В. А. Козаченко (председатель), С. С. Иванов (зам председателя); члены редколлегии: Н. П. Скобло, И. Т. Марусев, В. Г. Яковлев. Булава иван Антонович, ОАО "Енисейское речное пароходство", 2000. Книга

- Ты что думал, как нарисуешь, так корабль и пойдет?..

Как-то в качестве туриста на борту нашего теплохода "В. Чкалов" был один из очень высокопоставленных чиновников правительства. Чтобы исключить неприятные сюрпризы из-за плавающего в Енисейском заливе льда, линейный ледокол "Мурманск" получил задание взять теплоход с туристами под проводку от пролива Москва, что между Крестовскими островами, до Диксона и обратно. Ледокол встретил нас, и мы получили распоряжение следовать в кильватер на расстоянии не менее 100 метров. Предварительно договорились о сигналах при совместном плавании. И таким образом без приключений дошли до Диксона.

Из Диксона вышли ориентировочно в 21 час. В пути по УКВ-связи мы разговорились с капитаном ледокола "Мурманск". Познакомились. Капитаном был Михаил Иванович Федосеев. Работал он к тому времени уже более 30 лет, в основном в Арктике. Меня интересовала работа полярных моряков, их жизнь. Его интересовала специфика нашей работы: что за народ мы возим, как производится организация рейса и т. д. Договорились, что на подходе к проливу Москва ледокол "Мурманск" встанет на якоря, а теплоход "В. Чкалов" подойдет к его борту. И для туристов экипажем "Мурманска" будет организована экскурсия по ледоколу.

В 7.00 закончили ошвартовку. Я навестил капитана ледокола в его каюте, вручил ему наши сувениры. Договорились о стоянке продолжительностью два часа. Я дал соответствующие распоряжения старшему помощнику, а сам ушел отдыхать. Проснулся в 11.00, смотрю - стоим. Звоню в рубку вахтенному:

— Почему до сих пор не отошли!?

Подошел к телефону старший помощник:

- Не можем, Иван Антонович, отвязаться от них. Мы делаем объявление, что через пятнадцать минут теплоход "В. Чкалов" отойдет от борта ледокола "Мурманск", а следом идет объявление с их борта: "К сведению туристов теплохода "В. Чкалов" и экипажа ледокола "Мурманск", теплоход "В. Чкалов" задерживается у борта ледокола на один час".

Я, возмутившись такому обороту дела, решительно направился к капитану ледокола. В это время у него в салоне проходил бал: играла красивая музыка, дамы танцевали с командным составом ледокола. Одетые в парадную форму кавалеры придавали особую торжественность празднику. Михаил Иванович сидел в кресле, рядом - красивая дама, он блаженствовал. Я подошел к нему со словами:

- Михаил Иванович, ты же мне рейс провалишь, я срываю все расписание.

- Жаль, очень быстро и незаметно пролетело время, - сказал Михаил Иванович.

Мы с ним тепло попрощались, и через пятнадцать минут теплоход "В. Чкалов" дал ход. В этот момент меня по радио позвал Михаил Иванович:

- Так, двое твоих остались у меня на борту.

- Высади их, пожалуйста, на Диксоне, на следующий рейс мы их заберем! - предложил я.

- Предлагал им, не хотят, даже плакать пытаются, - отвечал мне Михаил Иванович.

В общем, мы остановили машины. На ледоколе с противоположного к нам борта спустили закрытый вельбот. Туристы с фотоаппаратами приготовились снимать, но мы с Михаилом Ивановичем предусмотрели подобную ситуацию, и вельбот прошел к корме, где боцман принял "невозвращенцев" по скобтрапу, провел их в кают-компанию экипажа, а там уже незамеченными они смешались с туристами.

Через два часа в районе Сопочной Карги нас догнали два вертолета ледовой разведки с ледокола "Мурманск". Они низко спустились над тентовой палубой, и на нее сверху упала большая охапка цветов, которые моряки собрали по этому случаю в тундре.

В наш следующий рейс на рейде острова Диксон стоял однотипный с "Мурманском" ледокол "Киев". Его капитан передал большой привет от Михаила Ивановича Федосеева, сказав при этом:

- Вся Арктика об этом говорит. Вертолеты свои Михаил Иванович угробил - поднял их в воздух, не прогрев двигатели.

"Что ж, любовь иногда требует жертв", - подумал я. Совсем недавно мы вспоминали этот случай, уже более чем через 25 лет, на встрече с руководством Мурманского пароходства и администрацией Северного морского пути.

Обычно первый рейс на Диксон планируется в конце июля, и не всегда туристам везет так, как повезло тем, о которых я рассказал. Из-за северных ветров в одну из навигаций мы не попали в поселок Диксон дважды. Но, когда я уже стал капитаном, мы, как могли, компенсировали туристам это невезение с Диксоном, организуя дополнительную экскурсию на Хантайскую, Курейскую гидроэлектростанции, по Нижней Тунгуске, насколько позволяли глубины. Туристы не возмущались, но слухи среди них ходили: дескать, они написали в путевках о рейсе до Диксона только для того, чтобы привлечь туристов. Иногда во время экскурсии по теплоходу они задавали мне вопрос:

- Иван Антонович, а вы сами хоть бывали на Диксоне? Расскажите нам о нем.

На мотив знакомой песни о Диксоне туристы переложили ее на свой манер:

"Мы тоже хотели побывать на Диксоне,

Но только ты об этом у капитана расспроси!"

14.

Следующий случай, о котором я хочу рассказать, произошел в Енисейском заливе на теплоходе "А. Матросов" во время моей работы на нем старшим помощником капитана. В тот рейс в качестве лоцмана с нами пошел капитан-наставник Михаил Антонович Кожемяко. В Енисейском заливе и в целом в Западном секторе Арктики была тяжелая ледовая обстановка по той причине, что продолжительное время дули ветра северного направления. В эфире и сводках называлась Енисейская перемычка, которую с большим трудом преодолевают линейные ледоколы, проводя первые лесовозы на Игарку. И уже были случаи, когда морские суда получали значительные повреждения корпуса и винто-рулевого комплекса.

Сама бухта была скована льдом, и ни одного судна в Диксоне еще не было. Капитан Владимир Петрович Минаев отправил телеграмму в штаб Западного сектора Арктики Майнагашеву и копию начальнику Енисейского пароходства Назарову следующего содержания: "Теплоход "А. Матросов" преодолев Енисейскую перемычку льда остановился на внешнем рейде острова Диксон тчк Прошу организовать экскурсию туристов тчк". Через некоторое время радист принес ответ от начальника пароходства: "Теплоход "Матросов" КС

Никто не давал вам права речным судном с туристами на борту соваться в арктический лед тчк Немедленно снимайтесь с якоря следуйте Красноярск чр Назаров".

Туристы какими-то путями догадались, что в помощи по их высадке на Диксон отказано. Капитан дал команду выбирать якорь, но боцман сообщил, что туристы не подпускают его к якорному устройству. Получив такую информацию, капитан подумал вслух:

- Пополоскать их арктической водичкой из брандспойта пожарного шланга...

Посоветовались, решили подождать. Через полчаса на баке из туристов никого уже не было, боцман спокойно выбрал якоря, и мы пошли обратно, пытаясь выйти тем же путем, каким шли на север. Но ледовая обстановка изменилась: там, где были разводья, началось сжатие льда. Часа три мы пытались хоть как-то маневрировали во льдах и в конце концов застряли окончательно. Вахтенные постоянно производили замеры воды в сухих танках. Началось торошение льда с левого борта. Видимость опять полностью исчезла. По радиолокатору определили, что за полтора часа после того, как судно застряло во льду, его сдрейфовало в сторону скалы Ефимов Камень на 0,8 мили. После обмена мнениями капитан принимает решение: через один час, если не изменится обстановка, просить помощи.

Напряжение все более нарастало. Никого из туристов нигде не было видно. На ужин практически никто не пришел. Аварийная партия готовила к немедленному использованию аварийные материалы. Механики проверили герметичность второго дна, которое предусмотрено конструкцией судна, - при этом его корпус водонепроницаемыми переборками разделен на отсеки, - готовили водоотливные средства. Капитан поручил проверить готовность спасательных шлюпок. Когда мы были примерно в четырех милях от берега, направление ветра изменилось. Воздушными потоками потянуло с берега, и сразу же с левого борта начал рушиться торосистый лед, а еще через час мы, осторожно работая только средней машиной, начали продвигаться вперед.

Когда судно полностью вышло изо льдов, агрессивность туристов возросла многократно. Всё принималось с возмущением. Причина их подобного поведения вскоре стала проясняться. Возмутителями спокойствия были туристы из Харькова. У организатора рейса, уже не помню его фамилию, в Диксоне жил родной брат, и он вез ему солидный багаж. А оттуда харьковчанин должен был увезти несколько тюков песца, рыбу. Поэтому никакие наши доводы и ссылки на форс-мажорные обстоятельства действия не имели. Летели телеграммы в адрес Совета министров, ВЦСПС, редакций центральных газет. Туристы требовали немедленно восстановить справедливость: доставить их на вертолете в Диксон или вернуть стоимость путевок.

В эти дни в гостях у начальника пароходства Ивана Михайловича Назарова был писатель Константин Симонов, и они на теплоходе "Служебный" встретили нас в районе деревни Комса. "Служебный" сделал оборот и подошел к нашему борту. На шлюпочной палубе собрались туристы. Когда наши гости и начальство представились, кто-то из туристов выкрикнул реплику:

- Вы что, из Москвы специально приехали нас успокоить!?

Начальнику пароходства заявили:

- Мы все равно добьемся того, что вас снимут!

Встреча была сорвана. Под конец Иван Михайлович объявил:

- В связи с речным падением воды в Енисее, теплоход "А. Матросов" дойдет только до Енисейска, а там вас увезут на "Ракетах".

Только ревом толпы можно назвать реакцию туристов на это заявление. Теплоход "Служебный" продолжил свой рейс на Дудинку, а мы уже знали, что все телеграммы, отправляемые в самые разные инстанции, скапливаются в Красноярске в радиобюро. К этому времени туристы уже четко делились на два лагеря. Одни, которые из Сибири, экипаж оправдывали, вины его не видели и подтверждали хороший сервис. Другие, в основном из Европейской части нашей страны, были настроены весьма агрессивно. Те и другие готовили коллективные обращения в Красноярский крайком КПСС. Мы придавали немаловажное значение тому, чье обращение будет доставлено в краевой комитет первым. Было ясно, что всех туристов из Енисейска за один рейс "Ракеты" не заберут, и поскольку эти скоростные суда ходят только в дневное время, то половине туристов придется задержаться на борту теплохода "А. Матросов" почти на сутки. На подходе к Енисейску полная картина, "кто есть кто" из туристов и кто в каких каютах располагается, у меня была. И посадка туристов на "Ракеты" была организована таким образом, что первыми прибыли в Красноярск свои. Их "вожаком" был доктор технических наук, профессор, заведующий кафедрой теории машин и механизмов Константин Рейнгольдович Кантер. Но это нам особо не помогло. Капитан Владимир Петрович Минаев делал отписки всю осень, пока коммунисты не избрали его секретарем парткома Подтесовской базы флота.

15.

- Что будем делать?

Главный механик отвечает:

- Надо идти!

- А шторм?

- Может, его не будет! Посмотри, море-то спокойное. С какими глазами ты повезешь туристов обратно!?

- А кто нам позволит рисковать людьми?! - возразил я.

Помолчав, он сказал:

- Решать тебе, ты - капитан.

Еще раз начали внимательно анализировать обстановку. По прогнозу, усиление ветра ожидалось часа через три, за это время мы смогли бы выйти и укрыться у острова Сибирякова. "Хорошо, - думал я, - проскочим мы до Диксона, а дальше, что делать, если задует на сутки и капитан порта не выпустит нас из Диксона?" Сорвутся все "зеленые стоянки" или опоздаем на самолет, а у каждого туриста авиабилеты уже на руках. Тогда я решил посоветоваться со старшими групп, на которые были разбиты туристы для удобства проведения экскурсий. Все дружно собрались на капитанский мостик. Я обрисовал обстановку и проинформировал, чем это может кончится. Дал время на раздумье - 30 минут.

Через 30 минут собрались снова. Общее мнение было: идти на Диксон. Я согласился. Был объявлен аврал - все крепить по-штормовому, задраить наглухо иллюминаторы на нижней палубе, в машинно-котельном отделении. Балластные танки запрессовали в полном объеме, чтобы увеличить остойчивость судна.

Погода стала быстро ухудшаться. Барометр стремительно падал. На западе и северо-западе появились рваные, вытянутые облака. Когда подходили к острову Верн, северо-западный ветер усилился до четырех баллов. С моря шли длинные волны, высотой до двух метров. Теплоход тяжело переваливался с борта на борт при незначительной килевой качке. Сбавив ход до среднего, удерживая судно против ветра - левой скулой 35 - 40 градусов к его направлению, мы дрейфовали в сторону бухты Диксон.

В это время с северо-запада на Дудинку шел контейнеровоз "Петровский" водоизмещением около 15 тысяч тонн. Я вызвал его на связь и попросил капитана прикрыть нас от волны, чтобы дать нам возможность повернуть на 120 градусов вправо и лечь на Скуратовские створы. Он подтвердил опасность нашего маневра - лечь на время вдоль волны без прикрытия - и согласился помочь. Контейнеровоз сделал вокруг нас плавный поворот, и под его защитой мы безопасно для себя легли на новый курс и зашли в бухту Диксон.

Как я и предполагал, капитан "Петровского" сообщил в службу безопасности мореплавания, что он оказывал помощь теплоходу "В. Чкалов", который шел с туристами на Диксон. По итогам навигации этот случай вырос в Министерстве речного флота до настоящего скандала. По отношению к судам Енисейского пароходства, которые регулярно работали на линии Дудинка - Диксон, был принят ряд ограничительных мер.

На этот раз, по расписанию, в Диксоне предполагалась шестичасовая стоянка. Снежные заряды с порывами ветра доходили до восьми баллов. Продлив стоянку на два часа, капитан морского порта Владимир Михайлович Еломенко, скрипя сердцем, разрешил нам отход, но порекомендовал идти Лемберовскими створами, что позволяло уйти от открытого моря, - следуя между островом Верн и северной оконечностью острова Сибирякова, выйти южнее миль на 30. Однако из-за шквалистого ветра и крутой волны, мы вынуждены были примерно около двух с половиной часов держать курс на запад и уже потом, подставляя правую скулу теплохода под ветер, дрейфовать на юг со скоростью около 4,5 узлов (это чуть более восьми километров в час). И только укрывшись за островом Сибирякова, легли на свой курс.

Волна круто обгоняла теплоход. Когда очередной вал накатывался на корму, на мостике чувствовалась вибрация и двигатели испытывали чуть ли не двойную нагрузку. Как только волна уходила к носу судна, винты выныривали почти наполовину и двигатели с облегчением набирали обороты. Редко кто из туристов появлялся на палубах, почти всех сразила морская болезнь. В этом рейсе с нами был Володар Антонович Циванюк, начальник Енисейской инспекции Регистра. Надо полагать, он здорово испугался, наблюдая за столь бурными событиями. Но об этом я узнал позже, когда В. А. Циванюк обратился с докладной на имя министра; в своем обращении он предлагал запретить теплоходу "В. Чкалов", "А. Матросов", "Профессор Близняк" ходить до Диксона. А в то время, когда мы вошли в Енисей и все страхи остались позади, он поднялся на мостик и спросил:

- Иван Антонович, вы слушали на гитаре "Красноярский вальс"? Хотите, сыграю?!

И он виртуозно, с большим воодушевлением сыграл для меня "Красноярский вальс".

16.

Мы немного отвлеклись от маршрута нашего путешествия, вспоминая разные случаи, которые характеризуют организацию службы на судах, взаимоотношения между экипажем и туристами. А в конечном итоге подобные происшествия означали приобретение экипажами судов хорошей морской практики. При этом было очень важно, чтобы между капитаном и его помощниками царили полное взаимопонимание и взаимовыручка. На теплоходе "А. Матросов" у меня с капитаном Владимиром Петровичем Минаевым сложились очень хорошие отношения: он доверял мне во всем, особенно после того, как по его рекомендации меня назначили старшим помощником капитана.

Третьим штурманом был Сергей Петрович Илюхин, бывший капитан теплохода "Анастас Микоян", флагмана буксирного флота Иртышского пароходства. Во время зимовки этого теплохода в Подтесово он женился, уволился из Иртышского пароходства и пришел на теплоход "А. Матросов". К концу навигации Илюхин уже очень хорошо ориентировался в спецлоции реки Енисей, а практики ему было, что называется, не занимать. Поэтому Владимир Петрович так же, как мне, доверял и Сергею Петровичу.

Мы пришли в Красноярск, полтора суток ушло на экипировку. Вскоре получили информацию, что с нами в рейс пойдет начальник отдела пассажирских перевозок пароходства Александр Иванович Кольцов, а в Енисейске к нам на борт прибудет Медведев, начальник Управления пассажирских перевозок Министерства речного флота РСФСР. Моя попытка связаться с капитаном и доложить ему обстановку ни к чему не привела. Он или отдыхал, или был в таком состоянии, что говорить с ним о каком-то деле было бесполезно.

В рейс отошли по расписанию. В 22.00 на мостик поднялся капитан. В рулевой рубке были Александр Иванович Кольцов, третий штурман Илюхин и я. Капитан был со своей знакомой пассажиркой. В рубке было выключено все, что давало свет, чтобы ничто не мешало наблюдать путевую обстановку. Я подошел к спутнице Владимира Петровича и попросил ее спуститься вниз. Внимательно наблюдая за обстановкой, подсказал третьему штурману взять полевее, добавив:

- Идем за красный бакен.

Владимир Петрович, обидевшись на меня за уход женщины, зло сказал:

- Иван Антонович! Вахту сдали - идите отдыхать! Сергей Петрович, держите прямо!

И тут в разговор вмешался Кольцов:

- Владимир Петрович, я вас до вахты не допускаю! Идите отдыхать!

Капитан не ожидал такого и с большим недоумением воскликнул:

- Александр Иванович! Вы?! А как вы сюда попали?!

И Владимир Петрович ушел в каюту.

В первом часу ошвартовались у дебаркадера пристани Енисейск. У трапа я встретил Медведева, который спросил:

- Где капитан?

Я ответил:

- Болеет.

- Передайте ему, - говорит он, - чтобы к 12.00 выздоровел.

От каюты люкс высокий московский гость отказался, заметив при этом, что "для таких поездок у вас должна быть служебная каюта". В 4.00 я начал звонить Владимиру Петровичу, чтобы доложить ему о делах на судне. Он открыл мне дверь, я зашел в каюту и довел до него информацию, кто находится на борту, где мы идем. Затем я сказал:

- Если, Владимир Петрович, не "войдешь в меридиан" - конец твоей карьере. Высадят в Ярцево.

Он очень удивился:

- Почему в Ярцево? Ведь мы его вчера прошли вверх.

- Это было восемь дней назад, а сейчас мы следуем вниз, - ответил я и еще раз повторил, где, кто и когда прибыл на борт судна и с какой целью. До него начало доходить, и он весьма тревожно заявил:

- Все! Больше ни капли. Лезу в ванну вымокать в холодной воде.

Утром на мостик поднялся Медведев. Констатируя, что встречные суда попадаются очень редко, он сетовал:

- Как можно в таких условиях делать аварии?

И никак не мог успокоиться, узнав о трагедии, разыгравшейся недалеко от этих мест выше по течению. Теплоход "Керчь" грузоподъемностью 1000 тонн вел под бортом деревянную баржу "Скотовозная № 1". На барже перевозили племенной скот для Норильского подсобного хозяйства. Техническое состояние баржи было далеко не удовлетворительное. В пути была вымыта и та пакля, которой когда-то были проконопачены швы, вода стала попадать в корпус, и баржа начала тонуть. Скот на нижней палубе стал уходить под воду. С других палуб, где загоны успели разгородить, скот унесло течением. Утонуло более 100 голов племенного скота, практически третья часть груза. Туши животных течением были выброшены в район деревень Холмогорово, Пономарево. При летней жаре они стали разлагаться, и со всей тайги здесь начали собираться медведи. По слухам, местными охотниками вскоре было убито более пятнадцати медведей.

Владимир Петрович постепенно "входил в меридиан". Между тем, на судне был проведен инспекторский осмотр. При проверке валовой линии было обнаружено наличие там воды. Механик Константин Федорович Селезнев доказывал, что это нормальное явление, Медведев не соглашался и под конец категорическим тоном заявил:

- Константин Федорович, я вас очень прошу, чтобы воды в корпусе, в том числе и в валовой линии, не было!

Потом механик рассказывал, какой Медведев вежливый: он не приказывал, а просто просил. В ходе подведения итогов инспекторского осмотра выявился конфликт между электромехаником и директором ресторана Зуевой. Директор доказывала, что плохо греют камбузные плиты, а электромеханик - что ресторанные работники проспят и поздно включают их, поэтому завтраки готовятся всегда с опозданием. На это Медведев заметил:

- Вы все здесь в одной футбольной команде, и мячи в свои ворота забивать не нужно!

В Дудинке в верхнем салоне-ресторане теплохода был накрыт стол. Официант наполнил бокалы. Медведев произнес тост: поблагодарил экипаж, указал на имеющиеся недостатки, пожелал успехов. Все подняли бокалы, посматривая при этом на Владимира Петровича, который несколько раз протягивал руку, чтобы взять бокал, но не осмеливался. Рука его сильно дрожала. Медведев тоже посмотрел на него и сказал:

- Что, Владимир Петрович?

- Да вот, сердце...

- Пить меньше надо! - Это было единственное замечание капитану, воспитательного характера. После этой навигации, как я уже говорил выше, Владимира Петровича избрали в партком, а затем он снова вернулся капитаном на теплоход "А. Матросов".

Уже работая в училище, я решил проверить практику курсантов. Попросился к Владимиру Петровичу на теплоход, и он принял меня радушно. На прощание я сказал ему:

- Пять лет отработал я штурманом на "А. Матросове", пять - капитаном на теплоходе "В. Чкалов", но не думал, что так хорошо отдыхать на наших судах.

Владимир Петрович к алкогольным напиткам не притрагивался, пил только минеральную воду.

После его ухода на работу в партком капитаном теплохода "А. Матросов" был назначен Генрих Марьянович Добкевич, до этого капитан - первый помощник механика грузового теплохода "Гвардейск". А еще раньше, до "Гвардейска", он прошел все должности на пассажирских судах - от практиканта до старшего помощника капитана на теплоходе "В. Чкалов". Так что опыт работы с пассажирами и туристами у Генриха Марьяновича был, поэтому он с удовольствием вернулся на пассажирский флот. Мне работать с ним было легко. Он очень хорошо знал Енисей, пользовался большим авторитетом не только среди капитанов и руководителей пароходства, но и в Министерстве речного флота. Министр Сергей Андреевич Кучкин лично пригласил его на Волгу для ознакомления с организацией туризма. Когда происходили организационные встречи с туристами, женщины, а их было процентов 70, тихонько ахали: "Вот это капитан!"

17.

В то время с кадрами командного состава были проблемы: флот пополнялся десятками новых судов из-за границы, с отечественных судостроительных заводов и Красноярской верфи, и его нужно было комплектовать судоводителями, механиками. Кадров не хватало, поэтому экипажи, особенно во второй половине навигации, были далеко не полные.