Вторая мировая великая отечественная

Жуков без оговорок называет Тухачевского (по праву принадлежащего к плеяде палачей русского народа — выдающих- ₍ ся борцов за дело Революции) «одним из самых талантливых J наших военных теоретиков, которому принадлежит много про- j зорливых мыслей о характере будущей войны. Тухачевский j глубоко разработал новые положения теории, тактики, страте- j гии, оперативного искусства, показал неразрывную связь прин- | цииов и практики военного строительства с общественным строем и производственной базой страны»¹.

Это слова, на деле же Тухачевский обосновывал ненужность ₍ стратегических резервов в грядущей войне и оказался крайне . слабым стратегом в военной кампании на Висле в 1920 году.

Впрочем, есть гораздо более важные сведения о взглядах и жизни Тухачевского. И об этом стоит рассказать. Тухачев- j ский в феврале 1915 года попал в немецкий плен. После пяти ! неудачных попыток бежать Тухачевский оказался в лагере военнопленных в Инголыптадте. Между прочим, именно в Ингольштадте он встретился с де Голлем и Иосифом Броз ; (впоследствии известным по прозвищу — Тито). Первую книгу , о Тухачевском опубликовал Пьер Фервак (настоящее имя Реми ; Рур), в 1915-м он тоже был военнопленным в Ингольштадте. Все эти люди тесно общались между собой, составив круг единомышленников. Фервак сообщает: Тухачевский страстно доказывал, что «Христианство — это одно из величайших несчастий человечества». Он заявлял своим собеседникам: «Гармонию и меру в мире нужно уничтожить прежде всего!» Фервак по своим убеждениям тоже был близок Тухачевскому, так как исповедовал анархизм. Уже после Октября 1917-го Тухачевский откровенно заявил Ферваку: «Если Ленин окажется способен избавить Россию от хлама старых предрассудков и поможет ей стать независимой, свободной и сильной державой, я пойду за ним!» В конце концов он твёрдо произнёс: «Я выбираю марксизм».

Фервак дословно приводит содержание их разговора о будущем славянского мира. Тухачевский вещал как непреложную

' Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. Т. 1. М., 1992. С. 169.

истину: «Наш идеал... — его надо осуществить!.. Задача сейчас и том, чтобы ликвидировать всё, всю старую культуру. При помощи марксистских формул можно поднять весь мир!.. С красным знаменем, а не с крестом мы войдём в Византию!» Потом заключил: «Мы выметем прах европейской цивилизации, запорошивший Россию! Мы встряхнём её, как пыльный коврик, а потом мы встряхнём весь мир!» Когда Тухачевский произносил эти речи, ему было 23 года — и программу борьбы с Христианством он принял всецело и полностью.

Что было дальше?— После бегства из плена Тухачевский очень быстро делает карьеру красного командира. Вряд ли >то объясняется исключительно покровительством Н. Н. Кулябко, его друга юности. Кулябко с 1912 года состоял в партии коммунистов. После революции Кулябко сделал очень успешную партийную карьеру: стал членом ВЦИК. 5 апреля 1918 года Тухачевский вступил в ряды коммунистов.

«Во время службы Тухачевского в Военном отделе ВЦИК,— рассказывает Л.Сабанеев,— им был составлен проект уничтожения Христианства и восстановления язычества». Тухачевский лично подал записку в Совнарком о том, чтобы в РСФСР объявить язычество государственной религией. В Малом Совнаркоме вопрос был поставлен на повестку дня и серьёзно обсуждался. По свидетельс гву того же Сабанеева, Тухачевский вместе со своим преподавателем музыки Н.С. Жиляевым сочинил нечто вроде «большевицкой мессы». Тухачевский запомнился жителям Смоленска: по обстоятельствам прохождения воинской службы РККА одно время он жил в этом старинном русском городе и часто прогуливался но улицам со своей собакой, которой дал кощунственную кличку «Христосик»¹. Тухачевский, подзывая и лаская пса во время этих дефиле, намеренно демонстрировал свою ненависть ко Христу.

А вот что писал о Тухачевском Жуков:

' Б. Соколов, рассказывающий об этих фактах в своей работе «Михаил Тухачевский. Жизнь и смерть красного маршала» (Смоленск, 1999. С. 59), наивно трактует их как «забавные случаи». Увы, непонимание истинной сути происходившего отмечает абсолютное большинство работ по теме войны, революции, истории СССР.

307

Эти слова слишком очевидно свидетельствуют об отношении к Тухачевскому человека, имя которого идеологические руководители СССР не случайно сделали легендой Великой войны. Затем их преемники — идеологические руководители уже «демократической России» — продолжили эту легенду, поставив тов. Жукову памятник у Иверской часовни, соединив несоединимое. Жуков, кощунственно названный «маршалом Великой Отечественной», полностью реабилитирует «красного маршала», он даёт ему восторженные характеристики как человеку, военачальнику и коммунисту. По сути дела, Жуков был учеником Тухачевского со дня их первой встречи — во время карательной операции, осуществлявшейся под командованием Тухачевского с целью сломить сопротивление тамбовского крестьянства, восставшего против красного ига.

Жуков был последовательным и честным... коммунистом. Он, например, имел смелость защищать известных ему лиц, обвинённых в шпионаже и вредительстве. Так было в 1937 году, когда Жукова вызвали в Минск к командующему войсками Белорусского округа. В то время обязанности по этой должности исполнял В.М.Мулин. «Через два месяца Мулин был также арестован как "враг народа", — с неподдельной горечью сообщает Жуков,—а ведь он был старый большевик, многие

'Г.К.Жуков. Воспоминания и размышления. Т. 1. М„ 1992. С. 182, 187, 189.

308

годы просидевший в царской тюрьме за свою большевистскую деятельность. В вагоне меня принял только что назначенный член Военного Совета округа Ф.И.Голиков (впоследствии маршал Советского Союза).

— Кто именно? —спросил Голиков.

— Хорошо знал арестованного Уборевича, комкора Сердича, майора Вайнера, комкора Рокоссовского, комкора Косогова, комдива Верховского.

— Ас кем из них Вы дружили? — спросил Ф. И. Голиков.

— Дружил с Рокоссовским и Сердичем, с комкором Косого-вым и комдивом Верховским. Я считал этих людей большими патриотами и честнейшими коммунистами, — ответил я.

— Вы и сейчас о них такого же мнения?— глядя на меня в упор, спросил Ф. И. Голиков.

— Да, и сейчас.

Ф. И. Голиков резко встал и, покраснев до ушей, грубо сказал:

— А не опасно ли будущему комкору восхвалять врагов народа?

Я ответил,— продолжает Жуков,—что не знаю, за что их арестовали, думаю, что произошла какая-то ошибка.

Голиков, порывшись в своей объёмистой папке, достал бумагу, несколько минут читал, а потом сказал:

— А вот в донесении комиссара 3-го конного корпуса Юнга сообщается, что есть сведения, что не без вашего ведома ваша жена крестила в церкви дочь Эллу. Верно?

— Это очень неумная выдумка. Поражаюсь, как мог Юнг сообщить такую чушь. Он, прежде чем написать, должен был провести расследование»¹.

Расследование было проведено, органы убедились, что исто-

' Г.К.Жуков. Воспоминания и размышления. Т. 1. М., 1992. С.232.

309

Историю Розенгольца рассказал в своих воспоминаниях Бармин (он же Графф) — известный советский дипломат-невозвращенец, ставший в США руководителем русской службы «Голоса Америки» и мужем внучки Теодора Рузвельта. Бармин был масоном, весьма осведомлённым о жизни советской номенклатуры. С откровенной симпатией он описывает Розенгольца: «широкоплечий красивый еврей, с массивной челюстью и железной волей..., бюрократ, умевший употреблять власть, безоговорочно преданный Сталину»'.

С 1930 года Розенгольц был наркомом внешней и внутренней торговли СССР. В 1937-м стал начальником управления государственных ресурсов при СНК СССР. Его жена, рыжеволосая молодая еврейка, воспитанная в семье, жившей по законам Талмуда, напуганная репрессиями, дала Розенгольцу иудейский талисман, который он постоянно носил при себе. Этот талисман был найден у Розенгольца при аресте и фигурировал как объект насмешек при допросах. Розенгольц во всём «признался», заклеймив себя — как требовало следствие — «гнусным предателем». Последними его словами перед расстрелом были: «Да здравствует Сталин!». Но это, как и талисман, не помогло.

Неизвестно, как повёл бы себя Жуков, если бы дело дошло до ареста. Впрочем, по словам славного маршала, никакого отношения к религии он никогда не имел. Но самое главное,— он был нужен власти в качестве разработчика секретного плана «Гроза». Верный ленинец Жуков во время репрессий 1937— 1938 годов трудился по поручению Партии над планами достижения светлого будущего — военным, конечно, методом.

310

План «Гроза» не был планом завоевания Германии или Европы. План «Гроза» служил надёжной гарантией неизбежности Мировой Войны и продвижения Мировой Революции.

'Сколько-нибудь внимательное прочтение бойкой публицистики В. Резуна, быстро оформляемой сбежавшим за границу советским аш-кенази — бывшим членом агентуры ГРУ, обнаруживает и методы и цели человека, менее всего похожего па русского полководца А.Суворова. Резуп с лёгкостью искажает факты, смещает акценты, забывает события— всё по одной причине, которую он с ностальгией описывает в своей первой книге — «Аквариум». Резун с искренней любовью к самому себе вспоминает, как его, еврейского мальчика, некий «старый добрый еврей» учил обманывать простых советских людей, продавая арбузы,— обвешивать, «округляя копейки в свою пользу» (Ледокол. М., 1993. С.45-51). Володя-«Витя» Резун научился... Теперь он, назвавшись «Виктором (то есть победителем) Суворовым», продолжает делать то же самое — только в больших масштабах. Проиллюстрируем сказанное. Мелкий, хотя и частый дождь, шедший 24 июня 1945 года, он ничтоже сумняшеся описывает как «ливень» -стихийное бедствие, обрушившееся на столицу (Последняя республика. М., 1995. С. 23). Когда нужно, он пишет, что в СССР были отличные дороги, когда нужно — что они были отвратительны — в одном и том же сочинении «Ледокол» (С. 80, 29). «Всезнающий» бывший капитан ГРУ Володя Резун — «Витя Суворов» почему-то не знает, сколько жён было у вождя народов — тов. Сталина. По «Вите» Резуну, Роза Каганович никогда не была женой Иосифа Сталина, так как это — «антисемитизм»...— хотя все жёны тов. Сталина были еврейки (Екатерина Сванидзе, Надежда Аллилуева, Роза Каганович).

Впрочем, всё это частности. Самое главное: творения Резуна - это очередной спецпроект по сокрытию настоящих целей II Мировой войны. В. Резун научился вполне по-журналистски обращаться с историей.— Этим людям, живущим во все времена по принципу «Ubi bene, ibi patria», неведомо, что есть Истина, которую не измерить ни рублями, ни долларами, ни фунтами...

311

Но послушаем, что сообщает об этом времени маршал Жуков.

Надо сказать, при знакомстве с мемуарами Жукова поражает огромное число признаний в любви и верности коммунистической партии и светлым идеалам марксизма. Даже финал своей объёмной книги маршал Жуков завершает эффектной коммунистической фразой:

«"Никогда не победят того народа, в котором рабочие и крестьяне узнали, почувствовали, что они отстаивают свою, Советскую власть!" — это сказано Лениным. Лучших слов для окончания книги я не нашёл».

Увы, Жуков до конца своих дней так и остался коммунистом.— Поэтому он и не нашёл иных слов — ни слов Александра Суворова, ни Александра Невского, ни Димитрия Донского, ни Козьмы Минина. Маршал Жуков, увы, завершил свои «Воспоминания» — итог всей жизни — революционными лозунгами и цитатами кровавого Ленина-Бланка.

Возникает закономерный вопрос: почему именно Жуков становится во главе Генерального штаба в начавшейся войне? Традиционные объяснения, что-де сама ситуация потребовала своего рода самоустранения от реальных рычагов власти нар-

' Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. Т. 1. М., 1992. С. 245.

312

гийной бесталанной,— по крайней мере в военном отношении— номенклатуры очень неубедительны сами по себе. Для профессиональных историков, особенно же военных историков, такое объяснение вообще не выдерживает критики ео всех точек зрения; реальные события обнаруживают факты, противоположные объяснению, предназначенному для «общенародного употребления». Во время войны, в самые первые дни и недели после 22 июня 1941 года, происходило совсем не то, что объявляют во всеуслышание официальные историографы: партийная номенклатура, как правило совершенно безымянная, гак как важнейшие распоряжения подписывались или просто озвучивались Верховным, вовсе не уступила своей ведущей роли: она действовала, причём решения принимались исходя из логики, совсем не тождественной лозунгу: «Всё для фронта, всё для победы».

«Генерал Ватутин сказал, что Иосиф Виссарионович Сталин одобрил проект директивы № 3 наркома и приказал поставить мою подпись.

— Что это за директива? — спросил я.

—Директива предусматривает переход наших войск к контрнаступательным действиям с задачей разгрома противника на главнейших направлениях, притом с выходом на территорию противника.

— Но мы ещё точно не знаем, где и какими силами противник наносит свои удары,— возразил я.— Не лучше ли до утра разобраться в том, что происходит на фронте, и уж тогда принять нужное решение?

— Я разделяю вашу точку зрения, но дело это решённое.

— Хорошо,— сказал я,— если Сталин требует под директивой мою подпись, — ставьте.

Эта директива поступила к командующему Юго-Западным

313

фронтом около 24 часов. Как я и ожидал, она вызвала резкое возражение начштаба фронта М. Л. Пуркаева, который считал, что у фронта нет сил и средств для проведения её в жизнь»¹.

Я спросил: "А кто же будет осуществлять руководство Генеральным штабом в такой сложной обстановке?"

И. В. Сталин ответил: "Оставьте за себя Ватутина".

Потом несколько раздражённо добавил: "Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдёмся"»².

Через неделю после начала войны, 30 июня, из Главного штаба был удалён и генерал Ватутин, 1-й зам. Жукова. Вату-тип был назначен начальником штаба Северо-Западного фронта. Правда, в ночь под 28 июня Жуков был отозван с фронта в Москву. Но недельная неразбериха, организованная посредством административного управленческого аппарата высшими партийно-государственными органами, сказалась должным образом: положение на фронтах стало катастрофическим. На седьмой день войны советские войска оставили Минск.

Удивительное дело: Жуков, сотни страниц своих мемуаров посвятивший войне, фактически ничего не говорит о настоящих причинах военной трагедии сорок первого.— Почему? Почему маршал, возглавлявший Генштаб СССР, в своих «Воспоминаниях и размышлениях» не оставил абсолютно никаких «размышлений» о том мучительном вопросе, который задавал себе каждый гражданин СССР? Почему Жуков ограничивается

314

По вполне понятным причинам каждый из нас — вопреки Жукову и КПСС — вправе знать ответы на эти вопросы, потому что неведение истинных причин войны неизбежно представляет собой опасность для нашего существования как страны и как народа. — Не той страны, история которой начинается, по Жукову, Сталину и иже с ними, с «Великого Октября», и не того народа, который получил убогое наименование — «советский»,— а той великой державы, имя которой Россия, и того народа, который ещё несёт — как знамя — сакральное имя «Русь».

Жуков не только ничего не говорит о самом главном,— он действует весьма умело, дезориентируя тех, кто способен искать правду. Жуков поступает гениально просто: незаметно осуществляя подмену описаний стратегии войны описаниями хотя и крупномасштабных, но оперативно-тактических операций. Секретная сторона войны остаётся надёжно спрятанной под толстым слоем сотен страниц.

Чтобы проиллюстрировать сказанное, рассмотрим на примере истории генерала Д. Г. Павлова классическую схему происходившего в первые дни и недели войны. Для большей наглядности воспользуемся истолкованиями маршала Жукова, поставленного во главе диптиха гениальных советских военачальников периода Второй Мировой. Как известно, Павлов, командующий Западным особым военным округом, буквально за несколько дней до начала войны отдал приказ, согласно которому все орудия с бронетанковой техники Западного округа были сняты и находились на полигоне для пристрелки. Потом это вменили Павлову в вину. Жуков пишет: «Не зная точно положения в 3-й, 10-й и 4-й армиях, не имея полного представления о прорвавшихся бронетанковых группировках противника,

' Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. Т. 2. М., 1992. С. 72.

315

Что сказать на это? — Такие вещи называются: валить с больной головы на здоровую. Генерал Павлов был выбран, как и очень многие, в качестве козла отпущения в той тщательно спланированной и, надо сказать, успешно осуществлённой военной кампании. Расстрелянный генерал был обвинён в том, в чём с полным правом могли и должны были быть обвинены и Генштаб, и Верховный Главнокомандующий, и Ставка. Что говорить о Павлове, если именно «не зная точно положения» отдавали приказы и принимали гибельные директивы и Сталин и Жуков? — Но расстреляли Павлова и многих таких, как Павлов. Естественно, приказ о пристрелке танковых орудий был отдан в соответствии с теми планами стратегических операций, которые разрабатывал не Павлов, которые были определены высшим командованием страны и которые войска, вверенные в его командование, должны были осуществить на своём участке театра военных действий. Естественно, при том тотальном контроле, который осуществлялся в отношении высшего командного состава и до и после 1937 года — и, кстати сказать, во время всей войны,— генерал Павлов никак не мог начать реальную подготовку к ведению соответствующих боевых действий без приказа свыше. Но чтобы Павлов крепко молчал об этом — он и был расстрелян. — А война шла по заранее разработанным планам.

Жуков пишет: «Павлов часто принимал решения, не отвечавшие обстановке». — В первые часы войны, когда начался хаос разгрома, тот самый Павлов — именно для того чтобы знать реальную ситуацию и принимать реальные решения, находился в войсках. И это тоже было вменено ему в вину. Жуков с явным осуждением сообщает: «Генштаб и нарком не могут связаться с командующими фронтами Кузнецовым и Павловым, которые, не доложив наркому, уехали куда-то в войска»².

Но послушаем дальнейшие рассуждения маршала:

316

Что можно сказать на это? — Только и остаётся: какой плохой Павлов!..

Но странное дело: буквально через несколько строчек, на той же странице своих «размышлений» маршал Жуков сообщает: «По указанию Ставки Главного Командования генерал армии Д.Г.Павлов приказал 3-й, 10-й, 4-й и 13-й армиям отходить на восток и занять оборону на линии Лида—Слоним — Пинск. Но это никак не могло быть выполнено, так как эти армии были полуокружены... и с трудом пробивались под непрерывными ударами...»¹

Как всё это понимать? — Очень просто: плохой генерал Павлов, выполняя плохой приказ хорошего командования оказался виновным — так следует из объяснений не просто хорошего, а гениального Жукова. Естественно, плохой генерал Павлов был расстрелян.—Если пользоваться классической формулой Верховного Главнокомандующего: есть человек — есть проблема, нет человека— нет проблемы. 31 июня через Жукова Сталин вызвал генерала Павлова в Москву. В тот же день он был отстранён от командования, затем предан суду и расстрелян— как военный преступник.

В то же самое время бездарные,— и столь же преданные (как и Павлов) делу Революции военачальники, вроде генерала Голикова, заместителя начальника Генштаба РККА, начальника Разведывательного Управления, — прошли всю войну абсолютно без всяких последствий, получая маршальские звёзды и награды, и окончили свою жизнь в тёплой постели. Почему всё это происходило? Во всём этом есть своя логика, тщательно скрываемая и поныне.

В книге своих воспоминаний Р. Иванов рассказывает о реакции Голикова на естественный и очень понятный вопрос, прозвучавший во время одного из заседаний Секции истории

' Г. К. Жуков. Воспоминания и размышления. Т. 2. М, 1992. С. 35.

317

Маршал Голиков сказал правду: он послушно исполнял волю ЦК. Волю ЦК исполнял и другой маршал — Жуков. В своё время именно это спасло Жукова от ареста после войны. Высший генералитет состоял из верных слуг Советской власти; они выполняли секретную задачу. Главные полководцы «Великой Отечественной», окончившие войну с большими звёздами на погонах, были причастны этой тайне,— в разной, конечно, степени. Жукову, например, поручалось разработать наступательный план «Гроза», который являлся только частью стратегии Мировой Революции. Естественно, «маршал Великой Отечественной» понимал стратегическую специфику той войны.

Жуков был стопроцентным коммунистом, но отнюдь не глупцом, а это всегда представляло для Советской власти опасность. Когда над ним нависла угроза репрессий, обиженный маршал в сердцах сорвал зло, естественно, на второстепенных фигурах. «Жуков,— сообщал товарищу Н.С.Хрущёву председатель КГБ СССР В. Семичастный,— в беседе по поводу издания "Истории Великой Отечественной войны" говорил: "А они (то есть генералы, которых хвалила "История Великой Отечественной...") вместе с Тимошенко драпали. Привели немцев на Волгу и на Кавказ... Я... пишу всё как было, я никого не щажу. Я уже около тысячи страниц отмахал..."»²— Конечно,

¹ Р. Иванов. Сталин и союзники. Смоленск, 2000. С. 140-141.

² Доклад Председателя КГБ В. Семичастного тов. Хрущёву Н. С. «О настроениях бывшего Министра обороны Жукова Г. К.» (27 мая 1963 г.) № 1447-С //Военные Архивы России. Вып. 1-й. М., 1993. С. 234.

318

ЦК, обсудив доклад Семичастного, поручил Суслову, Брежневу, Швернику и Сердюку вызвать Жукова в ЦК и провести с ним беседу. С Жуковым беседовали Брежнев и Сердюк. По твершении «мероприятия» Семичастный сообщил Хрущёву: «Докладываю Вам, что после беседы Жуков рассказал своей жене следующее: "Мы вызвали вас для того (маршал передал происшедший разговор в лицах), чтобы поговорить с вами и предупредить вас о некоторых вещах... Вы рассказывали, что у нас неправильно пишется история Великой Отечественной войны, что она лакируется, что пишется она в интересах отдельных людей, что умалчиваются заслуги одних и выпирают заслуги тех, кто не заслужил их. Особенно подчёркивается, кто привёл немцев на Волгу... И что немецкие генералы пишут историю гораздо правдивее, чем пишут наши и Комиссия ЦК..."»

Жуков поведал супруге' о своём покаянии в ЦК: «Относительно истории Отечественной войны. Это, говорю, разговор в пользу бедных, я по этому вопросу пи с кем не разговаривал. Может быть, в какой-то степени разговор был, но его переиначили... Относительно того, кто привёл немцев на Волгу. Персонально никто не может привести, вы же сами понимаете... Поведение у меня всегда партийное...»²

Это происходило в 1963 году. Покаяние маршала Отечественной приняли, и его простили,— как и раньше, в 1948-м,

' От любимой жены (последней но счёту) у маршала Жукова секре-IOB не было. Именно ей он доверял блюсти чемодан с «золотом и бриллиантами»,- главным трофеем маршала-экспроприатора, с чувством восстанавливаемой лично им исторической справедливости «грабившим награбленное» — в свою, конечно, жуконскую пользу.

² Доклад Председателя КГБ В. Семичастного тов. Хрущёву Н. С. or 17 июня 1963 г. №1651-С //Военные Архивы России. Вып. 1-й. М., 1993. С. 237-238.

319

10 января 1948 года Абакумов докладывал вождю:

В соответствии с Вашим указанием, 5 января с. г. в квартире Жукова в Москве был произведён негласный обыск. Задача заключалась в том, чтобы разыскать и изъять на квартире Жукова чемодан и шкатулку с золотом, бриллиантами и другими ценностями.

В процессе обыска чемодан обнаружен не был, а шкатулка находилась в сейфе, стоящем в спальной комнате.

В шкатулке оказалось:

часов — 24 шт., в том числе золотых— 17 и с драгоценными камнями — 3;

золотых кулонов и колец—15 шт., из них 8—с драгоценными камнями;

золотой брелок с большим количеством драгоценных камней;

другие золотые изделия (портсигар, цепочки и браслеты, серьги с драгоценными камнями и пр.)...

По заключению работников, производивших обыск, квартира Жукова производит впечатление, что оттуда изъято всё то, что может его скомпрометировать. Нет не только чемодана с ценностями, но отсутствуют даже какие бы то ни было письма, записи и т.д.

...В ночь с 8 на 9 января с. г. был произведён негласный обыск на даче Жукова, находящейся в посёлке Рублёво, под Москвой. В результате обыска обнаружено, что две комнаты дачи превращены в склад, где хранится огромное количество различного рода товаров и ценностей».

Абакумов дал подробное описание дачных сокровищ Жукова:

320