Запорожский миф | «Вурдалак Тарас Шевченко»

Запорожский миф | «Вурдалак Тарас Шевченко»

Для тех, кто знаком с историей только по «Кобзарю», бесспорно, что с ликвидацией Запорожской Сечи загнулось и украинское казачество. Помню, как сам я в детстве едва не рыдал от горя, ну, почему Екатерина так несправедливо обошлась с запорожцами? Вот донцов же оставила? И о них даже в романе «Тихий Дон» прочитать можно… А наших, чубатых, куда подевала? Точно: «вража мати».

«Версия» Шевченко была обязательной для советской школы. Так же, как сегодня — для украинской. Другим — места не находится.

Но как тогда объяснить загадочный пассаж из письма Тараса Григорьевича атаману Кухаренко oт 15 августа 1857 г.: «Думав я, їдучи в столицю, завернуть до вас на Сiч»…

Сечь более чем через восемьдесят лет после ее уничтожения? В России — тюрьме народов? Возможно ли это? Оказывается, возможно.

Сначала давайте разберемся с тем, что обычно называют «уничтожением». Ни один (подчеркиваю, ни один!) запорожец при этом не был убит, ранен или покалечен — то есть, «уничтожен». Возможно, что в суматохе кто-то получил по морде, но на Сечи так часто и с таким смаком давали по морде, что уставшая история в конце концов перестала фиксировать подобные мелочи. По-настоящему пострадали трое — кошевой Петр Калнышевский, писарь Глоба и судья Павло Головатый (Не путать с другим Головатым — Антоном, стараниями которого Запорожское войско было восстановлено).

Всех троих сослали в монастыри. Калнышевского — на Соловки. Остальных — в Сибирь.

Почему именно их?

Потому, что с 1767 года петербургское правительство подозревало кошевого в двойной игре в пользу Турции. Именно тогда полковой старшина Савицкий написал докладную или донос (как кому больше нравится) о том, что Калнышевский собирается поддаться султану и даже приказал казакам быть готовым к походу на Россию. Правда, вскоре атаман передумал, а во время восстания голытьбы на Сечи даже дал деру под защиту царских войск[21]. Но в год ликвидации Сечи старую «шаткость» ему припомнили. Судья и писарь пошли по делу как «сообщники».

О строгости режима на Соловках можно судить по тому, что после опалы Калнышевский прожил еще 28 лет и умер в 1803 году — стодесятилетним[22].

Можно ли было обойтись с ним еще мягче? Наверное, да. На дворе все-таки стоял Век Просвещения. Но мог бы и Савицкий держать язык за зубами — не к лицу, знаете ли, настоящему запорожцу строчить «докладные» куда попало.

А что же с остальной старшиной? Заставили пахать степь на Потемкина? Перепороли на радостях поголовно по врожденной московитской склонности к зверству? Не угадали. Их «репрессировали» — то есть, приравняв к российскому дворянству, наделили армейскими чинами и землей. Причем, землю оставляли ту, которой владели до «ликвидации». А кому не доставало до положенных на дворянское рыло полутора тысяч десятин, еще и прирезали! Чтоб не обидно было. Некоторые «по знакомству» не остановились даже на полутора тысячах. Атаман Вершацкий, например, оттяпал себе на Днепре 7950 десятин. Атаман Кирпан — 11912. А есаул Пишмич «приватизировал» почти двенадцать с половиной тысяч[23]! Так что, Сечь, как говорится, приговорили ко всеобщему удовольствию. Многие прибарахлившиеся «братчики» даже облизывались на радостях.

Простые же экс-сечевики, по замыслу Потемкина, должны были по доброй воле поступить в гусарские и пикинерские полки. Но тут он явно недооценил тот исторический фактор, который сам Шевченко называл «невозмутимым хохлацким упрямством». Служить в каких-то там гусарах запорожцы явно не желали, не в силах расстаться с шароварами ради узких рейтуз.

Вместо этого часть казаков дала деру за Дунай, а остальные разбрелись по плавням, таская из тины карасей и дожидаясь очередной перемены политического курса.

В конце концов «хохлацкое упрямство» доконало даже неукротимого екатерининского орла. Шестого апреля 1784 года Потемкин, предвидя очередную войну с турками, добыл разрешение императрицы обновить Войско Запорожское «на манер Донского», чтобы не оставлять южные границы империи распахнутыми, как ворота корчмы.

Поначалу оно так и называлось — «Верное Запорожское Войско». А потом получило новое название — Черноморское. Потемкину же достался диковинный титул Гетмана казацких войск Екатеринославских и Черноморских. Так что, последним нашим гетманом был именно он — даже умер на руках черноморцев из своего конвоя.

В 1792 г. после победоносной турецкой войны, в которой казаки героически захватили крепость Хаджибей на месте нынешней Одессы и со стороны Дуная ворвались в Измаил[24], Екатерина II пожаловала черноморцам в вечное владение Кубань, отобранную у ногайских татар Суворовым. Бывшие запорожцы получили гигантский шмат целинной земли, удивительно похожий на тот, которого их некогда лишили, и право войскового управления. Все ТРИДЦАТЬ ВОСЕМЬ запорожских куреней ПОД ТЕМИ ЖЕ названиями были перенесены на Кубань!

Именно тогда судья Антон Головатый, вырвавший из царских рук эту милость, сложил знаменитую песню «Годi нам журитися, пора перестати.»

Знал ли об этом Шевченко? Конечно же знал!

В первом издании «Кобзаря» были даже откорректированные потом строки:

Наш завзятий Головатий 
Не вмре не загине: 
От де, люди, наша слава, 
Слава України[25].

И не только знал! Если бы он действительно хотел вести так ценимый им казачий образ жизни, то для этого в его время существовали все возможности. Достаточно было всего лишь записаться в Полтавский, Каневский или, если уж так угодно, Уманский курень Черноморского войска и с утра до вечера до посинения, до одури, до кровавых черкесских мальчиков в глазах ползать на брюхе по кубанскому пограничью, выслеживая басурмана.

Конечно, эту реальную казачью жизнь никак нельзя было сравнить по комфорту с петербургским порханьем вольного художника. Но десятки тысяч тогдашних украинцев именно ее и выбрали. Только официально за первую половину XIX столетия на Кубань с Украины переселилось около 130 тысяч человек!

И для этого вовсе не обязательно было ходить в лучших друзьях у атамана Кухаренко. Вольный доступ в казачье войско был прекращен только по окончании Кавказской войны. Но ее хватило на целых шестьдесят лет! Даже Шевченко не дожил до ее окончания. Фактически к тому времени все, что хотело на Украине оказачиться — дернуло на Кубань.

И только один стихотворец, отнюдь не спеша приобщиться к тяготам походной жизни, печально блуждал в мечтах за пустынными днепровскими порогами и время от времени притворно вздыхал: «Нема Сiчi…»

А тайком пописывал Кухаренко. «Думав я завернуть на Сiч…»

Что же, все-таки не завернул?

Имперский гимн Котляревского | «Вурдалак Тарас Шевченко»

Но есть писатель, опровергший слезливый шевченковский миф еще до его рождения — Котляревский. В отличие от остальной украинской литературы, он принципиально мажорен. Не плачет у него Украина, не ревут волы, не помирает бедный Грыць, не волокут черт-те куда татары Роксолану. Всей этой сопливой каши у Котляревского нет и быть не может. Наоборот!

Превратили в кучу дерьма Трою? Ну, и бес с ней! Посмолим чайки и в море — искать новую.

Дидона от любви сгорела в буквальном смысле? Дура-баба. Другая будет лучше.

Много народу положили ради победы? Что ж, вечная слава героям.

Для Шевченко вхождение Гетманщины в Империю — вечный повод к трагедии. А у Котляревского тоже событие породило «Энеиду» — самое веселое произведение из когда-либо написанных по-украински.

Правда, в советскую эпоху Котляревского пытались кое-как приспособить к коммунистической идеологии, превратив в эдакого «прото-Шевченко», высмеивающего «панiв» с позиций народа. Приспособление шло плохо — Котляревский и сам был пан. Имел восемь душ крепостных. Служил в кавалерии, за десять лет пройдя от рядового до капитана. Воевал с турками. Орден св. Анны получил за склонение «татар буджакских быть приверженными к России». Был приятелем всех малороссийских генерал-губернаторов — от Куракина до Репнина. Бриллиантовый перстень получил из рук Александра I. Великий князь Николай Павлович (будущий Николай I), проезжая через Полтаву, пожелал получить для себя два экземпляра «Энеиды».

К тому же двери ада у Котляревского, в отличие от Шевченко, открыты всем без социальных различий.

Там всi невiрнi i христьяне, 
Були пани i мужики, 
Була тут шляхта i мiщане, 
i молодi, i старики; 
Були багатi i убогi, 
Прямi були i кривоногi, 
Були видющi i слiпi, 
Були i штатськi, i воєннi, 
Були i панськi, i казеннi, 
Були миряни, i попи.

«Страждання народу в крiпацькiй неволi» давно стало общим местом. При этом забывают очевидное. Так же, как украинский, страдал и русский мужик. И точно такими же привилегиями, как российский дворянин, обладал дворянин украинский. Это была не национальная, а дворянская империя. Как всякий подобный организм, она возникла из слияния двух элит — верхушки малороссийского казачества и петербургского правящего класса. «Брак» между ними был заключен в буквальном смысле — Алексей Разумовский разделил постель с дочерью Петра Великого (того самого, «що розпинав нашу Україну», по словам Шевченка) и стал ее морганатическим мужем.

Впрочем, и все остальные империи возникают по подобному плану. Почти одновременно с эпохальными событиями на восточнославянской равнине Англия заключает унию с Шотландией — возникает Великобритания. Полутора веками ранее Польша и Литва слились в единую Речь Посполитую. И даже Бисмарк создаст по тому же сценарию Германскую империю, соединив элиты Пруссии и Германских княжеств.

У Котляревского, одевшего своих героев в мешанину из античных и современных одежд, троянцы сливаются с латинянами, давая начало будущему Риму — зеркальное отражение событий, спаявших Гетманщину с Петербургом.

Процесс этот был абсолютно закономерен. Сама по себе Гетманщина оказалась слабосильным неконкурентоспособным организмом. Крымское ханство в ее времена начиналось под Запорожьем. Граница с Польшей проходила сразу за Киевом по речке Ирпень — бегать далеко не надо. Необходим был союз для решения внешнеполитических проблем. И он удался!

К тому времени, когда Котляревский засядет за «Энеиду», все было уже иначе — и Речь Посполитая, и Крым просто перестали существовать под ударами единой восточнославянской империи. Победоносному офицеру императорской армии Ивану Котляревскому, на глазах и при участии которого свершилось это чудо, останется только снисходительно пошутить: «Як вернеться пан хан до Криму» и «до лясу, як ляхи метнулись». В выражениях он не стеснялся и симпатий не скрывал. Горе побежденным!

В пророчестве Юпитера в начале «Энеиды» содержится разгадка того, о чем на самом деле эта поэма:

Еней збудує сильне царство 

XVIII век смотрел в античность, как в зеркало. Всемирное Государство римлян для него — прообраз всех будущих империи. Как человек наблюдательный, Котляревский отмечает параллели в украинской и римской истории. После поражения под Берестечком казаки оставляют Польше Правобережье, аналог чему в «Энеиде» — гибель Трои. Украинцы мигрируют на Слобожанщину, входившую в состав России — в поэме Эней с товарищами отправляется к царю Латину. Отношения с местной властью складываются непросто — порой доходит и до мордобоя. Но в результате Латин и Эней заключают союз, который принесет их потомству мировое господство и потерянную Трою, а казацкая старшина приобретает права российского дворянства и в союзе с ним возвращает при Екатерине II Правобережье, повергнув Польшу. Аналогия более чем очевидна.

Процесс, конечно, шел не без трений. Чему у Котляревского тоже есть свидетельство в водевиле «Москаль-чарiвник». Спорят вояка откуда-то из центрально-русских губерний и украинский крестьянин:

Солдат. Ну, что и говорить! Вить вы — природные певцы. У нас пословица есть: хахлы никуда не годятся, да голос у них хорош.

Михайло. Нiкуди не годяться? Нi, служивий, така ваша пословиця нiкуди тепер не годиться. Ось заглянь у столицю, в одну i в другу, та заглянь в сенат, та кинь по мiнiстрах, та тогдi i говори — чи годяться нашi куди, чи нi?

Если кинуть «по министрам», то расклад вот каков. Украинцами были: канцлер Безбородко (руководил внешней политикой, подписал знаменитый Кучук-Кайнарджийский договор, по которому северное Причерноморье отбиралось у Турции), канцлер Кочубей (подвизался на том же поприще), Трощинский (министр юстиции), Гудович (глава Государственного совета), Миклашевский (сенатор) и т. д.

Можно было бы посоветовать солдату заглянуть и в генералитет. Там бы он увидел еще двух земляков Ивана Петровича — фельдмаршала Паскевича, усмирителя Польши, и однофамильца поэта — Петра Котляревского, «генарал-метеора», отразившего на Кавказе персов в тот самый год, когда Наполеон стоял в Москве.

Некоторые реплики из водевиля в нынешней Украине хоть запрещай: «Теперь чи москаль, чи наш — все одно: всi одного батька, царя Бiлого, дiти».

Нет, это была и наша Империя, что отразилось и в царском титуле — «всея Великая и Малая, и Белая». Точно так же, как в полном названии другой короны до сих пор красуется: «Объединенное королевство Великобритании, Шотландии и Северной Ирландии».

Ни замалчивать, ни стыдиться своего имперского прошлого у нас нет смысла. Оно было прекрасно.

Свидетельством чему — бессмертная «Энеида».

* * * 
По вечерам я люблю выходить к памятнику Шевченко напротив Университета, носившего некогда имя князя Владимира. Тяжелый, с набыченной головой, с отвисшими усами, Тарас напоминает воскресший идол языческого Перуна. Именно этого бога сверг когда-то в Днепр креститель Руси. Почему-то никому в голову не приходит символическая связь между этими событиями. Имени Владимира Университет лишили большевики. Они же установили культ Шевченко и этот перуноподобный истукан в сквере. Они же по-гайдамацки щедро оросили Украину кровью. Древний Перун словно воскрес в культе Шевченко.

Живой Тарас всегда притягивал к себе энергию окружающих. О нем заботились. Его выкупали из крепостной неволи. Учили. Слали деньги. Вытаскивали из армии. Сам он не мог ничего. Нет ничего удивительного, что Украина теперь повторяет его судьбу, жалуясь, плача, клянча кредиты и ожидая чуда. Ведь для нее он тоже стал языческим богом. Как сказочный вурдалак, Шевченко по-прежнему пьет из нас энергию, требуя поклонения. Но он уже все сказал и ничего не знает о грядущем, кроме того, что «буде син, i буде мати, i будуть люди на землi».

Честно говоря, это и без него было известно. Пора взглянуть на этого человечка, чей рост был всего лишь 164 см, без искажающей масштаб подставки постамента.

Он был «мобилизован» большевиками почти сразу же после захвата власти. Памятник ему, как «великому деятелю социализма», был по распоряжению Ленина втиснут в Москве уже в 1918 году. Жестокость послереволюционной действительности превосходила все испытанное страной доселе. Поэтому новому режиму, расстрелявшему за тридцать лет поэтов больше, чем их родилось в России за три столетия царствования династии Романовых, понадобился миф, что где-то в далеком прошлом якобы бывали времена еще более жестокие. Что это за жестокость, старались не уточнять. Ибо невозможно, будучи в здравом рассудке, поверить, что три дня николаевской барщины — хуже ежедневной (без выходных!) работы в передовом сталинском колхозе. Как невозможно поверить и в то, что розги, которыми однажды, по приказу пана, угостили на конюшне Тараса, ужаснее ликвидации кулачества «как класса».

Нынешней Украине он нужен по той же причине. Когда зарплату не выплачивают месяцами, а в домах отключают свет, нет ничего утешительнее баек о крепостном праве, во времена которого света не было вообще. Между тем, военные потери всей Российской Империи «бездарного, реакционного» Николая І в Крымской войне (310 тысяч) в восемь(!) раз меньше, чем потеряла без всякой войны Украина за десять лет независимости.

Можно, конечно, сказать, что Шевченко в этом не виноват. Что он не жаждал обожествления. Что вдохновенно выводя в завещании: «І вражою злою кров'ю волю окропiте» он имел в виду что-нибудь совсем другое, какой-нибудь очередной поэтический образ, вроде клюквенного сока.

Но, господа, отчего же мы удивляемся, что у этой воли получилось такое омерзительное, заляпанное кровью лицо?

Наконец-то!.. | «Вурдалак Тарас Шевченко»

Олесь Бузина

(Вместо послесловия)

Такая книга со всей неизбежностью когда-нибудь должна была появиться. Мы ее долго ждали, а процес ожидания явно затягивался. И этому есть свои причины — неготовность общества к восприятию подобных книг. Я не говорю: «к созданию», ибо создатели, люди, наделенные неординарным мышлением, время от времени рождались в серой человеческой массе. Они явно опережали свое время, может быть, даже не подозревая, что то, о чем они говорят, когда-то станет элементарной, обыденной вещью человеческого бытия. А пока они были обречены на гонения или физическое уничтожение и, осознавая это, не всегда решались вступать в бой. Брало верх отсутствие мужества или низменный расчет. Ведь жизнь — самое дорогое в этом мире.

И не будем их ругать. В конце концов, всему свое время. И оно наступило, подтверждением чему — книга, которую вы держите в руках.

О чем она? О Тарасе Шевченко. А разве мало о нем написано? Огромное количество, особенно в советское время, отмечено Ленинскими и другими премиями. Этот поток продолжает увеличиваться и в «незалежной» Украине. Шевченко одинаково любим и большевиками, и антибольшевиками. И те и другие пытаются сделать его своим идеологом, кумиром, истуканом, божеством — часто прибегая к насилию, начиная с детского возраста.

Но все в этом мире имеет свой неотвратимый конец, изрядно перед этим надоев и приевшись. Так случилось и с Шевченко. Если раньше на Шевченковские дни народ толпами собирался вокруг его памятника напротив Киевского университета, то сейчас там сходится полторы калеки, да начальство во главе с ректором по долгу службы «покладає вiнок». А где же студенты?

«Если будете нас насильно гнать к памятнику, то видели мы в гробу и вас, и вашего Шевченко», — заявляют они некоторым особенно ретивым преподавателям, по старой привычке берущим на себя функции не существующих парткомов и комитетов комсомола.

Появление книги Олеся Бузины — книги, направленной на развенчание культа Шевченко, снятие его (не хочу употреблять слово «свержение» — мы уже насвергались!) с пьедестала божка и возвращение на нормальный человеческий уровень, знаменует собой определенный этап в сфере личной свободы, реализуемой в свободе мнения и свободе слова. Существование же идолов подавляет их, парализуя мышление в отдельно взятой голове. А, как известно, истины и великие открытия возникают только там.

Как же возникают идолы? На биологическом уровне человеческое общество представляет собой звериную стаю во главе с вожаком. Другие модели, к сожалению, бесследно исчезали, не выдержав испытания жизнью, ибо знаменитое высказывание Наполеона: «Стая баранов во главе со львом может победить стаю львов во главе с бараном» остается непреложной истиной и в наши дни.

Вот такие вожаки (фараоны, ханы, императоры, носители определенного учения, политические деятели) при определенных обстоятельствах и превращались в идолов. Иногда при жизни. А иногда после нее. Наиболее устойчивыми в этом отношении оказались Ближний Восток, Центральная и Юго-Восточная Азия, Африка, а также некоторые «райские» острова Океании, где вождя готовы признать живым богом уже за то, что он больше всех сожрал своих ближних. Мы, славяне, увязшие между Востоком и Западом, не избежали этой участи, особенно — в большевистские времена, когда наряду с идолопоклонничеством перед ликом очередного «вождя всех времен и народов» или «нашего дорогого Никиты Сергеевича» был утвержден и культ Кобзаря.

И только Европа, совершив в XVIII веке, справедливо названном «Эпохой Просвещения», прорыв в сторону критического отношения к политическому мифу, отказалась от наиболее древней и примитивной формы существования человечества. Стаю впервые заменило общество, основанное не на слепом поклонении вожаку, а на уважении каждого свободного гражданина к другому — не менее свободному. В этом смысле книга Олеся Бузины вписывается в литературную традицию, заложенную еще Вольтером в знаменитой «Орлеанской девственнице», высмеивавшей официозный французский миф о Жанне д'Арк.

Российская литература отважилась вступить на эту тропу культурного приключения только в XX веке. Сначала в лице Владимира Набокова, опрокинувшего в знаменитой четвертой главе романа «Дар» народнический миф о Чернышевском, а потом — Андрея Синявского с его ироническими «Прогулками с Пушкиным» и Юрия Карабчиевского — автора не менее скандального в 80-е годы «Воскрешения Маяковского». Теперь к ним присоединилась и Украина.

Кто же такой Шевченко? Жутко закомплексованный маленький человек, всю жизнь страдавший из-за своих эротических неудач, страхов, беспомощности и низкого происхождения. Отсюда его неспособность к компромиссам; самоиронии, сглаживающей несовершенство бытия, и паталогическая ненависть к дворянству, к «панам», несмотря на то, что именно они вывели его в люди.

Нет, бей их, режь, круши, топчи! Остри топор, буди волю! Эти призывы радостно подхватывали революционные фантасты, мечтающие снести существующий строй и дорваться до власти. Но парадокс заключается в том, что через какое-то время и их будут валить с помощью тех же шевченковских лозунгов.

В повседневной же жизни, как это убедительно доказывает, опираясь на факты, Олесь Бузина, Тарас был далеко не подарок — точь в точь как многие другие «гении». Недаром одна из его «невест» боялась, что он закрепостит ее хуже пана. Поэтому евангельская рекомендация «не сотвори себе кумира» в нашем случае актуальна, как никогда. Там, где она реализуется, действительно ощущается присутствие свободы. Вот вам пример.

Когда я работал преподавателем во французском университете «Paris-8», у меня на лекциях часто возникали такие сюжеты. Скажем, заходила речь о Наполеоне.

— О, Наполеон — это великий человек! — говорит один студент.

— Наполеон — это идиот. Из-за него во Франции резко уменьшилось количество мужского населения, а те, что остались, были маленького роста. Мы и сейчас это ощущаем, — возражает другой.

И все это — в спокойном тоне, без ругани, оскорблений и вызовов в суд, когда полемисты остаются друзьями, несмотря на разность взглядов. То же самое с позиций pro и contra можно было услышать о де Голле, Мопассане, Гюго или Дюма.

Думалось: когда же мы выйдем на этот уровень, перестанем выть про «долю» и «ворiженькiв», и подвергнем беспощадному анализу наших допотопных одинозавренных идолов.

И первый шаг на этом пути — книга Олеся Бузины. Наконец-то!

Александр БЕЛОДЕД доктор филологических наук, профессор, академик Академии Наук Высшей Школы Украины

ВЫХОДНЫЕ ДАННЫЕ

УДК 882 (477)-4 ББК 84. 4 Укр=Рос. 6-4 Б90

Бузина О. О.

Б90 Вурдалак Тарас Шевченко: Интеллектуальный триллер. —К.: «Прометей», 2000. —126 с: ил

ISBN 966-7160-01-7

«Что касается биографий, то есть еще Тарас Шевченко. Большое спасибо Олесю Бузине, который привлек внимание к этому персонажу. Его книга была сознательной провокацией. Можно говорить о мере вкуса и чувстве меры, она в полной мере удалась. И обнаружилось, что национальная икона остается абсолютно неизвестной. Кстати, уровень критики Бузины показал: люди могут на нее молиться, но при этом не знать фактических деталей».

(Юрий Макаров, канал «1 + 1» в интервью «Зеркалу недели»)

УДК 882(477)-4 ББК 84. 4 Укр=Рос 6-4

Исключительные права на публикацию этой книги принадлежат автору и издательству «Прометей». Любое воспроизведение текста данного издания целиком или частично — в печатной, электронной или механической форме — без разрешения автора и издательства запрещается и преследуется в соответствии с законодательством Украины

(c) Издательство «Прометей», 2000

ISBN 966-7160-01-07 (c) Бузина О. А., 2000

жүктеу/скачать 276.5 Kb.

Достарыңызбен бөлісу: