Глава шестая. О природе игр

Глава шестая. О природе игр

Викки Сойер

«Викки!»

Нет ответа.

«Викки!»

Нет ответа.

«Куда подевался этот негодный мальчишка? Эге-гей, Викки!»

Тихий шорох. Мама оборачивается - и хватает меня за воротник. Если б я не задержался, чтобы стянуть дольку арбуза, только бы меня и видели!

«Куда это вы собрались, молодой человек? Ты еще не выучил упражнения на пианино. Вчера вечером ты обещал позаниматься музыкой».

«Но, мама, сейчас ведь лето. Я только чуть-чуть поиграю на улице, а потом позанимаюсь. Честное слово».

«Я уже сто раз это слышала. Ну-ка,-ступай...»

«Мама!!! У тебя за спиной!..»

Мама испуганно оборачивается. Этой доли секунды мне хватает, чтобы выскочить за дверь.

Само собой, я понимаю, что вечером мне придется объясняться с папой, но, с моей точки зрения, это недорогая цена за то, чтобы весело провести субботний день.

С бейсбольными открытками в кармане куртки, с мячиком в кармане брюк, с долькой арбуза в одном кулаке в с пригоршней цветных шариков - в другой я мчусь по улице навстречу новому летнему дню. Вот так и начиналась моя школа жизни на улицах Брайтона.

«Шломо!!! - кричу я, отбежав шагов на двадцать в сторону от переулка, в котором стоит наш дом. - Пошли, играть в мяч на ступеньках! Спорим, я буду первым!»

Еще за тридцать лет до того, как я стал играть на бирже, я уже дерзал испытывать удачу. Тацит рассказывает, что древние германцы, играя в кости, нередко ставили на кон свою свободу. «Тот, кто проигрывал, попадал в рабство и покорно позволял связать себя и выставить на продажу на рынке... Саксы, даны и норманны отличались не меньшим пристрастием к игре». Но мне в случае проигрыша грозит лишь простоять какое-то время спиной к Шломо, пока тот будет бить по мне мячом.

Мяч на ступеньках

Как явствует из самого названия этой игры, в мяч на ступеньках играют на внешних лестницах домов. Если поймаешь мяч после того, как он один раз отскочит от земли, получаешь 5 очков; если поймаешь на лету - 10 очков; а если мяч отскочит от ребра ступеньки, но ты его все-таки ухватишь, то наберешь сразу 100 очков. Выигрывает тот, кто первым набирает 1000. В этом развлечении мастерство и случайность уравновешены примерно так же, как и в большинстве других игр. Самая важная стратегическая задача во всех играх такого рода - найти баланс между агрессивностью и осторожностью.

В биржевой игре существует индекс Шарпа, по которому оценивают соотношение степени риска и вознаграждения за этот риск. Все рейтинговые службы и их клиенты учитывают этот индекс. Игра в мяч на ступеньках так же тщательно учитывает степень риска в системе подсчета очков.

В брайтонском варианте этой игры важно не терять голову. Возможно, именно благодаря этому я научился впоследствии играть в сквош без ошибок и держаться на бирже без сбоев по 12 месяцев кряду. Я всегда стараюсь помнить про фактор неопределенности. В игре в мяч на ступеньках неопределенность была совершенно хаотичной. Разница в миллиардные доли дюйма вела к двум совершенно противоположным результатам. Если я попаду мячом в ребро ступеньки, мяч, отскочив, может удариться в двери; выбежит разгневанный хозяин дома и окатит нас ведром воды. Если угол полета немного иной, мяч может приземлиться по другую сторону улицы, в огороженном саду Коэна, где злющий доберман спит и видит, как вцепиться в наши штаны. Чтобы соблюсти справедливость, за мячом к доберману должен был отправляться тот, кто последним коснулся мяча перед этой катастрофой.

Впрочем, игроков это не особенно смущало. Ведь если слишком перестраховываться и бить мячом по нижним ступенькам, то противник быстро наберет 1000 очков. А мне вовсе не хотелось сносить наказание, положенное проигравшему. Кроме того, в угловом доме жила девчонка, которая мне нравилась, и я не мог допустить, чтобы она увидела из окна мое унижение.

На сей раз я позволил себе чуток расслабиться. Я целюсь в одну из нижних ступенек, чтобы избежать свидания с доберманом. Но - увы!.. как раз сегодня хозяину дома хочется спокойно отдохнуть. Мяч попадает в дверь - и хозяин вызывает полицию. Полицейские грозятся арестовать нас, если мы не прекратим игру. Как всегда, при виде властей, нагрянувших с неожиданной ревизией, мною овладевает ужас. Я чувствую в этот момент, что готов на все, лишь бы избежать расплаты. «Здравствуйте, офицер. Спасибо, что приехали. Простите, я вовсе не хотел причинять неудобства». Разумеется, я веду себя как последний подхалим. Но этот эпизод с полицией весьма пригодится мне в будущем, когда я начну играть на бирже. Офицер самодовольно ухмыляется: ему приятно чувствовать свою власть над мальчишками. Точно так же потом будут ухмыляться правительственные агенты, явившиеся для ревизии. Офицер ухмыляется, а мы, обливаясь потом, рассыпаемся в извинениях.

Как опасно быть в гуще событий

«Эй, блондинчик! Тяни соломинку!» - кричат мне. Мы выбираем места для игры в «мартышку». При игре в мартышку двое стоят друг против друга и перекидываются мячом, а «мартышка» посредине пытается этот мяч перехватить.

Основная масса денег, вкладываемых в рискованные операции, проходит через руки посредников. В моей индустрии этих посредников называют торговыми менеджерами. Ежегодно они получают от двух до четырех процентов активов. Это вроде бы немного, и клиентам нетрудно решиться прибегнуть к их услугам. Опыт этих посредников гарантирует, что они найдут отличного советника. Но после того, как этот отличный советник оберет вас до нитки, что останется?!

Решаясь на рискованные инвестиции, люди обычно стремятся так или иначе застраховаться. Их утешает мысль о том, что можно довериться авторитетному «вожаку». Столкнувшись с возможностью принять участие в торгах агрессивным портфелем ценных бумаг взаимного фонда, девять из десяти предпочтут продавать, а не покупать. Кому нужна компания, вложения которой на рынке не ценятся в десять миллионов раз дороже, чем размер докторского оклада? Однако если размеры фонда сертифицированы, если вам известен рейтинг, если вы располагаете информацией о прошлых сделках, то вкладывать деньги становится уже не так рискованно. Поэтому у многих возникает желание броситься в гущу событий. Я-не исключение. Я тоже боюсь покупать, когда рынок резко идет вверх, и продавать, когда происходит резкий спад. А затем, сориентировавшись в обстановке, когда скачок цен уже на излете, я, наоборот, горю жаждой деятельности. Часто я иду на компромисс: отдаю лимитированный заказ на куплю по цене ниже рыночной, когда какой-нибудь рынок терпит крах. На самом деле нет ничего хуже, чем такой компромисс. В половине случаев мне успевают перебежать дорогу последователи тенденций и прочие активные хеджеры. А в тех случаях, когда я вообще не отдаю заказ, происходит фантастический подъем цен.

Гэлтон узнал немало интересного о стадном поведении человека, когда путешествовал с быками по Африке. Как только сгущались сумерки, все быки бросались в свои загоны. Чтобы использовать быков для перевозки грузов, самое главное было найти для них вожака. Если одного быка отделяли от стада, он жестоко страдал до тех пор, пока не разыскивал стадо и не попадал снова «в гущу событий». Это, по крайней мере, было удобно для пастухов: они знали, что если вдали виден хотя бы один бык, то все стадо в полном порядке.

Гэлтон приходит к выводу, что «быки сбиваются в стадо именно потому, что не могут полагаться только на себя и верят в других». Этот принцип он переносит и на людей: «Подавляющее большинство людей от природы склонны избегать ответственности, которая связана с самостоятельной позицией и самостоятельной деятельностью. Они прислушиваются к «гласу народа» даже тогда, когда понимают, что этот «народ» - всего лишь сборище ничтожеств».

Стадный инстинкт объясняет в природе человека многое. И в игре на бирже он проявляется не в меньшей степени, чем в выборе лотерейных номеров. В лотереях концентрация заказов на популярные номера настолько велика, что если выигрыш все-таки попадает на один из них, то сумму его приходится делить почти до бесконечности.

Торговля «в гуще событий» - вернейший путь к катастрофе. Если вы идете в ногу с толпой, вы обречены на проигрыш. Разумеется, примыкая к большинству, вы получаете поддержку, «чувство локтя» и чувство собственной значимости. Но заодно повышается вероятность того, что вам достанется короткая соломинка.

Капитан держит в кулаке соломинки. На вид все они - одинаковой длины, но мы-то знаем, что одна - короткая. Я вытаскиваю среднюю соломинку. Разумеется, она - короче остальных. И вот я - «мартышка».

Вспоминая сейчас о детской игре в «мартышку», я замечаю, насколько она похожа на взрослые игры в период, когда вместо старых, просроченных облигаций выпускают новые. Немногочисленные профессионалы перекидываются между собой миллиардными суммами, а мелкие сошки вроде меня всякий раз вытаскивают короткую соломинку. Один из крупных правительственных дилеров взял за правило подавать фальшивые заявки, чтобы загонять рынок в угол в такие периоды. Иногда такие заявки подавали от имени моей фирмы без моего ведома. Однажды я крупно проиграл на короткой позиции, и отчасти в этом были повинны те самые фальшивые заявки. Представители регуляторных агентств явились в мой офис и самодовольно ухмыльнулись. Я с униженным видом начал распинаться перед ними, доказывая, что я ни в чем не виноват. Они удалились приговаривая на ходу: «Вот видите, какие мы честные и справедливые!» Когда я проигрывал на теннисных турнирах из-за того, что посылал мяч в середину корта, Арти всегда смеривал меня презрительным взглядом.

10 мая 1996 года я решил полагаться на себя. Ожидалось 0,5%-ное повышение PPI. При открытии торгов я отдал крупный заказ на куплю - и «сделал ноги», когда облигации и акции поднялись на один процент. Я всегда упрекаю своих коллег в бесхарактерности: они не решаются доходить до грани. А леди удача любит тех, кто рискует.

В наказание за проигрыш «мартышку» пропускали через «мясорубку». Старшие ребята недолюбливали меня и надевали медные кастеты. Когда я доходил до конца строя, моя задница покрывалась синяками.

Когда центральные банки играют против меня, я стараюсь дождаться момента, когда получит прибыль кто-нибудь, располагающий конфиденциальными сведениями. А затем - начинаю бороться изо всех сил, чтобы спастись от преследователей. Обычно по вечерам остаются только три основных «мясорубки»: Японский банк, Английский банк и Бундесбанк.

Центральные банки атаковали меня 15 августа 1995 года когда я держал короткую позицию по доллару против йены. «Победить их вам не удастся, но в ваших силах заставить их бояться вас», - сказал мне скромный бывший гарвардский босс в государственном казначействе США по поводу свитча [Свитч - осуществляемые центральными банками операции обмену национальной валюты на иностранную с обязательством обратного обмена. - Прим. пер.], который они устроили.

Оценив свои позиции и понимая, что это, возможно, конец, я взглянул на фотографию «Титаника». «Передай Сьюзен, что я играл до конца», - сказал я своему ассистенту Лопесу, повторяя предсмертные слова Бена Гуггенгейма, с которыми тот обратился к своим товарищам, когда нос корабля погрузился в воду. Правда, в отличие от Гуггенгейма, который сменил спортивную одежду на смокинг со словами: «Я хочу умереть джентльменом», - я в таких ситуациях предпочитаю свободную одежду, которая нигде не жмет и не заставляет потеть. Если бы я был пассажиром «Титаника», не сомневаюсь, что последние моменты своей жизни (усадив Сьюзен и детей в спасательную шлюпку) я посвятил бы совершенствованию в сквоше. На «Титанике» был корт для сквоша. Один из выживших в катастрофе рассказывал, что перед тем, как корабль затонул, он встретился с профессиональным игроком в сквош и заметил в чисто английской манере: «Полагаю, завтрашний урок нам следует отменить». Другие миллионеры до последнего момента сидели за карточным столом. Оркестр продолжал играть жизнерадостные песни и лишь напоследок исполнил прощальный гимн «Осень».

Лови момент

Малыш Ринголевио собирает команду для игры в прятки. Половина команды - водящие - считают до десяти, остальные тем временем прячутся. Если спрятавшегося находят, осалить его недостаточно: надо дотащить его до «тюрьмы». Пленник освобождается лишь в том случае, если его осалит кто-нибудь из его партии. Игра продолжается полчаса; затем стороны меняются местами и играют еще полчаса. Побеждает та партия, которая наберет больше пленников.

Ринголевио выкрикивает считалку:

Обезьянка, пива банка,

Кто выходит- обезьянка!

Выбор падает не на меня, и Ринголевио добавляет: «Раз, Два, три - выходи!» Он - мастер считать слоги и добавляет ровно шесть, чтобы я не оказался в одной партии с Эвазо - здоровенным парнем, от которого не удавалось уйти еще ни одному пленнику. Само собой, меня это не устраивает, и я притворяюсь, что растянул ногу. Капитан пугается: он не хочет подвергать мою жизнь опасности, чтобы мой папа не запер их всех в подвале, как уже было однажды, когда они сломали мне нос. Я пошел по стопам Арти, который ломал нос пять раз, когда играл в футбол без шлема на песчаных пляжах Брайтона.

Игрок на бирже должен уметь приспосабливаться к быстро меняющейся обстановке. Одну из самых выгодных сделок я заключил после того, как в 1995 году, обедал с одним индийским игроком в сквош, узнал, что официальная арендная плата за квадратный фут земли в Бомбее в 10 раз дороже, чем в Нью-Йорке. Но зато бомбейская фондовая биржа в соответствии со своими доходами была вполовину ниже уровня США. И я, забыв обо всем на свете, купил акции.

В тот раз в игре в прятки моя стратегия все-таки не сработала. Эвазо и еще трое старших парней заметили меня. Я - всего на десять ярдов впереди. Бегать тогда я не умел и выдыхался почти мгновенно. Но зато я всегда умел предчувствовать движение противника и ускользать. Я ныряю в переулок, перепрыгиваю через забор и прячусь в конуре добермана.

Тем самым я, в сущности, повторяю спасительный маршрут Колтера - одного из первопроходцев, участвовавшего в экспедиции Льюиса и Кларка. В 1808 году его поймали индейцы-блэкфуты. Его раздели догола и дали возможность бежать; но если бы его поймали, то 500 индейцев наверняка замучили бы его насмерть. И он спасся. Он ухитрился пробежать пять миль за двадцать пять минут, убив одного из преследователей, а потом нырнул в ручей и спрятался в норе бобра. Как известно, попасть в бобровое жилище можно только из-под воды. Когда стемнело, Колтер выбрался на волю и доплыл до безопасного места.

Индейцы, гнавшиеся за ним, пробежали мимо норы, даже не сообразив, что он может прятаться там. Им и в голову не могло прийти, что человек способен забраться в бобровый домик из-под воды. Точно так же и моим преследователям не могло прийти на ум, что кто-то способен забраться в конуру добермана. К счастью для меня, этот доберман любил арбузы.

Тридцать лет спустя, когда я держал короткую позицию по серебру номинальной стоимостью в 20 раз выше моей доли, Ханты вдруг начали поднимать цены. В течение двух дней цены на серебро поднялись от 10 до 45 долларов за унцию. Но я нашел путь к спасению - свою бобровую нору. Сначала я купил «спот» на месяц с повышением на 1 доллар за день, а затем проделал «свитч» со своими короткими позициями: продал «спот» и купил «форвард». Не успел я и глазом моргнуть после этого крутого маневра, как серебро упало от верхней до нижней дневной границы. Прокатился слух, что Ханты продают. Никогда я еще не испытывал такой досады. И все же, если бы я не покрыл свои короткие позиции по 11 долларов за унцию, я уверен, что просто-напросто сыграл бы в ящик.

Цепочки

Хороший спекулянт выстраивает свою позицию на основании, за которое цепляется длинная и гибкая цепочка сделок. Возможность создать такую цепочку возникает пару раз в год, и при удачном стечении обстоятельств на ней можно выиграть до триллиона. Допустим, доллар слабеет из-за того, что правительство понижает процентные ставки перед выборами. Больше всего от этого выгадывает марка, поэтому мы ее покупаем. Сильные рынки создадут спрос на немецкие облигации и акции. Покупаем понемногу того и другого. Фунт стерлингов и лира сдают позиции, чтобы удержаться. Продаем их, а заодно продаем английские и итальянские акции и облигации. Вся система поддержки погружает в хаос, что отрицательно сказывается на делах Мексики. Избавляемся от песо. И так далее.

ДНК и РНК - основные строительные «кирпичики» жизни - состоят из четырех простых единиц. Азбука Mopзе - всего из двух знаков. Поэтому помните: если вы «навесите» на свою позицию слишком много разнородных элементов, цепочка станет неуправляемой. Если, к примеру, Бундесбанк решит, что цена доллара слишком занижена и попробует тебя поймать, то цепочка может оборваться прямо у основания. А это может иметь катастрофические последствия.

Зловещий пример того, к чему ведет распухание цепочек, представляет собой описание механизма развития рака в учебнике биологии Малона Хогленда и Берта Додсона «Иногда в клетке появляется дефект. Она, так сказать, превращается в социопата: начинает делиться не по правилам, дерется с соседями, а затем решает отправиться в дальние края. Эта взбесившаяся клетка и есть клетка рака». Если бы всякий раз, когда спад доллара начинался по причине заявления Бундесбанка («Они просто взбесились на этой пресс-конференции!»), мне платили бы доллар, я бы купался в золоте.

К сожалению, схемы не стоят на месте. «Перемешаться!» - кричал водящий, и мы перестраивали ряды, чтобы сбить с толку убегающих. То же самое проделывает и рынок. Удержаться на плаву поможет только пристальное внимание к принципу постоянно меняющихся циклов.

«Леди, это я сделал!»

«Давайте сыграем в «Леди, это я сделал!» - кричит заводила.

«Сортируетесь!» - тут же вопит другой мальчишка ему в ответ. Быстрей, чем Уолтер Джонсон, который был способен увести баранью котлету из-под носа у голодного волка, еще двое выкрикивают: «Чур, я кидаю камень!» Все, они - в безопасности. А я опоздал. Именно мне теперь придется звонить в дверь к леди, живущей на втором этаже. Цель игры состоит в том, чтобы дождаться, пока леди откроет дверь, завопить: «Леди, это я сделал!» - а затем броситься наутек, прежде чем она успеет закрыть дверь и задуматься, что же произошло. Я стою перед дверью, собираюсь с духом. На пороге появляется симпатичная девушка. Но прежде, чем я успеваю открыть рот, она с улыбкой произносит: «Леди, это я сделал!» Какая досада! А я так надеялся...

Игра окончена. Примерно так же я чувствую себя, когда звоню дилеру за квотой. В промежутке между тем, как я произношу «Алло!» и «Десять миллионов, будьте так любезны», - цены на фьючерсы меняются на 20 пунктов против меня. Ну что ж, по крайней мере, я успел сказать «алло». А если твой звонок все-таки удается, дилеры ставят тебя «в очередь», чтобы удостовериться, что ты не подшутил над ними, звоня одновременно с двух телефонов.

Точно так же однажды опередили Джесси Ливермора, когда он втайне дал указание телеграфисту во Флориде продать линию по производству стали. Какие-то отставные спекулянты из Чикаго ухитрились перехватить и расшифровать телеграмму.

В 1979-1980 годах, в периоды крупного повышения цен на золото и серебро, многие брокеры нанимали шпионов, которые должны были ставить их в известность, когда брокер Бункера Ханта входил в лифт, чтобы подняться на восьмой этаж «Мирового торгового центра», где находился главный офис товарной биржи. К тому моменту, когда он выходил из лифта, цены подпрыгивали еще на полдоллара, прежде чем Техасец успевал поднять их сам.

Гадесу на заметку

Игры окончены. Темнеет. Матери уже зовут детей по домам, ужинать.

Фредди тоже зовет мама. Тот не обращает внимания, и тогда мама издает дикий вопль и брыкает ногой, как каратист.

Двадцать пять лет спустя я стою на торговой площадке СВОТ. Как обычно, здесь царит безумие. Глядя на концентрические круги питов - отсеков для заключения сделок по разным товарам, - я невольно вспоминаю о кругах Дантова ада:

Там вздохи, плач и исступленный крик

Во тьме беззвездной были так велики,

Что поначалу я в слезах поник.

Обрывки всех наречий, ропот дикий,

Слова, в которых боль, и гнев, и страх,

Плесканье рук, и жалобы, и всклики

Сливались в гул, без времени, в веках,

Кружащийся во мгле неозаренной,

Как бурным вихрем возмущенный прах...

Ад, Песнь 3

Чтобы среди всего этого шума, возгласов и причитаний можно было услышать друг друга, клерки бурно жестикулируют. Они выработали свой язык жестов. В данный момент все клерки, как по команде, чешут в затылках - карикатура на сборище потрясенных душ, неожиданно очутившихся на берегу Ахерона. Джим Бальдуччи (который на самом деле еще совсем не лыс [От англ. bald - «лысый». - Прим. пер. ]) только что продал две тысячи.

А теперь клерки хлопают себя по затылкам. Я вспоминаю о душах насильников, отряхивающих с себя капли огненного дождя. Брокер по прозвищу «Боль в затылке» продал по-крупному.

А вот поступил заказ от крупного хеджера - моего главного соперника. Клерк скрещивает руки. Этот фонд всегда отдает «безгрешные» заказы - без единой неточности.

Мое внимание приковывает толпа брокеров, так и брызжущих воодушевлением. Все они машут руками какому-то человеку. Это, должно быть, демон, стоящий над озером с кипящей кровью. Они сгрудились вокруг него, и вот он уже похож на нового грешника, а брокеры - на чертей, к которым он угодил в лапы. Все клерки согнули в локте правые руки и медленно, ритмично покачивают ими над вытянутыми левыми руками. Я в ужасе придвигаюсь ближе к своему проводнику. «О чем это они?» - спрашиваю я. Оказывается, этот несчастный, угодивший в лапы к чертям, - мой собственный брокер по прозвищу Мясник. Вот так-то. Он только что подал лимитированный заказ от моей фирмы, а другие брокеры осаждают его, уговаривая поделиться. Другого моего брокера зовут Карманом, а жест, которым его обозначают, похож на тот, которым из кармана достают бумажник.

«Входящие, оставьте упованья!»

Когда меня звала мама, она нередко делала жесты, какими на пианино играют сонату. «Викки! Пора заниматься!» Тридцать лет спустя тем же жестом обозначали виртуозного брокера Тома Болдуина. В 1995 году моим клиентом стала одна из пяти фирм Болдуина, однако она отказалась от моих услуг, когда я сделал ошибку при сдвиге иены.

Эй, это нечестно!

У нас в квартале появился новенький. Я предложил ему сыграть партию с бейсбольными открытками. Первый игрок называет, сколько у него карточек, и выкладывает их на тротуар. Одни открытки при этом ложатся вверх картинкой, другие - вниз. Второй игрок должен вытащить столько же карточек. Он выигрывает, если количество карточек, легших лицевой и оборотной стороной, совпадает. Новенький оказался разбойником с большой дороги. На нем - шляпа и рубашка на пуговицах. После того как он выиграл семь раз подряд, я усомнился в его честности. Присев на корточки, я внимательно присмотрелся к его открыткам. Последняя карточка, которую он положил, показалась мне какой-то странной. Я разглядел ее: у нее оказалось две лицевые стороны! Этот проходимец расщепил слои ламинированных открыток и склеил их так, что у него получились карточки с двумя лицевыми и двумя оборотными сторонами! Когда его обман раскрылся, мы отобрали у него фальшивые открытки и избили до полусмерти. Разбойники не редкость и на торговых площадках бирж.

В 1992 году один из таких разбойников переступил порог СВОТ. Его трюк состоял в том, чтобы делать крупные заказы и, если заказ выигрывал, указывать правильное название клиринговой фирмы, а если проигрывал - неправильное. Он продал облигации; цены существенно упали. Я закрыл свои длинные позиции с большими убытками. А секунду спустя этого обманщика разоблачили ребята на площадке. Они купили наудачу, полагая, что его клиринговая фирма в случае неудачи покроет убытки. Когда разбойника отправили в тюрьму, СВОТ ввела кодированную систему фотоидентификации, срабатывавшую при входе в зал.

В прошлые времена всякого спекулянта, по вине которого фирма несла крупные убытки, в прессе клеймили как «разбойника». Я предлагаю следующую галерею трейдеров-разбойников: