких выражениях:

Маршал Сталин — премьер-министру 16 августа 1944 года

"1. После беседы с г. Миколайчиком я распорядился, чтобы Командование Красной Армии интенсивно сбрасывало вооружение в район Варшавы. Был также сброшен парашютист-связной, который, как докладывает командование, не добился цели, так как был убит немцами.

В дальнейшем, ознакомившись ближе с варшавским делом, я убедился, что варшавская акция представляет безрассудную ужасную авантюру, стоящую населению больших жертв. Этого не было бы, если бы советское командование было информировано до начала варшавской акции и если бы поляки поддерживали с последним контакт.

При создавшемся положении советское командование пришло к выводу, что оно должно отмежеваться от варшавской авантюры, так как оно не может нести ни прямой, ни косвенной ответственности за варшавскую акцию… "

Как рассказывает Миколайчик, первый параграф этой телеграммы совершенно не соответствует действительности. Два офицера благополучно прибыли в Варшаву и были приняты польским командованием. Там также находился несколько дней советский полковник, отправлявший телеграммы в Москву через Лондон с просьбой оказать повстанцам поддержку.
18 августа я снова телеграфировал Идену:

Премьер-министр — министру иностранных дел 18 августа 1944 года

"Я читал чрезвычайно равнодушную телеграмму американского комитета начальников штабов генералу Эйзенхауэру от 15 августа, которая была получена после того, как я послал вам свою последнюю телеграмму.

Здешние авиационные власти заверили меня, что американцы желают отправлять помощь для Варшавы из Англии и что эта операция вполне осуществима, понятно, при условии, что русские дадут свое согласие. Мне трудно допустить, что к русским обратились с просьбой предоставить возможности для посадки наших самолетов, прежде чем генерал Дулиттл рассмотрел вопрос об осуществимости этой операции. Очень важно, чтобы вы выяснили, осуществима она или нет.

Прежде чем президент, или я, или оба мы вместе обратимся с личным или совместным призывом к Сталину, понятно, необходимо, чтобы были устранены военные трудности".

В то же время я обратился к президенту:

Премьер-министр, Италия — президенту Рузвельту 18 августа 1944 года

"1. Отказ русских разрешить американским самолетам доставлять припасы героическим повстанцам в Варшаве, усугубленный их полным нежеланием доставлять припасы по воздуху на расстояние лишь немногих десятков миль, является эпизодом, имеющим глубокое и далеко идущее серьезное значение. Если, — а это почти несомненно, — после победы немцев в столице начнется массовая резня, то последствия этого полностью нельзя определить.

2. Я готов послать личное послание Сталину, если Вы считаете это разумным и если Вы сами пошлете отдельно аналогичное послание. Гораздо лучше двух отдельных посланий было бы совместное послание, подписанное нами обоими.

3. Славные и гигантские победы, одерживаемые во Франции войсками Соединенных Штатов и Англии, значительно меняют ситуацию в Европе, и вполне может оказаться, что победа, завоеванная нашими армиями в Нормандии, затмит своим величием все, чего русские достигли в каком-либо отдельном случае. Я поэтому считаю, что они будут относиться с каким-то уважением к нашим словам, если они выражены ясно и просто. Мы являемся странами, которые защищают великие дела, и мы должны давать правильные советы во имя мира во всем мире, даже при наличии риска, что Сталин обидится. Весьма возможно, что он и не обидится".

Два дня спустя мы отправили следующий совместный призыв, составленный президентом.

Премьер-министр, Италия, и президент Рузвельт — маршалу Сталину

20 августа 1944 года

«Мы думаем о том, какова будет реакция мирового общественного мнения, если антинацисты в Варшаве будут на самом деле покинуты. Мы полагаем, что все мы трое должны сделать все от нас зависящее, чтобы спасти возможно больше находящихся там патриотов. Мы надеемся, что Вы сбросите наиболее необходимое снабжение и оружие полякам — патриотам Варшавы. В ином случае, не согласитесь ли Вы помочь нашим самолетам сделать это весьма быстро? Мы надеемся, что Вы это одобрите. Фактор времени имеет крайне важное значение».

Мы получили следующий ответ:

Маршал Сталин — премьер-министру и президенту Рузвельту

22 августа 1944 года

"Ваше и г-на Рузвельта послание относительно Варшавы я получил. Хочу высказать свои соображения.

Рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна. Эти люди использовали доверчивость варшавян, бросив многих почти безоружных людей под немецкие пушки, танки и авиацию. Создалось положение, когда каждый новый день используется не поляками для дела освобождения Варшавы, а гитлеровцами, бесчеловечно истребляющими жителей Варшавы.

С военной точки зрения создавшееся положение, привлекающее усиленное внимание немцев к Варшаве, также весьма невыгодно как для Красной Армии, так и для поляков. Между тем советские войска, встретившиеся в последнее время с новыми значительными попытками немцев перейти в контратаки, делают все возможное, чтобы сломить эти контратаки гитлеровцев и перейти на новое широкое наступление под Варшавой. Не может быть сомнения, что Красная Армия не пожалеет усилий, чтобы разбить немцев под Варшавой и освободить Варшаву для поляков. Это, будет лучшая и действительная помощь полякам-антинацистам".

"Поскольку Сталин в своем ответе уклоняется от определенных вопросов, которые были поставлены, и ничего не добавляет к тому, что нам известно, я предлагаю дать ему ответ следующего содержания:

«Мы искренне желаем направить американские самолеты из Англии. Есть ли какие-либо причины, почему заправочные пункты, выделенные нам за русскими линиями, не могли бы быть использованы этими самолетами для посадки без предварительного выяснения, для каких целей они были использованы в пути? Этим способом Ваше правительство могло бы сохранить принцип отмежевания от данного эпизода. Мы уверены, что если поврежденные английские или американские самолеты совершат посадку за линией Ваших армий, то благодаря Вашей обычной любезности им будет оказана помощь. Наши симпатии на стороне этих „почти невооруженных людей“, которых их исключительная преданность побудила атаковать немецкие танки, орудия и самолеты, но мы не заинтересованы в том, чтобы обвинять людей, подстрекавших к восстанию, к которому Московское радио, несомненно, призывало неоднократно. Мы не думаем, что с прекращением сопротивления кончатся гитлеровские зверства, а скорее считаем, что именно с этого момента они станут еще более чудовищными. Варшавская резня, несомненно, будет делом, чреватым неприятностями для нас, когда все мы встретимся в конце войны. Мы поэтому предлагаем послать самолеты, если Вы прямо этого не запретите».

В случае если он не даст ответа, по моему мнению, мы должны послать самолеты и выжидать дальнейшего развития событий. Я не могу поверить, чтобы с ними плохо обращались или чтобы их задержали. После того как эта телеграмма была подписана, я узнал, что русские даже пытаются забрать Ваши аэродромы под Полтавой и в других местах за линией их фронта".

Ответ был неблагоприятным.

Президент Рузвельт — премьер-министру 26 августа 1944 года

«Я не считаю, что для общих перспектив войны будет выгодным, если я присоединюсь к Вам в предложенном послании Сталину, но я не возражаю против того, чтобы Вы отправили такое послание, если Вы сочтете это целесообразным. Делая такой вывод, я учитывал нынешнее отношение Дяди Дж. к оказанию помощи подпольным силам в Варшаве, как это указано в его послании Вам и мне, и его определенный отказ разрешить использование нами русских аэродромов для этой цели, а также теперешние переговоры американцев по вопросу о дальнейшем использовании других русских баз».
Я надеялся, что американцы поддержат нас в решительной акции. 1 сентября я принял польского премьера Миколайчика, только что возвратившегося из Москвы. Я мог предложить ему мало что утешительного. Он сообщил мне, что готов предложить политическое урегулирование с Люблинским комитетом, обещав им 14 мест в объединенном правительстве. Эти предложения обсуждались под огнем представителями самого польского подполья в Варшаве. Проект был принят единодушно. Большинство людей, участвовавших в принятии этих решений, год спустя было осуждено советским судом в Москве за «измену».

Премьер-министр — президенту Рузвельту 4 сентября 1944 года

"Ниже следует текст отправленной в Москву сегодня вечером телеграммы, упомянутой в моей предшествующей телеграмме:

"Военный кабинет на своем сегодняшнем заседании рассмотрел последние сообщения о положении в Варшаве, которые показывают, что поляки, борющиеся там против немцев, находятся в отчаянном положении.

Военный кабинет желает, чтобы Советское правительство знало, что общественное мнение в Англии глубоко тронуто событиями в Варшаве и ужасными страданиями поляков в этом городе. Независимо от того, что было правильно и что неправильно в организации Варшавского восстания, само население Варшавы нельзя считать ответственным за принятое решение. Наш народ не может понять, почему полякам в Варшаве не было отправлено никакой материальной помощи извне. Сейчас становится общеизвестным тот факт, что такая помощь не могла быть отправлена вследствие отказа Вашего правительства разрешить самолетам Соединенных Штатов приземляться на аэродромах, находящихся в руках русских. Если в довершение всего этого поляки в Варшаве теперь будут разгромлены немцами, как это, по нашим сведениям, и должно произойти через два-три дня, то потрясение общественного мнения здесь будет невероятно большим. Сам военный кабинет находит трудным понять отказ Вашего правительства считаться с обязательствами английского и американского правительств помогать полякам в Варшаве. Действия Вашего правительства, направленные к тому, чтобы не допустить оказания этой помощи, по нашему мнению, противоречат духу союзного сотрудничества, которому Вы и мы придаем такое большое значение как для настоящего времени, так и для будущего.

Из уважения к маршалу Сталину и к советским народам, с которыми мы искренне желаем сотрудничать в предстоящие годы, военный кабинет просил меня обратиться с этим новым призывом к Советскому правительству, чтобы оно оказало всю возможную помощь и прежде всего предоставило возможность самолетам Соединенных Штатов приземляться на Ваших аэродромах для этой цели".

Президент Рузвельт — премьер-министру 5 сентября 1944 года

"Отвечаю на Вашу телеграмму. Я информирован моим военным разведывательным управлением, что сражающиеся поляки отступили из Варшавы и что город сейчас полностью в руках немцев.

Проблема помощи полякам в Варшаве поэтому, к сожалению, решена затяжкой и действиями немцев, и сейчас мы им, очевидно, помочь ничем не можем.

Я уже давно глубоко опечален нашей неспособностью оказывать достаточную помощь героическим защитникам Варшавы, и я надеюсь, что мы все же сможем вместе помочь Польше оказаться среди победителей в этой войне против нацистов".

Мои усилия получить американскую помощь привели к изолированной, но крупной операции. 18 сентября 104 крупных бомбардировщика появились над столицей, сбрасывая припасы. Уже было слишком поздно. Вечером 2 октября премьер Миколайчик пришел сообщить мне, что польские войска в Варшаве должны вот-вот капитулировать перед немцами. Битва в Варшаве длилась более шестидесяти дней. Из 40 тысяч мужчин и женщин польской подпольной армии было убито около 15 тысяч человек. Из миллионного населения почти 200 тысяч было ранено. Подавление восстания стоило германской армии 10 тысяч человек убитыми, 7 тысяч пропавшими без вести и 9 тысяч ранеными.