Вальдемар Микшис Любовь и бесы трагикомеди я

Пусть канет всё в ночи!

Лишь нити той полёт...

РОМАН. Немедленно перестаньте!

АТЛЕТ. Что протяну я между мной и нею...

РОМАН. Прекратите кривляться! (Срывается с места).

АТЛЕТ. К любимой путь найдёт...

На пути РОМАНА возникает ГОБОЙ, прижимая палец к губам.

АТЛЕТ. И не умрёт.

РОМАН бросается на ГОБОЯ и получает мастерстерский удар в солнечное сплетение. Сгибается, отступая и ловя ртом воздух.

ДЖУЛИЯ. Рома!! (Подбегает). Не трогайте его!

АТЛЕТ. Да, канет всё в ночи!

ДЖУЛИЯ. Что с тобой? Рома!

ГОБОЙ усаживает вскочившего было МОНТЕКИНА.

АТЛЕТ. Но сердце свет прольёт...

ГОБОЙ. Нет ни малейших причин для беспокойства, дражайший Аполлон Илларионович!

АТЛЕТ. Звук милых чистых уст, расставшись с нею...

ДЖУЛИЯ. Какие подлецы... подлецы... Рома!

ГОБОЙ. Помилуйте, можно ли прерывать песнь любви?

АТЛЕТ. В тиши меня найдёт

И не умрёт.

Да, канет всё в ночи!

Но в прах... Тьфу, паскудство! (Оборачивается к появившемуся в зале человеку) . Испортил песню, гад. Какого чёрта?

У пальмы стоит профессор БОРМЕНТАЛЬСКИЙ в чёрном английском костюме с золотой цепочкой на животе. Он растрёпан и растерян. Сильно щурясь, всматривается в присутствующих.

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Простите, если помешал, господа...

АТЛЕТ (сходя с эстрады). Помешал, помешал...

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Ещё раз простите... Швейцар сказал мне... он сказал мне...Где же моя трость?..

ГОБОЙ. Так что вам сказал швейцар, профессор Борментальский?

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Вы меня знаете?

АТЛЕТ. Да кто ж тебя не знает! Тебя всякая...

ГОБОЙ. Газеты только о вас и пишут! Одни заголовки чего стоят! «Гомункулус профессора Борментальского»! «Профессор Борментальский сделал коту кесарево сечение»! «Профессор Борментальский – советский Франкенштейн»!

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Чудовищно, чудовищно!

ГОБОЙ. Так что вам сказал испуганный швейцар?

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Он сказал... из его сбивчивых слов я понял... что… он здесь...

АТЛЕТ. Здесь, здесь!

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Могу я попросить стакан воды? Я, знайте, уже два часа слоняюсь по улицам и подворотням...

АТЛЕТ. Стаканом воды в настоящий момент занимается товарищ Кипарисов. С товарищем Стеллой. Ох уж эти мне комиссарши с их теориями!..

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Простите?

ГОБОЙ. Товарищ Атлет, принесите господину профессору стакан воды. В буквальном смысле слова. Точнее, двух. Ну-с, дорогой профессор, чем вы удивили мир на сей раз? Вашим внебрачным сыном?

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Простите, с кем имею честь?

ГОБОЙ. С комиссаром ГПУ Любовью Капулецкой, (указывает) с владельцем ресторана Аполлоном Монтекиным. А это сын господина Монтекина, которого вы хорошо знайте, не так ли, профессор?

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ (щурясь). Ромочка?..

РОМАН. Здравствуйте, Сидор Сидорович.

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Господи, как хорошо, что я вас встретил, Ромочка! Из немногих порядочных людей, которых я знаю.... вы, Ромочка... вы… Где же мои очки?.. Катастрофа, Ромочка, катастрофа. Вся моя жизнь пошла прахом. И всё из-за этого кощунственного эксперимента, из-за чудовищной ошибки... Людей становится всё больше, господа, а порядочности...

КАПУЛЕЦКАЯ (мрачно). Тамбовские волки тебе господа.

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Простите?

ГОБОЙ. Продолжайте, профессор.

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Знайте, до революции... это были единичные случаи, а теперь, когда всё так невероятно дико перевернулось... Благодарю . (Выпивает принесённый АТЛЕТОМ стакан воды). Рыба пошла косяком.

РОМАН. Какая рыба?

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Приходит ко мне мужеподобная дама, комиссар (щурится на КАПУЛЕЦКУЮ), извините, и требует, чтоб я сделал её мужчиной. Мол, революция помогла ей осознать ошибку природы. Дикость, абсурд. Случай, думаю. Нет! За ней – ещё одна и ещё. За ними приходит женоподобный пролетарий и тоже требует исправить ошибку природы. За ним – второй, третий... Откуда у природы столько ошибок? Но я врач, господа, и я решился.

КАПУЛЕЦКАЯ. Тамбовские волки тебе господа.

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Простите?

ГОБОЙ. Продолжайте, профессор, продолжайте!

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Я решился на давно задуманный мною эксперимент. Я, знайте ли, взял... взял... Где же моя трость?

АТЛЕТ. Там же, где очки!

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Благодарю... О чём, бишь, я?

АТЛЕТ. О кошке.

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Ах, да! У нас жила кошка. Мурка. Невинное существо. И я, знайте ли... понимаете... как бы это выразится...

АТЛЕТ. Пришпандорил невинному существу революционные яйца!

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Чудовищная ошибка, господа, поверьте! Меня в жар бросает, когда я вспоминаю об этом кошмаре! В каком мире мы живём, господа! В каком мире!..

КАПУЛЕЦКУЯ. Тамбовские волки...

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Эти вечные перебои с электричеством, эти вечно пьяные ассистенты...

КАПУЛЕЦКАЯ. ... тебе господа!

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. ... это толпа проверяющих и контролирующих, эти идиотские советы... Я не привык так работать, господа! А тут ещё очки, как назло, соскользнули с носа... Я их, знайте ли, так и не нашёл. У меня, конечно, мелькнула мысль, что эти яй... яички с придатками и семенными канатиками несколько великоваты, но я и предположить не мог, что они мужские, то есть, человеческие, я думал – кошачьи...

АТЛЕТ. И невинная кошка Мурка превратилась в нового революционнго человека! В товарища Муркина!

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Жизнь пошла прахом, господа! Начался форменный бедлам! Мало того, что в первые дни этот... с позволения сказать... словом, перепортил всех окрестных кошек, – мы ловили его всем домом, – так он ещё стал расти – расти, как на дрожжах! Я начинаю подозревать, что во время операции ему ещё что-нибудь... как вы выразились?

АТЛЕТ. Пришпандорили!

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Да! Вы не представляете себе, как он стал есть! За двоих! Да что там! – за десятерых! Еда стала его второй страстью... или первой... после кошек. Кто бы мог подумаль, что мужской гормон окажет такое ошеломляющее воздействие на мозг бедного животного! А теперь – вообразите себе, господа, – предметом его вожделений стали юные девушки и продовольственные магазины! Он стал пить, господа! Пить, как ломовой извозчик, ругаться, как сапожник и петь эти страшные новые песни... «Кто был ничем, тот станет всем»... Нам удалось запереть его в разбитой в пух и прах лаболатории, но он... с неимоверной хитростью... воспользовавшись потерянным мною ключом, вырвался на свободу. Я в отчаянии, господа!

КАПУЛЕЦКАЯ (поднимаясь с маузером). Тамбовские волки тебе господа!

ГОБОЙ (подскакивая к ней). Товарищ Люба! Вашего друга маузера я пока лишаю слова! Садитесь! Это грандиозно, профессор, грандиозно! Это не чудовищная ошибка – это закономерный ответ природы! Профессор Фрейд... или он ещё не профессор?

АТЛЕТ. Да какой он профессор! Ему бы только языком трепать!

ГОБОЙ. А вы человек действия, профессор Борментальский! Скрестить человека и зверя... Вы стоите на пороге величайшего открытия!

АТЛЕТ. Какого открытия? Люди уже жили с обезьянами...

ГОБОЙ (резко обрывая). ... и ты хочешь рассказать эту историю?

АТЛЕТ. Да нет, просто к слову пришлось...

ГОБОЙ. Вот и заткнись! Господа! Пардон, товарищ Люба! Товарищи и граждане! А сейчас – нет, ну как я люблю импровизации! Ей-богу, нет ничего скучнее, когда тебе извесно всё наперёд!

АТЛЕТ. Что ты сказал?

ГОБОЙ. А что я сказал? Импровизация...

АТЛЕТ. Про импровизацию мессиру бы тоже не понравилось! Но я не об этом. Я спрашиваю: что-ты-ска-зал?

ГОБОЙ. Это не я сказал. Это русский язык сказал. Редкий язык с таким завидным постоянством упоминает известное имя всуе. Ей-богу!

АТЛЕТ. Мессиру такие шутки не понравятся.

ГОБОЙ. А я при нём не выражаюсь.

АТЛЕТ. Смотри! Схлопочешь бича! (Поворачивается и пропадает за кулисами).

ГОБОЙ. Итак, продолжаем нашу программу! Ещё один сюрприз, граждане! Ну и денёк сегодня – одни сюрпризы! В составе нашей уважаемой комиссии произошли несущественные изменения. Профессор Борментальский займёт место временно убывшего товарища Кипарисова.

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Простите?

ГОБОЙ (хохочет). Убывшего, кстати, тоже по причине участия в создании некоего гомункулуса. Если представить себе девушку Стеллу в форме алхимической колбы. Товарищи! На нашей революционной эстраде – вожделенный новый человек! О чём он поведает нам и миру? Вы не поверите – о том, что очень есть хочется! Ну что ж! Он хочет хлеба, а мы хотим зрелища! Быть посему! О! Я вижу товарищ Муркин не один!

На эстраду выбегают музыканты. РОЯЛЬ ставит пластинку и заводит граммофон. Подгоняемые АТЛЕТОМ на эстраду выскакивают МУРКИН с бутылкой и МЕДВЕДЬ с бубном. Они уже основательно поднабрались, и теперь им море по колено. МЕДВЕДЬ откидывает медвежью голову, обнаруживая бородатое лицо пьяного цыгана, и начинается разудалый танец-пантомима с песней-диалогом.

- Вон, подвозят булки - по восемь тонн!

- Прыгайте, ребятки, с батона на батон!

- Шибче!

Ромовые бабы:

Каждая - как тумба

На сто душ!

- Торты!

- Шпроты!

- Балыки и крабы!

Золотая скумбрия!

Грянь-ка, туш!

- В ногу!

- В ногу!

- Водка ли не чудо?

- Наливай в корыто!

- Кран, от-крой!

- Шпроты!

- Торты!

- Заходи! Открыто!

- Пей, ешь, пой!

Прыгайте, ребятки, с батона на батон!

Привезли нам булки по восемь тонн!

ГОБОЙ. Браво-брависсимо, человеко-звери! Браво-брависсимо! Товарищ Атлет, проводите зверо-людей в отдельный кабинет! Пусть догуляют – заслужили! И поищите Моню. Сдаётся мне, что он хочет уйти по-английски. Каково мнение изменнёной комиссии? Не кажется ли вам, что нам был продемонстрирован лучший образчик пролетарского искусства?

Входит КИПАРИСОВ, победоносно напевая, за ним – СТЕЛЛА, застёгивая плащ.

КИПАРИСОВ. ... «и от Москвы до британских морей Красная армия всех сильней»!..

ГОБОЙ. Не может быть! (СТЕЛЛЕ). И трус не устрашился?

СТЕЛЛА (хохочет). А я свет потушила!

ГОБОЙ. Ну и как?

СТЕЛЛА (с придыханием). Так хорошо – мне ни с кем не было!

КИПАРИСОВ. ... «своей мозо-олистой рукой»... Ого! Кто эта красавица? (Указывает на ДЖУЛИЮ).

ГОБОЙ. Ваша новая добыча, победитель Август! Ваша невеста Джулия!

КИПАРИСОВ. Какое дивное имя! Джулия! Оно манит меня в сладостный бой!

РОМАН (заступая КИПАРИСОВУ дорогу). Что это за сброд, отец?

ГОБОЙ. Ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй-яй.

КИПАРИСОВ (ДЖУЛИИ). Лапочка, кто этот грубый студент? Твой брат?

ДЖУЛИЯ. Мой муж! Уйдём отсюда, Рома!

КИПАРИСОВ. Какой муж? Зачем нам муж?

МОНТЕКИН. Ромочка, эти господа... очень серьёзные люди, и поэтому я прошу тебя...

ГОБОЙ. ... вести себя соответственно, молодой человек. Вы, как я вижу не собираетесь отдавать свою юную супругу без боя, не так ли? Товарищ Август, а не хотите ли сразиться с этим студиозусом? Один на один, а?

КИПАРИСОВ. Не хочу. Я хочу невесту. Где этот... как его? Пусть проводит нас с Джулией в отдельный кабинет. Пойдём, лапочка.

РОМАН. Уберите руки!

СТЕЛЛА. Соглашайся, дурочка, не пожалеешь.

ДЖУЛИЯ. Рома, уйдем отсюда!

РОМАН. Уйдём.

Входит АТЛЕТ, на вытянутой руке держа за ворот обмягшего РОШАЛЬСКОГО.

АТЛЕТ. Куда уйдём! «Уйдём»! Ушёл один такой! (Бросает РОШАЛЬСКОГО на стул). Сиди тут, не подпрыгивай! «Уйдём»! Нет вам отсюда ходу!

КИПАРИСОВ. Как нет? Как нет? А отдельный кабинет?

АТЛЕТ. Хочешь на ёлку влезть и задницу не ободрать? Сядь!!!

РОМАН. Прекратите этот балаган!

СТЕЛЛА. Я чувствую в воздухе шелест крыльев. Мессир скоро будет здесь.

ГОБОЙ. Значит, и впрямь – пора. Может, пожалеем мальчишку? Обойдёмся без членовредительства, а? Господин Монтекин?

МОНТЕКИН. Вы обещали...

ГОБОЙ. Тем более обещали! (РОМАНУ). Просто-напросто вычеркнем из его памяти одно-единственное имя. Имя Джулии.

РОМАН. Мне это надоело! (Сжимает кулаки).

ГОБОЙ. Тогда вызываю вас на поединок! Если вы не испугайтесь. Чтоб окружающие не пострадали, предлагаю вам, Роман Аполлонович, подняться на эстраду.

ДЖУЛИЯ. Рома!

АТЛЕТ. Струсил?

РОМАН. Всё будет хорошо, любимая, не бойся. (Поднимается на эстраду).

ГОБОЙ. Стелла!

Расстёгивая плащ, СТЕЛЛА становится напротив РОМАНА. ГОБОЙ и АТЛЕТ пристраиваются рядом – справа и слева.

АТЛЕТ. Очень больно не будет, сынок. Моня и Август могут это подтвердить.

И – рывком распахивают плащ, стыдливо отводя глаза. Непривычно долго ждут нечеловеческого взвизга и, не дождавшись, к удивлению обнаруживают РОМАНА, внималельно исследующим тело изумлённо застывшей СТЕЛЛЫ.

РОМАН (после долгой паузы). Профессор, можно вас на минуту?.. Будьте добры, взгляните на эти пятна. Вот, под правым соском и на левом бедре...

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ (всматриваясь с профессиональным любопытством). Позвольте очки.

РОМАН. Пожалуйста.... Не кажется ли вам, что...

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Это трупные пятна! Нет ни малейших сомнений! Обратите внимание на цвет, а какова форма – форма какова! Прекрасный образец! Абсолютно невозможный на живом те...ле. (Переглядывается с РОМАНОМ). Позвольте полюбопытствовать, милочка, как давно вы... носите эти пятна?

АТЛЕТ. Лет триста.

СТЕЛЛА, наконец, издаёт отчаянный вопль. За ним – другой, третий.

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Господи ты боже мой! А что у вас с зубами?

РОМАН. Похоже на лисьи клыки.

ГОБОЙ (беря под руку БОРМЕНТАЛЬСКОГО). Всё дантисты немецкие, будь они неладны! Подпиливали-подпиливали, подрезали-подрезали – в результате оставили девушку саблезубой. (СТЕЛЛЕ). Запахнитесь, девушка, и перестаньте, наконец, орать. Вы не на кладбище.

АТЛЕТ (бьёт СТЕЛЛУ по щекам). Вот тебе отдельный кабинет! Вот тебе небо в алмазах!

РОМАН. Не распускайте руки! (Отталкивает АТЛЕТА). А вам, барышня, надо показаться специалисту. Правда, я ума не приложу – какому.

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Следует посоветоваться с коллегами – с профессором Трупогоновым и доцентом Скелецким. Настоящие трупные пятна на таких... выдающихся живых формах. Кто бы мог подумать! Не плачьте, милочка, я займусь вами лично. Позвольте ещё один нескромный вопрос: почему вы разгуливаете в одном плаще?

СТЕЛЛА (воет, бормоча). Загрызу, загрызу...

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Простите?

ГОБОЙ. Подкрепитесь, девушка. (Даёт СТЕЛЛЕ стакан красного вина).

АТЛЕТ. А я говорил тебе, Гобой! Что-то тут не так! Не так!

ДЖУЛИЯ. Ромочка, умоляю тебя, уйдём отсюда!

РОМАН. Конечно, любимая, успокойся . (Обнимает ДЖУЛИЮ).

ГОБОЙ. Ну что ж! Первая попытка – нечистая – не удалась. Приступим ко второй – класически чистой. Вы у нас не заснули, товарищ Люба? Или просто любуетесь, как нэпманский сын лапает вашу дочку? Как контрреволюцию агитирует на семейном фронте?

КИПАРИСОВ. Действительно. Отстаньте от моей невесты!

РОМАН. Идите к чёрту, дурак!

АТЛЕТ (свистит). Наших бьют!

ГОБОЙ. Товарищ комиссар! Кто смело в бой пойдёт? Кто как один умрёт? Или нам этим двум голубкам «горько»! проорать, чтоб вы окончательно протрезвели?!

АТЛЕТ (запрыгивает на эстраду – и голосом Маяковского). Ррразворачивайтесь в марше! Словесной не место кляузе! Тише, орраторы! Ваше слово – товарищ маузер!

КАПУЛЕЦКАЯ (вскакивает, опрокидывая стол). Пол-лундрра! (Выхватывает маузер). Я вам покажу «контрреволюцию»! Я вам покажу «горько»! Ты у меня сморкнуться не успеешь! А ну отсунься от неё! Отползай, я сказала!

ДЖУЛИЯ. Мама!

АТЛЕТ. Так его, нэпманского сына!

МОНТЕКИН. Вы обещали...

РОМАН (КАПУЛЕЦКОЙ). Не смейте кричать на мою жену...

КАПУЛЕЦКАЯ. Что-о-о?! Ах, ты!.. (Стреляет в РОМАНА несколько раз подряд).

РОМАН отшатывается и, наткнувшись на стул, падает через него, ударяясь головой об пол. Вскочившая со стаканом вина СТЕЛЛА, спотыкается о его голову и проливает вино ему на грудь.

ДЖУЛИЯ. Ро-ома!!! (Застывает в ужасе).

Подскочивший АТЛЕТ прикладывает ухо к груди РОМАНА.

АТЛЕТ. Наповал. (КАПУЛЕЦКОЙ). Убийца...

МОНТЕКИН. Сынок!

ГОБОЙ (преграждая ему путь). Спокойней, папа!

МОНТЕКИН. Мерзавцы! (Бросается на ГОБОЯ).

ГОБОЙ встречает его знакомым мастерским ударом в солнечное сплетение, и МОНТЕКИН, так же, как недавно его сын, сгибается, отступая и ловя ртом воздух.

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Что вы делаете, господа?!

ДЖУЛИЯ хватает свой ридикюль и высыпает его содержимое на стол. Что-то судорожно ищет, останавливаясь и сдерживая подступающие рыдания. Подскакивает ГОБОЙ и поднимает с пола тёмную склянку.

ГОБОЙ. Скляночку ищите?

ДЖУЛИЯ. Отдайте! (Забирает склянку). Подлецы... какие подлецы... Бог вас всех накажет, вот увидите... А ты, ма... со всем твоим... новым миром... Ты себя уже наказала... (Подходит к РОМАНУ и становится на колени). Я за тобой... сейчас ... сейчас... (Глотает из склянки, задыхается, хватается за горло и падает на РОМАНА).

ГОБОЙ (взвывая - КАПУЛЕЦКОЙ). Что натворила ты, мегера?! Ты дочь младую сделала вдовой! И самоё себя осиротила!

АТЛЕТ. Погиб студент, невольник чести! С свинцом в груди и жаждой мести! И вместе с ним его жена!

ГОБОЙ. Как пережить такое? Как? (Выхватывает маузер из рук оцепеневшей КАПУЛЕЦКОЙ, стреляет в себя и падает рядом с РОМАНОМ и ДЖУЛИЕЙ).

АТЛЕТ. Гобой! Друг мой! Что ты в руке сжимаешь? Постой, я за тобой! (Поднимает маузер и стреляет в себя. Щелчок, другой, третий). Ах, он злодей! В себя последнюю отправил пулю! Мне не оставил! Как умереть? Быть может, в склянке яд остался? (Поднимает склянку, смотрит на свет). В остатке яда смерть найду! О, люди, люди! Человеки! (Глотает, выкатывает глаза и, схватившись за горло с содроганием падает на ГОБОЯ).

СТЕЛЛА. А я? А мне? (Мечется над телами). О горе! О горе! (Поднимается на эстраду и – трагическим голосом). Что вы, непримиримые враги?

Что спор ваш – Капулецкая, Монтекин?

Какой для ненавистников урок!

И я двух близких потеряла,

За то, что потакала вам. Пожмите

Друг другу руки, только этим

Мне возместите вдовью долю.

Сближенье ваше сумраком объято,

Сквозь толщу туч не кажет солнце глаз.

Но время пролетит, десятилетья минут...

Такие же, как вы... буржуи новые

И старые большевики... в одном строю

Пойдут навстречу... навстречу...

АТЛЕТ. Чёрту на куличках! ( Поднимается и - ГОБОЮ). Что ты плеснул в эту склянку? Аж в глазах зарябило!

ГОБОЙ. А ты хотел валерьянки?

АТЛЕТ. Тьфу, паскудство!

ГОБОЙ. А Стелла – молодец! Как роль свою ты верно поняла!

АТЛЕТ. Как развила её! С какою силою!

ГОБОЙ. С каким исскуством! Шекспир в гробу б перевернулся!

СТЕЛЛА. А я стихи в гробу видала!

ГОБОЙ. Господин Монтекин, а что это вы застыли этаким каменным гостем? Мы такую комедию для вас отломали, а вы стоите бука букой! Неужели вы действительно подумали, что мы, ваши благодетели, позволим выпившей комиссарше расстрелять вашего сына? Он уже поднимается, видите? (С хохотком). Патроны-то холостые! Благодаря стараньям ловкого Атлета!

АТЛЕТ. А ты, Люба, скажи спасибо товарищу Гобою. Если б он твоей дочке не подменил склянку, Маруся б отравилась!

ГОБОЙ. В склянке, между прочим, был настоящий цианистый калий.

ДЖУЛИЯ. Где я?..

ГОБОЙ. Пока ещё на этом свете, барышня. Хотя на том, вам, наверное, было бы лучше. Вставайте, молодой человек, финита ля комедия. Не пугайте юную супругу и старого отца.

МОНТЕКИН. Ромочка... сынок...

КАПУЛЕЦКАЯ. Доченька-а...

ДЖУЛИЯ. Мой дорогой...

РОМАН. Джулия...

КАПУЛЕЦКАЯ (плача). До-чень-ка-а-а...про-ости...

МОНТЕКИН. Прости меня, сынок...

ГОБОЙ. Ка-кая трогательная сцена! А? Профессор Борментальский? Утрите сопли, Моня! Плачь, Кипарисов, плачь! У меня у самого слёзы так и просятся на глаза, так и просятся!

АТЛЕТ. А ты поплачь! поплачь! А маме Любе и папаше Аполлону – «горько»! Го-рько! Го-рько!

СТЕЛЛА (ядовито). «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо». «Четыре договорчика, неплохое начало»... А кто, интересно, будет...

Гаснет свет, и на эстраде раздаётся взрыв. «Мессир! Мессир»! – взвывает испуганный хор АТЛЕТА, ГОБОЯ и СТЕЛЛЫ, и они преклоняют колена и склоняют головы. Из дыма в багровых отсветах выступает высокое кресло, на котором, развалясь, восседает ВОЛЬКИНД. Он в длинной и грязной ночной рубашке, на которую наброшен новенький серенький френч. Седые нечёсанные патлы ниспадают ему на плечи.

ВОЛЬКИНД (очень низким голосом, размерянно и тяжеловесно). Бездельники. Пустозвоны. Лоботрясы.

ГОБОЙ. Мессир, мы рады...

ВОЛЬКИНД. Всё хиханьки да хаханьки. Стелла.

Взяв у ГОБОЯ четыре договора, СТЕЛЛА с поклоном передаёт их ВОЛЬКИНДУ. Садится на колени у его левой ноги и начинает её массировать.

ГОБОЙ. К-как ваша встреча в К-кремле, мессир?

ВОЛЬКИНД. И это всё?.. Я спросил.

ГОБОЙ. Остались с-сущие ф-формальности...

СТЕЛЛА. Всё это выполнить, мессир.

ВОЛЬКИНД. Бездельники. Пустозвоны. Лоботрясы. Всех накажу.

АТЛЕТ. Мессир...

ВОЛЬКИНД. Заткнись. Бить вас и бить. Болтливых пачкунов. (Достаёт трубку).

АТЛЕТ стремительно подскакивает к ВОЛЬКИНДУ, чиркает ногтями... и, когда ВОЛЬКИНД, наконец, глубоко затягивается, столь же стремительно возвращается на прежнее место.

ГОБОЙ. Мессир...

ВОЛЬКИНД. Заткнись... Думал, отдохну. Позабавлюсь. (Гладит СТЕЛЛУ, как собаку). Вид выступления?

ГОБОЙ. Варьете, мессир... Про-рочества.

ВОЛЬКИНД. Автор?

АТЛЕТ. Гобой, мессир!

ГОБОЙ. Не гневайтесь, умоляю!

ВОЛЬКИНД. Ну что же. Объявляй.

ГОБОЙ. Дамы и господа! Товарищи! Небывалое зрелище! Алмазный гвоздь нашей программы! Р-р-революционные пророчества мессира Волькин...

Едва уловимое движение мессира, свист бича, и ГОБОЙ с воем катится по полу.

ВОЛЬКИНД. Пророчества?

ГОБОЙ (воя). Виноват, мессир, виноват...

ВОЛЬКИНД. Революционные? Ну-ну. С кого начнём?.. Я спросил.

АТЛЕТ. Языки проглотили? Мессир спросил, кто первый?

ГОБОЙ. Капулецкая, мессир, Капулецкая...

ВОЛЬКИНД. Комиссар ГПУ? Начну по-цыгански. Казённый дом – вот что тебя ждёт. Очень большой. Под открытым небом. За полярным кругом. На снегу подохнешь. С кайлом в руке. Мальчика вспомнишь, кадета. Его глаза и крик. «Не стреляйте, тётенька». Это будет не скоро. Поживёшь пока. О дальнейшем – не беспокойся. Ты подписала договор. Следующий.

АТЛЕТ. Рошальский! Куда лыжи навострил?

РОШАЛЬСКИЙ. Я до уборной. Очень быстро... Я в курсе, товарищ... господин мессир.

ВОЛЬКИНД. В курсе чего?

РОШАЛЬСКИЙ. Чего меня ждёт...

ВОЛЬКИНД (АТЛЕТУ). Опять? Наперёд батьки в пекло? (И вновь - едва уловимое движение, свист бича, и теперь уже АТЛЕТ, с криком, катится по полу). Иди Рошальский. И не возвращайся.

АТЛЕТ (крича). Виноват, мессир! Виноват!..

ВОЛЬКИНД. О дальнейшем – не беспокойся. Ты подписал договор. Следующий.

РОМАН. Хватит паясничать! Что за балаган вы устроили, папенька...

ВОЛЬКИНД. Твой папенька – счастливчик. Сдохнет в своей постели. В обьятьях проститутки. В предместье Берлина. Меня вспомнит. На этой эстраде. (МОНТЕКИНУ). О дальнейшем – не беспокойся. Ты подписал договор.

РОМАН. Папенька! Да очнитесь вы, наконец? Кто этот хам в ночной рубашке?

МОНТЕКИН. Прости меня, сынок, прости... Я не знал, я думал, шутка...

КИПАРИСОВ (чуть не плача). Я хочу домой... Я хочу невесту...

ВОЛЬКИНД. Будет тебе невеста. И не одна. И дом у тебя будет. Ты в нём застрелишься. Когда тебя предадут. Все, кого ты предал. Пощажу тебя – не скажу, что вспомнишь. Ради девочки Стеллы. Ещё, сладкая, ещё... Ещё!.. А-а-а. Как хорошо... О дальнейшем – не беспокойся. Ты подписал договор. (ГОБОЮ и АТЛЕТУ) . Ну, пачкуны, пора.

ГОБОЙ. Момент, мессир. (БОРМЕНТАЛЬСКОМУ). До свиданья, профессор!

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Простите?

ГОБОЙ. Вашего Муркина мы доставим вам через час. В усовершенствованном виде.

БОРМЕНТАЛЬСКИЙ. Благодарю вас.