Валентина — его жена. Яша — 15 лет, их сын. Семен Брюзгалтер
жүктеу/скачать 222.5 Kb.
|
1 2
- Бұл бет үшін навигация:
- Занавес
Действие второе11. У Семена. Семен. Двадцать первого июня, без пятнадцати девять, я слез со своей второй жены Алки, женщины приятно пахнущей и с идеальной кожей. Она быстро уехала на выставку какого-то урода, он там помидорами картины рисовал. Арсентьев. Ты еще прогноз погоды расскажи в тот день. Семен. Ты, Ильюша, равнодушен к деталям, тебе Шекспира надо: пришел, выпил, убил, занавес, а настоящий русский, он достоевщину любит. Ему важны все мелочи, даже структура волокон на трусиках любимой женщины. Арсентьев. С¸ёма, начало было про задачи! Семен. Задачи! Лежу я, Ильюша, и понимаю, что, если не придумаю хоть какой-то смысл жизни себе, повешусь. И тут приходит мне в голову парадоксально-идиотский вопрос. Интересно, сколько в моем доме кирпичей? Да, да, натурально, вот как можно узнать, сколько в моей сталинке кирпичей? Только точно! Не плюс-минус. С точностью до одного. Вот сколько? Арсентьев. Зачем? Семен. Для того, чтобы знать! Из скольких кирпичей состоит мой дом, с точностью до одного. А “зачем”, это вопрос глупый, как и тот, зачем мы вообще все живем. Зачем? Арсентьев. Белочник ты, С¸ма, полный. Семен. Вечер. За окном лето, Нескучный сад. Вот сижу я. Я, который решает проблемы, от “как соблазнить королеву” до продажи двигателей РД сто тридцать с составом меланжа, самовывоз из Пирятина. Арсентьев. И? Семен. И не понимаю я! Как это точно можно сделать. Чтоб точно сказать, сколько кирпичей в доме по Фрунзенской набережной, тридцать два, с точностью до одного! Мозг начинает думать, решать задачу, но его опыт использует только эмпирический подход на тривиальной базе. Уже утро двадцать второго! Светает. Я сижу и понимаю. Всё¸, приехал, я не сойду с места, пока не узнаю, сколько точно кирпичей в этом доме. Мне плевать на деньги и время, мне нужно знать. Это настоящая задача. Задача всей моей жизни. Точка! Арсентьев. А количество атомов водорода в сортирной воде не заинтересовало? Семен. Только не надо вот этого сарказма, ты слушай, слушай! Я пять месяцев работал над этой проблемой, меня послали все. В итоге моя Аллочка с ее папашей сдали меня в Стражеско. Я сбежал, меня словили и закрыли уже в Кащенко. Там я познакомился с мужичком, который строил метро, и он рассказал, что есть лазерный анализатор, который просвечивает породу, и еще есть рентген. Арсентьев. Это надо Жванецкому на диктофон записать. Семен. В общем, стало понятно, что есть два способа точно все посчитать: рентген или лазер. Я типа подлечился, вышел, прикупил оборудования и начал. Два раза меня брало КГБ. В этом доме, оказалось, пять генералов живут, и они сразу вызвали ГБ: какой-то мудень с какими-то приборами, вдруг взорвать хочет. После, я думал даже такой вариант, эвакуировать всех, взорвать дом, оцепить, кирпичи объявить вещдоком и пересчитать все до единого, потом построить дом заново. Но у нас так посчитать нельзя, что-то да стырят, улетит. Неточно будет, а мне точность нужна, понимаешь. Точность, до одного! Арсентьев. Сё¸ма, короче! Семен. Короче, допрашивают меня полгода, потом пакуют снова в больничку на принудиловку. Тут девяносто третий, бардак, я дал на лапу и опять сбежал. Жена ушла, дети бросили. Трындец полный и что, дядя? Задача важнее средств. Эти кирпичи взяли меня на принцип, это стало сутью моей жизни. Все меня считали идиотом, а я все время, двадцать четыре часа, работал над этим. У меня были все документы на строительство. Все, что можно было достать из архивов СМУ. Я знал всех, от прорабов, кто строил дом, до директора ОКСа района. Я продал дачу, нанял фирму, через чумовые откаты по реставрации отдал кучу бабла. В НИИ плазмы мне сделали специальный лазерный рентген. Я полетел в Силиконовую долину, и мне сделали программу, она работает с лазер-рентгеном, который анализирует состав цемента, бетона и жженой глины. По проекту я взял чертежи и отсканировал этот весь дом. Составил план анализа. Пошла работа, я светил дом, кладку, спайки и точно по каждому квадратному метру делал просчет, сколько кирпичей. Кроме того, все это делали три бригады, они перепроверяли друг друга, был тройной контроль! Точность, до одного! Арсентьев. С таким энтузиазмом тебе нужно было на комсомольскую стройку! Семен. Я просто русский человек! Хоть и Брюзгалтер. Через три месяца был виден конец. Но тут засада! Арсентьев. Ну ты хоть до вечера закончишь? Семен. Слушай! В этом доме оказалось бомбоубежище, его не было на чертежах! Там соединение полотна железобетона марки “пять-м” с кирпичом и со стальными каркасами, а это фиг просканируешь. Пришлось украсть экспериментальную рентгеновскую установку для таможни и все заново. Я продал вообще все, что было у меня, и выкупил это бомбоубежище. Жил там и работал, и знаешь, стало проще. Там проверки и еще кучу всего, но через два года, одиннадцатого октября тысяча девятьсот девяносто пятого года в двадцать один тридцать пять, мне стало ясно на сто процентов, что дом по Фрунзенской набережной, тридцать два, состоит из двухсот пятидесяти тысяч восьмисот пятидесяти семи кирпичей, это целых, и шестидесяти семи тысяч четырехсот пятидесяти семи половинок. Вот так! Арсентьев. Аминь! Семен. Я стоял и знал, сколько кирпичей в этом чертовом доме. Я потратил пять лет, и это все, что у меня было. Я осмеян, брошен всеми и полностью беден. Все смеялись, а я им отвечал: “Зато я знаю, сколько точно кирпичей в этом доме”. Арсентьев. У меня нет слов, Сё¸ма. Это клиника! Семен. Это только пол-истории, пьем дальше! Потом я ничего особо не помню, пил страшно. Первая вспышка сознания такая. Стоит моя бывшая Аллочка рядом с каким-то жлобом, и он тычет мне в башку ствол, чтоб я это бомбоубежище на нее переписал, что я ей там должен-передолжен. Она ушла, а кент этот со своими братками прессовать меня начал. Арсентьев. Это кино интересней. Семен. Я понимаю, что мне кранты. Подпишу, и меня закатают в этом подвале. Думаю, а сам так в туалет хочу. Говорю: “Мужики, дайте отлить, туалет в тупике бомбоубежища, ну куда я, бетон вокруг”. Проверили, разрешили. И вот выпускаю я из себя урину, смотрю, как жизнь моя струится в унитаз. Тут мне и пришло решение! Я выхожу к ним, иду, они сидят все такие крутые, здоровые лоси, все на вялике, лоха прижали, праздник. Я резко закрываюсь в рентгеновской кабинке со свинцовыми дверями. Включаю на максимальную мощность свою лазер-рентгеновскую установку, верчу ее на них. Она за двадцать секунд делает их неграми, через тридцать они валяются все потные и блюют. Я на диком максимуме жарю их, после выхожу. Открываю им двери, они кое-как выползают наверх, все загорелые такие, в волдырях, очумелые. Арсентьев. С¸ма, финал! Семен. После всего кипеша приехала дзержинская контора, посмотрели на меня, поговорили и предложили работу. После я на этой теме заработал по всему миру почти пятьдесят миллионов. Конечно, прибор я постоянно усовершенствовал и доработал и даже дал название “Дыр-Дыр-Дыр”. Чистил людской мир от всякого дерьма, которое кому-то мешало. Теперь всю оставшуюся жизнь сам чищусь. После, как Ясира убрали, ушел на пенсию. “Дыр-Дыр-Дыр” передал преемникам. Арсентьев. И что, про это не знают там? Семен. Знают, только теперь у всех есть анти-дыр-дыр и сканеры. Спецура иногда бизнаков валит так, но осторожно. Слышал? Раз! — и инфаркт. Сейчас уже новое поколение, суть та же, но принцип уже волновой, он с сердцем и мозгами работает. Дыр-дыр-дыр! — и инфаркт, дыр-дыр! — и рак, дыр! — и суицид. Меню у “Дыр-Дыр-Дыр” большое, и светит он с трехсот метров. Не увидишь! Арсентьев. А этот...… носатый в Лондоне? Семен. Этот тоже! Хороший человек был, давай помянем. Ху! (Выпивает.) Вот так, Ильюша, подсчитывая кирпичи и решая какую-то для всех тупейшую задачу, я нечаянно очень сильно изменил этот мир! (Запевает “Я люблю тебя, жизнь”.) 12. В дом Арсентьевых входит Яша, весь мокрый. Валентина. Та-а-ак, приехал, не запылился! Ты во сколько должен был быть, где телефон? Был ребенок как ребенок и…... Арсентьев. Яков, твое поведение безответственное, позвонить можно было? Валентина. Ты что, пьяный?! Где ты шлялся, чего ты мокрый весь? Яша садится к столу и начинает быстро есть, не глядя на родителей. Арсентьев. Яков, к тебе мать обращается! Что за вид? Яша. Я сегодня попробовал героин. Валентина. Что? Яша. Героин, наркотик такой. Колешь в вену и кайфуешь! Верх наслаждения! Валентина. Яша. Зачем ты так шутишь? Яша. Вот! (Показывая руку.) Хочу жить ярко! Сейчас поем и поеду снова на блатхату. Жить же нужно ярко, да, папа? Бабла не подкинешь? Арсентьев. А ну иди сюда! Яша. Руки убрал! Арсентьев. Ты жизнь свою, ты хотя бы мать, подонок! Я эту дрянь выбью из тебя. Яша. Ты сам дрянь! Ты старый вонючий гиббон! Зачем ты ко мне шлюху подослал?! Арсентьев. Ты как с отцом своим разговариваешь! (Бросается на него.) Начинается драка, оба валятся на пол. Илья кряхтит, пытается одолеть сына, тот вырывается. Валентина (кричит). Валера, Валера, вяжите его, вяжите. Это срыв, это нервный срыв. Валера (вбегая). Отойдите, я сам. (Быстро заламывает Яше руки.) Валентина (бьет сына). Ах ты тварь, мы для тебя жизни свои угробили, ах ты скотина! Яша. Да кому они нужны, ваши жизни паучьи! Арсентьев. Паскуда ты неблагодарная! Пил, ел с золота! Яша. Я хочу жить ярко и полно, как ты советовал, папа. Папа, ты же обещал быть на моей стороне. Ты мне шлюху подсунул, я же сам не могу, я же гомик, да? Арсентьев. Валя, он под кайфом. Набирай Троекурова. Валера, машину и в клинику быстро. Валентина. Что ты ему подсунул? Арсентьев. Единственный сын! Это твое воспитание бабье! Хоры твои! Я говорил, нужно отдать его в кадетский корпус. Это твое бабское воспитание! Яша неистово кричит, пытаясь вырваться. 13. Арсентьев с Ириной в кабинете. Она делает ему массаж. Арсентьев. Анализы показали, что ничего нет, это он так пошутил, сучонок. Валя настояла, его прокололи успокоительными, он замкнулся. Сейчас в Швейцарии, реабилитация, говорят, возраст такой, пройдет. Ирина Юрьевна. Не переживай, с мальчиками все проще. Арсентьев. То ли дело твои девочки. Анечка вообще так на меня похожа. Ирина Юрьевна. Я тебя прошу, не начинай, опять эта песня. Я замужем, и это наши дети. Я тебя к себе подпустила, потому что ты бы без меня вообще помер. Арсентьев. Помер, мать, помер. Ирина Юрьевна. Я понимаю, какая на тебе нагрузка, я с тобой всегда очень нежна и ласкова, но когда ты лезешь, куда тебя…... Арсентьев. Ира, покричи на меня. Ирина Юрьевна. Нет, Ильюшечка. С тобой ласково нужно. (Запускает руку ему в волосы, резко дергает.) Арсентьев. Да-а-а, ты коварная. Ирина Юрьевна (целует). Да-а-а, я коварная, я сосу из тебя деньги, но ты сам говорил, что я стою триллионы. Арсентьев. Я не отказываюсь. Ирина Юрьевна. Мне иногда противно, когда я искренне, а ты думаешь, что я с тобой из-за денег. Арсентьев. Я так не думаю. Ирина Юрьевна. Думаешь! Но я, Ильюша…... ты бы знал, скольким я помогаю, это, считай, ты помогаешь, я посредник. Я раздаю твои деньги нуждающимся. Арсентьев (поворачиваясь к ней). Ирина Юрьевна, вы страшная женщина…... а я так люблю опасности. Ирина Юрьевна. Мне приятно, когда ты изучаешь меня, как ты подолгу рассматриваешь мою грудь, мне интересно, о чем ты думаешь. Сколько бы я отдала, чтоб залезть в твою голову. Арсентьев. Еще…... Ирина Юрьевна. Ты всегда хочешь сказать, но не говоришь никогда и полпроцента того, что думаешь, а обо мне вообще! Я, между прочим, реализованная женщина! Арсентьев. Зачем ты это мне говоришь? Ирина Юрьевна. Чтоб ты знал. Арсентьев. Реализованные не говорят об этом. Ирина Юрьевна. Значит я дура набитая? Арсентьев. Я на провокационные вопросы не отвечаю. Ирина Юрьевна. Вот так, ты никогда ничего, а я тебе давно открылась, ты знаешь все мои тайны, а сам... (Пауза.) Расскажи мне про Семенова, он что, и вправду устраивает оргии на даче? Ну интересно, говорят, что он живет сразу с тремя и еще японка у него. Арсентьев. Я сплетни не распространяю. Ирина Юрьевна. Ты скучниссимо! Расскажи тогда, что будет с рублем? Слухи ходят, что нефть кончится, что американцы уже придумали двигатель, который на воде ездит, и машины у них все на электричестве скоро будут. Ильюш, не спи. Я еще хотела попросить, только не злись. Нужно будет помочь Эдику, на него там наехали по тендеру. Арсентьев. Ира, может, твой муж как-то сам что-то сделает в жизни? Ирина Юрьевна. Ну, кто-то может сделать, а кто-то нет. Ты же знаешь, он может запить, а это на детях отразится, зачем? Тебе трудно позвонить? Тебе же две минуты, пару слов, а десяткам людей гора с плеч и нервы. О чем ты думаешь? Ал¸ё! Арсентьев. О том, что мы с тобой болтаем, а что-то уходит важное в это время, и если сейчас собраться, побежать, может быть, мы еще успеем на этот последний поезд. Ирина Юрьевна. Куда успеем? Арсентьев. Если бы я знал, Ириша, если б я знал…... Ирина Юрьевна. Что ты делаешь? Арсентьев. Хочу посмотреть на твою грудь! Ирина Юрьевна. Только посмотреть? Арсентьев. Только посмотреть. Ирина Юрьевна (расстегивает блузку). Смотри…... и что ты видишь? Арсентьев. Самое прекрасное и совершенное творение природы, простое, гениальное и по форме и по содержанию. (Целует.) Ирина Юрьевна. Арсентьев, это невозможно, ты исчадие ада, ты уходишь, а я потом от твоих слов неделями заведенная хожу. Какая же ты сволочь, тебе нравится вот так вот довести меня добела, чтоб я вся кипела, и свалить. Арсентьев (укладывая бумаги в портфель). Да, Ириша, увы, пора...… а у тебя есть муж. Ирина Юрьевна. Ты жестокая тварь, чтоб я больше тебя не видела! (Пауза.) Мы с тобой и муж, это…... как вата и дрель! (Застегивается.) Это было последний раз, слышишь?! Это было последний раз! Арсентьев спокойно подходит к Ирине, обнимает, запускает руки под одежду, она сопротивляется, он валит ее на диван. Затемнение. Там же. Вечер. Арсентьев и Макарский. Арсентьев. Мы всегда, Антоша, думаем о себе лучше, чем мы есть на самом деле. Для нас важно то, что мы хотим, а не то, что правильно. Макарский. Ну нет у них дохода, тупо дохода нет! Арсентьев. Хорошо, давай посмотрим контролинг. Кто там у нас поймался? Макарский. “Совкомпорт”. Но его трогать нельзя. Арсентьев. Почему? Макарский. Это брат мудрозвона. Арсентьев. Ну брат…... а его с каких не трогать? Макарский. Сейчас он нужен...… он там очень хорошо мудрозвонит. Сольют, возьмем. Арсентьев. Обворовывают Русь, а за тухес и поймать некого. Ладно, будем ждать. Макарский. Личная просьба. Увольте вы эту Ирину! Она на вас стучит! Внаглую смеется над вами. У меня есть записи, вот. Есть очень исполнительные кандидатуры на ее место. Арсентьев. Ирка стучит? (Пауза.) Ну пусть стучит, а работу она выполняет хорошо. Антоша, если она тебе не нравится, будь мужиком, зажми ее в углу и покажи ей карася! (Смеется.) Макарский. Вы же знаете, я удачно женат и у меня стопроцентная верность! Арсентьев. Верность, Антоша, в нашем возрасте, это трусость и лень. 14. Спортзал. Валера помогает Арсентьеву качать пресс. Арсентьев. Вам, дуболомам, только людей мучить! А этот ваш крысобой, с рожей садиста...… Валера, как у вас таких находят? Валера (смеется). Кастинг. Арсентьев. У него точно лицо садиста. При малейшей заварушке такие как он своих же убивать будут без зазрения совести. Такие делают революции Швондеров, ждут своего часа, злость копят, потом как на Украине: собираются все вместе и начинается мясорубка. Валера. Он выполняет приказы. Арсентьев. Я слышал, как он разговаривает с людьми. Пугает так человека, что у того инфаркт, а сам на этом молодеет, чистый садист. Валера. Хуже, Илья Ильич. Он на скорости сто восемьдесят в дерево по пьяной, пять трупов, машина вся всмятку. А он с кресла, как на катапульте, через лобовое в кусты, и ни одной царапины. Встал, выгнал охрану во второй машине, сел за руль и дальше поехал. Ему звонят, а он всех посылает. Никто таких не остановит, никогда. Они нам нужны для страха, на этом система держится. Арсентьев. Да, Валера, жить сейчас жутковато! Валера. У меня есть к вам одна просьба. Я с братом комплекс в Ярославле строю. Нужен ваш умелый звоночек, чтоб одних людей там переубедить. Арсентьев. Нет, ты сначала все расскажешь, и я решу, звонить или нет. Все, жди в машине. (Поднимается, уходит.) Я в душ. Валера. Нет унизительнее работы для русского мужика, чем быть телохранителем или персональным водителем другого мужика. Да, с одной стороны, ты приближенный, хорошая зарплата, просьбы. С другой стороны, тебе всегда дают понять, где твое собачье место. Тошно осознавать, что ты здоровый, не дурак, но ты никто по сравнению с ним. Ты привозишь к нему в дом стол, люстру, которые стоят, как твоя квартира. Эти приказы: “Поезжай быстрее, привези, принеси, сделай” и никогда “спасибо, Валера”. Откуда взялась у нас эта барская каста? Все же были равны. У меня уже пропала иллюзия, что меня заметят, предложат какой-то бизнес, дадут какую-то тему. Я за этим в охрану шел. Десять лет я как пес хожу при хозяине и ему наплевать, что у меня на душе, как у меня дела. Зарплату платят, и будь здоров! Ну, дали квартиру. А у меня выросли дети, которые не видели отца. Раз в неделю по два-три часа я их вижу. А жена? Если б не боялась, ушла бы давно. Это жизнь мужика? Это жизнь раба, в постоянных ожиданиях. Я все время жду: в приемных, офисах, машинах, ресторанах, гостиницах. Почему не я хозяин жизни? Почему они, ну кто они такие? Одна половина России охраняет другую половину, от кого? От своих! Мы боимся друг друга! Даже в самом захудалом подвальном офисишке сидит охранничек со своим кроссвордиком и засаленным чайком, жмет кнопочку. Молодые парни, миллионы мужиков сидят охранными наседками и чахнут, вместо того чтобы делать, строить, создавать свою страну, но нет, не дают нам: сидите, ждите и охраняйте. Это сидение и ожидание убивает русского мужика! Нужно что-то делать, нам нужно всем что-то делать, а что, что я могу делать, сделать? Мне надоело холопом быть! 15. Арсентьев и Чухрова. Арсентьев. Да продолбись ты триедреным пролежнем, ацкая ты скроепонзия! Чухрова. Вот, вот, это уже что-то, Ильюша, уже не стыдно будет командовать бригадой салехардских грузчиков. Арсентьев. Ху-у-у, мать, ну мы и дали. Я просто молодею! Столько энергии, жить хочется! Чухрова. А я сдохну скоро как собака, где-то упаду, и никто меня…... Арсентьев. Да ладно тебе, молодая ты еще. Чухрова. Старость, Ильюша, она как ночь, наступает незаметно, вроде как сумерки, поди, еще и видно хорошо. Ты еще пытаешься поглядеть, стараешься, напрягаешься, но с каждой секундой все темнее и темнее. Правильно вон в Греции всех старых сбрасывали со скал. Мудрые люди были. Ненавижу я старых. Я на парковке знаешь чего работаю? Чтоб старье это не видеть. Арсентьев. А что сын, молодой же он вроде. Чухрова. Молодой, приходит, обносит меня как липку для куриц своих помойных. Брюхатит их пачками. Арсентьев. Слушай, давай я ему денег дам, чтоб он не трогал тебя, я с ним поговорю. Чухрова. Ты его не обижай, слышь! У него детство трудное было, без отца он рос, и я целыми днями на заводе пропадала. Его в компанию втянули, потом он все на себя взял. Он очень добрый у меня, когда не пьет. Арсентьев. Когда он у тебя будет? Чухрова. Уже едет, сегодня же пенсия. Арсентьев. Ну так сегодня и решим. Обожду. Мать, будешь жить нормально! Как звать его? Чухрова. Павел. Паша. Пашуточка. 16. Стерлядкин слушает аудиозапись. Чухрова (голос). Ну, на кобыле перегну! Арсентьев (голос). Да продолбись ты триедреным пролежнем, ацкая ты скроепонзия! Стерлядкин (выключает магнитофон, озадаченно снимает наушники). В голове не укладывается…... Валера. Мое дело доложить. Стерлядкин. Правильно, правильно. Как это происходит на самом деле? Валера. Мы с окна все пишем лучом, в комнате идет вибрация звука о стекло. Японская техника. Завтра и в коридоре поставим жучки, чтобы все было. Стерлядкин. Он что, поехал? Такое они городят местами. Сам слушал? Валера. Мне все равно, я исполняю свой долг. Стерлядкин. Чем он обидел тебя, что ты его так сдал? Валера. Я выполняю свою работу, у меня нет личных отношений. Стерлядкин. Молодец! Далеко пойдешь! Хвалю! Валера. Хочу сказать, что я не заметил никаких отклонений на работе. Стерлядкин. Ладно, это мы проверим. Хотя черт знает что. Докладывать, не докладывать? Сам из Лондона прилетает, послушает и офигеет. Разозлится еще, он его очень ценит! Валера. Мне продолжать записи? Стерлядкин. Продолжай, но с докладом подождем, посмотрим, что это все значит. Валера. У меня есть к вам одна просьба. Я с братом комплекс в Ярославле строю. Очень нужна помощь, звоночек. Стерлядкин. Сделаем, какие вопросы, для тебя сделаем. 17. Арсентьев в кабинете работает и напевает себе под нос. Звонит мобильный. Мужской голос (по телефону.) Алё¸, Илья Ильич? Послушайте это! Звучат голоса Чухровой и Арсентьева. Чухрова. Ишь, расфуфырился дуплом своим тупорылым. Арсентьев. Я тебя, идрит-ангидрит, раздолблю ща прям на пюпитре! Чухрова. Да долбилкой твоей только кариес кошачий выковыривать. Арсентьев. Я пуп земли русской! И долбилка моя богатырская не один десяток мандрогорин ухайдокала! Пауза. Мужской голос (в трубке). Послушали? Арсентьев. Ну и что дальше, молодой человек? (Нажимает кнопку под столом.) Вбегает Валера. Арсентьев показывает на мобильный. Валера выбегает. Голос. Это Паха, мы базарили с тобой, по ходу, у мамки недавно, ну ты понял! Арсентьев. Здравствуй, Паша, как мама? Паша. Короче, дядя, я все из нее вытряс, я поставил камеру. Столько твоих спектаклей записано, что охренеешь смотреть. Понял? Арсентьев. Продолжайте дальше вашу мысль, Павел. Паша. Ты что думал, за эти копейки твой изврат будем выносить? Короче, даешь пять лимонов евро, и мы молчим! Арсентьев. Послушайте, Павел, это я решаю, кому и сколько давать евро, а вас скоро найдут, и ты, сучонок, будешь очень жалеть о своем проступке. Паша. Теперь ты послушай, козел. Я уже в Австрии и клал я на твои угрозы! Я выложу видео. Все в мире узнают, какой ты извращенец. Слушай меня! Арсентьев. Нет, это ты послушай меня, можешь выкладывать их прямо сейчас и сразу заказывать себе похороны. Где бы ты ни был, сучонок, тебя достанут и поломают. (Бросает трубку.) Входит Валера. Валера. Телефон австрийский, уже ребята работают. Что это за чепушило? Расскажите все, решим быстрее. Мне прослушку только через полчаса скинут. Арсентьев. Я сейчас спущусь в машину. Не здесь, нам поговорить надо. Валера выходит, появляется Ирина Юрьевна. Ира, не сейчас! Ирина Юрьевна. Короче, давай ты на карточке сделаешь мне безлимит. Я устала. Арсентьев. Не сейчас, я занят. (Собирает портфель.) Ирина Юрьевна. Я тебе чеки буду приносить, если хочешь. Что ты так смотришь? Арсентьев. Я прошу тебя, не трогай меня сейчас. Понимаешь? Ирина Юрьевна. Теперь я все понимаю. Ты попользовался мной в самый мой ликвидный возраст, а на карточку денег шиш теперь! Если вдруг с тобой что-то станет? Что тогда? Арсентьев. Что тогда? Ирина Юрьевна. Ты святошу не строй! За все нужно платить, дорогой! За все! Арсентьев. Я понимаю, Ира, я заплачу. Завтра! Ирина Юрьевна. Ты думаешь, что я шлюха такая циничная? Да, я такая! Потому что у меня двое детей, муж, и всех кормить нужно. Ты ж мне просто так денег давать не будешь. И не смотри на меня так, думаешь слинять? Я с тебя не слезу, ты меня не знаешь! Я тебе такое устрою! Арсентьев. Ира! Я одним звонком могу тебя уничтожить, и мужа, и всех родственников твоих из Рязани, Казани и прочей Тмутаракани. Но я не сделаю этого никогда! Ты просто несчастная, как большинство красивых женщин. Ира, я подарил тебе прекрасные мгновения жизни, как и ты мне. Что же ты говоришь такое?! (Швыряет портфель на пол.) Ирина Юрьевна. Прости, прости меня! Ну хочешь я повешусь! Мне плохо, а я не такая! Ты обо мне не так думаешь, а я вынуждена, я одна! Я всю жизнь одна! Я с пятнадцати лет…... Я из такого дерьма вылезла, я такое прошла, что ты обо мне ничего не знаешь…... Арсентьев обнимает ее. (Рыдает на его плече.) Ильюш, давай будем жить вместе. Почему я несчастная, ведь у меня все есть! Все! Арсентьев. У тебя семья…... (Отстраняет ее и быстро уходит.) Ирина Юрьевна (смотрит ему вслед). Козел. 18. Семен шаркает на костылях по своей комнате. В гамаке сидит Арсентьев. Семен. Ну и что? Ты ж не насилуешь козу прилюдно, хотя приятного, конечно, мало. Молодец, что пришел! Арсентьев. Сё¸ма, я тебе благодарен! Я очень счастлив. Я самый свободный в мире. Вот ты видишь абсолютно счастливого человека. Сил море! Семен. Жалко, я отстаю. Меня сегодня только привезли, была белка двухдневная, а я еще залился. В общем, нехорошо эксперимент закончился. Меня тут малость парализовало после инсульта. Рука, сука, как культяпка. Хотя в Германии вытягивали. Меня сразу бортом туда. Арсентьев. Да ладно, инсульт не приговор, давай махнем в Израиль. Там можно сразу лечиться и выпивать. Я те слово даю, у нас министра здоровья там на ноги поставили. Семен. Мне тут такой коленкор задал сосед по палате. Писатель какой-то модный. Спорили с ним, очень парадоксальный дед. Бразильянец, такое несет, поток сознания плотный, искрометный, одни метафоры. Приятно, когда ты на одной волне и такое понимание! Но он меня выбил одним попсовым вопросом: “Семен, скажи: как бы ты порекомендовал понять Россию?” Я сразу начал советовать, что почитать, чего-то блеял, блеял, и так стыдно становилось от своей немощи в этом вопросе. Мы сами себя не понимаем. Что такое Россия. Как понять? Арсентьев. Сё¸ма, чтоб понять, нужно думать, а чтоб думать, нужно время, а времени нет! Ни у кого! (Пауза.) Если действительно хочет, пусть купит плацкартный билет на поезд Москва—Владивосток. Он будет ехать, выходить, общаться, смотреть, говорить и постигать, постигать. За эту неделю о России все можно понять! И не просто понять, а почувствовать! Семен. Ну, а?.. Арсентьев. Все, Сё¸ма, абсолютно все! 19. Темно. Большая тень от человека, которого почти не видно, слышен только его голос. Арсентьев. Привет, звал? Сам. Звал, Илья, звал…... Записи я не включаю…... это все видели. Илья, скажи, что это такое? Арсентьев. Ругаюсь с одной бабкой, а что такого? Имею право. Сам. Зачем? Арсентьев. Хорошо мне после этого, и она не против. Терапия такая. Сам. Ты что, на жену свою поорать не можешь? Арсентьев. Нет, это не то. Сам. Нанял бы девочек. Тебе поставили б кого хочешь, и делай что хочешь, есть же много актрис всяких. Я тебя не понимаю, Илья. Почему ты с нами не согласовал? Или ты что-то не договариваешь! Арсентьев. Послушай, это моя личная жизнь, на работе это не отразится. Сам. Это попало в Интернет. Это авторитет нашей корпорации! Это человек, который отвечает за миллиарды денег и тысячи жизней, в том числе. Нас шантажируют на бирже. Ты понимаешь, что это спецоперация не против тебя, а против всех нас! Сейчас сам знаешь, какое время! Арсентьев. Дай команду, что это подделка, был у нас корпоратив там, конкурс. Я сделаю подтверждение. По ТВ это все высмеют, они это умеют. Сам. Илья, ты понимаешь, что это не просто так. Над этим работали наши конкуренты, их спецы! Они несколько лет искали тонкое место и нашли его через тебя! Арсентьев. Уверяю тебя, это просто так! Я знаю, что к чему! Кто-то медведей стреляет, кто баб тягает, кто в баню, а я ругаюсь и имею на это право. Сам. Нет, Илья, это какое-то серьезное отклонение. Пойми, тебя заказали! Мы тебе добра желаем. Расскажи все, давай тебя понаблюдают, узнают. Арсентьев. Да что они понаблюдают? Уже, наверное, заключений понаписали, что я съехал с катушек. А мне просто хорошо, я чувствую себя замечательно на все сто. Сам. Ты же понимаешь, что это ненормально! Арсентьев. Когда хорошо и никому от этого не плохо, это нормально! Сам. Прости, но я тебя отстраню на время, напиши “по собственному” через пару дней. Арсентьев. Легко! Сам. И ты вот так легко думаешь попрощаться? Арсентьев. Легко! Позвони, когда буду нужен. 20. Кабинет Арсентьева. Появляется Макарский. Макарский. Здравствуйте, Илья Ильич! Я глубоко осуждаю это все! (Подает бумаги.) Это на подпись! Арсентьев. Что “всё¸”? Макарский. Эту травлю, я понимаю, как вам плохо. Я глубоко за вас переживаю! Арсентьев. Антоша, ты совершаешь противоправные половые действия? Макарский. В смысле? Арсентьев. В смысле…... (Шепчет на ухо.) Макарский. Вы что? Я же говорил, я женат! Арсентьев. И что, ни разу? Макарский. Нет, это мерзость и извращение! Арсентьев. А психологи говорят, что это нормально для каждого мужчины. Макарский. Это западные извращенные психологи-либерасты. Гейропа! Арсентьев. Нет, Макарский, это ты врешь! Это делают все, и я в том числе! Макарский. Вы? Арсентьев. Да, тебе трудно представить, как под шестьдесят лет председатель правления, доктор экономических наук, лауреат Государственной премии мастурбирует? Макарский. Зачем? Арсентьев. Зачем ты все время врешь? Человек, Макарский, проверяется в мелочах. Если ты мне врешь в мелочах, как можно с тобой в разведку! Если бы ты сказал: “Да, бывает, что за вопросы”, просто: “Не скажу, не ваше дело”, ну или еще что-то…... Я бы сейчас не глядя подписал представление о назначении тебя председателем правления банка. Я завтра ухожу, а ты бы был наверху! Потому что ты мужик и у тебя есть стержень, но ты все время врешь, даже по мелочам, и председателем наверняка будет Валамеев. Макарский. Потому что он признался, что онанирует? (Пауза.) Илья Ильич, честно вам признаюсь: я тоже это делаю, и очень часто! Арсентьев. Все, Антоша, поздно, иди и…... твоя судьба свершилась! 21. Арсентьев дома. Ходит, насвистывая, набирает телефонный номер, ждет, потом следующий. Арсентьев (в трубку). Алё¸. Ириш, привет, что делаешь вечером? Ирина Юрьевна (голос). Не звони мне больше никогда! Не звони, забудь этот номер! Понял? Арсентьев. Я тебе карточку сделал, золотую “Визу”. Ирина Юрьевна. Я от тебя такого не ожидала. Как ты мог?! Арсентьев. Карточку вышлю “Ди-эйч-элом” прямо к тебе домой. Ирина Юрьевна. Я тебя знать не хочу! Арсентьев. Дорогая, я все понял! Обнимаю! (Кладет трубку, садится на диван, смотрит в потолок и издает долгий звук “у-у-у-у-у-у”.) Яша (входит). Идешь на посадку? Арсентьев. Типун тебе на язык! Я на взлет! У-у-у-у-у-у-у-у-у. Яша. Молодец, хорошо удар держишь! Я на хор! Арсентьев. Может вместе споем? Яш, слышь, а где это можно посмотреть это? Яша. Да набери “Ютьюб” и нашу фамилию. Арсентьев. Сколько мы набрали просмотров? Яша. До фига! Несколько миллионов точно! Арсентьев. Можно, кстати, с рекламы на них заработать или подать в суд на авторские права! Идея! Яша. Ты крутой! Горжусь! (Уходит.) Арсентьев включает компьютер, находит и смотрит свои ролики. Входит Валентина. Валентина. Выключи этот позор! Илья, ты не хочешь объяснить все? Что это значит? Арсентьев. Это значит, мать, что я абсолютно свободен. Мы можем хоть сейчас махнуть на Сицилию, Майорку! Валентина. Какая Сицилия! Ты мне изменял со старой бабкой! Мне людям в глаза стыдно смотреть. Арсентьев. Валя, какая измена, очнись, посмотри все ролики! Я просто ругаюсь со старой бабкой ради смеха, и она не против! Валентина (плача). Ильюшенька, если это правда, то это не по-христиански! Ты болен, давай поедем в Швейцарию, полечимся. Арсентьев. Валя, я не болею, мне охренительно, мне охрененно! Валентина. Ты возбужден! Это хорошо не кончится, это мерзость, мракобесие, как ты не видишь. Это проклятие твое! Ты потерял все: работу, друзей, авторитет. Арсентьев. Валя, ну тебя-то я не потерял? Ты-то меня любишь? Валентина. Я люблю тебя, но места себе не нахожу от позора, а ты рад как безумец беде этой. Арсентьев. Валя, пойми, мне хочется по стенам лазить и орать от счастья! Валентина. Ты эгоист, ты о детях подумал, обо мне, о родственниках? Постыдись людей, Ильюша! Покайся, сходи на причастие, исповедайся. Ты безумец, ты сошел с ума. Я только сейчас вижу глаза твои безумные. Давай позвоним отцу Варфоломею! Арсентьев. Мать, мне не стыдно. Я хочу жить полной жизнью, делать что хочу, жрать что хочу, пить что хочу и спать с кем хочу. Жизнь коротка! Считай, что я сошел с ума и мне хорошо. Боже! Как же мне хорошо. Спасибо тебе! Валентина. Так поступают только животные! Арсентьев. Да, я животное, я Кинг-Конг. У-у у! А-а-а-а! Я помолодел на пятьдесят лет. Вот так! Без всякой наркоты, таблеток, и вокруг всем завидно! Валентина. Мне стыдно даже доктора вызвать, ты же уважаемый человек. Это позор! Арсентьев. Позор жить амебой, а жить надо вот так…... (Включает музыку, исполняет дикий танец.) Давай, мать, попробуй, тебе понравится! Стряхни свою старину бабскую! Валентина. Я танцую только вальс! Арсентьев. Смотри, как я зажигаю! Валентина. Господи, помоги нам, царица небесная! Голос (по рации). Простите, тут репортеры. Арсентьев. Зови! Я дам охренительное интервью, могу прямо в бассейне, для рейтинга. 22. Темное помещение. Стерлядкин и еще один человек смотрят на большую тень на стене. Сам (голос). Это интервью ни в какую голову не укладывается. Это просто запредельно. То, что было еще пару лет фантастикой, сейчас уже работает против нас. Это реальная угроза нашей безопасности, и церемониться тут нельзя. Стерлядкин. Против нас целенаправленно работают не только наши конкуренты, но и, думаю, западные спецслужбы. Это все время они усыпляли бдительность и теперь, как видите, убирают самых важных столпов нашей компании. К сожалению, это чудило, которое выложило все в Интернет, уже под колпаком австрийской спецуры. Увы, но его уже не достанем и не узнаем всей цепочки. Самый важный элемент это Семен Брюзгалтер, вроде был человек из органов, но его убрали тоже тихо: сердечная недостаточность. Крепко работают и тонко, как будто все случайно. Жена Арсентьева рассказала, что этот Семен, он якобы случайно нарисовался, случайно они встретились и пошло-поехало. Как обрабатывали его, это пока для нас секрет, но контора работает и результаты будут. Сам. Что думаете, Федор Никанорович? Федор Никанорович. Налицо диверсия, мы еще точно не знаем вида и тяжести психотронного оружия и как оно, через кого делается, но вы сами видите, из наших бизнес-рядов убирают самых умных, самых талантливых. Но нас не сломить. Нужно ограничивать выездной контроль сотрудников и вводить корпоративные разрешения для поездок за границу. Стерлядкин. Уже вчера! Нами создана в отделе безопасности спецкомиссия по исследованию всех тлетворных влияний на сотрудников корпорации. Мы пытаемся понять, как это все происходит, нужно найти взаимосвязи. Мы наняли тренеров, психологов. Сегодня подключены новейшие методики, идет набор дополнительных сотрудников в отдел безопасности. Мы не спим! Сам. А что говорят экстрасенсы? Федор Никанорович. Налицо прогрессирующая жизненная атака и суггестивные технологии. Нужны финансовые вливания и ваша поддержка. Мы хотим создать в компании отдел по…... по названию сейчас еще консультируемся, но время не терпит. Уже сегодня были промониторены первые позывы у пяти весомых человек, близких к нам. Западная психотронка в виде самопознания, самосовершенствования работает будь здоров! Сам. Нужна тотальная бдительность. Это, возможно, распространится? Стерлядкин. Особо острые пики наблюдаются после корпоративов и поездок туда. Люди оттуда приезжают демотивированными, часто агрессивно настроены и... это обработка! Потеря корпоративной лояльности, упаднические настроения, местами даже паника. Федор Никанорович. Это наверняка какие-то квази-излучения. Понимаете, человек расслабляется, и ему в этот момент можно втемяшить что угодно. Что он создан для радости, что жизнь прекрасна, что он чуть ли не Бог. Даже что он утюг тефлоновый, все могут втемяшить! Шизофрения! Стерлядкин. Так действуют цыгане, с Арсентьевым так поступил друг его Брюзгалтер. Конкуренты нашли проблему и начали работать: давно не виделись, товарищ, которому он доверял, он и вводил ему этот зомбокод радости. Сам. Мы своих не бросаем! Сотрудников нельзя бросать на произвол. Я прошу, чтоб лучшие специалисты! Не нужно жалеть денег, пусть о семье и о нем будет полная забота. Человек болен, ему нужна помощь и запомните: своих бросать нельзя! 23. Илью выкатывают на коляске, он смотрит в небо. Валентина (заботливо укрывает его). Ильюша, дыши! Какой чудный воздух! Яша, посмотри какая красота! Швейцария, горы, озера. Яша. Это не наша красота! Валентина. Сколько людей умирают в нищете, грязи, без лекарств, одинокие, покинутые. А нам очень, очень повезло с папиной корпорацией! Яша в наушниках, листает айпад. Большая пауза. Арсентьев (негромко, с трудом). Дыр-дыр-дыр. Занавесжүктеу/скачать 222.5 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|
1 2