«военное лицо России ХVIII-ХIХ века в воспоминаниях современников. Михаил Богданович Барклай-де-Толли, князь, генерал-фельдмаршал» студента факультета ит, первого курса, гр. Ита-1-10
Соединение армий и Смоленское сражение
жүктеу/скачать 378.17 Kb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Барклай на Бородинском поле.
- И снова бой…
- Библиография
Соединение армий и Смоленское сражение.20 июля (1 августа) первая Западная армия подошла к Смоленску. На другой день к дому смоленского генерал-губернатора, где остановился Барклай, подъехала блестящая кавалькада. То был П. И . Багратион, опередивший на сутки свою армию, и его боевые соратники-генералы Н.Н. Раевский, М.М. Бороздин, М.С. Воронцов, И.В. Васильчиков, И.Ф. Паскевич. Главнокомандующий М.Б. Барклай-де- Толли в парадной форме, при шпаге со шляпой в руках поспешил им навстречу. Встреча вождей армии прошла в дружественной атмосфере и способствовала укреплению надежды на перелом событий в обоих штабах.. по крайней мере, сами главнокомандующие были удовлетворены первым свиданием. Барклай писал царю на другой день после встречи: « Отношения мои с князем Багратионом наилучшие. В князе я нашел характер прямой и полный благороднейших чувств патриотизма. Я объяснился с ним относительно положений дел, и мы пришли к полному соглашению в отношении мер, которые надлежит принять. Смею даже заранее сказать, что так доброе единомыслие установилось и мы будем действовать вполне согласно».6 Барклай пригласил Багратиона проехать по бивуакам своей армии. Появление главнокомандующего рядом с популярным Багратионом вызвало в рядах воинов неподдельный восторг. Последние дни похода солдаты и офицеры жили предстоящим соединением армий, связывали с ним надежды на коренные перемены в ходе войны, на близость решающей схватки, к которой стремились. В какой-то степени до солдатской массы доходили и слухи о разногласиях между командующими. Последние это знали и теперь демонстрировали свою солидарность и дружбу, многократно обмениваясь дружескими рукопожатиями на глазах у солдат. «Наступление»-было у всех на языке. «Наступление»- было общим лозунгом, и Барклай, хотел он или не хотел, должен был организовать наступление. Этого требовал и царь. Генерал- квартирмейстер первой армии полковник К.Ф. Толь составил план наступательной операции соединенных армий. Автор плана исходил из возможности воспользоваться разбросанным расположением войск Наполеона, быстрым наступлением на Рудню-Витебск разбить центральную группировку противника и, действуя по внутренним линиям, наносить удары по частям. Главные силы Наполеона располагались следующим образом: Мюрат с двумя кавалерийскими корпусами занимал Лиозну и Рудню, позади него корпус Нея; на левом крыле корпус вице-короля Всураже и Велиже; гвардия в Витебске и окрестностях; корпуса, действовавшие против Багратиона: Даву и Груши в Орше и Дубровне, Понятовский- в Могилеве, вестфальский корпус Жюно-в Орше, Латур-Мобур-на марше из Бобруйска. Русские соединенные армии пополнились в Смоленске за счет расформированного резервного корпуса Ф.Ф. Винценгероде. Расположение войск Наполеона позволяло ему в краткий срок стянуть силы и в центр, и к одному из флангов. Это понимал Барклай и поэтому несколько скептически отнесся к решительному замыслу Толя. Для обсуждения плана Барклай созвал 25 июля (6 августа) военный совет, на котором присутствовали П.И. Багратион, начальники штабов первой и второй армий А.П. Ермолов и Э. Ф. Сен-При, генерал-квартирмейстеры К.Ф. Толь и М. С. Вистицкий, флигель-адъютант Вольцоген и великий князь Константин Павлович. Багратион и великий князь поддержали выводы и предложения Толя о безотлагательном переходе в наступление. Барклай был не против наступления, но указывал на возможные опасности; в частности, он опасался удара в тыл со стороны Поречья. Поэтому Барклай предложил Толю и Сен-При совместно еще раз детально разработать план наступления на Рудню. В этот же вечер он утвердил представленный план с условием не отдаляться от Смоленска далее трех переходов. 26 июля (7 августа) обе армии начали наступательное движение, оставив в Смоленске всего один полк для содержания караулов и печения сухарей. 27 июля (8 августа) началось движение главных сил русской армии от Смоленска на Рудню. Предполагалось обнаружить там центр французской позиции. В случае успешного исхода дела было запланировано развить успех и обрушиться на левый фланг французов, расположенный в Сураже и имеющего передовые посты в Велиже и в Поречье. Для прикрытия на случай неожиданного движения французов с их правого фланга в Красном (в 45 км к юго-западу от Смоленска) был оставлен отряд генерал-майора Оленина, которому в подкрепление направлены свежеукомплектованная 27-я пехотная дивизия Неверовского и Харьковский драгунский полк. К северу от Смоленска, в районе Велижа и Поречья действовал специально сформированный летучий отряд барона Винценгероде. В расстоянии небольшого перехода от Рудни войска были остановлены на отдых. На ближних подступах к Рудне казаки Платова столкнулись с сильным французским отрядом и опрокинули его, вселяя надежду на успех всего дела. Отовсюду приходили известия об опрокинутых французских пикетах. Ночью было получено донесение о нахождении значительных сил вице-короля в районе Поречья; в то же время казаки доносили, что их передовые посты не обнаруживают французов нигде, кроме как на дороге, ведущей из Поречья. Затем пришла новость об отражении французами казачьего набега на Поречье (к северу от Смоленска). Эти донесения сильно обеспокоили Барклая и подтвердили опасения о возможности обхода русских войск (впоследствии они не подтвердились), и он принял решение переменить движение армии на пореченское направление. Последовали приказания: первой армии идти на Поречье, второй армии-занять ее место у Приказ-Выдры, Платову-задержаться на месте. Но Платов в это время уже вел бой и нанес серьезное поражение кавалерийской дивизии Себастиани у Молева болота. На другой день первая армия перешла на Пореченскую дорогу. Вторая армия заняла место первой у Приказ-Выдры. Барклай положительно оценивал такую группировку сил: она позволяла атаковать превосходящими силами левый фланг французов, установить сообщение с группой Витгенштейна в верховьях Двины и прикрывать пространство между Двиной и Днепром с расположенными здесь базами снабжения. Дорога в Москву была также прочно прикрыта. Обе армии отстояли одна от другой на расстоянии суточного перехода и могли взаимодействовать. Три дня простояла армия на Пореченской и Рудненской дорогах. За это время была установлена ошибочность сведений о крупной группировке в Поречье. Напротив, выяснилось, что силы французов накапливаются в районе между Бабиновичами, Любавичами и Дубровной. Барклай уже счел опасным нахождение армии на пореченском направлении и решил сосредоточить обе армии на Рудненской дороге. 1(13) августа полки потянулись назад. Утомительные и бесплодные передвижения порождали естественное недовольство и глухой ропот среди солдат и офицеров. Главными виновниками считали Барклая, штабы и немцев(то есть иностранцев), поговаривали обизмене. Современники крайне резко отзываются об осторожной медлительности Барклая-де-Толли, упустившего шанс нанести французам хотя бы частичное поражение. Авторитет Барклая де Толли в войсках сильно пошатнулся, усилился его разлад с Багратионом. Перейдя вторично на Рудненскую дорогу, первая армия стала 2(14) августа у Волоковой и Гавриков. Барклай пригласил Багратиона выступить из Смоленска к Надве. При этом он высказывал предположение, что Наполеон 4 (15) августа атакует русскую армию на позиции у Волоковой. Однако события приняли другой оборот. Наполеон в течение двух недель оставался в Витебске и размышлял о дальнейшем развитии своего похода в Россию, о том, насколько основательны опасения его маршалов, боявшихся длительной непопулярной войны. Наполеон уже принял решение продолжать вторжение вглубь страны, но все еще медлил с приказом о выступлении. Донесение о внезапном нападении Платова на дивизию Себастиани вывело его из состояния пассивности. Первоначальные распоряжения Наполеона имели целью-сосредоточение главных сил в районе Рудня-Лиозно, но, когда он увидел, что русские не продвигаются вперед, он решил переправиться на левый берег Днепра и, быстро захватив Смоленск, отрезать русскую армию от Москвы и от южных областей. В это время армия Барклая стояла у Волоковой и Гавриков; армия Багратиона подходила к Надве, но не вся: корпус Раевского задержался у Смоленска и должен был выступить днем позже. Наполеон хотел внезапно захватить Смоленск. Донесения, полученные от Раевского, разъяснили и Барклаю и Багратиону истинное положение дел. Следовало срочно идти к Смоленску. Для этого нужно пройти: армии Барклая-40 верст, Багратиона-30. А пока они подойдут, один корпус Раевского должен был оборонять Смоленск против всей армии Наполеона. 4 (16) августа Наполеон, ночевавший в семи верстах от Смоленска, утром осмотрел окрестности и дал приказ наступать на город. Однако французы встретили серьезный отпор, а к полудню стала подходить армия Багратиона. К вечеру обе армии стояли на высотах правого берега против города, раскинувшегося как на ладони перед взорами воинов и главных начальников. Французы приняли еще одну попытку захвата Смоленска, но она тоже не увенчалась успехом. По взаимному соглашению Барклая и Багратиона было решено: чтобы не допустить Наполеона овладеть Московской дорогой, второй армии в ту же ночь отойти на Дорогобуж. Первая армия остается в Смоленске, удерживает город и прикрывает марш второй армии. Барклай исходил из того, что главной целью Наполеона была именно Московская дорога, а не сам Смоленск; поэтому он намеревался удерживать его только до тех пор, пока вторая армия не обеспечит безопасность этой дороги. 5(17) августа Наполеон дает приказ штурмовать город. Его артиллерия открыла огонь по стенам и укреплениям, но и снова ничего не получилось. Видя неуспех штурма, Наполеон в бессильной злобе приказал выдвинуть вперед артиллерию. Две сотни орудий открыли огонь по городу. Старые крепостные стены устояли и спасли немало жизней их защитникам. Но сам город, его улицы, дома, церкви, лавки, люди были беззащитны против чугунных ядер и зажигательных гранат. Город был объят пожаром. Поздним вечером обстрел прекратился, французы отошли, а русские опять заняли посты перед городом. Успешная оборона Смоленска подняла дух войска. Встал вопрос: что делать дальше? Горячие головы - среди них великий князь Константин Павлович - предлагали перейти в наступление. Багратион также был уверен, что французы должны отступить. Барклай-де-Толли был другого мнения. Цель защиты смоленских стен, как он писал Александру I, состояла в том, чтобы обеспечить возможность второй армии беспрепятственно прибыть в Дорогобуж. Дальнейшее удержание Смоленска было напрасной жертвой, и Барклай решил оставить Смоленск. Это решение стоило ему большой борьбы. Вся оппозиция, сгруппировавшаяся вокруг великого князя, выражало открытое несогласие с этим решением. К ней присоединился прибывший в армию представитель союзного английского командования Роберт Вильсон. Ближайшие сотрудники Барклая также выражали недовольство. Они даже направили к командующему в роли «депутата» А. И. Кутайсова, которого Барклай отличал и любил больше других. Барклай внимательно выслушал Кутайсова и ответил отказом. Когда был отдан приказ на отход, к командующему явились великий князь и Беннигсен: они убеждали его отменить приказ, но Барклай-де-Толли твердо стоял на своем. Чтобы разрядить обстановку , Барклай предложил Беннигсену оставить армию. Позднее в Дорогобуже Барклай даже осмелился удалить из армии великого князя под предлогом поручения отвезти в Петербург важные бумаги, которые он мог доверить только его высочеству. Константин был явно задет порученной ему ролью фельдъегеря, однако повиновался. К рассвету 6(18) августа Смоленск опустел. Большая часть жителей покинула город вместе с войсками. Утром французы вступили в разрушенный, еще дымящийся город. Армия Барклая к этому времени отошла по Пореченской дороге, заняла позицию в трех верстах от Смоленска и провела здесь весь день 6 (18) августа. Барклай хотел оставить противника в неизвестности насчет настоящих намерений русского командования. Французы особенно не тревожили, они были заняты поиском переправ. Это-то и было опасно для армии у Смоленска. Ночью Барклай решил начать отход двумя колоннами по проселочным дорогам. Но армии Барклая-де-Толли не удалось на этот раз оторваться от противника. Непредвиденные обстоятельства- как это часто бывает на войне- повлекли возобновление сражения вблизи Смоленска. Одна из колонн опоздала с выходом, блуждала по лесным дорогам и к утру 7(19) августа вышла к деревне Гедеоновой, всего в полутора верстах от Петербургского предместья Смоленска, куда уже входили войска Нея. В этой очень сложной обстановке в окрестностях Смоленска у деревни Гедеоновой, на реке Колодня, у Валутиной горы, наконец, у Лубина развернулось крупное сражение, в которое с обеих сторон вводились все новые и новы силы. Французы не смогли прорваться и отрезать части первой армии. В этом бою русские потеряли 5 тысяч, французы-9 тысяч. Всего в боях под Смоленском французы положили 20 тысяч своих солдат. Так закончился трудовой марш русской армии из - под Смоленска, потребовавший от главнокомандующего Барклая-де-Толли выдержки, силы воли и хладнокровия. В течение ночи Барклай снял с позиции войска и отправил вперед артиллерию. С рассветом 9 (21) августа первая армия перешла Днепр по мостам у Соловьевой переправы и расположилась у деревни Умолье; вторая армия подошла к Дорогобужу. На правом берегу Днепра был оставлен арьергард под командованием Платова в составе казаков, четырех кавалерийских и шести егерских полков. Отсутствие единоначалия и взаимопонимания наложило печать на действия войск под Смоленском. Трещина во взаимоотношениях между Барклаем и Багратионом углублялась и приобрела после Смоленска характер конфликта. Нужно ли было удерживать Смоленск или Барклай правильно поступил, оставив его 6( 18) августа? На этот вопрос единого ответа нет и по сей день. Но те, кто не согласен с Барклаем, отвечают больше не на вопрос « нужно ли», а на вопрос «можно ли» было удерживать Смоленск. Конечно, Барклай мог некоторое время удерживать город, но это стоило бы 8-10 тысяч дополнительных жертв. Наполеону же вовсе не было надобности держать у Смоленска всю свою армию. Барклай в своем решении исходил из общей стратегической обстановки. Он чувствовал себя морально ответственным за ход войны в целом и за судьбу страны. В Смоленске он имел время осмотреться шире и принял ряд важных мер, пытаясь наладить взаимодействие с группой Витгенштейна, армиями Тормасова и Чичагова. В письме к Тормасову Барклай просил его подаваться вперед насколько можно, подчинив себе Мозырский корпус, и прикрыть крепость Бобруйск. Черещ несколько дней Барклай предложил в общих чертах план согласованных действий: третьей армии Тормасова действовать в правый фланг и тыл противника; Дунайскую армию Чичигова подтянуть ближе для прикрытия Волыни; одновременно произвести диверсию против левого фланга противника путем высадки войск в Пруссии, Курляндии или Лифляндии. Тогда же Барклай ставит вопрос о пополнении армии и просит прислать резервные батальоны и эскадроны, готовившиеся Милорадовичем. Широкие горизонты войны, раскрывшиеся перед Барклаем-де-Толли, навели его на размышления о характере этой войны. Вторжение иноземных завоевателей на русскую землю натолкнулось на единодушное сопротивление народа. Уклоняясь от преждевременного сражения, Барклай исподволь готовился к неизбежным решающим сражениям. Не поддаваясь уговорам и нажиму, против воли царя и вопреки настроению Багратиона, Барклай продолжал отступать. Барклай на Бородинском поле. Еще из Смоленска Барклай выслал вперед по пути к Москве группу штабных офицеров для отыскания подходящих позиций. Первая такая позиция была на реке Уже у села Усвятья, западнее Дорогобужа, куда армия подошла 10 (22) августа. Одобрив выбор позиций, Барклай пригласил Багратиона и других генералов осмотреть ее. Багратиону было предложено продвинуть свою армию к левому флангу первой армии. Казалось, Барклай решил дать сражение. Отсюда он послал Милорадовичу депешу с просьбой поспешить со своими формированиями к Вязьме. Багратион, которому было предложено примкнуть к левому флангу первой армии, нашел недостатки на левом фланге позиции и указал на более удобную позицию у Дорогобужа. 12( 24) августа армии подошли к Дорогобужу. Барклай нашел, что позиция у Дорогобужа имеет ряд неудобств, и решил продолжить отход. Багратион был возмущен этим решением. Отдохнув день, армии продолжали движение к Вязьме, куда Барклай выслал Толя и начальника инженеров армии Трузсона для рекогносцировки позиций у Вязьмы и у Гжатска. Царю он писал так: « Теперь мое намерение поставить у этого города в позиции 20 или 26 тысяч человек и так ее укрепить, чтобы этот корпус был в состоянии удерживать превосходного неприятеля, чтобы с большей уверенностью можно было действовать наступательно».7 14( 26) августа Барклай решил дать дневку войскам, вышедшим к Семлеву ( первая армия) и Лужкам (вторая армия), чтобы дать людям отдых, а тем временем очистить Вязьму от обозов, беженцев, вывезти ценности и учреждения. Однако отдохнуть войскам не пришлось. Полученное из арьергарда от Платова донесение гласило, что арьергард не смог удержать натиска многочисленной кавалерии Мюрата на рубеже реки Осьмы и что отступающие казаки могут на плечах привести французов в Семлево. Еще на марше выяснилось, что близ Вязьмы позиций нет, поэтому было принято решение здесь не задерживаться. Армии проследовали к селу Федоровскому в десяти верстах за Вязьмой, но нигде поблизости не оказалось воды. 17( 27) августа армия продолжала марш к Цареву Займищу. 17(29) августа французы заняли Вязьму. Барклай сам почти не отдыхал; ночью работал, с утра он верхом на лошади объезжал позиции, подавая пример командирам и побуждая их к соблюдению порядка в колоннах; многие часы проводил с арьергардом. Непрерывный отход армии возбуждал всеобщее недовольство и возмущение. П.И. Багратион в письмах к Ростопчину в разных вариациях настойчиво твердит: «Барклай ведет и приведет французов прямо в Москву»8. Он по-прежнему уверен , что отступление-плод бездарности или же злой воли Барклая и что наступление сулит несомненный успех. Приверженцы Багратиона предлагали ему воспользоваться правом старшего в чине, отстранить Барклая и стать во главе армии. Но Багратион был достаточно умен, чтобы не пойти на эту авантюру: он знал, что не встретит одобрения царя, хотя последнего также тревожило продолжавшееся отступление. Конечно, были в среде офицеров и люди, которые понимали Барклая или, по крайней мере, верили в него. Участник войны поэт-декабрист Ф. Н. Глинка в своих дневниковых записях писал: «… Пылают ли окрестности, достаются ли села, города и округи в руки неприятеля; вопиет ли народ, наполняющий леса или великими толпами идущий в дальние края России, его ничто не возмущает, ничто не сильно поколебать твердости духа его. Часто бываю волнуем невольными сомнениями: куда идут войска?- Для чего уступают области? И чем, наконец, все это решится? Но лишь только взглядываю на лицо этого вождя сил российских и вижу его спокойным, светлым, безмятежным, то в ту же минуту стыжусь сам своих сомнений. Нет, думаю я, человек, не имеющий обдуманного плана и верной цели, не может иметь такого присутствия, такой твердости духа!..»9. Сравнивая Барклая с Колумбом, который, не взирая на ропот команды, довершил до конца свое предприятие, Ф. Н. Глинка продолжает: « Так главнокомандующий армиями генерал Барклай-де-Толли, проведший с такой осторожностью войска наши от Немана и доселе, что не дал отрезать у себя ни малейшего отряда, не потерял почти ни одного орудия, ни одного обоза, этот благоразумный вождь, конечно, увенчает предначатия свои желанным успехом…»10. Видимо Глинка выражал мнение определенных офицерских кругов, однако громче звучали голоса осуждения, весомее были силы противодействия Барклаю. Не только в армии, но и в обществе настойчиво звучали голоса, требовавшие сменить Барклая, дать единого главнокомандующего, пользующегося доверием армии и народа. Царь понял, наконец, что двусмысленное положение с командованием армии, созданное им самим, может кончиться катастрофой. 5(17) августа 1812 года созванный им специальный комитет единогласно постановил назначить главнокомандующим всех армий испытанного полководца генерала от инфантерии князя Михаила Илларионовича Кутузова. Барклай еще 15 (27) августа получил письмо Кутузова о своем назначении и рескрипт царя о том же. Барклаю предписывалось с вверенной ему первой армией состоять в командовании Кутузова. Было ли это известие для Барклая неожиданным, сказать трудно. Во всяком случае, сюрприз не мог быть ему приятен. Он должен был сдать командование как раз в тот момент, когда надеялся решительным сражением реабилитировать себя в глазах страны. Его огорчило также то обстоятельство, что назначение состоялось внезапно, без его предварительного уведомления. Тем не менее Барклай отнесся к этому факту с чувством полной ответственности, сознавая справедливость и своевременность перемен. Тем временем армия прибыла в Царево Займище, где Барклай решил дать сражение. Позиция была выгодной. Открытое местоположение препятствовало неприятелю действовать скрытно; местность на русской стороне создавала лучшие условия для артиллерии; имелись удобные пути на случай отхода. Так оценивал позицию начальник штаба А. П. Ермолов. Генерал Ермолов оставил такой отзыв о Барклае, своём непосредственном начальнике: «Барклая де Толли долгое время невидная служба, скрывая в неизвестности, подчиняла порядку постепенного возвышения, стесняла надежды, смиряла честолюбие. Не принадлежа превосходством дарований к числу людей необыкновенных, он излишне скромно ценил хорошие свои способности и потому не имел к самому себе доверия, могущего открыть пути, от обыкновенного порядка не зависящие… Неловкий у двора, не расположил к себе людей, близких государю; холодностию в обращении не снискал приязни равных, ни приверженности подчиненных… Барклай де Толли до возвышения в чины имел состояние весьма ограниченное, скорее даже скудное, должен был смирять желания, стеснять потребности. Такое состояние, конечно, не препятствует стремлению души благородной, не погашает ума высокие дарования; но бедность однако же дает способы явить их в приличнейшем виде… Семейная жизнь его не наполняла всего времени уединения: жена немолода, не обладает прелестями, которые могут долго удерживать в некотором очаровании, все другие чувства покоряя. Дети в младенчестве, хозяйства военный человек не имеет! Свободное время он употребил на полезные занятия, обогатил себя познаниями. По свойствам воздержан во всех отношениях, по состоянию неприхотлив, по привычке без ропота сносит недостатки. Ума образованного, положительного, терпелив в трудах, заботлив о вверенном ему деле; нетверд в намерениях, робок в ответственности; равнодушен в опасности, недоступен страху. Свойств души добрых, не чуждый снисходительности; внимателен к трудам других, но более людей, к нему приближенных… Осторожен в обращении с подчиненными, не допускает свободного и непринужденного их обхождения, принимая его за несоблюдение чинопочитания. Боязлив пред государем, лишен дара объясняться. Боится потерять милости его, недавно пользуясь ими, свыше ожидания воспользовавшись. Словом, Барклай-де-Толли имеет недостатки, с большею частию людей неразлучные, достоинства же и способности, украшающие в настоящее время весьма многих из знаменитейших наших генералов.»11. О своих намерениях Барклай донес Кутузову, и тот ответил, что его задержка с прибытием в армию не должна препятствовать выполнению намеченного плана. Когда Кутузов приехал, он вместе с Барклаем осмотрел позицию, приказал ускорить постройку укреплений, а на следующий день дал приказ…отступать. Барклай объяснил это неожиданное решение влиянием враждебных личностей, имея в виду прежде всего Беннигсена, который вернулся к армии вместе с Кутузовым и был назначен начальником штаба соединенных армий. Неприятель следовал по пятам за отступающей к Москве армии. 20 августа (1 сентября) арьергард тринадцать часов сдерживал атаки французских авангардов. Солдаты дрались весь день без отдыха и без пищи. Упорные бои арьергардов продолжались вплоть до 23 августа (2 сентября), когда главные силы первой и второй армии подошли к селу Бородину. Бородинское сражение 26 августа (7 сентября) 1812 года навечно осталось в памяти народной как образец героизма, мужества и стойкости русской армии. Так что же делал в это время Барклай-де-Толли? 22 августа (3 сентября), как только армия прибыла к Бородину, Барклай объехал участок, отведенный для первой армии от Москвы-реки до Горок, и дал указания о постройке полевых укреплений и засек. На другой день он сопровождал Кутузова при объезде им левого фланга, назначенного для второй армии. Предвидя трудности в управлении сражением, равного которому еще не было в истории, Кутузов предоставил командующим армиями широкую инициативу. Этим в полной мере воспользовались и Барклай и Багратион. В своем приказе по армии перед боем Барклай подчеркивал важность сбережения резервов, разъяснял командирам егерских полков необходимость не делать излишне густыми стрелковые цепи, что влекло за собой лишние потери; не заниматься пустой бесцельной стрельбой; преследуя неприятеля, не отрываться далеко от войск; батареям во избежание двойных потерь выдвигать особые прикрытия только при угрозе захвата батарей. Все распоряжения Барклая были проникнуты характерной для него заботой о сохранении людей. 26 августа (7 сентября) в шесть часов утра с первым орудийным выстрелом Барклай подъехал к высоте у деревни Горки, где была укрыта батарея. Когда рассеялся туман, затянувший всю долину речки Колочи, Барклай увидел, как колонна французов быстрым шагом подходит к селу Бородину, занятому полком гвардейских егерей. В то же время другая колонна пробиралась берегом к мосту через Колочу. Барклай тотчас оценил опасное для полка положение и послал адъютанта с приказанием командиру полка немедленно отойти и уничтожить за собой мост. Выполнить приказание Барклая егеря не успели. Французы уже занимали село и открыли огонь вдоль моста и берега. Барклай послал им на помощь другой егерский полк и бригаду полковника Вуича. Они отбросили французов от моста и уничтожили его. Этим эпизодом началось Бородинское сражение. В ходе сражения Багратион и Барклай не считались ни с границами своих участков, ни с формальным подчинением частей, руководимые единой мыслью отстоять родную землю, отбросить врага. Защитники Семеновских флешей выдерживали атаки противника. В сражении был тяжело ранен Багратион. Барклай едет к позициям левого фланга. Убедившись в трудном положении второй армии, он поспешил возвратиться, чтобы укрепить центр, на который были устремления усилия Наполеона. Барклай решил поставить четвертый корпус А. И. Остермана-Толстого, еще ранее придвинутый с правого фланга, к центру уступом за корпусом Раевского, оборонявшим Центральную высоту. Второй атакой французам удалось захватить высоту. Свидетелем этого оказался Ермолов, проезжавший с поручением Кутузова на левый фланг. Ермолов остановил проходивший здесь батальон Уфимского полка и повел его в контратаку. Барклай поддержал инициативу Ермолова, послав другой батальон в обход фланга, три егерских полка и драгун на высоту. Враг был сброшен с высоты. Эта атака стоила французам трех тысяч убитыми. Французская кавалерия атаковала пехоту, стоявшую позади укрепления. Началась грандиозная кавалерийская сеча. Заметив какое-то замешательство в рядах, Барклай лично поскакал в гущу схватки. Лошадь его была ранена и самого его уже преследовали польские уланы, но выручка последовала вовремя. В полной генеральской форме при орденах, в шляпе с большим плюмажем Барклай появлялся в самых опасных местах. В день Бородина рядом с Барклаем были убиты два офицера и девять ранены. Но самого Барклая пуля и картечь миновали. Ермолов при этом замечает в своих воспоминаниях: « Имевши много случаев узнать твердый характер его и чрезвычайное терпение, я с удивлением видел слезы на глазах его, которые он скрыть старался; сильны должны быть огорчения»12. На военном совете в Филях 1(13) сентября Барклай доказывал невыгодность выбранной позиции для предполагаемого боя под Москвой и настаивал на дальнейшем отступлении и сдаче Москвы. Кутузов был согласен с ним, и это решение оказалось правильным, так как позволило сохранить армию для дальнейших действий против врага. В сентябре был получен приказ об увольнении Барклая с должности военного министра. Этот в сущности неизбежный акт был ответом на просьбу самого же Барклая. Тем не менее он принял сообщение очень болезненно. К тому же Барклаю нездоровилось: его продолжала мучить лихорадка. 19 сентября (1 октября) Барклай подал Кутузову рапорт с просьбой ввиду болезни уволить его от должности командующего первой армии. Приказом по армии от 21 сентября (3 октября) Кутузов объявил об увольнении Барклая. Командование первой армией он временно принял на себя. Барклай уезжает в свое имение Бекгоф в Феллинском уезде Лифляндской губернии. Отечественная война шла к концу. Русская армия под предводительством Кутузова преследовала отступавшего врага. Под ее ударами армия Наполеона таяла, разваливалась. Враг был изгнан из пределов русской земли. В этом завершающем этапе войны Барклай-де-Толли не участвовал. Но справедливость требует сказать, что стратегия, которую осуществлял Барклай в очень тудных условиях начального периода войны, сыграла свою роль. Было бы, неправильно утверждать, что Барклай от начала до конца строго продуманно руководствовался собственным планом отступления, хотя основания к тому как будто есть. И снова бой… С изгнанием Наполеона война не закончилась. Русская армия перешла границу. Разгром Наполеона в России послужил толчком к открытой борьбе народов Европы против владычества Наполеона. 3 (15) февраля 1813 года Барклай-де-Толли вступил в командование 3-ей армии, заменив Чичагова, который просил об увольнении. Центральным событием Освободительной войны 1813 года явилось трехдневное кровопролитное сражение под Лейпцигом 4-7 (16-19) октябр, закончившееся разгромом армии Наполеона. В этом сражении войска под командованием Барклая составляли самую значительную часть сил союзников. Военные действия были перенесены на территорию Франции. Барклай числился главнокомандующим русской армии, но фактически под его командованием был резерв русско-прусских войск. Он принимал участие в боях при Бриенне, Арсис-Сюр-Об, Фер-Шампенуазе. Он также делал большую и полезную работу в сфере административной дипломатической. Последней страницей многолетней боевой биографии Барклая-де-Толли было его активное участие во взятии Парижа 18 (30) марта 1814 года. По заключении мира Барклай был назначен командующим первой армией с пребыванием в Варшаве. По возвращении в Россию Барклай два года был главнокомандующим первой армии со ставкой в Могилеве на Днепре. В 1818 году Барклай получил, наконец, длительный отпуск для лечения в водах, но по пути скончался на мысе Штилитцен, близ Инстербурга на 57 году жизни. Вскрытие показало, что причиной смерти стала острая сердечная недостаточность. Первым о кончине фельдмаршала узнал прусский король Фридрих Вильгельм III. Он немедленно распорядился выслать в Штилитцен почетный караул, в сопровождении которого гроб с телом князя был сопровожден до русской границы. Александр I узнал о кончине Барклая со значительным опозданием (26 мая), находясь в очередном путешествии по России. Александр I хотел, чтобы Барклай-де-Толли был похоронен в Казанском соборе, который император мечтал сделать пантеоном героев Отечественной войны 1812 года, но прах его был перевезен и погребен в имении Бекгоф. Во всяком случае, Барклай, судя по отзывам современников, был одним из лучших русских генералов, — человек знания и дела. Как ни бледна характеристика Барклая, сделанная Ермоловым в «Записках», но и она много говорит, если принять во внимание, что эта характеристика исходит от друга Багратиона, в свою очередь, повинного в интригах и известного своей нелюбовью к «немцам».Таким образом еще до войны вокруг Барклая скопилось много зависти, злобы и ненависти. Но император Александр ценил и доверял ему: «Вы развязаны во всех ваших действиях», писал он ему 30 июля 1812 г. И Барклай сознательно шел к поставленной цели, проявляя свою обычную работоспособность, показывая «большое присутствие духа» и «мудрую предусмотрительность» (Фонвизин). Но вокруг него кишела зависть и борьба. «Всякий имел что-нибудь против Барклая, -вспоминает ген. Левенштерн,-сам не зная почему». Все действия главнокомандующего критиковались; без «всякого стеснения» обсуждались его «мнимые ошибки». Действительно, против Барклая в полном смысле слова составился какой-то «заговор», и заговор очень внушительный по именам в нем участвующим. Все боевые генералы громко осуждали Барклая — и во главе их Беннигсен, Багратион, Ермолов и многие другие. Заслуга Михаила Богдановича Барклая-де-Толли перед Россией, перед потомством велика. Его имя вслед за именем М. И. Кутузова навечно вписано в славную историю героической борьбы русского народа с захватчиками- в историю Двенадцатого года. Сноски: 1 А. Н. Кочетков М. Б. Барклай де Толли М., 1970, стр. 6 2 А. Н. Кочетков М. Б. Барклай де Толли М., 1970, стр. 7 3 А. Н. Кочетков М. Б. Барклай де Толли М., 1970, стр. 10 4 Б. Б. Кафенгауз, Г. А. Новицкий Герои Отечественной войны 1812 года М., 1966, стр. 68 5 А. Н. Кочетков М. Б. Барклай де Толли М., 1970, стр. 24 6 А. Н. Кочетков М. Б. Барклай де Толли М., 1970, стр. 33 7 А. Н. Кочетков М. Б. Барклай де Толли М., 1970, стр. 52 8 А. Н. Кочетков М. Б. Барклай де Толли М., 1970, стр.54 9 А. Н. Кочетков М. Б. Барклай де Толли М., 1970, стр.54 10 А. Н. Кочетков М. Б. Барклай де Толли М., 1970, стр.55 11 Б. Б. Кафенгауз, Г. А. Новицкий Герои Отечественной войны 1812 года М., 1966, стр. 70 Библиография:
жүктеу/скачать 378.17 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|