Волконский Григорий Семёнович (1742–1824)

Литература:

1. 
   Л. И. Футорянский. «Люди и судьбы Оренбургского края».
   

Перовский Василий Алексеевич (1795–1857)

В. А. Перовский

Исследователь деятельности Перовского оренбургский историк П. Л. Юдин писал:

«Обширный ум его хотел обнять всё, и он жил только одной мечтою, как бы лучше устроить любимый им край, чтобы он был образцовым в России».

Василий Алексеевич был в высшей степени незаурядной личностью, великолепно образованным человеком: знал несколько иностранных языков, любил музыку, поэзию, живопись. Но при всем богатстве дарований и художественном складе ума, он отличался твёрдой волей, самостоятельным характером, ясным пониманием цели и путей её достижения, что, вероятно, и позволило ему стать не просто хорошим администратором, а выдающимся государственным деятелем.

В продолжение трёх царствований В. А. Перовский сумел приобрести полное благорасположение государей, хотя и провёл большую часть своей жизни вдали от царского двора и столичного блеска. Но назвать его баловнем судьбы — значит, погрешить против истины. Всё, чего достиг Перовский, он достиг собственными умом и трудом. В том числе и графского титула, который не перешёл и не мог перейти к нему по наследству от его отца, графа Алексея Кирилловича Разумовского. Более того, и дворянство внебрачному сыну Алексея Кирилловича удалось получить далеко не сразу.

Мать Перовского, Мария Михайловна Соболевская, мещанка, постоянно находилась при графе Разумовском, занимая различные должности. Кроме Василия, у них было ещё три сына и четыре дочери. Все дети получили свою фамилию от названия подмосковного имения Разумовского села Перова и числились «воспитанниками» графа.

Братья Перовские получили блестящее образование и оставили заметный след в русской истории. Василий Алексеевич был четвёртым из них, самым младшим. Родился он 9 февраля 1795 года в селе Почеп Черниговской губернии. Воспитывался в Москве в частном пансионате. В 17 лет закончил Московский университет со степенью кандидата, поступил в Муравьевскую школу колонновожатых и был выпущен прапорщиком в 1811 году.

В 1812 году Василий Алексеевич состоял в арьергарде 2-й армии, которой командовал Багратион. В Бородинской битве (а Василию Алексеевичу довелось участвовать в ней) ему пулей оторвало указательный палец на левой руке, почему он и носил потом на остатке его серебряный наконечник-напёрсток, вызывающий у людей самые разные догадки и предположения (одни говорили, что палец Василий Алексеевич отстрелил на охоте, случайно, другие — что нарочно, и не на охоте, а от несчастной любви, и т.д.).

Второго сентября 1812 года, при отступлении русских войск из Москвы, Перовский с двумя казаками по чистой случайности был задержан французами во время перемирия и отправлен к королю Неаполитанскому — Мюрату, остановившемуся в Москве и якобы пригласившему к себе для беседы русского офицера. Мюрат принял Перовского, с удивлением выслушал его, но разрешения на возвращение к своим не дал. И начался плен со всеми его ужасами и бесконечными унижениями.

Освободился Василий Алексеевич только в 1814 году, когда во Францию пришла русская армия. В своих незаконченных воспоминаниях он писал:

По окончании войны, Перовский был зачислен в гвардейский Генеральный штаб и некоторое время служил адъютантом генерала Голенищева-Кутузова, затем в 1816 году был переведён в лейб-гвардии егерский полк и сопровождал великого князя Николая Павловича (будущего императора Николая I) в его путешествии по России и чужим краям, а в начале 1818 года был назначен к нему адъютантом.

В том же 1818 году при дворе великого князя Николая Павловича появился Василий Андреевич Жуковский. Зная брата Перовского — Алексея Алексеевича, известного под псевдонимом Погорельский, Жуковский быстро сошёлся с Василием Алексеевичем. Дружба между ними не прерывалась до конца их жизни.

Василию Алексеевичу вообще везло на друзей. Карамзин, Пушкин, Вяземский — все они были с ним в самых дружеских, самых сердечных и доверительных отношениях.

В 1822 году Василий Алексеевич сильно заболел и был вынужден уехать лечиться в Италию. В Петербург он вернулся только через два года.

После кончины императора Александра I, Перовский вновь назначается адъютантом к Николаю Павловичу и в роковые для России дни междуцарствия исполняет его поручения. Во время «возмущения» 14 декабря 1825 года В. А. Перовский находился на Сенатской площади при государе и был контужен, получив удар в спину брошенным из толпы поленом.

В. А. Перовский

Двадцать восьмого июня 1828 года В. А. Перовский был произведён в генерал-майоры, назначен в свиту Его Императорского Величества, награждён орденом Св. Анны I степени и отпущен в Италию к умирающей племяннице Жуковского А. А. Воейковой, к которой он питал самую нежную дружбу, а по возвращении поставлен директором канцелярии Морского штаба и зачислен в корпус флотских штурманов.

В 1833 году, совершенно неожиданно для себя, Перовский, несмотря на свой небольшой чин, получает важное и ответственное назначение: пост оренбургского военного губернатора и командующего отдельным Оренбургским корпусом.

За всё время своего существования Оренбург впервые видел такого молодого губернатора: прежде эту должность занимали люди основательные, заслуженные, умудрённые жизнью и временем, имевшие административный опыт. Но и молодой Перовский был прекрасно подготовлен к самостоятельной деятельности, энергичен, а главное, наделён такими полномочиями, каких никогда не имели его предшественники.

Вступив в должность, В. А. Перовский прежде всего позаботился привлечь к себе даровитых, умных, хорошо образованных людей, радеющих о процветании Отечества. Так в его окружение попали В. И. Даль, Ф. К. Зан, братья Н. В. и Я. В. Ханыковы, И. В. Виткевич и многие другие.

В начале своей деятельности новый военный губернатор обратил особенное внимание на кочевников и постарался оградить русское население от их дерзких и разорительных набегов, для чего распорядился выстроить цепь укреплений, первое из которых (на берегу залива Мёртвый Култук, позднее залив Цесаревича) было окончено уже к осени 1834 года и названо Ново-Александровским [1]. Для поддержания сообщения между новым укреплением и городком Гурьевом, конечным пунктом оренбургской пограничной линии, Перовский предложил систему небольших промежуточных укреплённых пунктов — пикетов.

В 1835 году оренбургский губернатор обосновал необходимость создания новой укреплённой линии к северо-востоку от крепости Орской до редута Березовского на реке Уй. Пятого марта того же года проект утвердили, и на всём протяжении новой линии начали воздвигаться — под личным наблюдением Перовского — укрепления с редутами (Наследницкое, Константиновское, Николаевское, Михайловское) и между ними пикеты с наблюдательными маяками.

Строительство новых укреплений только раззадорило кочевников, и они с ещё большей дерзостью стали нападать на линию. Весной 1836 года ими был увезён смотритель Эмбенских вод, летом у реки Иргиз ограблен купеческий караван. Наконец, когда осенью на Каспийском море был взят в плен русский четырёхпушечный бот с командиром, орудиями и всей командой, чаша терпения переполнилась, и Перовский направил в степь генерал-майора Дренякина с тысячей башкир при двух орудиях и тридцати конных стрелках. Четвертого июля отряд Дренякина выступил из Орска и через двадцать дней настиг разбойников в 500 верстах от Оренбурга, отбил всё взятое и захватил множество скота и пленных.

Затем Перовский командировал войскового старшину Осипова с тремя сотнями казаков наказать киргизов адаевского рода, дерзнувших напасть на Ново-Александровское укрепление. Осипов, пользуясь инструкцией Перовского, предусмотревшего любые неожиданности, нашёл скопища адаевцев в песках Туйсуйчана и наголову разбил их. Но для того, чтобы окончательно отучить кочевников нападать на русские поселения, Перовский задумал преподать им хороший урок, и когда в декабре того же 1836 года кочевники разграбили ещё одно укрепление, вдогонку им было выслано 550 уральских казаков под командой полковника Мансурова. В Усть-Уртской пустыне уральцы настигли киргизов, часть перебили, часть взяли в плен, освободили пленников и забрали столько скота, что продажей его был возмещен весь ущерб от набега.

Этот и ещё несколько подобных уроков, преподанных киргизам, надолго водворили в степи тишину и порядок.

Весь 1837 год прошёл спокойно, и Василий Алексеевич посвятил его мирным занятиям. Желая поднять торговлю в крае, он исходатайствовал позволение продлить ещё на шесть лет право беспошлинной торговли и предоставил купцам всевозможные льготы. Для увеличения же доходов казны и в виде символического наказания для кочевников, губернатор установил особый сбор за пропуск скота через линию на внутреннюю сторону. Кроме того, он ввёл и кибиточный сбор с киргизов, кочевья которых прилегали к Оренбургской губернии.

Полтора года длился мир в степи, но в середине 1838 года киргизы Средней орды начали открыто действовать против России. Три возмутителя: Серезан Каип Галиев, батыр Джуламан и Исетай Тайманов сплотили вокруг себя большие скопища чужеземцев и произвели ряд смелых и удачных нападений на русские крепости. Положение становилось серьёзным. Разгромив шайки Исетая и Джуламана, продолжая борьбу с самым ловким и настойчивым врагом — Кенисары Касымовым, Перовский видел, что не киргизы играют сейчас главную роль, а Хива, настоящий источник всех зол, удерживающая у себя почти две тысячи русских пленников, скупленных у киргизов для рабского труда и продажи в другие страны. Мятежный султан рано или поздно сложит оружие, а вот как быть с Хивой?

В 1836 году, когда на пограничную линию вышло из Хивы до пятисот купеческих караванов с азиатскими товарами на сумму свыше полутора миллионов рублей, Перовский тотчас же приказал задержать их и до тех пор не выпускать из пределов России, пока хивинский хан не освободит русских пленных. Мера эта помогла, и на следующий год двадцать пять русских пленников впервые были освобождены из неволи. Восемнадцатого ноября несчастные прибыли в Оренбург и были встречены Перовским и всем городом. В числе пленных оказался старик, 55 лет проведший в плену…

Увидев, что хивинцы посмеялись над ним, избавившись от тех, кто уже не был пригоден к работе, Перовский освободил только пятерых хивинских купцов, а остальных по-прежнему удерживал на линии. На следующий год хивинцы возвратили только пять пленников, зато в 1839 году — разом 80 человек. Последние прибыли в город 16 августа, в день коронации, и сам начальник края принимал и угощал их обедом.

Хивинским послам, сопровождавшим пленников до Оренбурга, Перовский ещё раз объявил своё требование и одного отпустил в Хиву, а другого задержал до возвращения из плена всех без исключения российских подданных.

Новые набеги — очевидно, с целью восполнить число рабов взамен возвращённых — сильно повлияли на Перовского, и он куда настойчивее стал хлопотать о походе на Хиву. Он и раньше, ещё до своего назначения в Оренбург, задумывался о возможности такого похода, но тогда, в 1833 году, все его предложения были отклонены — из-за трудности движения по безводным степям, огромных затрат, которые, по мнению военного министра А. И. Чернышёва, не могли ничем окупиться.

В мае 1838 года Перовскому пришлось отвлечься от мыслей о хивинском походе — ожидалось прибытие в Оренбург великого князя Александра Николаевича, путешествующего по России со своим наставником В. А. Жуковским. Многих хлопот стоило губернатору приготовить город к его визиту, но 28 июня он наконец встретил августейшего гостя.

Вскоре мечты Перовского начали осуществляться: поведение хивинского хана начинало выводить из себя и терпеливое правительство. Теперь составленный Перовским проект похода был принят и принципиально решён, ожидали лишь окончания военных действий Англии в Афганистане. Предполагалось сместить беспокойного хана Хивы и утвердить вместо него султана Кайсадского.

Двенадцатого марта 1839 года особая комиссия, составленная из вице-канцлера графа Нессельроде, военного министра Чернышёва и оренбургского военного губернатора Перовского, постановила начать поход, но истинную цель его держать в тайне и говорить лишь о научной экспедиции, предпринятой для исследования оазисов среднеазиатских пустынь.

Успех предприятия против Хивы, по мнению оренбургского губернатора, заключался в хорошем снаряжении войск, в обеспечении их продовольствием, в правильном выборе маршрута и времени выступления. Рассмотрев все известные пути и караванные тропы, Перовский решил двигаться по прямой от Илецкой Защиты на Усть-Урт, и, полагая до Хивы 1250 вёрст, рассчитывал пройти туда в пятьдесят переходов.

Временем для выступления Перовский поначалу избрал весну 1840 года, но, прислушавшись на свою беду к несостоятельным, как потом оказалось, советам генерала С. Т. Циолковского, сумевшего снискать доверие губернатора, переменил решение, и назначил выступление в ноябре 1839 года.

Кстати, когда государь узнал, что в доверенных лицах у Перовского обретается Циолковский, то просил его держаться подальше от «ссыльного поляка», замешанного в мятеже 1831 года. Но Перовский и здесь остался верен себе.

Во время похода Василий Алексеевич вёл деятельную переписку с военным министром графом Чернышёвым и московским почт-директором А. Я. Булгаковым (письма к нему напечатаны в журнале «Русский архив» за 1878 год), в самых ярких красках рисуя невзгоды, которые выпали на долю отряда. Вместе с Перовским в походе участвовали и ближайшие его сотрудники: В. В. Вельяминов-Зернов, В. И. Даль, В. В. Григорьев, Я. В. Ханыков и другие.

Возвратился Перовский из похода в ночь на 14 апреля 1840 года, измученный нравственно и физически, под тяжким гнётом вины за свою неудачу. И собирался тут же ехать в Петербург, чтобы лично объясниться с государем. Однако предвидя, какой приговор его ожидает, он решил окончить начатое и занялся разграничением степей сибирского и оренбургского ведомств, исходатайствовав, ради охранения спокойствия в крае, право судить киргизов военным судом.

В мае 1840 года Перовский оставил Оренбург и уже в июне докладывал государю о неудачной экспедиции, вместе с тем добиваясь наград для чинов отряда за те лишения, которые перенесли они на пути в Хиву. Чувствуя себя не в силах снова приняться за административную работу, Василий Алексеевич просил Николая I отпустить его для лечения за границу.

В 1842 году, согласно прошению, В. А. Перовский был уволен от занимаемых должностей с оставлением в звании генерал-лейтенанта и выехал в Европу…

Но что же было ещё, кроме основания крепостей и завершившегося неудачей похода на Хиву? Почему мы считаем годы первого правления Перовского «золотым веком» Оренбургского края?

Словно бы отвечая на этот вопрос, историк П. Н. Столпянский писал:

«Город Оренбург обязан Перовскому построением чуть ли не 3/4 настоящих зданий: караван-сарай, контрольная палата, общественное собрание, дом казённой палаты, казармы — всё построено Перовским. При Перовском же было обращено серьёзное внимание и на благоустройство города».

В 1835 году оренбургский губернатор назначил особую комиссию, поручив ей осмотреть в городе все дома и ветхие назначить к слому через два или три года, обязав владельцев построить в этот срок новые дома по планам; тем же, кто по бедности был не в состоянии этого сделать, предложили убрать своё строение, получить в качестве компенсации 50 брёвен (и 50 рублей в придачу) и перейти во вновь образовавшуюся слободу, где места под жильё отводились даром.

В 1836 году Перовский заказал Александру Брюллову, брату известного живописца Карла Брюллова, проект караван-сарая для Оренбурга. Караван-сарай строился как общественный постоялый двор, место, в котором, по словам Перовского, «могли бы останавливаться со всеми удобствами каждый башкир и мещеряк без всякой платы».

Караван-сарай стал выдающимся произведением архитектурного искусства, и хотя до нас он дошёл с рядом изменений, но до сих пор остаётся главной достопримечательностью города.

Жизнь башкирского народа, составлявшего большую часть населения Оренбургского края, при Перовском значительно улучшилась, башкиры получили управление по образцу казаков. Особую заботу губернатор проявлял о башкиро-мещеряцком войске. Будущий наследник престола Александр II при посещении Оренбурга остался весьма доволен башкирскими сотнями, участвовавшими в проведённом им смотре.

Перовскому Оренбург обязан появлением водопровода, уличного освещения, устройством садов, им открыты приходские школы в Троицке и Челябинске, образована при своей канцелярии библиотека, для которой выписывались не только русские, но и иностранные издания.

Да и первый опыт разведения лесов в степи также был предпринят Перовским, и опыт этот оправдал его ожидания. Восемнадцатого февраля 1836 года в Оренбурге учредили лесное училище для постоянного и систематического разведения лесов на землях Оренбургской пограничной линии. С ним было соединено и училище лесоводства.

Василий Алексеевич в циркуляре 14 марта 1835 года писал:

…Вернувшись из Европы, Перовский в 1845 году был назначен членом Государственного Совета, а в 1847 году — Адмиралтейств-совета.

Но кабинетные занятия тяготили Василия Алексеевича, привыкшего к самостоятельной и деятельной жизни, и он принялся хлопотать о своём назначении в Оренбург. В конце концов Николай I уступил просьбам своего любимца, и в марте 1851 года генерал от кавалерии, генерал-адъютант Перовский был назначен оренбургским и самарским генерал-губернатором.

Двадцать девятого мая 1851 года Перовский прибыл в Оренбург и, приняв дела от генерала В. А. Обручева, со всей энергией, присущей ему, занялся обозрением того, что появилось в крае нового за его девятилетнее отсутствие. А новое было то, что теперь уже не Хива, а Коканд не давал покоя России. Под прикрытием своих крепостей кокандцы производили нападения на киргизов, взимали с них подати, угоняли скот. Словом, вели себя так же, как хивинцы до 1839 года.

Вид на Ак-Мечеть с Сыр-Дарьи

Второго июля Ак-Мечеть была обложена русскими войсками и скоро пала. На месте её Перовский основал новое укрепление, названное в его честь «форт Перовский» и завершившее создание Сыр-Дарьинской укреплённой линии.

Для того, чтобы удержать за собой берега Сыр-Дарьи и тем навсегда открыть России доступ в Среднюю Азию, Перовским в том же 1853 году были заказаны два парохода для Сыр-Дарьи, первые из будущей Аральской флотилии. Они произвели промеры Аральского моря, исследовали его берега и острова. Это не только военная, но и научная заслуга В. А. Перовского.

В 1854 году, получая донесения о военных приготовлениях в Коканде и Ташкенте, Перовский главной своей задачей полагал спешное увеличение численности гарнизонов во вновь образованных укреплениях. По его представлению был сформирован батальон тысячного состава, предназначенный для службы по Сыр-Дарьинской линии, принимались меры по усилению артиллерийского вооружения…

Весть о кончине Николая I неожиданно сильно подействовала на Перовского, энергия его упала. И хотя письмо молодого императора Александра II, написанное ему 19 февраля 1855 года, в день своего восшествия на престол, полное сердечной заботы, несколько ободрило Василия Алексеевича, он понимал, что время его миновало.

В августе Перовский поехал в Петербург на коронацию, а заодно и просить государя об отставке. Но Александр II тепло принял Перовского, и 26 августа 1856 года, в день своего коронования, пожаловал его высшей наградой: бриллиантовыми знаками ордена Св. Андрея Первозванного (а ещё раньше, 17 апреля 1855 года, возвёл в графское достоинство).

Царские милости не позволили Перовскому отказаться от должности, и он возвратился в Оренбург продолжать начатое дело. Однако уже 31 декабря 1856 года по его настоянию сюда прибыл генерал А. А. Катенин, чтобы на месте подготовиться к принятию предназначенной для него должности оренбургского и самарского генерал-губернатора.

Но и сдавая дела, Перовский продолжал оставаться начальником края. Поэтому, ради обеспечения порядка и покоя на Сыр-Дарьинской линии, он счёл необходимым взять хивинское укрепление Ходжо-Нияз (в 150 верстах от форта Перовского и в 85 верстах от форта № 2).

Это была последняя военная операция Василия Алексеевича. Здоровье его резко ухудшилось, он жаловался на боль в боку и, наконец, 7 апреля 1857 года был уволен от должности оренбургского и самарского генерал-губернатора и корпусного командира.

По совету врачей, В. А. Перовский поселился в Крыму, жил в Алупке, в имении князя Воронцова. Там граф Перовский и скончался 8 декабря 1857 года.

Наследников после Василия Алексеевича не осталось — женат он не был, а внебрачный сын Алексей умер в молодости.

Именем Перовского были названы посёлок в Оренбургском уезде и улица в Оренбурге, а также мыс на Новой Земле в Карском море.