Я. С. Ядгаров история экономических учений

Тема 9. Концепции реформ экономистов-романтиков

• 
  каковы истоки происхождения понятий «экономический роман­тизм», «экономисты-романтики», «мелкобуржуазная политическая экономия»;
  
• 
  почему наперекор классикам С.Сисмонди утверждал, что «рост богатства является не целью политической экономии, а лишь сред­ством для обеспечения всеобщего счастья»;
  
• 
  что имел в виду П.Прудон, заявляя, что «Политическая экономия... невозможна, раз меновая ценность не поддастся измерению»;
  
• 
  какие теоретико-методологические положения сближают творчес­кое наследие С.Сисмонди и П.Прудона — столь разпоплановых на первый взгляд идеологов экономического романтизма;
  
• 
  каково видение решения социального вопроса в реформаторских концепциях С.Сисмонди и П.Прудона.
  

Термин «экономисты-романтики» берет свое начало со време­ни выхода в свет одной из ранних публикаций В.И. Ленина под названием «К характеристике экономического романтизма (Сисмонди и наши отечественные сисмондисты)» (1897). В этой работе речь идет о том, что российские «экономисты-народники», подобно С.Сисмонди, развивают «экономические теории романтизма» и ограничиваются «сентиментальной критикой капитализма с точки зрения мелкого буржуа»¹.

«Романтики», по характеристике В.И.Ленина, «возлагают все свои надежды именно на слабое развитие капитализма, взывают к его задержке», а их «оратор» С.Сисмонди «указал на одинако­вое основание свободной торговли и протекционизма... на тот процесс «ломки» старой хозяйственной жизни и старых полупат­риархальных отношений в западноевропейских государствах... на тот общественный факт, что, при известных условиях, свободная торговля ускоряет эту "ломку"»².

Таким образом, ленинские термины «экономический роман­тизм» и «экономисты-романтики» означают прежде всего крити­ческое восприятие принципов либеральной экономики и, соот­ветственно, экономики свободной конкуренции или, как еще говорят, капитализма. Но эта критика, как подчеркивает В.И.Ле­нин, «сентиментальна» и «романтична» потому, что она, конста­тируя бедственное положение рабочих, взывает не к «революци­онным» преобразованиям по ликвидации «несправедливого» ка­питалистического общества ради социализма, а к реформам с целью возврата к «старым полупатриархальным отношениям», которые исключили бы накопление капитала «мелкими буржуа» (крестьянами, ремесленниками, кустарями) и обеспечили бы «за­держку» капитализма на стадии так называемого мелкотоварного хозяйства — хозяйства мелких собственников.

Вот почему в экономической литературе, ориентированной на марксистско-ленинское учение, традиционно выделяется специ­альный раздел «мелкобуржуазная политическая экономия» либо «мелкобуржуазная экономическая мысль».

Однако, следуя принципу неклассового осмысления истории экономических учений, данная тема учебника озаглавлена так, чтобы выделить не «антиреволюционную» направленность, а ре­форматорскую сущность идей основоположников «экономического романтизма». При этом наряду с С.Сисмонди к числу видных пер­вых пропагандистов идеологии данного свойства отнесен также П.Прудон, поскольку оба они, несомненно, внесли весомый вклад в сокровищницу мировой экономической мысли, обосновав це­лесообразность переосмысления предмета и метода экономичес­кой науки в изложении «классической школы» и доказав необхо­димость социальных реформ.

По окончании духовной кальвинистской «коллегии» в Жене­ве С.Сисмонди поступил в университет, который ему так и не удалось закончить. Поводом прервать учебу было пошатнувшееся материальное положение отца, из-за чего он перешел на работу в один из банкирских домов Лиона. Но затем произошли извест­ные французские революционные события, от которых С.Сис­монди с отцом не смогли уберечься даже в Женеве, и их посади­ли в тюрьму.

С.Сисмонди было около 20 лет, когда его семья вынуждена была эмигрировать почти на семь лет; сначала на полтора года в Анг­лию, где он углубленно вникает в «Богатство народов» А.Смита, а затем еще на пять лет в Италию, где некоторое время ему дове­лось лично управлять хозяйством на усадьбе своего отца в провин­ции Тоскана и одновременно писать свои первые научные произ­ведения.

По возвращении в 1800 г. в Женеву С.Сисмонди целиком отда­ется научной и литературной деятельности. Уже первые его эко­номические работы «Картина сельского хозяйства Тосканы» (1801) и «О коммерческом богатстве или о принципах политической эко­номии в их применении к торговому законодательству» (1803), в которых он еще не опровергал принцип laissez faire и стоял на позициях А.Смита, принесли ему определенную известность во Франции.

Это обстоятельство во многом предопределило знакомство Сисмонди с мадам де Сталь, которую он в 1804—1808 гг. сопро­вождает в ее путешествии по Италии и Германии. Очевидно, имен­но непосредственные наблюдения действительности и изучение экономической, политической и исторической литературы наи­более крупных европейских стран обусловили многоплановый и неординарный характер исследований этого ученого в пору его творческого подъема. А популярность С.Сисмонди росла букваль­но с каждой его последующей публикацией, в том числе особен­но благодаря изданию двухтомника «Истории итальянских республик» (1807), лекций о литературе романских народов под назва­нием «Литература Южной Европы» (1813).

В 1813 г. С.Сисмонди переезжает в Париж, выступая с серией статей в поддержку Наполеона. Но после реставрации Бурбонов он переезжает в Англию, откуда несколько лет спустя возвращается в Женеву, чтобы провести там остальную часть жизни. В этот пе­риод он пишет самые яркие свои экономические и исторические произведения, в числе которых «Новые начала политической эко­номии, или О богатстве в его отношении к народонаселению» (1819), «Этюды по политической экономии» (1837), а также «Ис­тория французов» (в 31 томе), «История падения Римской импе­рии» (в 2 томах) и др.

Скончался С.Сисмонди в Женеве 21 июня 1842 г. Чтобы выявить вклад С.Сисмонди в историю экономической мысли, необходимо рассмотреть лучшее его произведение, кото­рое, наперекор «Началам...» Д.Рикардо, названо им «Новые на­чала политической экономии...». В этом двухтомном труде он под­робно излагает собственное видение предмета и метода полити­ческой экономии, а также теоретические воззрения по поводу характеристики производительного труда и разделения труда, на­родонаселения и доходов, воспроизводства и реформ, о чем и последует речь далее.
Предмет изучения
К трактовке предмета изучения политической экономии С.Сис­монди обращается почти на всем протяжении тома 1 своих «Но­вых начал...». Причем уже в предисловии к своей работе он напо­минает читателю, что намерен внести значительные изменения в «принципы Адама Смита», которыми Сисмонди руководствуется, подчеркивая, что «рост богатства является не целью политичес­кой экономии, а лишь средством для обеспечения всеобщего сча­стья», что «само по себе увеличение богатства и населения есть лишь абстракция...»³.

Из четырех книг, составляющих I том «Новых начал...», первая специально посвящена «Предмету политической экономии и про­исхождению этой науки». В этой книге С.Сисмонди выделяет три главных, на его взгляд, этапа в эволюции политической экономии и трактовке предмета ее изучения. Первый он называет эта­пом школы меркантилистов, второй — этапом школы экономис­тов-физиократов, третий — этапом школы Адама Смита.

На первом и втором этапах, пишет С.Сисмонди, материальное благосостояние людей как предмет политической экономии рас­сматривалось в рамках односторонней системы, поскольку меркан­тилисты источник богатства видели только в торговле, а физио­краты — только в земледелии. И только на третьем этапе, заклю­чает ученый, «Адам Смит не пытался, как его предшественники, создать априорную теорию, с тем чтобы потом пристегнуть к ней факты»⁴.

Солидаризируясь с А.Смитом в том, что источник богатства следует искать в общественном труде, и видя «предмет политичес­кой экономии» именно в материальном благосостоянии людей, С.Сисмонди в то же время делает категорическую оговорку об обязанности государства «дать возможность всем гражданам пользо­ваться тем физическим довольствием, которое доставляет богат­ство». И исходя из этой позиции, автор «Новых начал...» приводит далее две трактовки предмета политической экономии.

Согласно первой трактовке политическая экономия — это наука, изучающая «управление народным богатством». Согласно второй — это «наука моральная» и «в значительной мере нравствен­ная». Причем наука «моральная», потому что она «вводит в заблуждение, когда оперируешь голыми цифрами, и ведет к цели тогда, когда приняты во внимание чувства, потребности и страс­ти людей»; и наука «нравственная» — поскольку, во-первых, «она должна предвидеть... страсти (людей. — Я.Я.)» и, во-вторых, «не­верно, будто достаточно указать на их (людей. — Я.Я.) выгоду, что­бы они стали ее добиваться»⁵.

Таким образом, предмет изучения, по Сисмонди, как и у клас­сиков, сводится в основном к проблематике сферы производства, где, как он полагает, создается и приумножается материальное благосостояние людей. Однако, в отличие от классиков, он счита­ет необходимым государству управлять «народным богатством» и полагаться при этом не на «абстракции» и «голые цифры», а на «чувства, потребности и страсти людей».

Следовательно, едва ли неожиданными можно признать те ме­тоды научного анализа, которые он, по существу, заимствовал из сокровищницы классической школы конца XVIII — начала XIX в. В числе таких методов правомерно назвать:

каузальный метод анализа основных сфер экономической дея­тельности людей, что, в частности, обусловило противопоставле­ние друг другу сфер производства и обращения и признание пер­вой определяющей (доминирующей) сферой общественного хо­зяйства;

классовый метод анализа, в соответствии с которым рассмат­риваются социально-экономические отношения между так назы­ваемыми главными классами общества;

затратный (по Сисмонди, с учетом количества затраченного труда) метод определения стоимости и доходов;

непризнание (на основе описательного метода) самостоятель­ной и значимой роли денег в общественном воспроизводстве.

Между тем именно специфические элементы методологии С.Сисмонди позволяют судить об истоках новизны и своеобразия творческого наследия этого ученого. Суть же этих элементов мо­жет быть сведена к следующим положениям.

Во-первых, всемерная обращенность (в отличие от классиков) «ко вмешательству власти в дело регулирования богатства» с тем, чтобы не сводить «всю политическую экономию к простому... прин­ципу laissez faire»⁷. При этом С.Сисмонди убежден, что «только власть» может не допустить расширение производства ради инте­ресов «отдельных лиц», что целью всех наций должно быть сооб­ражение «...роста всеобщего довольства и достатка»⁸.

Во-вторых, неприятие для политической экономии метода на­учной абстракции. В частности, С.Сисмонди упрекает последова­телей А.Смита за то, что те «бросились в абстракции, забывая о человеке». Вследствие этого наука в их разработках, заключает он, стала носить «спекулятивный характер» и «кажется оторванной от всякой практики»⁹.

В-третьих, отрицание смитовской доктрины об «экономическом человеке». Ее, как подчеркивает С.Сисмонди, классики принима­ли в качестве «одной из аксиом», будучи уверенными, что «инте­рес каждого образует общий интерес». Однако это, по его мысли, не соответствует действительности, поскольку «каждый, стремясь осуществить свой собственный интерес за счет других, пускает в ход все доступные средства и не всегда при этом сдерживается силами, равными его силам», и отсюда, например, «благополучие каждого промышленника строится на разорении его собрата.»¹⁰.

В-четвертых, непризнание объективной необходимости уско­рения научно-технического прогресса на благо всего общества, Аргументируя данную методическую позицию, С.Сисмонди пи­шет; «...хотя изобретение машин, увеличивающих силы человека, и является для человека благодеянием, однако несправедливое распределение прибыли, доставляемой ими, превращает машины в бич для бедняков» ¹¹.

В-пятых, обоснование целесообразности применения в эконо­мическом анализе не только каузального, но и функционального метода. Данная позиция ученого очевидна из утверждения о том, что «в политической экономии все связано, все заключено в круг, так как следствие становится, в свою очередь, причиной»¹².

Наконец, в-шестых, учет в экономическом анализе наряду с экономическими факторами и некоторых факторов неэкономичес­кой среды. В числе последних С.Сисмонди особо выделяет рели­гию, воспитание, чувство чести¹³, полагая, что «они либо способ­ствуют приближению людей к цели, которую ставит себе полити­ческая экономия, либо отдаляют их от нее»¹⁴.

Теория производительного труда
Сущность производительного и непроизводительного труда С.Сисмонди характеризует почти в буквальном соответствии с определениями А.Смита. Отсюда, на его взгляд, производительный труд создает богатство в виде «нового предмета обмена» или уве­личившейся стоимости «уже существовавшего предмета», а непро­изводительный труд представляет собой «труд и наслаждение», которые «не входят в понятие богатства, ибо это наслаждение нельзя сохранить на будущее... плоды этого труда не могут быть накоплены»¹⁵.

Однако выводы из этой теории, сделанные А.Смитом и С.Сис­монди в части производительного труда, диаметрально противо­положны. Ведь в отличие от А.Смита, по убеждению автора «Но­вых начал...», благодаря безграничному увеличению производитель­ного труда происходит якобы «лишь увеличение роскоши и наслаж­дений праздных богачей» и «чем большего развития достигает на­ция в области ремесла и промышленности, тем больше неравен­ство между трудящимися... чем больше трудятся одни, тем больше роскошествуют другие»¹⁶.

Что же касается значимости для общества «непроизводитель­ного труда», то здесь С.Сисмонди не столь пессимистичен в своих суждениях. Так, он подчеркивает, что общество нуждается во всех «охранителях» установленного обществом порядка, каждый из которых, «начиная с главы государства и кончая последним сол­датом», хотя ничего и не производит, но без их труда «богатства, созданные производительными рабочими, были бы расхищены... производство прекратилось бы». Кроме того, «если называть вся­кую полезность богатством, — пишет ученый, — то этого рода бо­гатство растрачивается в момент его создания», а «искусность», достигаемая работниками, к какому бы классу они ни принадле­жали, есть своего рода основной капитал»¹⁷.
Теория разделения труда
Эта теория С.Сисмонди, как и предыдущая, заслуживает вни­мания прежде всего своей направленностью против суждений клас­сиков. В частности, он предупреждает, что разделение труда, яв­ляясь «наиболее мощной причиной увеличения его производительности», все же делает очевидным «значение рабочего не более, чем значение машины», поскольку машина «в действительности мо­жет его заменить»¹⁸;

Угрозу вытеснения рабочих машинами С.Сисмонди не считает единственным пагубным следствием процесса разделения труда, полагая, что само существование машин обусловливает, кроме того¹⁹:

утрату человеком «умственных и физических сил», «здоровья и жизнерадостности» пропорционально тому, «на сколько увеличи­вается производительность его труда»;

нехватку рабочим работы из-за упрощения операций труда на­столько, что их вместо рабочих «способны выполнять дети в са­мом раннем возрасте»;

значительный рост оборотного и основного капитала и соот­ветственно выгоду и процветание крупным предпринимателям вопреки выгоде и процветанию всего общества.

Правда, в конце своих «Новых начал...» С.Сисмонди поясняет, что его не следует относить к числу противников «прогресса и мастерства» и «совершенствования индустрии», поскольку на са­мом деле «усовершенствования полезны, но применение, которое из них делают, может быть, смотря по обстоятельствам, полезно или вредно»²⁰.

Автор «Новых начал...» фактически возвращается к домальтусовской концепции народонаселения, высказывая следующие близкие ей положения²²:

многочисленность населения представляет преимущество обще­ства, если каждый человек уверен, что он своим трудом может обеспечить «себе сносную жизнь»;

материальное (имущественное) положение людей регулирует количество браков и рождаемости;

необеспеченность рабочего доходом от своего труда ведет к росту преждевременных браков и рождаемости;

восстановление цехов и уставов цеховых организаций обеспе­чит каждому рабочему «собственность на продукты его труда» и возможность рассчитывать на доход и надежду на создание семьи;

«способность к труду» рабочего не является его гарантирован­ным источником дохода.

Конечный вывод С.Сисмонди сводится к тому, что, поскольку «наименьший доход... благоприятствует его (населения. — Я.Я.) непомерному росту», необходимо изменить ту самую «социальную организацию», которая порождает «перемежающийся спрос» и, «создав рабочих, обрекает их потом на страдание и смерть»²³.

На основании этих рассуждений автор «Новых начал...» выра­жает свое принципиальное несогласие с так называемыми «эко­номистами» (имея в виду классиков) по поводу возникновения трех главных видов доходов (ренты, прибыли и заработной платы), считая ошибочным их версию о существовании «трех разных ис­точников — земли, накопленного капитала и труда»²⁴. При этом он настаивает на том, что только рабочий создает помимо своего дохода (заработной платы) и доходы «богачей», а именно: ренту для землевладельцев и прибыль для капиталистов. Сама же заработная плата, пишет ученый, «есть та цена, за которую имущий приоб­ретает труд неимущего» и «часто является не чем иным, как ог­раблением рабочего», т.к. представляет собой «лишь количество средств существования, достаточное для прожития работавших в предыдущем году»²⁵.

Итак, и прибыль, и рента являются, по мнению С.Сисмонди, прямым вычетом из дохода рабочих. Причем им не признаются и рентообразующие факторы, принятые классиками благодаря ис­следованиям Д.Рикардо. Не соглашаясь с последним, С.Сисмон­ди указывает на то, что «сельскохозяйственные предпринимате­ли» являются теми же капиталистами и «в отношении своих рабо­чих они находятся в таком же положении, как городские капита­листы». А выводы Д.Рикардо по поводу ренты были бы основатель­ными тогда, подчеркивает он, когда бы «пустующая» или «плохо­го качества» земля не была «частной или общественной собствен­ностью», т.е. могла бы обрабатываться без разрешения собствен­ника, ибо ценой этого «разрешения и является арендная плата». Поэтому только земельный доход, подытоживает С.Сисмонди, «образует реальное основание земельной ренты», которая созда­ется «трудом человека» и «работой земли»²⁶.

По-своему С.Сисмонди находит ответ и на вопрос о том, по­чему рабочие как «самая многочисленная часть участвующих в производстве» имеют низкую заработную плату и почему они, создавая богатство, «сами им почти не пользуются». Его ответ вновь достаточно прост и включает в себя два положения; первое — «в той борьбе за существование, которую они вынуждены вести со своими работодателями, рабочие не обладают одинаковой с ними силой»; второе — «с тех пор как дети зарабатывают часть средств своего существования, отцы их могут получать меньшую плату»²⁷.

Однако для С.Сисмонди «весь интерес политической экономии с точки зрения теоретической сводился к объяснению кризисов, а с точки зрения практической — к отысканию мер предупрежде­ния их и улучшения положения рабочих»²⁸, и кризисы, на его взгляд, «являются не случайностью... а существенными проявле­ниями имманентных противоречий, разражающихся в бурной форме, охватывающими широкую область и повторяющимися через определенные периоды»²⁹.

Он обращает внимание своих оппонентов-классиков на то, что вопреки их ожиданиям и предсказаниям в английском «коммер­ческом мире один за другим последовали кризисы», что, учи­тывая взаимосвязь промышленности всего мира, суть этих кризи­сов «представляет историю нашего собственного будущего, если мы будем продолжать поступать по тем принципам, которым она (Англия. — Я.Я.) следовала»³⁰.

В соответствии с его рассуждениями исключение возможности кризисов в условиях «коммерческого мира» и обеспечение стабиль­ного возобновления всего цикла кругооборота хозяйственной жизни общества предполагают равенство величин национального дохода и годового производства. Кроме того, весь годовой доход, обмениваясь на годовое производство, должен обеспечивать себе новое производство, так как в противном случае часть произве­денной продукции останется непроданной и производство приос­тановится. Но «ошибаются те, кто подстрекает к безграничному производству», предупреждает ученый, потому что «в конце кон­цов — уточняет он, — сумма производства данного года только обменивается всегда на сумму производства прошлого года»³¹.

По словам С.Сисмонди, «экономисты» впали в заблуждение из-за «ложного взгляда, будто производство — это то же, что доход», и он убежден, что «вследствие концентрации, имуществ у неболь­шого числа собственников внутренний рынок все более и более сокращается и промышленности все более и более приходится искать сбыта на внешних рынках, где ей угрожают великие со­трясения». И он даже вопрошает: «Куда идем?», имея в виду то, что процесс вытеснения в конкурентной борьбе крупными пред­принимателями «мелких торговцев» и «мелких промышленников» (крестьян, ремесленников и кустарей. — Я.Я.) становится необра­тимым³².

В сложившихся условиях, подчеркивает автор «Новых начал...», «все страны, где производство превышает потребление, устрем­ляют свои взоры на внешний рынок...», не осознавая, что «миро­вой рынок так же ограничен, как и рынок каждой страны», что и приводит «повсюду к превышению спроса производством» и «тогда быстро опережая потребление, производство порождает жестокие бедствия»³³. Поэтому он решительно заявляет о том, что кризис 1825 г. в Англии необходимо признать как неизбежный результат существующей системы, порождающей «загромождение рынков»³⁴.

1) возрождение приоритетной роли крестьянских хозяйств на основе патриархальной собственности (вместо фермерской орга­низации сельскохозяйственного производства);

2) возврат к условиям независимой деятельности ремесленни­ков, занятых во множестве отдельных самостоятельных мастерс­ких и цехов (вместо крупных фабрично-заводских структур, руко­водимых одним хозяином).

Для достижения названных реформаторских положений им рекомендуется направить деятельность государства (правительства) на реализацию следующих его (С.Сисмонди) законодательных воз­званий³⁷:

создать условия «городским» и «сельскохозяйственным» рабо­чим для взаимодействия на принципах коалиции и свободной кооперации;

не допускать намеренного снижения или фиксирования процен­тной ставки;

запретить общественный труд в воскресные дни;

ввести возрастной ценз на наемный труд малолетних детей и сократить продолжительность рабочего дня взрослых рабочих;

освободить от налогов «класс сельскохозяйственных рабочих» и увеличить их размеры «праздным землевладельцам» и «крупным фермерам»;

обязать нанимателей содержать рабочих на период их болезни, безработицы и старости;

поощрять дробление наследств, а не их накопление и др.

Подводя итог характеристике творческого наследия С.Сисмонди, следует признать, что он действительно, «не склоняясь к со­циализму... сильно расшатывает либерализм» и доказывает «лож­ность положения... о естественном совпадении частного и обще­ственного интересов»³⁸.

С детства П.Прудону приходится активно помогать родителям по хозяйству. В 12 лет его определяют на учебу в безансонский коллеж, но при этом он вынужден подрабатывать в гостинице, выполнять поручения отца. Не имея средств на учебную литерату­ру, он постоянно посещает городскую библиотеку, ставшую для него источником самообразования.

Материальные трудности вынудили в 1828 г. оставить коллеж без завершения и пойти рабочим в безансонскую типографию. С 1831 г. разъезжает в качестве наборщика по провинциальным го­родам. Вернувшись в Безансон, становится соучредителем новой типографии, изучает греческий и еврейский языки. В 1837 г. издает первое сочинение «Опыт всеобщей грамматики».

После гибели в 1838 г. компаньона типографию приходится (вви­ду меньшей доли личного капитала) закрыть. Но в этом же году Безансонская академия присуждает ему трехгодичную стипендию Сюара (как малообеспеченному начинающему ученому), и П.Прудон переезжает в Париж¹⁰, где изучает труды Ж.Б.Сэя, С.Сисмонди, Т.Мальтуса, К.Сен-Симона, Ш.Фурье и др. В 1840 г. по­является одно из лучших его произведений «Что такое собствен­ность?», в котором содержится знаменитая фраза «собственность есть кража».

С 1843 по 1847 г. работает управляющим безансонской фирмы по перевозке леса и угля и по роду службы часто бывает в коман­дировках в Париже, что позволяет ему вновь встречаться и диску­тировать со своими парижскими оппонентами. В числе последних оказался и К.Маркс, с которым он проводил в спорах долгие ночи. И когда в-1846 г. П.Прудон издал очередное крупное сочинение «Система экономических противоречий, или Философия нищеты», уже в июле 1847 г, К.Маркс опубликовал ответное произведение «Нищета философии»⁴⁰.

Не приняв февральскую революцию 1848 г., уже через месяц П.Прудон издает еще одну значительную работу «Решение соци­ального вопроса», в которой осуждает насильственную суть вся­кой революции и выдвигает концепцию Банка народа, дарового кредита и ликвидации денег. В том же году основывает свою газе­ту, обещая через нее народу возможность скорейших социальных реформ.

На гребне популистской славы в июне 1848 г. парижане изби­рают П.Прудона депутатом в Национальное собрание. Но в конце года за публикацию в своей газете «оскорбительных» статей в ад­рес вновь избранного президента республики Луи Наполеона, его предают суду и приговаривают к трем годам заключения и круп­ному штрафу.

В тюрьме П.Прудон женится, признает невозможным практи­ческое воплощение своих реформаторских идей, а в новых сочи­нениях склоняется к анархизму.

После тюрьмы, не имея собственной газеты, П.Прудон не может публиковаться даже у других издателей, опасавшихся связей с опальным автором. Аза издание в 1858 г. книги «О справедливости в революции и церкви» его вновь судят и приговаривают к трем годам заключения и штрафу. Однако на этот раз ему удается вме­сте с семьей эмигрировать в Бельгию и избежать тюрьмы.

За два года до своей кончины амнистированный властями П.Прудон возвращается в Париж. В своих последних работах объяв­ляет анархические идеалы нереальными. Он умер 19 января 1865 г.

Итак, предметом изучения политической экономии, по мнению П.Прудона, не может являться сфера производства, так как в этом случае из-за того, что «меновая ценность не поддается измерению», без внимания остаются проблемы социальной сферы и прежде всего многообразные задачи организации обмена и потребления. Последние по существу и являются предметом изучения этой науки в его пред­ставлении.

Во-первых, отрицание целесообразности в экономике неогра­ниченной свободной конкуренции. В этой связи П.Прудон пишет: «Что же такое конкуренция? Дуэль, происходящая на ограничен­ном пространстве, при которой правота борющихся устанавлива­ется при помощи оружия»⁴². Но, уточняет он, «речь идет... вовсе не об уничтожении конкуренции, что так же невозможно, как и уничтожение свободы; все дело в том, чтобы найти равновесие, и я бы охотно сказал даже: регулирование (конкуренции)»⁴³.

Во-вторых, выдвижение в процессе анализа хозяйственной жизни на первый план не экономических показателей и факторов, а категорий добра, морали, этики и социальной справедливости. Причем последние, по мысли П.Прудона, лежат в основе таких высших благ в жизни человечества, как равенство и свобода⁴⁴. Особенно красноречиво свидетельствуют об этом прудоновские определения типа: «собственность и кража — синонимы»; «мы должны уничтожить именно этот (собственности, — Я.Я.) инсти­тут»; «приложение справедливости в жизни есть наука»⁴⁵ и др.

В-третьих, неприятие главенствующей роли в политической экономии каузального метода анализа. Дело в том, что, «обсуждая следствия и причины, — пишет П.Прудон, — она (политическая экономия. — Я.Я.) ничего не знает, ничего не объясняет, не при­ходит ни к каким выводам»⁴⁶.

Вместе с тем, по признанию самого П.Прудона, в течение дли­тельного периода времени в его сочинениях особое место отводи­лось гегелевскому методу диалектики⁴⁷. Например, резюмируя свои суждения по поводу собственности, он писал так: «Чтобы пред­ставить все это в виде гегельянской формулы, я скажу:

Общность... есть первый член социального развития, тезис; соб­ственность... есть второй член, антитезис; остается найти третий член, синтез и мы найдем требуемое решение»⁴⁴.

К данной теории П.Прудон обращается в ряде своих произве­дений, всякий раз подчеркивая собственное, отличающееся от всех «современных экономистов» понимание проблемы взаимосвязи народонаселения и экономического роста. При этом особой кри­тике подвергается их якобы непонимание того «факта», что и пауперизм⁴⁹ и перенаселение обусловлены «великой, ужасной и всегда зияющей язвой собственности», что поэтому «народонасе­ление, как бы его не уменьшали, всегда и неизбежно бывает из­быточным». Отсюда, подытоживает он, не правы не только те, кто, подобно Т.Мальтусу, Ж.Б.Сэю, С.Сисмонди и другим, во избе­жание преждевременных браков «только рекомендует бедняку ос­торожность», но и «фурьеристы» (последователи Ш.Фурье. — Я.Я.), которые «изобрели четыре средства для произвольного со­кращения прироста населения...»⁵⁰.

Тем не менее, теории народонаселения П.Прудона и С.Сисмонди идентичны по меньшей мере по двум позициям. Суть первой со­стоит в схожести толкования причины феномена перенаселения. П.Прудон в этой связи, в частности, полагает, что пауперизм возникает «вследствие нарушения равновесия в распределении» и что «в некоторых странах, где большая часть семейств живут зем­леделием, производя почти все сами для себя и имея только не­значительные внешние сношения, — это зло (пауперизм. — Я.Я.) сравнительно менее чувствительно»⁵¹.

Суть второй идентичной позиции сводится к принятию домальтусовской версии об экономическом преимуществе общества с многочисленным населением. Это очевидно, в свою очередь, из мысли П.Прудона о том, что продукты человеческого труда растут, якобы, как квадраты числа работников и отсюда делается вывод не о замедлении, а о возможном ускорении роста производительных сил в перспективе⁵² (вспомним, что у Т.Мальтуса эта мысль зву­чит с точностью до наоборот).

Однако фактически П.Прудон выхолостил и вульгаризировал идею метода диалектики. Свидетельством тому являются связан­ные с этим методом суждения ученого в его «Философии нище­ты». Именно на них некогда обратил свое внимание в упомянутой выше «Нищете философии» и К.Маркс, а именно⁵³:

сначала П.Прудоном отмечается позитивная сущность процес­са разделения труда (как «способ осуществления равенства усло­вий и умственных способностей»);

потом — негативная сторона этого процесса (поскольку он стал «источником нищеты»);

наконец, далее о том, что надлежит найти «новое сочетание, которое устранило бы вредные стороны разделения, сохраняя при этом его полезные действия».

Более того, П.Прудон упрекает А.Смита и его последователей за их «оптимизм» и недооценку «вредных сторон какого-либо за­кона», в том числе закона разделения труда. Ведь в соответствии с последним, подчеркивает он, в обществе происходит «беспрестан­ное введение новых и новых машин», но «машина, или фабрика, принизив рабочего путем подчинения его хозяину, довершает его унижение, заставляя спуститься с положения ремесленника до положения чернорабочих»⁵⁴.

Таким образом, сведя суть закона разделения труда к абстракт­ной категории, П.Прудон в самом деле «не придумал ничего луч­шего, как возвратить нас к состоянию средневекового мастера»⁵⁵.
Теория конституированной стоимости
П.Прудон критикует учение классиков и в связи с теорией сто­имости (ценности), полагая, что она таит в себе «ключ к социаль­ной системе, которого человечество ищет уже в течение шести тысяч лет»⁵⁶.

По его мнению, проблему определения «относительной или меновой стоимости» политическая экономия всегда ставила в ка­честве ее первого вопроса, «который ей следовало бы разрешить, но она (стоимость. — Я.Я.) не может быть определена абсолютным образом и по существу своему изменчива». Причина такого положения в том, уточняет он, что «один и тот же продукт в различ­ные эпохи и в различных местах может стоить больше или меньше времени, больших или меньших расходов». Однако в конкретный период времени ценность, заявляет ученый, совершенно «неиз­менна в своем алгебраическом выражении, хотя денежное выра­жение ее и может меняться». И исходя из этой посылки им выдви­гается собственный принцип определения абсолютной ценности продукта, который не связан с «мнением продавца или покупате­ля», а сам продукт должен быть оплачен «сообразно тому, сколь­ко он отнял времени и расходов, не выше и не ниже»⁵⁷.

На вопрос о том, как реализовать этот принцип выявления «абсолютной ценности вещи временем, затраченным на ее изго­товление, и расходами и как избежать «незнания принципа оцен­ки», являющегося «причиной обмана в торговле и одной из важ­нейших причин неравенства состояний»⁵⁸, П.Прудон ответил в своей «Философии нищеты».

Суть его ответа такова: экономистам следует понять «синтети­ческую идею стоимости», в соответствии с которой ценность дол­жна быть «конституирована», т.е. отрегулирована еще до продажи посредством установления заранее количества соответствующих затрат труда и времени. Причем идея «синтетической стоимости», пишет П.Прудон, не нова, так как она будто «была уже в смутных очертаниях усмотрена Адамом Смитом». Что же касается истори­ческих аналогов товаров с конституированной стоимостью, то они, на его взгляд, уже имеются, поскольку именно золото и серебро «были первыми товарами, стоимость которых конституировалась»⁵⁹.

Следовательно, в самом деле, определение стоимости товаров как «результат содержащегося в них труда, — мысль... чуждая Прудону», ибо для него «продукты (а не ценность их) происходят исключительно от труда»⁶⁰.
Теория доходов
Изложение этой теории П.Прудон построил, рассматривая со­держание так называемых трех элементов — труда, капитала и земли, принятых политической экономией в качестве основных источников доходов.

Он утверждает, что «производство является результатом этих трех элементов, которые, взятые порознь, одинаково бесполезны», ибо «...капиталы, земля и труд, рассматриваемые в отдельности и отвлеченно, могут считаться производительными только в пере­носном смысле слова». Однако, по его мнению, каждый собствен­ник земли или капитала, «сам ничего не производящий» и свой доход «получающий ни за что, является либо паразитом, либо мошенником»; те же собственники, которые, «устыдившись сво­ей праздности, работают», все равно не заслуживают большего, чем «только свое жалованье, но не доходы»⁶¹.

Таким образом, П.Прудон, по существу, солидарен с С.Сисмонди в том, что рабочим платят за их труд урезанную часть возника­ющего в процессе производства дохода. И в аргументации этого по­ложения он красноречив не менее своего предшественника, го­воря, например, об «обеднении трудящихся», «мошенническом утаивании», «неравенстве условий жизни», «эксплуатации чело­века человеком»⁶² и т.п.
Теория воспроизводства
В представлении П.Прудона воспроизводство характеризуется тем, насколько сбалансированы в обществе производство и потреб­ление. Так, по его словам, «в правильном хозяйстве между произ­водством и потреблением существует равновесие». Но в реальной действительности, подчеркивает он, «собственники перестали работать, их потребление, согласно экономическим принципам непроизводительно» и поэтому «афоризмы политической эконо­мии ложны»⁶³.

Отсюда П.Прудон делает вывод о нарушении собственниками «экономического закона», в соответствии с которым «труд должен уравновешиваться продуктом»⁶⁴. Тем самым он, как и С.Сисмонди, демонстрирует неприятие «закона Сэя». Однако, очевидно, что ни тот, ни другой не поняли истинных причин экономических кризисов, которыми, как писал М.И.Туган-Барановский, явля­ются «естественные и необходимые последствия промышленной свободы, при которой каждый производитель полагается на свой собственный расчет, не принимая в соображение других произво­дителей»⁶⁵.

Реформаторские идеи П.Прудона содержат немало общего, сближающего его с С.Сисмонди. Это видно из таких идей П.Пру­дона, как сочувственное отношение к положению в обществе так назы­ваемых «третьих лиц», т.е. крестьян, ремесленников, кустарей;

признание приоритетной роли в экономике «мелкой собствен­ности и мелкого производства» как условие, создающее рабочим положение, «в смысле обеспеченности, существования, почти такое же, как и при полном равенстве»;

приверженность принципу социальной справедливости, пони­маемому как возможность «давать каждому равную часть благ... действовать сообразно интересам общества»;

исключение из законодательства принципа неравенства вознаг­раждения «под предлогом неравенства способностей»;

недопущение «никакой концентрации капитала или доходов в руках одного человека, никакой эксплуатации труда, никакого грабежа».

К числу же специфических реформаторских идей, принадлежа­щих только П.Прудону, необходимо отнести следующие:

ликвидация денег и введение вместо них бонов обращения (об­мена);

уничтожение процента посредством организации дарового (бес­процентного) кредита;

организация Банка народа;

отмена правительства как итог осуществления реформ. Аргументы П.Прудона в пользу идеи о введении вместо денег бонов обращения таковы. Надежность денег выражается в обязатель­стве банка возместить их соответствующим количеством универ­сального эквивалентного товара, т.е. металлическими деньгами. А надежность бонов обращения будет гарантироваться Банком на­рода, предоставляющим только своим членам — владельцам этих бонов — безоговорочное право на определенные товары. Исходя из этого соображения предполагается, что якобы деньги, в том числе металлические, будут вытеснены бонами обмена, хотя на самом деле нет «никакой гарантии в том, что количество их не будет превышать потребности рынка обращения в орудиях обра­щения»⁶⁹.

Об уничтожении процента посредством организации дарового процента П.Прудон размышляет, выражая надежду на то, что тру­дящийся будет «занимать деньги даром» и «непосредственно приобретать все полезные капиталы». На самом же деле «прода­жа за наличные и в кредит составляет и будет составлять две раз­личные операции, и обладание благом в настоящее время будет всегда считаться более выгодным, чем обладание им в будущем.., процент на деньги таким образом снова появится, но в новой форме»⁷⁰.

На организацию Банка народа П.Прудон возлагает главные надежды в своей концепции реформ. Его банк должен был отли­чаться от банков обмена социалистов-рикардианцев по трем по­зициям⁷¹. Во-первых, тем, что у него металлические деньги были бы уничтожены не сразу, а благодаря предварительному выпуску бонов в обмен на деньги и коммерческие векселя. Во-вторых, тем, что процент на деньги предполагается уничтожить все-таки не полностью, а довести с зафиксированного вначале уровня в раз­мере 2% до минимального уровня — 0,25% (для выдачи ссуд так­же и под залог непроданных товаров). И в-третьих, тем, что со­здание Банка народа произойдет не без привлечения капитала, а, напротив, с капиталом в 5 000 000 фракциями по 5 франков.

Между тем П.Прудон, как и социалисты-рикардианцы, пред­полагая обеспечение производителям гарантий о постоянном и полном сбыте их товаров при полной свободе производства, оче­видно, не утруждал себя вопросом, «каким образом найти сбыт таким товарам, которые почему-либо не нравятся покупателям или произведены в излишнем количестве против спроса», и можно ли вообще «искать и комиссионных конторах решения социального вопроса»⁷².

Наконец, идея отмены правительства у П.Прудона зиждется по существу на том, что в результате его реформ осуществится «слия­ние классов» и останутся только трудящиеся, которые обменива­ются продуктами своего труда по их истинным ценам, и поэтому призванное «положить конец их (притеснителей и притесняемых, сильных и слабых. — Я.Я.) взаимной борьбе ярмом общего угнете­ния» правительство станет бесполезным. Таким образом, по его мысли, «раз капитал и труд будут отождествлены, общество может существовать самостоятельно и не нуждаться в правительстве»⁷³.

1. 
   Что означают ленинские термины «экономический романтизм» и «экономисты-романтики»?
   
2. 
   В чем особенности трактовок предмета и метода изучения полити­ческой экономии в творчестве С.Сисмонди?
   
3. 
   Сопоставьте диаметрально противоположные по отношению к уче­нию классиков выводы С.Сисмонди из его теорий производитель­ного труда, разделения труда, народонаселения, доходов и воспро­изводства.
   
4. 
   Можно ли согласиться с С.Сисмонди в том, что «сумма производ­ства данного года только обменивается всегда на сумму производ­ства прошлого года»? Сформулируйте свои аргументы по данному поводу.
   
5. 
   О каких гарантиях «против всеобщей конкуренции» идет речь в те­ории реформ С.Сисмонди? Изложите ваше отношение к рекомен­дуемым этим ученым мерам государственного вмешательства в хозяйственную жизнь общества.
   
6. 
   Какие особенности присущи предмету и методу изучения в творче­стве П.Прудона?
   
7. 
   Проанализируйте содержание основных положений в теориях на­родонаселения и разделения труда П.Прудона. Какие позиции в этих теориях близки к аналогичным теориям С.Сисмонди?
   
8. 
   Что такое «конституированная стоимость» П.Прудоиа? Сравните предложенную в этой связи одноименную концепцию П.Прудона с теорией стоимости классической политической экономии.
   
9. 
   Каковы аргументы неприятия «закона Сэя» в теории воспроизвод­ства П.Прудона? Насколько они сопоставимы с воззрениями на этот счет С.Сисмонди?
   
10. 
    Рассмотрите и прокомментируйте сущность реформаторских идей П.Прудона об уничтожении денег и процента, об организации Банка народа и отмене правительства.
    

Ленин В.И. К характеристике экономического романтизма / В кн.: Сисмонди Ж.С. Новые начала политической экономии в его отноше­нии к народонаселению. Т. 1. М.: Гос. социалыю-эконом. изд-во, 1937. Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 2.

Маркс К. Нищета философии. Ответ на «Философию нищеты» П.Прудопа. М.: Госполитиздат, 1941.

Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 26. Ч. III. Прудон П. Бедность как экономический принцип. М.: Посредник, 1908.

Прудом П. Что такое собственность, или Исследование о принци­пе права и власти. С.: Книгоиздательство анархистов-коммунистов «Светлая Звезда», 1919.

Сисмонди Ж.С. Новые начала политической экономии в его отно­шении к народонаселению. В 2-х т. М.: Гос. социалыю-эконом. изд-во, 1937.

Туган-Барамовский М. П.Ж.Прудои. Его жизнь и общественная деятельность. Биографический очерк. СПб., 1891.