Протокол допроса обвиняемого К. А- Орлова, бывшего сотрудника Ново-Киевского РОМ НКВД

[г. Барнаул] 8 марта 1940 г.

Вопрос: В декабре 1937 г. Вы принимали участие в операции по изъятию контрреволюционного] элемента?

Ответ: Да, я в 1937 г. был привлечен для участия в операции соглас­но распоряжению нач[альника] Ново-Киевского РО НКВД Баранова. В этот период времени я был уполномоченным уголовного розыска.

Вопрос: Вам было поручено производить аресты?

Ответ: Да, я арестовывал.

Вопрос: На основании каких материалов Вами проводились аре­сты по Ново-Киевскому району в 1937 г.?

Ответ: Зимой 1937 года, не помню какого месяца, нач[алъник] РО НКВД Баранов был в оперсекторе в Славгороде. [От него я получил ука­зание] арестовать человек 20-25 немцев, закончить в суточный срок следствие и с обвинительным заключением представить в оперсектор. В это время у меня никаких материалов, служивших поводом [для] аре­ста, не было, кроме устного распоряжения Баранова по телефону. Со­гласно этому распоряжению я с аппаратом РОМ выехал в поселки и арестовал немцев, кажется, 19 человек. Аресты производились без по­становлений об избрании меры пресечения и предъявления обвинения и ордеров, но когда привозили арестованных в отделение, то и оформляли документацию, т. е. выписывали постановления и ордера, тут же в рай[онном] отделении и заполняли бланки протоколов обыска.

Когда были привезены все арестованные в рай[онный] отдел, то составлялись схемы. Выбиралась наиболее подходящая фигура и ста­вилась как вербовщик, после чего увязывались друг с другом все аре­стованные. Эта составленная мной схема служила основным ориен­тиром [увязки] обвиняемых в вопросах вербовки как участников контрреволюционной] повстанческой организации, постановления об избрании меры пресечения и предъявлении [обвинения] были стан­дартные и всем записывался одинаковый криминал обвинения, в неко­торые постановления вписывалась еще практическая деятельность.

Вопрос: Анкета арестованного заполнялась на арестованных?

Ответ: Анкеты арестованных заполнялись в рай[онном] отделе­нии после того, когда были все арестованные в КПЗ, вызывали их и за­полняли анкеты и производили допрос по установочным данным.

Вопрос: Скажите, на основании чего вписывалось арестованным [в анкету] о его соц[иально]-имущественном положении «кулак»?

Ответ: В анкете арестованного и в протоколе допроса в графе о соц[иально]-имущественном положении вписывали «происходит из

семьи кулаков», но материалов, подтверждающих кулацкое происхо­ждение арестованных, в райотделении у меня в то время не было.

Вопрос: Вы вписывали неправдоподобные сведения о кулацком происхождении арестованных по своей инициативе или получали от кого-либо установки?

Ответ: Да, о записях обвиняемым о том, что они имеют кулацкое происхождение, была установка еще ранее от нач[альника] РО НКВД Баранова, он говорил, что если писать «бедняк», то дело не пройдет. После окончания этого дела из Славгорода мне дело было возвращено потому, что там на несколько человек было указано, что они явля­ются середняками, и была перепутана схема. Нужно сказать, что для подтверждения вписанного о кулацком происхождении подкреп­ляли справками из с[елъ]совета. За справками ездили участковые] инспектора РОМ НКВД Сергиенко, Шишко, которые предлагали на­писать нужную справку. Председатели с[ель]советов без всякого со­противления давали подобные справки потому, что они до этой опе­рации вызывались в РО НКВД Барановым, где и была дана установка. На кого конкретно написаны фиктивные справки, не могу сказать, потому что немецкие фамилии трудно упомнить.

Вопрос: Вы сказали, что у Вас не было никаких компрометирую­щих] материалов на арестованных лиц. Какими материалами Вы изобличали арестованных в процессе следствия в предъявленном обвинении как участникам повстанческой диверсионно-вредитель-ской фашистской контрреволюционной] организации?

Ответ: Следствие мной было проведено в один день. Согласно ра­нее данной установки начальником] РО НКВД Барановым, кото­рая заключалась в том, [что] на одном заседании с оперработни­ками Баранов говорил, что вскрыта контрреволюционная фашист­ская организация, которая объединяет всех поголовно немцев. Эта контрреволюционная] фашистская организация готовилась к свержению Советской власти. Вот на основании этой установки, как я указал, мной была составлена схема по которой и проводился допрос обвиняемых, т. е. она служила ориентиром, кто кого завер­бовал. При составлении схемы принимался [во внимание] возраст обвиняемых. Например, если арестованный старый, то указыва­лась вербовка его в контрреволюционную организацию раньше, а молодых позднее.

Вопрос: Вам предъявляется следственное] дело № 10077. В томе № 9 Вами написаны были постановления о предъявлении обвине­ния и ордера на обвиняемых Ново-Киевского РО НКВД на Шпу-линг М. И., Дорит Л. И., Гинзе И. А., Лидер Г. И., Долгаузер К. К., Цайгер И. А., Пфайфер М. И. и др., произведены допросы. Опознае­те предъявленные Вам документы?

Ответ: Да, действительно, на указанных обвиняемых мной писа­лись постановления о предъявлении обвинения и ордера, а также про­изводился допрос. По установочным данным (участковые] инспекто­ра) производил допрос участковый] инспектор Сергиенко, а о контрреволюционной] деятельности допрашивал я. Протоколы до­просов писались по данной ранее мне форме-образцу, содержащему в себе стандарт, протоколы допроса я получал от Баранова раньше. Причем было твердое задание Барановым, чтобы допрашивать не менее семи человек в сутки, в силу этого, когда я вел следствие, то протоколы допроса писались в отсутствие обвиняемых, а их вызыва­ли только для того, чтобы подписать протокол допроса, но были слу­чаи, когда писались протоколы допроса и в присутствии обвиняемого, но его не спрашивали, а только заставляли подписать написанное.

Вопрос: Была ли в действительности та контрреволюционная] организация, которая изложена была Вами в материалах следствия и чем подтверждалась указанная Вами вербовка среди обвиняемых в контр [революционную ] организацию?

Ответ: Все арестованные увязывались между собой как участники контрреволюционной] организации по определенной схеме теми ли­цами, которые вели следствие. Никакой контрреволюционной] орга­низации не было, в данном случае нами арестовывались исключитель­но по признаку национальности (немцы) и вербовка, которая излага­лась в материалах следствия, ничем не подтверждалась, кроме схемы и списанных показаний обвиняемых [о связях] между собой. Во главе этой схемы кажется что был Шоор, но не точно.

Вопрос: Чем объяснить, что после первого Вами заданного во­проса об их участии в контрреволюционной] организации обвиняе­мые сознавались?

Ответ: Я уже говорил, что зачастую обвиняемые не слышали, что им читали из написанного протокола допроса, и подписывали, а тех, которые оказывали сопротивление, ставились на выстойку, после чего подписывались протоколы допроса.

Вопрос: В Славгороде Вы вели следствие в декабре 1937 года?

Ответ: Да, я был вызван нач[альником] РО НКВД Барановым после окончания этого дела, которое мной было закончено.

Вопрос: При ведении следствия на группу обвиняемых из 19 че­ловек, на которых Вы проводили следствие, обвиняемые давали по­казания на лиц из других районов?

Ответ: Нет, на другие районы выходов мы не брали, чтобы долго не затягивать дело и показаний вообще обвиняемые о вербовке не давали.

Вопрос: В Славгороде Вы следствие проводили [на лиц] из дру­гих районов или [только] Ново-Киевского?

Ответ: В Славгороде мне давали арестованных других районов. Баранов получил, от кого сейчас не помню, группу арестованных и распределил между нами, в том числе получил и я. Вместе с аре­стованными были еще переданы справки о соц[иально]-имущест-венном положении арестованных, где все они изображались как ку­лаки. Справки были написаны Немецким райисполкомом. Методы ведения следствия в Славгороде были одинаковы, которые мной применялись в HfoeoJ-Киевском РО НКВД. Эти методы применя­лись не только мной, а всеми, кто принимал участие в следствии в Славгороде.

Вопрос: Какие Вы получали установки по арестам [и] ведению следствия в бытность нахождения в Славгороде?

Ответ: Все установки по ведению следствия, а также арестам я получал только от б[ывшего] нач[альника] РО НКВД Баранова. Были иногда разговоры, когда Баранов говорил, что мне из-за тебя попало от Васильева, а иногда говорил — от Жилкова, в случае каких-либо за­мечаний по следственным J делам.

Вопрос: Для Вас неизвестно, Вами арестованные 19 человек Н[ово]-Киевского района в Славгороде были увязаны с другими группами или пошли группой в 19 человек?

Ответ: Это для меня неизвестно.

Вопрос: Следовательно, из ваших показаний можно заключить, что следственное дело по обвинению Вами арестованных 19 человек является от начала до конца сфальсифицированным?

Ответ: Да, совершенно верно, все следственные документы явля­ются фальсифицированными. [Фальсифицировано] не только [дело на] эти 19 человек, но и все следствие, которое было произведено в этот период в Славгороде под руководством Жилкова и Васильева.

Больше по существу дела показать ничего не могу. Орлов.

Допросил: особо уполномоченный УНКВД,

лейтенант госбезопасности Зудин

Военный прокурор войск НКВД

А[лтайского] к[рая], военюрист 3 ранга (подпись отсутствует) Верно: ст[арший] следователь УНКГБ

по А[лтайскому] к[раю], капитан (подпись неразборчива)

ОСД УАДАК Ф. Р-2. Оп. 7. Д. 8762. Л. 250-253; Д. 9433. Л. 238-241; Д. 7281. Л. 317-320; Д. 9748. Л. 171-174. Машинописная заве­ренная копия. Опубликовано: Этноконфессия в советском государ­стве. Меннониты Сибири в 1920-1980-е годы. Аннотированный пе­речень архивных документов и материалов. Избранные документы / Сост. А. И. Савин. Новосибирск; СПб., 2006. С. 464-466.

№ 188

Я написал, как было в действительности, что под руководством начальника райотдела в то время, тов. Б., в отдельных случаях фабриковал протоколы допроса свидетелей, т. е. протокол допроса писал без присутствия свидетелей. После этого мне нач[альник] РО НКВД 3. заявил, что в Краюшкино работать не будешь, тебя от нас возьмут в силу того, что некоторые репрессированные вер­нулись.

Прошу вас, если можно, перевести меня в другой район, так как и действительно я в Краюшкино работал в 1937-1938 годах и ском­прометировал себя в момент ликвидации контрреволюционного элемента, по указанию старших товарищей по службе.

Оперуполномоченный Краюшкинского

РО НКВД Алт[айского] края (подпись)

Выписка верна: следователь следственного] отдела УКГБ по Алт[айскому] краю,

ст[арший] лейтенант (подпись)

ОСД УАДАК. Ф. Р-2. Оп. 7. Д. 1580. Л. 44. Машинописная заве­ренная копия.

№ 189

Из протокола допроса бывшего начальника Ключевского РОМ НКВД M. 3. Радько

[г. Барнаул] 4 октября 1955 г.

Вопрос: Вы работали в Ключевском РОМ УНКВД, когда и в ка­кой должности?

Ответ: В Ключевском РОМ УНКВД я работал с 1932 года по 1942 г., в должности участкового уполномоченного с 1932 г. до января 1938 года. С января 1938 года оперуполномоченным уголовного розы­ска, а затем начальником районного отделения милиции.

Вопрос: Вы принимали участие в арестах граждан и ведении следственных дел на них в 1937-1938 гг.?

Ответ: Да, принимал. Мое участие выражалось в том, что я по указанию начальника РО У НКВД участвовал в арестах граждан и ве­дении на арестованных следственных дел. Помню, что в тот период в Ключевском РО УНКВД постоянно находился представитель краево­го управления НКВД, мл. лейтенант г[ос]б[езопасности], фамилию за давностью не помню, как будто Николаев*. Этот представитель по существу осуществлял контроль и все руководство арестами и след­ствием на арестованных.

Вопрос: Каким образом и на основании каких данных производи­лись аресты граждан?

Ответ: Аресты граждан производились по спискам, составлен­ным начальником и оперуполномоченным РО УНКВД Факеевым и Владимовым. Работники милиции, в том числе и я, в составлении этих списков участия не принимали. Поэтому сказать, на осно­вании каких данных составлялись списки на арест граждан, я не могу. Знаю, что санкции прокурора на арест этих граждан, включенных в список, не было. Согласно таким образом состав­ленного списка я и другие работники милиции в большинстве случаев под руководством оперуполномоченного РО УНКВД Вла-димова производили аресты граждан, причем ордеров на арест также не было.

Вопрос: Каким образом проводилось следствие на арестованных граждан?

Ответ: Я должен сказать, что в 1937 году, в начале операции, по­сле ареста граждан мне неоднократно приходилось их допрашивать, и были случаи, [когда] арестованные при допросах признавали себя виновными в совершении контрреволюционных преступлений, говори­ли, что у них была организованная группа, они собирались на неле­гальные сборища и обсуждали вопросы борьбы с Советской властью.

Я за давностью времени не помню таких арестованных, но как факт такие арестованные были.

К концу же 1937 года и в начале 1938 года, принимая участие в допросах арестованных, случаев, чтобы арестованные сами расска­зывали о проводимой ими контрреволюционной работе, не было. Как правило, в этот период следствия я и другие работники милиции, принимая участие в допросах арестованных, протоколы [допроса] арестованных писали вымышленные, зачастую в отсутствие аре­стованных. Были случаи, что протоколы допросов арестованных пи­сались в присутствии арестованного, однако и эти протоколы писа­лись не со слов арестованного, а по вопросникам и схемам, разрабо­танным руководством райотделения НКВД и представителем краевого управления НКВД Васильевым, а не Николаевым, как я ука­зал выше.

Составленные таким образом вымышленные, ложные показа­ния, зачитывались арестованному для того, чтобы он его подпи­сал. Для подписания показания арестованные принуждались, дли­тельное время стояли на ногах, а показания вымышленные подпи­сывать отказывались, тогда я или Бондаренко, работавший вме­сте со мной, докладывали о таком арестованном начальнику РО НКВД Факееву или оперуполномоченному Владимову. После чего они брали у нас «показания» этого арестованного и им занима­лись сами. Как и в каких условиях они добивались от таких аре­стованных, что они подписывали вымышленные показания, я не знаю. Вторично с такими арестованными нам встречаться не приходилось <...>

В начале 1938 года, очевидно в январе месяце, начальник РО УНКВД Факеев и представитель краевого управления Васильев воз­вратились из г. Барнаула с совещания в с. Ключи. После их приезда я лично слышал, оперуполномоченный Владимов мне и другим сотруд­никам РО УНКВД говорил о том, что он слышал, что операции по аресту закончились, однако из краевого управления НКВД поступило указание еще арестовать 200 или 250 человек, и что эти аресты про­извести трудно, так как все оперативные материалы иссякли. После приезда Факеева и Васильева из Барнаула, очевидно в результате по­лученных ими указаний, по селу Ключи и другим населенным пунктам начались аресты граждан. Очевидно, в этот период и были арестова­ны граждане, на которых мною и составлялись вышеуказанные про­токолы допросов <...>

Вопрос: Давали ли показания арестованные об их практической антисоветской вредительской деятельности?

Ответ: Нет, таких показаний арестованные также не давали.

Вопрос: Из каких источников писались эти показания?

Ответ: Очевидно в этой части показания арестованных мною пи­сались из имевшихся в РО НКВД оперативных источников.

Вопрос: А эти оперативные источники соответствовали действи­тельности?

Ответ: Я считаю, что факты практической антисоветской и вредительской деятельности, записанные в протоколы допросов арестованных, также являются вымышленными и сфальсифициро­ванными, так как сами арестованные о таких фактах показаний не давали.

Вопрос: Арестованным зачитывались эти вымышленные показа­ния?

Ответ: Да, зачитывались, и они их подписывали в результате того, что к арестованным применялись принуждения — выстойки.

Вопрос: Выше Вы показали, что ордеров и постановлений на из­брание меры пресечения, а также санкции на арест граждан не было. Тогда как в деле имеются такие документы?

Ответ: Аресты граждан производились без ордеров и без санкции прокурора. Все это оформлялось уже после того, как арестованный находился под стражей в КПЗ.

Вопрос: Фальсификацией следственных материалов на аресто­ванных Вы занимались один, или была такая практика у всех работ­ников в Ключевском РО УНКВД.

Ответ: Фальсификацией следственных материалов занимался не только я, ею занимались и другие сотрудники Ключевского РО УНКВД, работавшие в 1937-1938 гг., такова была практика и уста­новка. В 1938 году я примерно в течение двух месяцев работал по следственным делам на арестованных в гор. Славгороде. Там работа­ло человек 70, и все применяли практику фальсификации следствен­ных материалов, составляли вымышленные протоколы допросов аре­стованных и принуждали их путем выстойки подписывать эти вы­мышленные показания.

Вопрос: Почему Вы занимались фальсификацией?

Ответ: Такова была установка. В частности у меня и других со­трудников РО УНКВД были тогда разговоры, что мы неправильно ве­дем следствие на арестованных, фальсифицируем дела. Очевидно, эти разговоры дошли до представителя краевого управления НКВД Васильева, который собрал нас и заявил: «Есть разговоры о том, что якобы мы фальсифицируем следственные дела. Такие разговоры мо­гут вести только враги народа, не желающие вести борьбу с контр­революцией. Кто будет вести такие разговоры, того будем беспо­щадно наказывать и с ним расправляться».

Такое же заявление последовало и от начальника Славгородского оперсектора НКВД Жилкова в то время, когда я работал в Славго­

родском горотделе НКВД. Имея такое предупреждение, я и другие со­трудники не могли не выполнять указания вышестоящих начальни­ков, так как знали, что при малейшем невыполнении указаний со­трудник сам мог быть арестован. А случаи арестов сотрудников ор­ганов НКВД, высказывавших мнение о том, что дела на арестован­ных велись неправильно, были не единичны. Боязнь за свою судьбу за­ставляла меня и других сотрудников выполнять явно неправильные указания по фальсификации следственных дел.

Больше дополнить ничего не могу, показания записаны правильно и мной прочитаны.

Допросил: ст[арший] следователь УКГБ

[по Алтайскому краю], майор Горячевский

Верно: ст[арший] следователь УКГБ при

СМ СССР по Алтайскому краю, майор Соснов

ОСД УАДАК. Ф. Р-2. Оп. 7. Д. П-7281. Л. 301-305. Машинопис­ная заверенная копия. Опубликовано: Этноконфессия в советском государстве. Меннониты Сибири в 1920-1980-е годы. Аннотирован­ный перечень архивных документов и материалов. Избранные доку­менты / Сост. А. И. Савин. Новосибирск; СПб., 2006. С. 464-466.

№ 190

Протокол допроса свидетеля И.,

бывшего начальника Алтайского РО НКВД

[г. Барнаул] 12 ноября 1956 г.

Допрос начат в 13 час. 00 мин.

Окончен в 17 час.

Об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу ложных показаний по ст. ст. 92 и 95 УК РСФСР предупрежден.

Вопрос: Где и в качестве кого Вы работали в 1937 году?

Ответ: Первую половину 1937 года я работал помощником] опер­уполномоченного Бийского РО НКВД, а в конце 1937 года я был назна­чен на должность начальника Алтайского РО НКВД.

Вопрос: Вы принимали участие в следствии по делам о контрре­волюционных преступлениях?

Ответ: Да, принимал.

Вопрос: Лично Вы свидетелей допрашивали по этому делу?

Ответ: Да, допрашивал.

Вопрос: Каким образом Вы их допрашивали?

Ответ: Перед допросом свидетелей собирался актив села Плешко­во, в беседе с которыми выяснялись те или иные факты антисовет­ских и особенно антиколхозных проявлений, имевших место в селе. Затем эти факты записывались в протокол допроса так, чтобы было видно, что арестованные антисоветские проявления допускали орга­низованно. То есть выполнялись установки нач[альника] РО НКВД и начальника] оперсектора НКВД Биримбаума.

Вопрос: В распоряжении следствия имеются данные, свидетель­ствующие о том, что Вы, допрашивая по этому делу свидетелей, в их протоколы допроса записывали факты контрреволюционной дея­тельности арестованных, о которых свидетелям известно не было, а некоторым обыкновенным высказываниям и действиям арестован­ных придавали организованный контрреволюционный характер. Почему Вами это делалось?

* Следует - НКВД.

Ответ: Насколько мне помнится, в протоколы допроса свидетелей я записывал только те факты антисоветских проявлений со стороны аре­стованных, о которых рассказывали активисты села. Возможно, я этим фактам придавал более яркую антисоветскую окраску, но это я делал, как уж показал выше, по указанию своих руководящих работников.

Вопрос: вам предъявляются протоколы допроса свидетеля Ж.* от 30 июля 1937 года. Вы его допрашивали?

Ответ: Ознакомившись с протоколом допроса свидетеля Ж. от 30 июля 1937 года вижу, что он написал много, о правильности изло­женного в нем сейчас судить из давности времени затрудняюсь. Од­нако считаю, что он написал так же, как это я показал выше.

Вопрос: Свидетель Ж. передопрошен. На допросе 8 октября 1956 года он заявил, что в его протоколе допроса от 30 июля 1937 года факты антисоветской деятельности арестованных сильно преувеличе­ны и что об организованной антисоветской деятельности этих лиц ему ничего не было известно. Что Вы скажите по этому поводу?

Ответ: Ничего другого к тому, что я уже показал выше по сущест­ву допроса свидетелей по этому делу я сказать не могу. Свидетель Ж. называл отдельные факты антисоветских высказываний со стороны арестованных, особенно высказываний, направленных против колхоз­ников. Я же по установке руководящих работников Бийского РО НКВД этим высказываниям придавал выраженный антисоветский характер и по возможности старался им придать характер органи­зованной антисоветской деятельности, хотя свидетели в действи­тельности об этом и не показывали.

Вопрос: Каким образом Вами допрашивались обвиняемые по это­му делу?

Ответ: Обвиняемые допрашивались по заранее заготовленным во­просникам. Когда мы привозили арестованных в Бийскую тюрьму, то по полученным вопросникам я узнал, что все они обвиняются как уча­стники контрреволюционной монархической повстанческой органи­зации церковников. Арестованные мною на допрос вызывались, однако протоколы их допросов писались не с их слов, а согласно вопросникам, мне говорили, какие должны быть записаны ответы. Протоколы до­проса я зачитывал, и когда обвиняемый мне заявлял, что он ни в ка­кой организации не состоял и что он не знает что такое монархиче­ская организация, я объяснял, что это значит то, что ты не вступил, допустим, в колхоз или высказывался против колхозов, следовательно вольно или невольно тянул страну к старым дореволюционным по­рядкам, убеждал его, что это именно так, и многие обвиняемые под­писывали эти протоколы допроса. Те же, которые не соглашались подписывать такие протоколы, я по указанию опять-таки руково­дства РО НКВД писал протоколы с непризнательными показаниями.

Вопрос: Имелись ли у Вас какие-либо данные о существовании в г. Бийске и с. Плешково контрреволюционной монархической пов­станческой организации среди церковников?

Ответ: О существовании такой контрреволюционной организации в г. Бийске и прилегающим к нему районам у меня никаких данных не было. Считаю, что таких данных не было в Бийском РО НКВД вооб­ще. Я помню, что до первого выезда в с. Плешково я видел не офици­альные материалы на некоторых из арестованных по этому делу о том, что они допускают антисоветские проявления, направленные против коллективизации и расхваление единоличного пользования землей. Я с полной ответственностью заявляю, что перед арестом привлеченных по этому делу лиц были данные о проведении антисо­ветской агитации не более как на 15-20 человек, а в отношении остальных об антисоветской деятельности никаких данных у нас не было, и арестованы они были без каких бы то ни было к этому осно­ваний, а просто по одному требованию Биримбаум[а].

Записано с моих слов верно и лично мною прочитано (подпись)
Допросил: ст[арший] следователь следственного]

отдела УКГБ при СМ СССР по Алтайскому краю (подпись)

ОСД УАДАК. Ф. Р-2. Оп. 7. Д. 7123. Л. 243-246. Машинописный подлинник.
№ 191