Глава первая. Вопросы противовоздушной обороны

Глава первая. Вопросы противовоздушной обороны

Средства ПВО, обусловленные всем развитием воздушных сил, создали положение, при котором еще и сейчас можно говорить о равновесии воздушного наступления и воздушной обороны. Таким образом, при равновесии воздушного наступления и воздушной обороны до последнего времени вопрос шел лишь об искусстве наступления и обороны.

Но в настоящее время обстановка резко меняется в силу причин количественного и качественного порядка.

Мировая война не располагала авиацией, достаточно мощной для решения крупных задач стратегического масштаба. Это — с одной стороны. С другой стороны, хорошо обороняемых пунктов было мало. Современная авиация обладает чрезвычайно большой разрушительной силой, обеспечивающей возможность проведения воздушных операций большого стиля. Вместе с тем вырастают и потребности противовоздушной обороны. Перед ПВО в настоящее время стоит вопрос об обороне большого количества самых разнообразных пунктов, причем в силу того, что почти все европейские страны в настоящее время «простреливаются» современными самолетами насквозь, до тыловой государственной границы включительно, для них встает вопрос уже не об обороне пунктов, а об обороне страны в целом.

Оборона, как всегда, распыляет средства. Оборонять все невозможно. И потому встает вопрос об искусстве обороны, о выборе важнейших пунктов, сохранение которых обеспечит возможность ведения войны в целом. Но и таких пунктов оказывается [18] в настоящее время слишком много. Известный французский писатель генерал Арманго в своем труде «Воздушная армия и ПВО страны» говорит, что во Франции нужно считаться с необходимостью обеспечить обороной до трех десятков жизненных пунктов страны. Уже при таком количестве пунктов чисто арифметическое решение вопроса становится для обороны невозможным.

Действительно, если средства, тактически успешно справляющиеся с обороной одного пункта, помножить хотя бы только на 30, — никаких средств нехватит. Очевидно, что количество тут перейдет в качество, и нужно будет разрешать вопрос обороны другими приемами, способами и формами борьбы. Простейшим, но, к сожалению, чисто словесным решением вопроса является доктрина наступательных действий авиации со сковыванием всех воздушных сил противника и с навязыванием им оборонительной роли, — доктрина, в основе которой, как мы старались выяснить, лежит игра понятиями наступления и обороны.

Не ясно ли, что способность обороны иметь лишь тот или иной тактический успех, при невозможности решить вопрос обороны в стратегическом масштабе, ставит обе воюющие стороны в трудное положение?

Современные взгляды на противовоздушную оборону в значительной мере исходят из опыта мировой войны. Они являются логическим продолжением того положения, которое предусматривало по существу две системы обороны: одну на фронте и другую в тылу. Фронт стремился оборонять себя от воздушных нападений и одновременно имел задачей заботиться о том, чтобы не пропускать самолетов в глубокий тыл. Но в то же время тыл имел все основания не очень доверяться противовоздушной обороноспособности фронта и, так как авиация находила возможности преодолевать фронт, тыл начал сам заботиться об обороне своих важных пунктов средствами, которых для обороны всех нужных пунктов было недостаточно. При таких условиях и оборона на фронте и оборона тыла были недостаточны.

В организационных формах противовоздушная оборона тыла должна, повидимому, испытать крупные изменения. Количество и качество современных средств зенитной обороны заставляют пересмотреть установки времени мировой войны, когда стремились одновременно обеспечить оборону на фронте и в тылу. [19]

Рассмотрим роль в противовоздушной обороне истребителей и остановимся сначала на самой технике их работы.

Держать непрерывно в воздухе достаточные силы истребителей для отражения крупных бомбардировочных групп невозможно, так как на это нехватит никаких средств. Поэтому истребители должны вылетать для встречи противника по тревоге.

Допустим, что истребители действуют в обороне какого-нибудь важного пункта. Посты наблюдения должны обеспечить этим истребителям своевременный вылет, чтобы они могли дать бой бомбардировщикам. Если истребители смогут дать бой бомбардировщикам противника над обороняемым пунктом, это будет уже поздно. Бой необходимо дать на подступах к обороняемому пункту. Воздушный бой одиночек обычно бывает скоротечным, но этой скоротечности не будет в случае боя с крупным бомбардировочным соединением.

Но допустим, что все идет чрезвычайно быстрыми темпами и что в 15 минут истребители смогут достигнуть решительного результата. Современный бомбардировщик, допустим, будет иметь скорость в 360 км/час или 6 км/мин. Это значит, что истребители должны начать бой с бомбардировщиками противника в удалении 6 X 15 = 90 км от пункта. Очевидно, что для осуществления возможности начать бой в 90 км от пункта истребители должны вылететь, когда противник будет в удалении от пункта, большем, чем 90 км. Сделаем расчет для определения удаления обороняемого пункта от 1-й линии наблюдения и определения глубины сплошного поля наблюдения, обеспечивающего наведение истребителей на противника{1}. Сделаем расчет с такими данными:

горизонтальная скорость неприятельского бомбардировщика Vбом. = 360 км/час = 6 км/мин;

горизонтальная скорость истребителя Vистр..=420 км/час = 7 км/мин

траекторная скорость истребителя равна 60% его горизонтальной скорости:

7 Х 60/100 = 4,22 км/мин

Высота полета бомбардировочной группы противника — 6 км. [21]

Время подъема истребителя на высоту 6 км равно 7 минутам (рис. 1).

Поднявшись по тревоге от обороняемого пункта А навстречу бомбардировщикам противника, истребители наберут высоту 6 км в 7 минут на траекторной скорости 4,2 км/мин. Следовательно, по траектории подъема они пройдут:

4,2X7 = 29,4 км,

а по проекции этой траектории на землю они пройдут:

х^2 =29,4^2 — 6^2 = 864 — 36 = 828,

откуда

До точки встречи Б, лежащей в 90 км от обороняемого пункта А, истребители пройдут на своей горизонтальной скорости, причем им нужно покрыть:

90 — 29 = 61 км.

На это они затратят:

61 : 7 ~ 8,6 мин.

Общее время полета истребителей до точки встречи Б будет равно:

7 + 8,6= 15,6 мин.

За это время бомбардировщики противника, делая по 6 км/мин, пройдут:

6 Х 15,6 = 93,6 км.

Отсюда следует:

а) 1-я линия наблюдения должна быть в удалении от обороняемого пункта в 90 + 93,6 = 183,6 км;

б) сплошное поле наблюдения должно быть глубиной 93,6 км.

Возьмем за округлением глубину кольца наблюдения в 90 км и, следовательно, 1-ю линию наблюдения в 180 км от обороняемого пункта (рис. 2).

Если кольца наблюдения будут на двойном радиусе видимости самолетов с поста, мы будем иметь расстояние между кольцами 15 км, причем: число колец будет:

Если посты наблюдения в каждом кольце будут расположены также с интервалами 15 км, мы получим следующее число постов:

Для 1-й линии R = 180 км:

2πR/15 = 6,28х180/15 = 75 постов.

2-й линии R = 165 км:

2πR/15 = 6,28х165/15 = 69 постов.

3-й линии R=150 км:

2πR/15 = 6,28х150/15 = 63 поста. [23]

4-й линии R = 135 км:

2πR/15 = 6,28х135/15 = 56 постов.

5-й линии R = 120 км:

2πR/15 = 6,28х120/15 = 50 постов.

6-й линии R = 105 км:

2πR/15 = 6,28х105/15 = 44 поста.

7-й линии R = 90 км:

2πR/15 = 6,28х90/15 = 38 постов.

Возьмем данную генерала Арманго, которую мы привели выше, о необходимости оборонять 30 пунктов. На 30 пунктов понадобилось бы:

395 X 30 = 11 850 постов.

Если на посту 3 человека и 3 смены для суточного дежурства, то на 1 пост потребуется 9 человек, а на 11 850 постов потребуется:

11850X9 = 106650 человек{2},

только для наблюдения за воздухом в интересах 30 пунктов страны. Получается явная бессмыслица.

Если развернуть все кольца наблюдения, мы получим в одну линию протяжение:

15X11850=177750 км,

в 7 линий:

177750:7 ~ 25393 км. [24]

Посмотрим, что у нас получится, если вместо кольцевых полей наблюдения у пунктов мы организуем сплошное поле наблюдения вдоль всего фронта. Для примера возьмем фронт армий на Западе во время мировой войны протяжением 600 км, защищавший всю Францию.

Расположив посты по фронту через каждые 15 км, мы для одной линии должны были бы выставить:

600: 15 = 40 постов,

а для 7 линий:

40 X 7 = 280 постов.

Эти 280 постов вместо 11 850 постов выполняли бы службу наблюдения не только для 30 пунктов, а для всей страны.

Конечно, подобное положение было бы связано и с размещением истребителей, к которому мы и обратимся.

Если бы мы расположили в каждом из 30 обороняемых пунктов хотя бы только по 30 истребителей, нам пришлось бы изъять с фронта 900 истребителей, которые не сыграли бы никакой роли, ибо противник мог бы направлять на каждый пункт всегда двойное или тройное количество бомбардировщиков.

Мы видим, что такая организация обороны была бы лишена какого бы то ни было смысла, в то время как эти 900 истребителей могли бы значительно усилить истребительную авиацию фронта. Но допустим, что мы (располагаем только этими 900 истребителями. Посмотрим, какую истребительную плотность мы могли бы иметь на фронте в 600 км. Этот вопрос стоит в тесной связи с вопросом о глубине поля наблюдения.

Допустим (схематически), что 900 истребителей расположены в 7 пунктах на 600 км фронта, через каждые 100 км. [25]

В каждой группе будет, таким образом, по 900 : 7 = 128 истребителей (рис. 3).

Возьмем следующие данные: истребитель поднимается на высоту 6 000 м в 7 минут. На передачу тревоги и на вылет затрачивается 5 минут. Всего истребители затратят 7+5=12 минут. Если поле наблюдения имеет глубину 90 км (7 линий), бомбардировщики, идущие со скоростью 6 км/мин, пройдут его в

90 : 6 = 15 мин.

Следовательно, если они идут, как показано на рис. 3, на истребительную группу № 3, они встретят 128 истребителей, у которых будет еще запас времени в 15—12 = 3 минуты.

Как видим, это больше, чем 30 самолетов на обороне пункта.

Но число истребителей, которое можно ввести в дело, зависит от глубины поля наблюдения. Если бомбардировщики летят, как показано на рис. 3, на группу № 3 и если бы мы захотели ввести в дело еще соседние группы № 2 и 4, то при глубине поля наблюдения в 90 км мы не смогли бы этого сделать. Действительно, это поле бомбардировщики пройдут, как сказано, в 15 минут, тогда как истребители групп № 2 и 4 должны покрыть по 100 км в полете к пункту № 3, на что они должны затратить время по следующему расчету.

На траекторной скорости в 4,2 км/мин истребители пройдут, как мы выше рассчитали, 30 км (округленно).

На горизонтальной скорости им еще останется пройти:

100 — 30 = 70 км.

При горизонтальной скорости в 7 км/мин они покроют эти 70 км в

70 : 7= 10 мин.

При 5 минутах на вылет истребительные группы № 2 и 4 затратят та появление под пунктом № 3:

5+7+10 = 22 мин.

Следовательно, бомбардировщики должны быть под наблюдением с земли 22 минуты. Если их скорость 6 км/мин, глубина поля наблюдения должна быть в

6X22=132 км. [26]

т. е. число линий постов должно быть:

132/15+1 ~ 10

и на 600 км фронта потребуется:

40Х10 = 400 постов.

При таких условиях можно ввести в дело истребители трех групп: № 2, 3 и 4, т. е. 128 X 3 = 384 истребителя.

Если мы захотим ввести в дело еще истребительные группы № 1 и 5, нам потребуется еще более глубокое поле наблюдения.

Следуя тому же методу расчета, мы получим поле наблюдения глубиной в 216 км с 14 линиями наблюдения и 560 постами. Эта глубина поля наблюдения позволит собрать для боя 5 групп, т. е. 128X5 = 640 истребителей.

Мы видим, насколько организация «воздушного фронта» выгоднее распыления истребителей для обороны различных пунктов. Само собой разумеется, что для организации сплошного поля наблюдения проволочная связь не может быть использована. Поле наблюдения должно быть подвижным, т. е. посты должны быть на автомобилях. С продвижением фронта вперед автомобильные линии постов продвигаются вперед по очереди, начиная с последней линии, которая выезжает вперед и становится первой линией. Эта схема служит также основой для предъявления требований к радиусу действия радиостанций.

Иметь 560 постов наблюдения, конечно, экономнее, чем иметь 11 850 постов.

Воздушные силы состоят не только из самолетов, так же как морские силы состоят не только из кораблей. Подобно тому, как морские силы немыслимы без оборудования берегов, так же и воздушные силы должны иметь оборудованными свои «берега». При современном развитии воздушных сил «берегами» их являются государственные границы или линия земного фронта. Истребители, сосредоточенные на фронте, могут приводиться в действие не только полями наблюдения, но и самолетными засадами{3}, дублирующими работу полей наблюдения. При расположении засад через каждые 15 км на фронт в 600 км потребуется:

600 : 15 = 40 засад. [27]

Если в засаду дать 2 самолета, на такой фронт потребуется: 2Х40 = 80 самолетов.

Количество собираемых с фронта истребителей будет зависеть также от радиуса действия самолетной радиостанции. В нашем схематическом примере для сбора истребителей с 5 пунктов засадные самолеты должны были бы иметь радиостанции с радиусом действия не меньше чем 200 км. Засадные самолеты, поднимаясь вслед за бомбардировочными группами противника, не вступают с ними в бой, а увязываются за ними, передавая по радио указания о месте, в котором на данный момент находится бомбардировочная группа противника, и таким образом наводят на нее основную массу своих истребителей.

При недостатке средств возможна и комбинация засад и сплошных полей наблюдения. Например, на участках фронта бездорожных, но изобилующих площадками, возможно применение засад, а на участках фронта, не имеющих площадок, нужно будет дать поле наблюдения. Но, так или иначе, непрерывное по всему фронту наблюдение совершенно необходимо, причем это наблюдение должно быть равномерным, а не приуроченным к той или иной группировке войск, так как оно предусматривает не только оборону на фронте, но и оборону государственного тыла, для которого оплотом является фронт. Маршрут же неприятельской бомбардировочной авиации отнюдь не обязательно будет проходить непременно через главную группировку другой воюющей стороны.

Мы рассмотрели возможность сбора истребителей пяти групп с 600 км фронта. Технически такая возможность ничего предосудительного в себе не заключает. Но сбор истребителей с фронта в 600 км, описанный нами, возможен лишь в том случае, когда бомбардировочная авиация прорывается где-либо в середине и когда возможно собрать истребителей с обеих сторон прорыва. В описанном случае, когда бомбардировщики прорываются в пункте № 3 (рис. 3), радиостанции с радиусом действия в 200 км могут достать до пунктов № 1 и 5. Таким образом, получается возможность собрать истребителей с 5 пунктов.

При прорыве на флангах положение несколько меняется. Например, при прорыве на пункт № 1 радиостанции с радиусом действия в 200 км смогли бы собрать истребителей лишь с трех пунктов. То же самое получилось бы и при обходе [28] фланга. Поэтому боевой порядок истребителей на земле должен предусматривать усиление флангов и уступное расположение их.

Мы дали чисто схематическое изложение вопроса. Практически истребители в указанное время не смогут вылететь с каждого пункта в одно время. По тревоге немедленно вылетит лишь дежурная часть истребителей, т. е. примерно 1/3 наличных сил, и лишь после них вылетят остальные истребители в течение некоторого времени, зависящего от степени боевой подготовки и аэродромных условий. Но раз связь в воздухе будет установлена, вопрос встречи всех эшелонированно вылетающих истребительных групп с бомбардировщиками противника будет решен положительно, и бомбардировщики подвергнутся ряду эшелонированных по времени ударов.

Необходимо отметить, что в воздушном сражении ввод истребителей в дело по частям не влечет для них опасности быть битыми по частям, так как крупные бомбардировочные силы в воздухе не способны к сосредоточению удара по двум причинам:

а) они не обладают скоростью, большей, чем истребители, и потому не имеют инициативы боя, т. е. могут только обороняться в воздухе, а не наступать;

б) они не обладают дальностью огня, позволяющей перекрыть крупные боевые порядки, т. е. не могут сосредоточить всего своего огня по атакующим истребительным группам.

Оборона обычно предусматривает определенную глубину и маневр из глубины.

Для земных войск это естественно, так как встреча приковывает противников к земле.

В воздухе отношения другие. Глубина обороны зависит от запаса горючего у истребителя, который ведет бой не зацепившись за местность, а в полете в направлении к своему тылу, т. е. выполняя маневр в глубину. Это приводит нас к чрезвычайно важному вопросу о запасе горючего у истребителя.

Допустим, что истребители вылетают по тревоге, наводятся самолетом связи на бомбардировщиков противника с удаления около 200 км и затрачивают на осуществление встречи 3/4 часа. Если у них запас горючего на 3 часа, они смогут вести бой в течение 3—3/4 = 2 1/4 часов до израсходования горючего, но тогда исчезнет возможность вернуться на свой аэродром. Это и необходимо предусмотреть. Так как истребители летят в свой тыл, посадка не на своем аэродроме для [29] них безопасна. Для посадки истребителей необходимо предусмотреть в тылу площадки с элементарным техническим обслуживанием и с запасами горючего. Понятие оборудованного тыла для авиации воздушного боя, таким образом, расширяется. Все летчики должны знать, где в тылу возможна посадка, чтобы не прекращать бой слишком рано для возвращения на свой аэродром. Тыловые посадочные площадки увеличивают время боя и, следовательно, глубину воздушной обороны.

Эта глубина воздушной обороны должна быть еще увеличена вводом в дело всей наличной легкой авиации, которая, обладая большим радиусом действия, создаст новые затруднения для бомбардировщиков противника.

Не ясно ли, что чем большее количество более легкой, чем у противника, авиации будет введено в дело, тем более глубокой и более действительной будет оборона? Противник может и должен подвергаться непрерывным ударам на пути к своим целям.

Для ввода в дело легкой авиации потребуется больше времени, чем для ввода в дело истребителей, но вопрос тут будет исключительно в средствах междусамолетной связи. Чтобы не увеличивать до чрезмерных размеров глубину поля наблюдения, необходимо широко применять наводящие самолеты засад.

К этим самолетам-наводчикам должны быть предъявлены особые требования. Они должны быть нетребовательны к аэродромам и обладать горизонтальной скоростью, большей, чем скорость бомбардировщиков противника, чтобы не упускать их из поля зрения. Они при этом должны нести на себе дальнодействующую радиостанцию и отлично ориентирующийся экипаж. Кроме того, они должны обладать достаточным запасом горючего. Этот запас определяется временем, которое должны затратить бомбардировщики противника на полет от государственной границы до их самых далеких целей и обратно. Ясно, что запас этот будет меньше, чем у бомбардировщиков противника, так как эти последние должны еще иметь запас горючего на полет над своей территорией.

Этот специальный крейсер воздушной обороны не должен иметь никакого вооружения, так как его задача — только наведение своих сил на противника, а отнюдь не бой с ним. Технически задача эта, несомненно, выполнима. Роль такого самолета-наводчика не кончается на пути к цели. Он должен поддерживать зрительное соприкосновение с противником все [30] время, пока этот последний находится в пределах страны. Далеко не всегда группы противника могут быть уничтожены в полете их к целям. Необходимо иметь возможность наносить им удары и при их возвращении.

Возможность создания воздушного фронта уже сейчас ощущается все сильнее и сильнее, и перед авиацией возникает новая проблема — проблема проникания в страну противника. Об этой проблеме мы будем говорить дальше, в главе, посвященной воздушному наступлению, а сейчас обратимся к вопросам зенитной обороны.

Рассмотрим сначала существующие идеи зенитной обороны объектов.

Еще до сих пор живы взгляды, предусматривающие взаимодействие зенитной артиллерии и истребительной авиации при обороне важных пунктов. Согласно этим взглядам, бомбардировочные группы противника должны быть сначала расстроены зенитным огнем, затем должны подвергнуться ударам истребителей и после этого должны быть еще раз обстреляны зенитным огнем (рис. 4).

Тут возможны, конечно, различные варианты. По существу против такой схемы ничего нельзя сказать, если речь идет об обороне какого-нибудь одного важного пункта, например столицы. Но как только вопрос ставится о некотором количестве важных пунктов, мы сейчас же упираемся в вопрос количества, переходящего в новое качество.

По примеру мировой войны зенитная артиллерия стремится стать на непосредственную кольцевую оборону пунктов, но это теперь уже невыгодно. Как это ни странно на первый взгляд, именно рост количества зенитной артиллерии делает кольцевую оборону слишком расточительной.

Рассмотрим этот вопрос.

В упомянутой концепции обороны крупного пункта предусматривается не меньше чем 2 кольца зенитных батарей — широкое и узкое{4}. Удаление батарей от центра обороняемого пункта во время мировой войны было различным. Например, на обороне Лондона были батареи, удаленные от центра города на 45 км. Организация кольца батарей такого радиуса, конечно, требует слишком больших средств, и осуществить его невозможно. Поэтому для полного окружения объектов батареями [31] предъявлялось требование дать широкое кольцо батарей, радиусом 25 км.

Кольцо батарей при таком радиусе предоставляет истребителям слишком мало времени для боя. Если задача кольца — расстроить бомбардировочную группу противника, чтобы дать возможность истребителям обороны атаковать ее в удобных условиях, — истребители, состоящие на обороне пункта, будут иметь для боя время согласно следующему расчету.

Если бомбардировочная группа противника идет со скоростью 6 км/мин, истребители смогут атаковать лишь в течение 25 : 6 = 4 минут до начала бомбардирования.

Кроме того, даже такой укороченный радиус кольца требует очень большого количества батарей.

Сделаем расчет. [32]

Допустим, что мы даем плотность 1 дивизион на 5 км окружности. Общее число дивизионов в зенитном кольце радиусом 25 км будет:

2πR/5 = 2Х3,14Х25/5 = 31 дивизион,

или:

Такое кольцо будет иметь окружность:

2πR = 2X3,14X25= 157 км.

Возьмем то же число пунктов, о котором говорили выше, т. е. 30. Общее протяжение 30 окружностей будет:

157X30 = 4710 км,

а общее число орудий в этих кольцах будет:

372X30 = 11 160 орудий.

Мы приходам к явной бессмыслице.

Допустим, что таким способом обороняется не 30, а хотя. бы только 10 пунктов. Общее протяжение развернутых колец будет:

157X10 = 1570 км,

т. е. протяжение сплошного фронта от Балтийского до Черного моря царской России во время мировой войны, с числом орудий 372 X 10 = 3720. Сейчас же встает вопрос, что выгоднее: защищать лишь 10 пунктов, окружив их кольцами батарей, или защищать все пункты страны, развернув то же количество зенитной артиллерии на сплошном зенитном фронте.

Если признавать, что зенитный барьер является вообще достаточно надежным препятствием, то действительность его не изменится от того, расположен ли этот барьер кольцом или в линию. Если авиация может перескочить этот барьер сверху, она сможет это сделать с одинаковым успехом и на фронте и в 25 км от обороняемого пункта.

Мы приходим к очевидному выводу, что широкие кольца зенитной артиллерии для обороны пунктов совершенно не нужны. Если артиллерию, нужную для этих широких колец, мы дадим на фронт, то эта артиллерия вместе с артиллерией фронта даст значительно большую плотность огня на фронте. [33]

Иначе обстоит дело с узким расположением зенитной артиллерии у обороняемых пунктов. О большей выгодности узкого расположения говорилось уже во 2-й части моего труда «Бомбардировочная авиация». Узкое расположение дает, несомненно, большую экономию средств. Кроме того, оно дает и большую действительность огневой обороны.

Действительно, допустим, что, несмотря на сосредоточение на фронте большого количества зенитной артиллерии, бомбардировочная авиация тем или иным способом прорвалась к какому-либо пункту. Встретив здесь узкое расположение зенитной артиллерии, бомбардировочная авиация будет находиться в следующем противоречии. Если она будет выполнять бомбардирование с большой высоты, она обеспечит себя от огня, но увеличит свои вероятные отклонения и, следовательно, уменьшит вероятность поражения нужных объектов. Если она будет выполнять бомбардирование со средних высот, она увеличит вероятность поражения нужных объектов пункта, но будет находиться на боевых курсах под огнем зенитной артиллерии и, следовательно, не будет достаточно обеспечена.

Отсюда очевидный вывод: зенитная артиллерия должна прижиматься к обороняемому пункту таким образом, чтобы поражать бомбардировщиков противника на ближайших подступах к нему. Но тут мы сейчас же встречаемся с вопросом: что представляет собой объект бомбардирования, т. е. с какой целью или с какими целями для поражения имеет дело бомбардировочная авиация в крупных населенных пунктах?

Важные пункты имеют обычно очень большие размеры. В этих важных пунктах, например в столицах, имеется ряд объектов для поражения и, следовательно, для обороны.

Если задачей бомбардировочной авиации является поражение в крупных населенных центрах объектов военного значения, зенитная артиллерия могла бы препятствовать этому, принуждая атакующие самолеты бомбардировать с очень больших высот и заставляя их таким образом увеличить вероятные отклонения бомб.

В крупном центре найдутся различные цели: фабрики, заводы, склады различного назначения, арсеналы, верфи, источники электроэнергии, центры управления, элементы железнодорожных узлов, казармы и т. п.

Допустим, что в таком крупном населенном пункте находится только 20 предприятий, которые нужно разрушить. [34]

Допустим, далее, что эти 20 предприятий имеют в среднем размеры по 100X100 м.

Во 2-й части моего труда «Бомбардировочная авиация» мы рассчитали, что, имея отличные экипажи, для поражения такой площади в 100 X 100 м с высоты 5000 м надо послать 15 тяжелых самолетов, которые должны сбросить 12 X 15 — = 180 бомб по 250 кг. Это значит, что на 20 таких пунктов нужно послать 15 X 20 = 300 тяжелых самолетов, которые должны сбросить 12 X 300 = 3 600 бомб по 250 кг. В каждую цель в 100 X 100 м должно попасть по 12 бомб{5}. В 20 целей должно попасть 12 X 20 = 240 бомб из числа сброшенных 3600 бомб. Следовательно, 3 600 — 240 = 3 360 бомб должны упасть в город вокруг целей для поражения.

При бомбардировании с высоты 5 000 м для отличных экипажей 1 вд = 38 м и 1 вб = 66 м. Рассеивание по глубине будет увеличено длиной серии, которую мы брали при серийных интервалах в 25 м следующей:

L = 25(12 — 1) = 275 м.

Таким образом, эллипсис рассеивания серии будет по глубине 8 вд + 275, т. е. 8 X 38 + 275 = 579 м, и по ширине 8 вб = 66 X 8 = 528 м. Это будет площадь 0,58 X 0,53 = = 0,3 кв. км (за округлением). При бомбардировании 20 целей поражаемая площадь города будет 0,3 X 20 = 6 кв. км. Застроенные площади вокруг производственных предприятий, как правило, населены рабочими и их семьями. Если бы даже бомбардировочная авиация и ставила себе задачей поражение лишь объектов военного значения с большой высоты в горизонтальном полете, все равно фактически это привело бы к поражению населения. Средне- и малоопытные экипажи дадут еще большую площадь поражения, так как их эллипсисы рассеивания будут больше. Увеличение высоты бомбардирования даст также более крупные площади поражения.

Поражение объектов, связанных с движением, например элементов железнодорожных узлов, находящихся в крупных центрах, и объектов, связанных с управлением, например различных центральных учреждений, даст приблизительно такие же площади поражения и в центральной части города. Фактически под ударом будет весь город. [35]

Зенитная артиллерия при обороне крупных пунктов попадет в следующее противоречие: спасая объекты военного значения населенного пункта от разрушения, она гонит бомбардировщиков противника на такую высоту, с которой поражается весь населенный пункт; спасти же весь пункт от бомбардирования зенитная артиллерия не может, так как размеры крупного населенного пункта таковы, что перекрывают любые эллипсисы рассеивания и потому позволяют противнику бомбардировать с любых высот без риска промаха.

Обороняя пункт от налетов противника, зенитная артиллерия способствует превращению действий его авиации против объектов военного значения в действия по городам, как таковым.

Посмотрим, какая плотность зенитной артиллерии возможна на фронте. Возьмем чисто схематический пример и допустим, что мы имеем дело с фронтом протяжением в 400 км, на котором развернуто 5 трехкорпусных армий, и будем вести преуменьшенный расчет, не принимая во внимание различных частей усиления. Тыл такого фронта — это целое государство. В этом тылу, так же как в тылу государственном, найдется целый ряд пунктов, существенных для фронта, которые необходимо оборонять от налетов противника. Здесь целями для бомбардирования будут различные железнодорожные объекты, различные склады, штабы, войска, аэродромы, авиационные базы и т. п. Все эти объекты могут обороняться лишь небольшими зенитными средствами.

Допустим по схематическому расчету, что в зоне фронтового тыла нужно оборонять 4 важных железнодорожных узла, 4 крупных моста и 10 железнодорожных станций. Минимально для обороны этих пунктов потребуется:

на 4 узла по 3 дивизиона	12 дивизионов
на 4 моста по 1 дивизиону	4 дивизиона
на 10 станций по 1 дивизиону	10 дивизионов
Итого	26 дивизионов

Допустим, далее, что в каждом: корпусе и в каждой дивизии будет по 1 дивизиону. Для 15 корпусов пяти армий потребуется 15 дивизионов, для 45 дивизий потребуется 45 дивизионов.

Если допустим, что на 400-км фронте нужно будет оборонять 40 аэродромных узлов, то потребуется еще 40 зенитных [36] дивизионов. По этому схематическому расчету потребность в зенитной артиллерии будет:

оборона пунктов	26 дивизионов
в корпусах	15 дивизионов
в дивизиях	45 дивизионов
оборона аэродромов	40 дивизионов
Итого	126 дивизионов

126 дивизионов = 126 X 3 = 378 батарей = 378 X 4 = 1512 орудий.

Принимая во внимание, что, например, Германия уже в 1918 г. имела 2 576 зенитных орудий, мы не можем сказать, что в настоящее время цифра в 1512 орудий для активного фронта в 400 км является преувеличенной. Но принцип обороны «точек» распыляет зенитную оборону, делая ее везде слабой.

Если бы вся эта масса зенитной артиллерии была сосредоточена на фронте в виде сплошного барьера, возможно было бы получить плотность в 1 дивизион на:

400 : 126 = 3,2 км по фронту.

Мы выше рассчитали, что для 10 зенитных колец нужно было бы иметь в стране 3 720 орудий, или 310 дивизионов. Если бы мы дали и эти дивизионы на фронт, мы получили бы возможность создать на фронте вместе с артиллерией фронта 3 зенитных барьера, плотностью каждый в 1 дивизион на 3,2 км.

Посмотрим, каково значение этой плотности насыщения фронта зенитной артиллерией для одного барьера. Сделаем минимальный расчет, т. е. возьмем устарелое зенитное орудие времени мировой войны. Для определения плотности огня примем узкое расположение батарей дивизионов, в одной «объемной точке», учитывая то обстоятельство, что для действительного сосредоточения огня батарей дивизионам нужно, чтобы снаряды не одновременно выпускались батареями, а одновременно рвались у самолетов противника.

Для высоты 3 000 м ширина кольцевой зоны обстрела будет 6 300 м и радиус мертвой воронки — 900 м, как показано на рис. 5.

При расположении дивизионов по фронту через каждые 3,2 км, как показано на рис. 6, плотность огня мы получим по двум вариантам: [37]

Группа будет 10,5 км под 12-слойным огнем и 1,8 + 1,8 = — 3,6 км под 6-слойным огнем.

Если группа будет лететь со скоростью 180 км/час, или 3 км/мин, она будет:

под 12-слойным огнем 10,5 : 3 = 3,5 мин.

под 6-слойным огнем 3,6 : 3 = 1,2 мин. [39]

Если в минуту орудие даст 20 выстрелов, мы получим:

Для 12-слойного огня:

1 орудие даст в 3,5 мин. 20 X 3,5= 70 выстрелов

1 слой даст в 3,5 мин. 70 X 4 = 280 выстрелов

12 слоев дадут в 3,5 мин. 280 X 12 = 3360 выстрелов

Для 6-слойного огня:

1 орудие даст в 1,2 мин. 20 X 1,2 = 24 выстрела

1 слой даст в 1,2 мин. 24 X 4 = 96 выстрелов

12 слоев дадут в 1,2 мин. 96 Х 12 =1 152 выстрела

3360 + 1152 = 4512 выстрелов

Под 3-слойным огнем 0,8 + 0,8 = 1,6 км; 1,6:3 = 0,5 мин.

Под 9-слойным огнем 3,5 + 3,5 = 7 км; 7:3 = 2,3 мин.

Под 15-слойным огнем 2 + 2 = 4 км; 4:3=1,3 мин.

Под 12-слойным огнем 2 + 2 = 4 км; 4:3 = 1,3 мин.

При 20 выстрелах в минуту мы получим:

Для 3-слойного огня:

1 орудие даст в 0,5 мин. 20Х0,5=10 выстрелов

1 слой даст в 0,5 мин. 10Х4 =40 выстрелов

3 слоя дадут в 0,5 мин. 40X3 =120 выстрелов

Для 9-слойного огня:

1 орудие даст в 2,3 мин. 20 X 2,3 = 46 выстрелов

1 слой даст в 2,3 мин.46X4 = 184 выстрела

9 слоев дадут в 2,3 мин.184X9 =1656 выстрелов

Для 15-слойного огня:

1 орудие даст в 1,3 мин. 20 X 1,3 = 26 выстрелов

1 слой даст в 1,3 мин.26 X 4 = 104 выстрела

15 слоев дадут в 1,3 мин.104X15 = 1560 выстрелов

Для 12-слойного огня:

1 орудие даст в 1,3 мин. 20 X 1,3 = 26 выстрелов

1 слой » » 1,3 » 26 X 4 = 104 выстрела

12 слоев дадут » 1,3 » 104X12 = 1248 выстрелов

120 + 1 656 + 1 560 + 1 248 = 4 584 выстрела. [40]

При расположении дивизионов через каждые 3,2 км, как показано на рис. 8, мы получим плотность огня также по двум вариантам:

Группа будет (рис. 8):

Под 6-слойным огнем 2,5 + 2,5 = 5 км; 5: 3 = 1,8 мин,

Под 12-слойным огнем 2,5 + 2,5 = 6,5 км; 6,5:3 = 2,2 мин.

При 20 выстрелах в минуту мы получим: [42]

Для 6-слойного огня:

1 орудие даст в 1,8 мин. 20 Х 1,8 = 36 выстрелов

1 слой даст в 1,8 мин. 36 X 4 =144 выстрела

6 слоев дадут в 1,8 мин. 144 X 6 = 864 выстрелов

Для 12-слойного огня:

1 орудие даст в 2,2 мин. 20 X 2,2 = 44 выстрела

1 слой даст в 2,2 » 44 X 4 = 176 выстрелов

12 слоев дадут в 2,2 » 176 X 12 =2 112 »

Всего по группе будет выпущено:

864 + 2112 = 2976 выстрелов.

Второй вариант.

Группа будет (рис. 8):

Под 3-слойным огнем 1 + 1=2,0 км; 2,0 : 3 = 0,6 мин.

Под 6-слойным огнем 2,6 км; 2,6 : 3 = 0,8 мин.

Под 9-слойным огнем 3,7 + 3,7 = 7,4 км; 7,4 : 3 = 2,4 мин.

При 20 выстрелах в минуту получим:

Для 3-слойного огня:

1 орудие даст в 0,6 мин. 20 Х 0,6 = 12 выстрелов

1 слой даст в 0,6 мин. 12 X 4 = 48 выстрелов

3 слоя дадут в 0,6 мин. 48 X 3 =144 выстрела

Для 6-слойного огня:

1 орудие даст в 0,8 мин. 20 X 0,8= 16 выстрелов

1 слой даст в 0,8 мин. 16X4 = 64 выстрела

6 слоев дадут в 0,8 мин. 64 X 6 = 384 выстрелов

Для 9-слойного огня:

1 орудие даст в 2,4 мин. 20 X 2,4 = 48 выстрелов

1 слой даст в 2,4 мин. 48 X 4 = 192 выстрела

9 слоев дадут в 2,4 мин. 192 Х 9 = 1728 выстрелов

144 + 384+1 728 — 2256 выстрелов.

При расположении дивизионов через каждые 3,2 км, как показано на рис. 10, плотность огня получим также по двум вариантам: [43]

Группа будет (рис. 10):

Под 6-слойным огнем 7,8 км; 7,8:3 = 2,6 мин.

При 20 выстрелах в минуту получим:

Для 6-слойного огня:

1 орудие даст в 2,6 мин. 20 X 2,6 = 52 выстрела

1 слой даст в 2,6 мин. 52 X4 = 208 выстрелов

6 слоев дадут в 2,6 мин. 208 X 6 = 1 248 выстрелов

Группа будет (рис. 10):

Под 3-слойным огнем 1,9 + 1,9 = 3,8 км; 3,8 : 3 = 1,3 мин.

Под 6-слойным огнем 1,7+ 1,7 = 3,4 км; 3,4:3=1,1 мин.

Под 9-слойным огнем 0,7 + 0,7= 1,4 км; 1,4:3 = 0,5 мин.

При 20 выстрелах в минуту получим: [45]

Для 3-слойного огня:

1 орудие даст в 1,3 мин. 20X1,3= 26 выстрелов

1 слой даст в 1,3 мин. 26X4 =104 выстрела

3 слоя дадут в 1,3 мин. 104X3 =312 выстрелов

Для 6-слойного огня:

1 орудие даст в 1,1 мин. 20 Х 1,1= 22 выстрела

1 слой даст в 1,1 мин. 22 X 4 = 88 выстрелов

6 слоев дадут в 1,1 мин. 88 X 6 =528 выстрелов

Для 9-слойного огня:

1 орудие даст в 0,5 мин. 20 Х 0,5 = 10 выстрелов

1 слой даст в 0,5 мин. 10 X 4 = 40 выстрелов

9 слоев дадутв 0,5 мин. 40 X 9 = 360 выстрелов

312 + 528 + 360 = 1 200 выстрелов.

Мы рассчитали плотность огня только одного зенитного барьера, а за счет 10 широких колец пунктов государственного тыла, согласно вышеприведенному расчету, можно дать еще, по крайней мере, 2 таких барьера зенитного огня. Будем считать, что на фронт в 400 км будет дан еще только 1 такой барьер, т. е. что на фронте будет только 2 таких барьера.

Мы получим, что по группе, подвергающейся 4 раза обстрелу (по 2 раза при полете туда и обратно), может быть выпущено по первому варианту:

Мы взяли для расчета устарелую пушку. Современное орудие, не дающее мертвой воронки и имеющее большую дальность стрельбы, увеличит число выстрелов, которое может быть выпущено по группам бомбардировщиков. Но мы взяли не только устарелую пушку, но и стареющие самолеты со скоростью 180 км/час, или 3 км/мин. Современные бомбардировщики, дающие, например, скорость 360 км/час, сократят время нахождения под огнем вдвое. Если мы будем вести расчет [46] на устарелую пушку и на современный бомбардировочный самолет, мы получим следующее число выстрелов:

Американцы получают на 6 выстрелов 1 попадание по конусу, равновеликому уязвимой части самолета. Допустим, что 1 попадание будет дано на 10 выстрелов. Тогда по группе будет получено:

Мы не знаем, сколько надо дать попаданий в уязвимые части самолета, чтобы он был сбит. Но ведь дело не в том, чтобы самолет, объятый пламенем, упал на землю, а в том, чтобы самолет получил такое повреждение, которое помешало бы ему выполнить задачу. Для этого может быть достаточно и одного попадания.

При этом, — что особенно важно, — гораздо более существенными являются повреждения, полученные самолетом вдали от цели, чем над целью. Чем дальше от цели самолет получит повреждение, тем труднее ему выполнить задание. Эти повреждения целесообразнее всего наносить самолетам при преодолении ими фронта. Раненый самолет, которому предстоит длительный полет, не является хорошим оружием для нападения. Мы видим, что зенитный барьер может быть чрезвычайно действительным.

Тенденция к образованию зенитного фронта усиливается еще и следующим обстоятельством.

Опыт мировой войны показал, что зенитные орудия применялись с успехом против танков. Это, конечно, естественно, [47] так как зенитное орудие, предназначенное для поражения самых быстрых целей — целей воздушных, является орудием наиболее совершенным. Его свойства и методы стрельбы по самым быстрым целям позволяют ему расправляться со всеми наземными целями, ибо эти последние всегда обладают меньшей скоростью и меньшей маневренностью. Наоборот, пушки, предназначенные для поражения наземных целей, неспособны к сколько-нибудь действительной борьбе с целями воздушными. Вместе с тем зенитная артиллерия, предназначенная только для стрельбы по самолетам, имеет большое мертвое время в работе. Она из 24 часов суток стреляет лишь в течение нескольких минут. Отсюда вывод: вся артиллерия, имеющаяся в войсках (до 150-мм), в то же время должна быть и зенитной. Это, с одной стороны, улучшит стрельбу по земным целям и, с другой стороны, создаст еще более мощный зенитный барьер.

Тенденция эта сильна во Франции, причем, повидимому, первым этапом будет приспособление имеющейся полевой артиллерии для стрельбы по самолетам, а следующим этапом будет конструирование воздушно-земной универсальной пушки.

Является ли такой зенитный фронт абсолютным? Конечно, нет.

Такой зенитный фронт может быть действительным в той или иной мере в зависимости от системы воздушных вооружений вероятных противников и от характера того или иного театра военных действий.

Остановимся сначала на первом вопросе, т. е. на системе воздушных вооружений вероятных противников.

Мы постоянно говорили, что бомбардировочная авиация находится в переломном моменте. В довоенное время борьба за воздушное превосходство ведется чрезвычайно интенсивно на конструкторско-производственном фронте.

На данном этапе определились две тенденции: с одной стороны, скоростность и высотность и, с другой стороны, бронирование самолетов. Пока еще эти тенденции не нашли своего полного завершения: воздушные силы эксплоатационно не сделались еще, с одной стороны, скоростными и высотными, т. е. легкими, и, с другой стороны, бронированными, т. е. действительно тяжелыми; поэтому отдача в работе зенитных барьеров будет чрезвычайно велика. Чем более эксплоатационными будут эти легкие и эти тяжелые системы воздушных вооружений, [48] тем меньшую роль будут играть зенитные барьеры, но роль эта не сведется к нулю.

Нужно хорошо представлять себе значение боевой работы в тылу и на фронте. В тылу авиация имеет дело с крупными целями, расположенными в крупных пунктах. Следствие из этого положения мы вывели выше. На фронте авиация имеет дело с целями мелкими, в большинстве своем изолированными от крупных пунктов.

Загнать бомбардировщиков противника вверх над крупными пунктами тыла — это значит увеличить потери в этих пунктах, а загнать в небо бомбардировщиков противника на фронте — это значит обеспечить фронтовые цели от поражения.

Мы дали уплотненное расположение зенитной артиллерии и получили для высоты 3000 м барьеры глубиной 15 км, а ведь это наибольшая высота, с которой еще можно иметь некоторую надежду на прицельное поражение с воздуха прифронтовых объектов. Итак, ближний тыл будет обеспечен от нападения.

Если второй барьер глубиной тоже 15 км расположить в удалении от первого барьера на 20 км, мы получим зону глубиной 15 км для расположения тыловых учреждений войск, дерущихся на фронте, причем эта зона, как мы подсчитали, будет чрезвычайно насыщена зенитным огнем. Возможно, конечно, создание с тем же количеством, батарей и сплошного глубокого поля обстрела с меньшей плотностью огня, но с большим временем стрельбы.

Эти два барьера будут служить также и мощным препятствием для механизированных частей и соединений противника, стремящихся в наш тыл, ибо, как мы уже упоминали, опыт мировой войны показывает, что зенитная пушка является отличным средством для поражения танков.

Общий боевой порядок на земле не может строиться без учета воздушной опасности, и поэтому расположение тылов должно быть согласовано с расположением зенитной артиллерии. Эти зенитные барьеры как оплот глубокого тыла могут быть преодолены сверху только высотной бомбардировочной авиацией. Итак, зенитный фронт будет действителен для обороны объектов фронтового тыла. С точки зрения обороны страны он будет действителен, главным образом, против современной эксплоатационной тяжелой авиации. Это уже хорошо, [49] так как современная эксплоатационная легкая авиация не имеет большого радиуса действия.

Допустим, что легкая бомбардировочная авиация в больших массах перескакивает зенитные барьеры и идет к тыловым пунктам, лежащим в пределах ее радиуса действия. Если она встретит зенитные кольца, она и их перепрыгнет; если она встретит огонь из пунктов, она их разбомбит с большой высоты. Зенитная артиллерия помешать им не сможет. Но в систему воздушной обороны входит не только зенитная артиллерия. Бомбардировщики противника, как мы об этом говорили выше, будут иметь дело еще и с истребителями.

Остается еще рассмотреть вопрос о прорыве зенитных барьеров на высотах, на которых авиация поражается зенитным огнем. Вопрос этот мы уже затрагивали.

Если бомбардировочная авиация, например тяжелая, не может перескочить зенитного барьера, она может действовать двояко: или преодолевать зенитный фронт на широком фронте, или преодолевать его в одной точке. Чем шире будет фронт, на котором бомбардировочная авиация будет прорываться через зенитный барьер, тем больше батарей будет введено в дело и, следовательно, тем больше потерь понесет бомбардировочная авиация.

Более выгодным является поэтому прорываться в одной точке, для того чтобы затем разойтись по целям. Но и такой способ преодоления зенитных барьеров все же будет связан с крупными потерями, ибо, прорываясь в одной точке фронта, крупные силы авиации должны будут вытянуться в очень глубокое построение, что увеличит время на прохождение опасной зоны. В настоящее время, как мы говорили, вопрос проникания в неприятельскую страну стоит как проблема. Польский тактик Абжелтовский советует применять одновременный удар, например, 1000 самолетами.

Возьмем эту цифру как схему. Если эти 1000 самолетов пойдут, например, в кильватере пяти самолетных групп с дистанциями между группами в 100 м при глубине групп, например, в 50 м, мы получим дистанции между головными самолетами групп в 150 м.

Если мы даже будем считать, что такой порядок для 1 000 самолетов, т. е. для 200 групп, будет возможен, общая глубина порядка будет:

150 (200 — 1 ) = 30 000 м (за округлением) = 30 км, [50]

При скорости самолетов 180 км/час = 3 км/мин время прохождения зенитного барьера будет увеличено на 30 : 3 = 10 минут.

Это значит, что если такой порядок будет проходить, например, только над 3 дивизионами, эти дивизионы смогут выпустить, кроме снарядов, которые мы подсчитали, еще 7 200 выстрелов, а при двухкратном прохождении двух барьеров туда и обратно 7 200 X 4 = 28 800 выстрелов.

Если бомбардировщики пойдут на разных высотах, например на трех высотах, чтобы сократить глубину всего порядка, нижний этаж будет уничтожен в условиях удобной стрельбы для артиллерии, и тут встанет вопрос о возможном проценте потерь.

История знает один случай, когда стороны, потеряв 40% своего боевого состава, остались боеспособны. Это было Бородинское сражение. Если мы эту данную примем как наибольшую, пока еще не превзойденную норму, мы сможем ожидать, что одно бомбардирование с такими потерями может быть выполнено, но систематические потери в 30—40% выдержаны быть не могут. И в этом вопросе нельзя путать тактических и стратегических масштабов.

Что касается вопроса о характере того или иного театра, то условия наличия сплошного земного фронта способствуют созданию зенитного фронта; условия же отсутствия сплошного фронта, т. е. условия действий по направлениям, разобщенным крупными пространствами, не позволяют решать и вопрос о сплошных зенитных барьерах. Этот вопрос мы пока углублять не будем.

Обратимся к пулеметной обороне.

На небольших высотах самолеты противника должны быть встречены пулеметным огнем. В свое время нам приходилось писать о необходимости иметь в батальоне 4 зенитные пулеметные точки.

Продолжим наш схематический пример.

Допустим, что батальон имеет 4 зенитные точки спаренных пулеметов. Дивизия будет иметь в 9 батальонах 36 точек, а корпус в 27 батальонах — 108 точек. 15 корпусов фронта будут иметь 108 X 15 = 1 620 зенитно-пулеметных точек (не считая частей усиления, обороны штабов и тыловых частей и учреждений). Уже при таком количестве пулеметов территориальный принцип обороны может быть осуществлен. [51]

Дивизия в обороне, занимая 10 км по фронту, сможет расставить свои точки с интервалами по 800 м и получить по фронту 12 точек и в глубину 3 ряда таких точек (рис. 11). Глубина зенитно-пулеметного фронта будет равна 2 500 м.

Преодолевая этот зенитно-пулеметный фронт на небольшой высоте, самолеты должны будут итти по кратчайшему пути, т. е. перпендикулярно этому фронту.

Допустим, что пулемет дает 400 выстрелов в минуту прицельного огня. Спаренная огневая точка даст 800 выстрелов в минуту (однослойный огонь). Самолеты, идущие низко со скоростью 180 км/час, или 3 км/мин, будут под следующим огнем на пути туда и обратно:

Первый вариант (рис. 11):

1 600 м под 1-слойным огнем; в 0,53 мин. выпускается	848 пуль
200 м под 2-слойным огнем; в 0,06 мин. выпускается	192 пули
700 м под 3-слойным огнем; в 0,23 мин. выпускается	1104 пули
Всего	2144 пули

Второй вариант (рис. 11):

1 040 м под 2-слойным огнем; в 0,34 мин. выпускается	1088 пуль
700 м под 3-слойным огнем; в 0,23 мин. выпускается	1104 пули
480 м под 1-слойным огнем; в 0,16 мин. выпускается	256 пуль
Всего	2448 пуль

Опыты американцев, проведенные на Эбердинском полигоне в условиях, близких к боевым, с прицелом Негротта, дали 4,71% попаданий (при 446 патронах, выпущенных на оружие в минуту, было получено общее число попаданий на оружие в минуту 21,98). Но сейчас эти опыты превзойдены, и зенитные пулеметы дают значительно больше 10% попаданий. Будем, брать 10% попаданий. Возможное число попаданий для нашего случая:

по 1-му варианту: 214

по 2-му варианту: 244

Корпус в наступлении, занимая по фронту 10 км, сможет расставить свои пулеметы с интервалами 600 м и получить по фронту 16 точек и в глубину 7 рядов таких точек (рис. 12),

Самолеты, преодолевающие этот зенитно-пулеметный фронт, будут под следующим огнем (туда и обратно): [53]

Возможное число попаданий:

по 1-му варианту: 633

по 2-му варианту: 582 [54]

Уже при одних только войсковых пулеметных средствах, не считая частей усиления, положение низко летающих самолетов становится чрезвычайно серьезным.

Зенитно-пулеметная оборона неравномерна, когда она придана войскам, имеющим ту или иную группировку. Она может быть равномерной, если будет следовать территориальному принципу, и может быть значительно усилена за счет огневых средств, которые мы не учли в расчете.

В настоящее время везде предусматривается, например, зенитно-пулеметная оборона зенитных батарей и зенитно-пулеметная оборона аэродромов. Распыленные таким образом средства, очевидно, не могут дать сколько-нибудь действительной обороны. Сосредоточенные на фронте во всей своей массе, они могут сделать этот фронт чрезвычайно трудно преодолимым.

На первый взгляд кажется опасным обнажить аэродромы от зенитно-пулеметной обороны, но это не так.

Bo-первых, малочисленные огневые точки специальной ПВО на каждом аэродроме войсковой авиации и на каждом эскадрильном аэродроме боевой авиации отнюдь не являются надежной защитой.

Во-вторых, усиление зенитного фронта создает более надежную оборону.

В-третьих, основные аэродромы, являющиеся объектами нападений, нельзя в настоящее время располагать ближе, чем в 120 км от фронта, а при таком удалении преодоление зенитного фронта сверху может быть ликвидировано истребительной авиацией; широкое применение передовых аэродромов, находящихся во втором зенитном барьере, также усилит безопасность самолетов.

В-четвертых, наличие на самолетах турельных пулеметов даст в каждой авиационной части такое их количество, которое покрывает потребность обороны в значительно большей степени, чем. специальные огневые точки. Достаточно сказать, что, например, 10-самолетный авиационный отряд может выставить 10 точек спаренных пулеметов, а эскадрилья может выставить 30 таких точек.

Бóльшую часть суток самолеты проводят на земле. Достаточно небольших технических мероприятий, чтобы турельные спаренные пулеметы могли быстро устанавливаться на соответствующие зенитные установки на земле. Во всяком случае, должны быть использованы и все запасные пулеметы. Что же [55] касается истребителей, то они обороняются не отсиживаясь на земле, а вылетая для боя навстречу противнику.

На основании сказанного мы приходим к выводу, что кольца зенитной обороны не оправдывают себя.

Создание из имеющихся средств подвижного зенитного фронта более выгодно, ибо на этом зенитном фронте будут сосредоточены средства как имеющиеся в войсках, так и находящиеся в тылу, что дает большую плотность зенитного огня.

Вместе с тем совершенно ясно, что одна зенитная оборона не решает вопроса.

Возможен случай, когда на фронте будут облака, выше которых пройдет бомбардировочная авиация и появится над тем или иным важным пунктом глубокого тыла, над которым будет ясная погода. Но равно возможен и случай, когда над фронтом небо будет чистое, а над пунктом будут облака.

С этой точки зрения зенитные кольца не дают никакой выгоды, так как в ясную погоду на фронте авиация противника будет нести большие потери, а в ясную погоду над пунктом зенитное кольцо может быть преодолено сверху равно в той же мере, как и на фронте. Зенитная же оборона в крупном пункте, как мы выяснили, нецелесообразна.

Задачи фронта в отношении ПВО шире узкофронтовых интересов. Как против сухопутного, так и против воздушного противника фронт своей широкой грудью защищает всю страну.

Как сказано, одна зенитная оборона не решает вопроса. Общий принцип обороны — глубина. Эта глубина осуществляется с помощью истребителей, сосредоточенных на воздушном фронте и выполняющих маневр в глубину, о чем мы говорили выше.

Зенитная артиллерия для ночной стрельбы нуждается в прожекторах.

Во время мировой войны Франция имела 600 прожекторов, Германия — 718, на одной обороне Лондона состояло 370 проректоров. В современной войне эти цифры будут, несомненно, превзойдены в несколько раз. К этому обязывает, с одной стороны, возросшая мощь воздушных сил и успехи в ночных полетах, а с другой стороны, это стало доступно в силу увеличения мощи производства за время, прошедшее после мировой войны. [56]

Посмотрим, сколько нужно будет прожекторов для двух барьеров зенитного огня.

В каждом из наших барьеров 125 дивизионов зенитной артиллерии, а в двух барьерах 250 дивизионов. Если на каждый дивизион дать по 3 прожектора, чего будет совершенно достаточно, раз 1 дивизион приходится на 3,2 км, по фронту мы получим 3 X 250 = 750 прожекторов.

Но необходимо отметить еще одну тенденцию.

В настоящее время есть стремление отказаться вообще от прожекторов для зенитной артиллерии. Об этом настойчиво говорит, например, известный специалист по ПВО, французский полковник Вотье. Дело в том, что прожектор предупреждает самолет о предстоящем обстреле, вследствие чего внезапность обстрела пропадает, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Кроме того, в облачную погоду прожектор бессилен.

Заменить ночью стрельбу с прожекторами, повидимому, призвана стрельба по звуку. Хотя при этом время для зенитной артиллерии увеличивается на то время, которое требуется на прохождение звука от самолета до земли, но сохраняется полная внезапность массового огня. Потеря для зенитной артиллерии на времени должна покрыть неудобства, связанные с потерей внезапности от применения предварительного светового поиска.

Прожекторное световое поле применялось уже во время мировой войны для ночного воздушного боя на фронте. Инициаторами были англичане, добившиеся крупного успеха.

Со второй половины 1918 года английская авиация применяла на фронте между Сен-Кантэн и Камбрэ ночную организацию в 53 прожектора с диаметром зеркала 90 и 120 см и ночную эскадрилью в 26 самолетов Сопвич-Кэмл.

Англичане дали и норму насыщения фронта прожекторами. Прожекторы располагались в 4 линии на дистанциях 13 км между линиями. В каждой линии прожекторы располагались с интервалами 3 км. Таким образом, по фронту стояло в каждой из 4 линий:

53 : 4 ~ 13 прожекторов.

В линиях они стояли с интервалами 3 км и образовывали прожекторный фронт протяжением:

3(13 — 1) = 36 км. [57]

В течение 6 недель (август и сентябрь 1918 г.) истребительная эскадрилья сбила в этом световом поле 28 самолетов противника.

Во время мировой войны ночью появлялись лишь одиночные самолеты. Поэтому истребители могли прибегать к ночному патрулированию, подстерегая в воздухе неприятельские самолеты и не затрачивая времени на набор высоты.

В настоящее время бомбардировочная авиация будет и ночью применять достаточно крупные силы, и потому патрулирование в воздухе потребует слишком больших сил. Световое поле надо организовать так, чтобы истребители успевали подниматься с земли. Световое поле на фронте Сен-Кантэн — Камбрэ было глубиной:

13(4 — 1) = 39 км.

Если скорость неприятельского бомбардировщика будет 3 км/мин, то 39 км светового поля он пройдет в 39 : 3 = 13 минут.

Если же скорость неприятельского бомбардировщика будет 6 км/мин, то световое поле глубиной 39 км будет пройдено в 39 : 6 = 6,5 минуты. Таким образом, когда истребители поднимутся на нужную высоту, бомбардировщик противника успеет уже выйти из светового поля.

Для нашего условного 400-км фронта при интервалах между прожекторами 3 км нужно будет выставить:

400/3 +1 = 134 прожектора.

Если скорость неприятельских бомбардировщиков будет 360 км/час, или 6 км/мин, и мы желаем получить время для боя, например, 15 минут, нам нужна будет глубина светового поля 6 X 15 = 90 км.

При интервалах между линиями 13 км, как это было у англичан, нам понадобится:

90/13 + 1 = 8 линий прожекторов.

На 8 линий потребуется:

134X8=1072 прожектора.

Но этого мало, и нужно стремиться к тому, чтобы прожекторы могли летать и не выпускать из своих лучей [58] неприятельские самолеты. Это значит, что необходимы самолеты-прожекторы.

Световое поле будет иметь своей основной задачей наведение истребителей, а самолеты-прожекторы будут освещать бомбардировщиков противника и после их прорыва через световое поле. Эти самолеты-прожекторы могут не иметь большой вертикальной скорости, так как бой не является их задачей. Они будут освещать бомбардировщиков противника снизу. Их горизонтальная скорость должна быть не меньшей, чем скорость неприятельских бомбардировщиков. Луч их должен направляться вперед, так как опыт показывает, что атака истребителей возможна только по лучу, а не против луча (рис. 13).

Атака эта неотразима, так как истребитель стреляет из темноты по освещенной мишени, а бомбардировщик не видит в темноте своей цели вследствие слепящего действия луча.

Обратимся к аэростатам заграждения.

В облаках нельзя вырыть окопов, но заплести воздух проволокой можно, как об этом свидетельствует удачный опыт мировой войны. Об аэростатах заграждения я говорил во 2-й части моего труда «Бомбардировочная авиация». Аэростаты заграждения (франко-итальянские тандемы) во время мировой войны достигали высоты 3500 м. После войны высота [59] их была доведена до 5 000 м. Повидимому, можно ожидать, что высота их может быть доведена до 10 000 м. Это одно из сильнейших средств обороны. В Париже во время мировой войны аэростаты заграждения играли решающую роль.

Сделаем расчет для нашего условного фронта 400 км.

Аэростаты располагаются на интервалах 400 м.

Чтобы заплести воздух проволокой, нужно не меньше 2 линий аэростатных заграждений, причем аэростаты располагаются в шахматном порядке.

На одну линию аэростатов потребуется 400000/400=1000 аэростатов.

На две линии потребуется 2 000 аэростатов{6}.

Держать аэростаты все время в поднятом положении невозможно. Они поднимаются по тревоге с поля наблюдения. На высоту 5 000 м аэростаты поднимались в 10 минут. Следовательно, при скорости бомбардировщиков противника, например, 3 км/мин = 180 км/час аэростаты должны располагаться не ближе чем в 3 X 10 = 30 км от линии соприкосновения, если противник летит на высоте 5 000 м.

Если скорость современных бомбардировщиков будет, например, 360 км/час, т. е. 6 км/мин, для этой высоты полета бомбардировщиков аэростатные заграждения нужно располагать не ближе чем в 6 X 10 = 60 км.

Примем следующее условное время подъема аэростатных заграждений на различные высоты:

на 5000 м — 10 мин.

на 6000 м — 12 мин.

на 7000 м — 14 мин.

на 8000 м — 16 мин.

на 9000 м — 18 мин.

на 10000 м — 20 мин.

Сообразно этому удаление аэростатных заграждений от линии соприкосновения будет для потолка бомбардировщиков: в 5000 м 6Х10= 60 км

в 6000 м 6X12= 72 км

в 7000 м 6X14= 84 км

в 8000 м 6X16= 96 км

в 9000 м 6X18=108 км

в 10000 м 6X20=120 км [60]

Во время мировой войны аэростаты применялись ночью. Высота аэростатных заграждений 10000 м позволяет применять их и днем. Аэростаты на фронте и у тыловых пунктов будут находиться ее в одинаковых условиях. Дело в том, что аэростаты легко сбиваются зажигательными пулями, а попасть в цель размером 200 куб. м нетрудно. Но если высота аэростатных заграждений будет 10000 м, современные бомбардировщики не смогут сами расчистить себе путь, так как не имеют нужного для этого потолка. Да и не всякий истребитель сегодняшнего дня сможет сбить такую систему. Считаться с возможностью для истребителей сбивать аэростаты заграждения и на такой высоте, конечно, нужно; они это смогут делать на фронте, но сопровождать бомбардировщиков к глубоким тыловым пунктам они не смогут, так как им нехватит на это их радиуса действия. Задачей аэростатных заграждений у глубоких тыловых пунктов будет не допускать бомбардирования, а на фронте задерживать бомбардировочные группы.

Допустим, что истребители летят вперед с целью разведать аэростатные заграждения и проделать в них проходы. Но аэростаты против истребителей не поднимаются. Они будут подняты лишь тогда, когда посты наблюдения донесут, что летят бомбардировщики. Самолеты противника узнают о наличии аэростатных заграждений лишь в тот момент, когда подлетят к ним. Если истребители начнут сбивать обнаруженные аэростаты, бомбардировщики противника должны будут делать маневр задержки, что будет выгодно для истребителей обороны. Противник должен будет организовать целое воздушное сражение только для того, чтобы проникнуть через воздушно-зенитный фронт с прогрызанием аэростатных заграждений.

Мы приходим к следующей схеме воздушно-зенитного фронта (рис. 14).

Необходимо еще упомянуть о следующем. Потери в авиации очень велики. Воздушные силы постоянно требуют пополнения самолетами и летчиками. Эти пополнения должны быть активизированы.

На один самолет на фронте нужно эшелонировать в глубину по крайней мере 2 самолета. Если эти самолеты будут не на складах, а в боеспособном состоянии, готовыми вылететь на [62] фронт, они смогут при соответствующем расположении образовать 2-ю и 3-ю линии воздушного фронта, т. е. могут увеличить воздушную оборону в глубину.

Сделаем сводку средств, нужных для организации воздушно-зенитного фронта в 400 км.

Истребителей{7} — в зависимости от обстановки.

Пулеметов спаренных — 1 620.

Орудий — 3 024.

Прожекторов — 1 828 (в том числе по 3 прожектора на дивизион артиллерии).

Аэростатов заграждения — 2 000.

Мы привели схему. Но схема, конечно, всегда остается только схемой. Bo всяком случае, такая схема на фронте будет более действительной, чем схема ПВО с распылением средств по точкам фронтового и государственного тыла.

Например, если задачей авиации является нарушение движения по железнодорожной сети данного фронта, она может действовать и по узлам, и по мостам, и по перегонам, и по поездам. Оборона какого-нибудь важного узла при таких условиях не решит задачи перевозки войск или снабжения. Эта широкая возможность выбора авиацией объектов для нападения при решении данной задачи влечет за собой стремление защищать все большее количество объектов, и, по нашему мнению, уже сейчас настал момент, когда дальнейшая погоня за обороной все более многочисленных объектов становится нерентабельной, ибо количество средств дает возможность создать сплошной фронт обороны.

Но авиация ведет борьбу по вертикали, стремясь к большому потолку. Зенитная артиллерия пока не отставала, но уже начинает отставать от авиации. У нее еще остается надежда на стрельбу по звуку, так как она не может использовать потолка своей стрельбы вследствие того, что она не видит или плохо видит высоко летящие цели. [63]

Использование звука увеличит высоту зенитного барьера. Такова тенденция.

Истребители обладают потолком, превышающим потолок самолетов других назначений, но видимость с земли также ставит предел их возможностям. Поле сплошного наблюдения имеет тенденцию превратиться в поле сплошного подслушивания. Повидимому, оно даст значительную экономию в числе постов, так как зона слышимости с поста будет больше зоны видимости с него.

Как бы ни решался вопрос организации обороны, несомненно одно: скоростная и высотная авиация обгоняет средства ПВО и притом именно в своем стремлении к глубоким тылам, используя свои потолок и скорость. Поэтому старые взгляды на оборону постепенно должны уступить место новым. Совершенно нецелесообразно, чтобы истребители распылялись по тылам, покорно и бездеятельно ожидая случая, когда к ним изволят пожаловать самолеты противника для одного мощного бомбардирования на уничтожение.

Мы говорили уже о том, что вся авиация, включая и истребительную, является в настоящее время авиацией бомбардировочной, т. е. наступательной. В то же время, проводя большую часть своего времени не в полетах, а на аэродромах, вся авиация должна быть оборонительной и иметь возможность вылетать для отражения воздушного врага. К анализу наступательных задач авиации, включая и истребительную, мы обратимся позже, а сейчас остановимся еще на некоторых вопросах, связанных с воздушной обороной.

Мы приходим к заключению, что более выгодным является сосредоточивать все средства на фронте, предусматривая в то же время и оборону страны. Но с развитием скоростной и высотной систем воздушных вооружений, с одной стороны, и бронированной системы, с другой стороны, значение средств обороны будет падать. [64]

Если значение этих средств обороны будет сохраняться на фронте, то в отношении глубоких тылов оно будет уменьшаться. Проникание в глубокий тыл на большой высоте и на большой скорости сделает чрезвычайно трудной задачу встречи истребителей с легкими бомбардировщиками противника, а зенитная артиллерия, расположенная в крупных тыловых пунктах, будет, как мы выяснили выше, играть лишь отрицательную роль.

Из этого положения вытекают два вопроса: один касается самых крупных тыловых пунктов страны; другой касается иных способов борьбы с воздушными силами противника, а именно — наступательных действий по его аэродромам, базам и авиационным производственным центрам, являющихся по существу обороной страны и фронтов.

Крупные пункты могут находиться в различном удалении от государственной границы (которая во время войны совпадает с линией фронта) и в различном удалении от пунктов вылета неприятельской бомбардировочной авиации.

Так, например, Париж в 1918 г. находился меньше чем в 100 км от фронта, когда этот последний проходил по линии Мондидье, Нуайон и был под ударом воздушных сил Германии, тогда как Берлин был в удалении 600—800 км от линии фронта и, при состоянии техники французской авиации того времени, был недосягаем для французской бомбардировочной авиации. Зато промышленный район Бриэ, доставлявший Германии свыше 70% руды, лежал лишь в 40—50 км от линии фронта. Лондон находится в 60 км от моря. Во время войны налеты на него совершались немцами из Остенде, с удаления (по воздушной прямой) 225 км, тогда как Берлин был для англичан вне досягаемости.

Удаление важных пунктов от линии фронта, с одной стороны, и от берега, с другой стороны, определяет запас пространства, которым располагает данная страна для организации воздушной обороны. Все страны Европы, кроме СССР, в настоящее время простреливаются авиацией насквозь, так что под ударом с воздуха находятся все важные пункты этих стран, но не все страны находятся в одинаковом положении с точки зрения обороны, так как располагают различными запасами пространства для организации ПВО.

В особо трудных условиях находятся страны, имеющие важные пункты на берегах открытых морей, если радиус действия самолетов их вероятного противника позволяет осуществить [65] удар по этим пунктам, ибо в море невозможно развернуть систему наблюдения, а ограниченный запас пространства на суше не позволит упреждать бомбардирование боем. Такие страны должны или организовать поля сплошного наблюдения в море на судах, что не сулит большого успеха, или, если есть возможность, пользоваться для организации службы предупреждения территорией дружественной страны.

Первый случай мы имели бы, если бы, например, американцы осуществляли налеты на Токио, пользуясь авианосцами, а второй случай, если бы, например, немцы осуществляли налеты на Англию, которой пришлось бы пользоваться наблюдением, организованным на французском и бельгийском побережьях. С этой точки зрения, хотя Париж находится в меньшем удалении от германской границы, чем Лондон, положение его значительно более выгодно, так как он обладает большим запасом пространства для организации воздушной обороны. С этой точки зрения, и в случае, например, войны Англии с Францией, Париж был бы также в значительно лучшем положении, чем Лондон.

Авиация большую часть своего времени проводит не в воздухе, а на аэродромах, и в этом положении она представляет собой мишень для авиации противника.

Дуэ заставляет немцев в войне с Францией разрешить вопрос таким образом, что германский воздушный флот вооружен только тяжелыми машинами. Даже если бы этим машинам удалось без объявления войны внезапно совершить свой первый рейс во Францию, то непосредственно вслед за этим легкая авиация Франции превратила бы в труху эту тяжелую авиацию Германии, находящуюся на ничем не прикрытых аэродромах, ибо тяжелые самолеты не смогли бы подняться для боя и были бы разгромлены на своих аэродромах, а современная легкая и средняя авиация имеет достаточный радиус действия, чтобы простреливать насквозь страны Европы (кроме СССР).

Что касается романа Гельдерса, то и его герой Бреклей, построивший с помощью «гениального» конструктора тяжелый воздушный флот, находился бы не в лучшем положении, и Лондон был бы разрушен с гораздо большим успехом в первую очередь, и участь его разделил бы и воздушный флот Бреклея на своих аэродромах.

Мы рассчитали, что запас пространства для организации воздушной обороны против современных бомбардировочных самолетов [66] нужен не меньше чем в 120 км. Эту же данную приводит и французский генерал Арманго в своем труде «Воздушная армия и ПВО страны»{8}. Итак, в зоне глубиной 120 км воздушный бой с высоко летящими бомбардировщиками будет невозможен для истребителей, и истребители не смогут воспретить неприятельской скоростной бомбардировочной авиации бомбардировать все находящиеся в этой зоне крупные пункты. Следовательно, эти пункты могут рассчитывать лишь на аэростатные заграждения. При отсутствии воздушного фронта бомбардировщики противника всегда будут иметь возможность проникнуть тем или иным путем к своим целям, лежащим и за этой 120-км зоной, и с этой точки зрения понятия крупных и малых стран получают новое содержание. Единственной крупной страной в Европе, с точки зрения воздушных нападений, является наша страна.

Все страны должны считаться с тем обстоятельством, что приграничная или прифронтовая зона глубиной в 120 км беззащитна. Они должны прибегать, с одной стороны, к организации воздушных фронтов и, с другой стороны, не должны иметь в этой зоне монопольных производственных предприятий. Предприятия, имеющие военное значение и находящиеся в этой зоне, должны дублироваться аналогичными предприятиями, расположенными в более глубоких и безопасных зонах и способными к соответствующему развертыванию. Это далеко не всегда возможно, и мы приходим ко второму намеченному нами вопросу — к действиям по аэродромам, базам и авиационным производственным центрам.

Лучшим способом достичь господства в воздухе было бы уничтожить воздушные силы противника в генеральном воздушном сражении, но сделать это невозможно, как об этом мне уже неоднократно приходилось писать. Сама возможность генерального воздушного сражения не существует. Уничтожение самолетов противника в частных воздушных боях также не приводит к решительному результату, так как в авиации верфь сильнее снаряда и убыль в самолетах пополняется легко производством.

Абсолютное господство в воздухе с помощью воздушных боев недостижимо, но получить временное и местное превосходство в воздухе возможно, как об этом свидетельствует [67] опыт мировой войны. При таких условиях это время и место не играют самодовлеющей роли, и достигнутое превосходство служит сухопутным войскам для продвижения вперед в более благоприятных условиях. В стратегическом масштабе господство в воздухе никогда еще достигнуто не было, и воевавшие стороны имели одинаковую возможность проникать в страну противника, не только непрерывно восстанавливая понесенные потери, но и увеличивая численность своих воздушных сил. На один сбитый самолет налетывалось бесконечное число часов, но от этого число самолетов не уменьшалось, а увеличивалось{9}.

Такое положение, конечно, не считалось нормальным, и уже во время мировой войны были попытки действовать и по аэродромам. Этот способ в некоторых случаях оказывался более действительным, чем воздушный бой, и случалось, что по нескольку десятков самолетов противника выводилось из строя в один налет. Но и этим способом решительные результаты достигнуты не были. Такой успех был редким явлением, так как все же на пути к аэродромам днем нужно было встретиться с истребителями в воздухе, а ночью темнота препятствовала розыску полевых аэродромов. В настоящее время разведка неприятельских аэродромов может производиться скоростными истребителями или разведчиками, преследующими возвращающиеся неприятельские самолеты не с целью вступить с ними в бой, а с целью проследить их посадку. Такая разведка даст больше данных о расположении неприятельских аэродромов. Повидимому, таким же решительным способом будут уничтожаться авиационные производственные центры и авиационные базы.

В труде «Бомбардировочная авиация» я указывал, что одним из четырех основных направлений боевой работы авиации являются действия по воздушным силам противника на всю их глубину. На фоне этой борьбы за воздушное превосходство должны будут выполняться все остальные задачи авиации. Это направление боевой работы авиации является непрерывным. Остановимся на этом вопросе.

Во многих случаях эту борьбу с воздушными силами противника представляют согласно воззрениям Дуэ. Полагают, что нужно сначала уничтожить воздушные силы противника, а затем выполнять другие задачи, причем декларируется, что [68] уже само по себе уничтожение воздушных сил противника заставит его просить пощады, ибо после такого полного уничтожения страна противника будет обнажена и обречена на гибель от бомбардирований с воздуха.

Мы приходим к морским концепциям. Логически все как будто правильно. Действительно, достаточно уничтожить, например, сухопутную армию противника, чтобы противник вынужден был просить мира. Но совершенно нелогично думать, что для вынуждения противника к миру путем сокрушения мощи его сухопутных сил может потребоваться 4 года войны, а для уничтожения его воздушных сил достаточно будет нескольких полетов. Чем крупнее воздушные силы сторон, тем более длительной и упорной будет война в воздухе. А так как воздушные силы воюют не одни и так как сухопутные и морские силы ждать не могут и не будут, пока кончится война в воздухе, которая должна преподнести им завоеванный стратегический воздух, необходимо говорить не о том, чтобы сначала завоевать этот воздух, а затем воевать на земле и на море, а о том, чтобы в едином плане выполнять связные операции на суше, на море и в воздухе.

Нам придется остановиться на значении понятий. Понятия «воздушная война» и «война в воздухе» не однозначащи. Понятие «воздушная война» создано по аналогии с морской войной. Морская война ведется исключительно морскими силами, и в такой войне победа или поражение являются победой или поражением морского флота, в результате чего получается выигрыш или проигрыш войны.

Возможно ли допустить, что мы будем свидетелями чисто воздушной войны?

Теоретически все возможно. Таковы свойства всякой теории, занимающейся «саморазвитием понятий». Можно, например, представить себе, что два государства, не имея соприкосновения ни на земле, ни на море, ведут воздушную войну, летая друг к другу через соседа, разрушая промышленные, экономические и политические центры и избивая мирное население. Можно даже подобрать страны, расположенные таким образом, что между ними возможна будет только такая война, как, например, Чехо-Словакию и Югославию, разделенные Австрией и Венгрией и не имеющие соприкосновения на [69] море, за отсутствием такового у Чехо-Словакии. Но практическая вздорность такой теории очевидна.

Морской флот во время войны вел и наступательные и оборонительные действия. Большая часть его (крупные суда) отстаивалась у своих берегов, обеспечивая коммуникации, т. е. вела действия, оборонительные по своему смыслу. Меньшая часть его (германские подводные лодки) вела действия наступательные по коммуникациям противника. Но и для Антанты и для австро-германцев было правилом, что линейный флот был оружием ближнего действия, несмотря на громкий титул — Флота открытого моря.

Сухопутные армии создаются, конечно, не для сидения в окопах, как это думают генерал Дуэ и его последователи. Империалисты полагают, что они подавят волю народов тех стран, на которые они нападут, с помощью именно массовых наступательных армий, прошедших фашистскую обработку. На самом деле они сами будут разгромлены вооруженными народами стран, подвергшихся нападению, причем против фашистских агрессоров повернут штыки и народы их собственных стран. Окопная война, при наличии современных средств наступления, спросом не пользуется, и родина Дуэ — Италия — не следует за своим пророком, а создает миллионную армию и проводит резко выраженную наступательную доктрину.

Что касается воздушных сил, то для них оборона своей страны состоит в воздушных боях над своей страной с проникающими в нее неприятельскими самолетами, в воздушных боях над полями земных боев и сражений, в воздушных боях с наступательной авиацией противника в ее расположении и в поражении центров обучения, аэродромов, авиационных баз и авиационных производственных центров противника.

Все эти задачи решаются наступательно, но являются по существу обороной своего расположения в то время, как сухопутные войска имеют наступательные задачи, т. е. продвижение вперед с занятием неприятельской территории. Таким образом, получается обратная концепция. Если авиация ставит себе главной задачей подавление воздушных сил противника, то она, а не пехота, выполняет оборонительную задачу. Задачу эту она может и должна выполнить, но этого мало.

Если авиация в своих действиях оперативно связана с сухопутными войсками, она должна стремиться не только к подавлению воздушных сил противника «вообще». Задачи воздушных [70] сил шире. Они решают всегда двойную задачу: оборонительно-наступательную. Они должны, конечно, стремиться завоевать превосходство над противников, но не стремиться сразу же к решению этой задачи в стратегическом масштабе, ибо эта длительная и упорная борьба оторвет авиацию от содействия продвижению вперед земного фронта, т. е. фактически задержит это продвижение, которое является главной задачей. Она должна решить вопрос о превосходстве в нужное время и в нужном месте, определяемом активным фронтом сухопутных войск. Задача эта с настоящими средствами должна и может решаться на широком фронте.

Если бы сухопутных войск не было и мы могли бы ставить практически вопрос о независимости «воздушной войны», дело шло бы о поражении сначала только воздушных сил противника, ибо это открывало бы возможность дальнейшего поражения страны противника. Но если судьба войны становится в зависимости от сухопутных вооруженных масс, воздушные силы сыграют решительную роль не в отрыве от этих масс, а в единой борьбе совместно с ними, выполняя самостоятельно (а не независимо) авиационную подготовку наступления. А для этого им и приходится решать всегда двойную задачу: с одной стороны, вести борьбу за превосходство в воздухе, а с другой стороны, действовать в фронтовом масштабе, поражая, в зависимости от момента, или движения противника, или его систему снабжения, или его управление.

Таким образом, в систему оборонительных действий авиации войдут все действия по объектам авиационного тыла противника. Этими оборонительными действиями, как вообще всякими оборонительными действиями, нельзя решить войну. Она решается только в совместных наступательных действиях сухопутных войск и воздушных сил; последние поражают самостоятельно объекты земные на том или ином отрыве в пространстве и во времени от сухо-путных сил, не теряя в то же время оперативной связи с намеченными земными операциями. Всякая война всегда есть сочетание наступления и обороны. От этого закона не избавлена и авиация, но сочетание наступательных и оборонительных действий в авиации носит другой характер, чем на земле.

Действительно, наступательные действия авиации, каковы бы они ни были (наступательные с точки зрения чисто воздушной или с точки зрения общей), протекают быстро.

Допустим, что норма работы авиации в среднем будет 60 часов в месяц. Это значит, что в среднем ежедневно авиация из 24 часов суток будет находиться в воздухе лишь 2 часа, а остальные 22 часа будет сидеть на земле на своих аэродромах. Есть поговорка, что на войне войска больше ходят, чем дерутся. Про авиацию можно сказать, что она больше сидит, чем летает.

Как бы энергично ни вела авиация боевые действия, она вынуждена быть готовой одновременно к обороне себя на аэродромах и к обороне всей своей территории, так как воздушные силы противника не могут быть уничтожены в один налет и грозят расположению наших войск и нашей стране в любое время дня и ночи.

Истребительная авиация во время мировой войны обороняла свою страну и самолеты наблюдения над полем боя воздушными боями с поджиданием неприятельских самолетов в воздухе. После опытов Сади Лекуанта в Марокко, доказавших, что истребитель легко справляется с бомбардировочными задачами, роль истребителя можно значительно активизировать. Мы говорили выше, что в настоящее время вся авиация, в том числе и истребительная, является по существу авиацией бомбардировочной. Истребители, способные к бомбардированию, наилучшим образом могут разрешать двойную оборонительно-наступательную задачу, будучи способными и к воздушному бою и к бомбардированию авиационных и неавиационных объектов неприятельского тыла. Применение истребительных масс для бомбардирования аэродромов, возможно, даст больший результат, чем воздушные бои, хотя эти последние на данном этапе еще не отжили. Но необходимо иметь в виду, что современная скоростная и высотная система воздушных вооружений ведет, несомненно, к уменьшению роли истребителей как воздушных бойцов, ибо задача встречи со скоростными и высотными бомбардировщиками становится для них все более трудно разрешимой. Когда самолеты будут летать в стратосфере, глубокие тылы всех стран снова совершенно обнажатся, и роль истребителей и зенитной артиллерии сведется лишь к обороне на фронте, ибо для работы с войсками и для бомбардирования военных объектов фронта неприятельские самолеты должны будут снижаться на небольшие высоты. [72]

Полет на больших высотах с очень большой скоростью является сложной проблемой, имеющей дело не только с разрешением вопроса о создании нужных для этого самолетов, но и с разрешением вопроса о высотном полете человека. Проблема эта, несомненно, разрешима, и чем больше авиация будет приближаться к разрешению этой проблемы, тем более бомбардировочными должны делаться воздушные силы, тем большее значение в обороне страны и фронта в сравнении с действиями в воздухе будут иметь действия по аэродромам и по объектам авиационного тыла противника.

В настоящее время задача поражения воздушных сил на земле должна решаться с помощью бомбардирования объектов авиационного тыла противника на бреющем полете или с пикирования всей совокупностью авиации, не исключая и истребителей. Необходимость поражать объекты глубокого авиационного тыла обусловит требование большого радиуса действия для легких самолетов{10}. Как мы говорили неоднократно, сверхтяжелые бронированные самолеты будут также иметь отличный результат.

Разгром неприятельских объектов авиационного тыла является по существу оборонительной задачей, но, как мы говорили выше, эта задача выполняется в авиационном смысле наступательно, т. е. в расположении противника. Поэтому вопрос этот мы рассмотрим в главе о наступлении. [73]