Языковое бытие человека и этноса: когнитивный и психолингвистический аспекты материалы

Во-вторых, в ответах испытуемых старшей возрастной группы выделяются дополнительные группы реакций: забота, ответственность, обязанность; свадьба, семья; напряги, ненависть; парланырга (жениться, составлять пару), х1йл1к1р (хитрость). Уже эти особенности демонстрируют подвижность и постепенное усложнение анализируемого ассоциативного поля. Слово ЧЕЛОВЕК, несомненно, относится к активному словарю школьников. Они часто использовали его в формах человеком, человеки, о человеке, люди, народ, кешел1р в качестве реакций на другие различные стимулы – СИЛЬНЫЙ, РАССКАЗ, Я, МЫ, ДУМАТЬ и др. Заметим попутно, что в парах ЧЕЛОВЕК – святой, СВЕТ, ЗЕМЛЯ – человек (последняя, правда, дана информантами второй возрастной группы) можно видеть отражение того, что человек в сознании испытуемых не только «живое существо, в отличие от животного обладающее даром речи и мысли…», но и «носитель каких-то внутренних качеств, свойств, личность», как определяется это значение в [3. С.1247]. Думается, это еще одна линия усложнения содержания слова, объясняющая характер динамики его ассоциативного поля. 

Данным типом возрастной динамики ассоциативного поля характеризуется развитие целого ряда слов, среди которых, например, − слова ОКЕАН, МУЗЫКА, ДУМАТЬ, ГОРЬКИЙ. Но выделяется и группа слов-стимулов, выявляющих динамику другого типа, противоположного описанному по ряду признаков. Типичный пример таковой дает стимул РАССКАЗ. Доля наиболее частотной реакции на этот стимул (книга, читать) не только не убывает в направлении от первого к выпускному классу, но заметно возрастает: 23,67% (1 класс) и 35,71% (10-11 классы). У старшеклассников ответ книга составляет около половины реакций на стимул РАССКАЗ. Соответственно этому с 15% до 47% увеличивается разрыв между первой и второй (читать) ответами. При этом доля отказов от реагирования столь же заметно убывает, и если у младших испытуемых отказы составили 7,05% их ответов, то у старшеклассников на предложенное слово встретился лишь один отказ. 

Можно сказать, что возрастная динамика поля РАССКАЗ – типичный пример процесса стандартизации ассоциативной структуры, – процесса, завершившегося в период учебы в школе. Об этом свидетельствует и изменение показателя ассоциативной силы стимула (о расчете последней с введением понятия энтропии см. [4]): с 0,152 в 1-ом классе он возрастает до 0,358 у старшеклассников. Структура данного поля в основном сложилась уже в начальном звене, и ее последующее изменение совершается путем все большего согласования индивидуальных, личностных ассоциаций, что проявляется в уменьшении разброса ответов. Можно указать ряд слов (ГОВОРИТЬ, ВОЛК, МЫ, Я и пр.), демонстрирующих ту же динамическую модель, что и слово РАССКАЗ. Отметим, что подобные модели носят универсальный характер и присущи не только носителям русского, но и башкирского/татарского языков. Кроме того, подтверждается положение о том, что слова-стимулы, отличающиеся большей величиной ассоциативной силы (к таковым относится и рассматриваемое нами), обладают максимальным текстообразующим потенциалом: РАССКАЗ – совсем скучный, в учебнике, читает/рассказывает воспитатель, 1с1й укып утыра (мама сидит и читает) и т. п. 

За время обучения в школе ассоциативные поля некоторых слов (среди них в основном преобладает отвлеченная лексика книжного характера), по-видимому, не успевают стабилизироваться. Наиболее частотные лексические реакции на такие слова, использованные в качестве стимулов, у школьников рассматриваемых групп не совпадают. Например, на стимул МУЗЫКА младшие школьники давали реакции – тихая, громкая, звучит, а старшеклассники – ноты, отдых, классическая, рок. Характерным признаком таких полей является низкий показатель ассоциативной силы стимула. Вероятно, слова-стимулы данного типа находятся на периферии лексического ядра школьников: они редки среди ответов и приводятся ими на небольшое число стимулов. 

Исследование на материале АЭ показывает, что некоторые из рассмотренных нами параметров ассоциативных полей связаны между собой закономерными отношениями, позволяющими дать типологическую оценку строению поля. Выделенными выше направлениями в развитии ассоциаций, конечно, не исчерпывается все многообразие динамических линий в ассоциациях: полученный от школьников – носителей разных языков – материал содержит большое число переходных структур и типологических вариантов. Отдельного внимания, на наш взгляд, требуют случаи использования разных языков би- и трилингвами, поскольку в рассматриваемых возрастных группах эти процессы выполняют различные цели. Одни и те же выделенные динамические типы могут проявлять себя на обоих участках возрастной шкалы и развиваться с неодинаковой скоростью, что значительно усложняет их идентификацию. Однако можно утверждать о наличии определенной взаимозависимости между ассоциативными типами и возрастной динамикой словаря школьников. Изучение этой взаимозависимости позволит расширить наши представления о психолингвистической и социолингвистической компетенции школьников-билингвов(трилингвов) и монолингвов. 

1. 
   Салихова Э. А. Изучение структуры ассоциативных полей слов: опыт теоретико-экспериментального исследования: Монография. – Уфа: Восточный ун-т, 2002. – 168 с.
   
2. 
   Беликов В. И., Крысин Л. П. Социолингвистика: Учебное пособие. – М.: КомКнига, 2001. – 440 с.
   
3. 
   . Толковый словарь русского языка / Под ред. Д. Н. Ушакова: в 4-х тт. – М.: Русские словари, 1994. 
   
4. 
   Береснева Н. И., Дубровская Л. А., Овчинникова И. Г. Ассоциации детей от шести до десяти лет (ассоциативное значение слова в онтогенезе). – Пермь: ПГУ, 1995. – 254 с.
   

Т. Н. Синеокова

В статье рассматриваются несколько взаимосвязанных исследований аффективной речи, выполненных в Лаборатории социопсихолингвистических исследований Нижегородского государственного лингвистического университета в 2000–2007 гг. Данные исследования представляют собой единый комплекс работ, дополняющих и поддерживающих друг друга. Они образуют логическую цепочку, непротиворечивость которой может рассматриваться как подтверждение моделей и положений, служащих их общей основой. Предметом обсуждения являются шесть взаимосвязанных направлений исследований.

1. Разработка принципов классификации синтаксических структур аффективной речи, создание классификации структурных форм и выявление их значимых корреляционных связей с типом измененного состояния сознания (далее – ИСС) говорящего. 

2. Аналогичное исследование в области вербального описания внешних проявлений аффекта, т. е. разработка принципов классификации авторских ремарок, создание классификации авторских ремарок и сопоставление их с типом ИСС.

3. Сопоставление результатов первого и второго исследований с целью проверки и уточнения лежащих в их основе постулатов, предположений и методических принципов. 

4. Тестирование инструкций для идентификации синтаксических структур аффективной речи на однозначность восприятия «средним» экспертом и их последующая корректировка.

5. Выявление корреляционных связей между конструктивными формами речи и другим, отличным от ИСС, экстралингвистическим коррелятом, в качестве которого в исследовании рассматривается пол говорящего, понимаемый как биологический, а не социокультурный (гендерный) фактор воздействия.

6. Оценка пригодности разработанной структурной классификации (см. п. 1) для описания других типов деформированной речи путем выявления значимых дифференциальных признаков аффективной и псевдоаффективной (политической и судебной) речи. 

Проводимые исследования имеют прагматическую ценность, так как в конечном счете способствуют идентификации типов психологического состояния и, следовательно, прогнозу поведения человека в состоянии эмоциональной напряженности. Такая возможность ценна, например, в криминалистике, при тестировании дееспособности в экстремальных условиях и т. п. Однако в статье сделан акцент на методологическом аспекте упомянутых исследований. 

В основу проводимых исследований положено несколько постулатов. 

1. Основным фактором влияния эмоциональной сферы на структурные особенности речи являются не качественные характеристики конкретной эмоции или группы эмоций, а характер их воздействия на речемыслительные процессы  деструктивный (деформирующий) или конструктивный (благоприятный). Поэтому в качестве психофизиологических коррелятов конструктивных форм целесообразно рассматривать обобщенный фактор: психологические состояния – «измененные состояния сознания»,  оказывающие непосредственное влияние на речемыслительные процессы. К ним относятся состояние диссоциации (далее – ИСС 1), состояние эвстресса (далее – ИСС 3) и пограничная фаза перехода от состояния диссоциации на промежуточную программу адаптации – поисковое состояние (далее – ИСС 2). При этом ИСС рассматриваются не как болезненные, патологические, а как особые психические состояния, возникающие в условиях проявления не вполне обычных социальных и биологических факторов и влияющие на специфику вербального и невербального поведения человека. Выделенные типы ИСС представляют собой устойчивые физиологические состояния, они дискретны, образуют в состоянии эмоционального напряжения полный набор взаимоисключающих, альтернативных состояний, и, что особенно важно, уверенно идентифицируются в ходе лабораторных биохимических и психофизиологических тестов [1]. 

2. Особенности речи в состоянии эмоционального напряжения обусловлены специфическими механизмами протекания речемыслительных процессов при ИСС. Речь при ИСС характеризуется собственными базовыми элементами и определенными закономерностями их функционирования. Синтаксическая специфика такой речи способна передавать значимую дифференцированную информацию о типе психологического состояния говорящего.

3. Являясь особым видом речи, речь при ИСС представляет собой функциональную разновидностью разговорной речи. Разработанные классификации могут использоваться в качестве инструмента для решения общих психолингвистических задач выявления механизмов речеобразования и восприятия речи. 

Из данных постулатов вытекает ряд важных следствий, которые и проверяются в ходе упомянутых выше исследований. 

1. Влияние ИСС на строй речи проявляется, в основном, в деформациях «ядерного» предложения. Поскольку отклонение реализуемых форм от структуры «ядерного» предложения является важнейшей чертой аффективной речи, классификация реализуемых структурно-семантических вариантов ядерного инварианта может служить основой для изучения других видов «деформированной» речи, например, ораторской (псевдоаффективной) речи, речи билингвов и т. п. 

2. Доминантный характер ИСС предполагает их фильтрующее действие в отношении внешних факторов влияния на речевые характеристики, проявляющееся в блокировании или значительной нейтрализации факторов социокультурного плана на фоне глубинных биологических факторов. Представление о фильтрующей функции ИСС позволяет предположить, что в аффективной речи возможно выделение прямого воздействия пола как биологического фактора независимо от социокультурных (гендерных) влияний, тогда как в нейтральной речи этого сделать не удается. 

3. Комплексный характер проводимых исследований предоставляет хорошую возможность оценить возможность использования литературных произведений как практически неограниченного источника для изучения «наиболее ярких типизированных эмоциогенных ситуаций» [2. С.347]. В то же время, поскольку представления исследователя-лингвиста о психофизиологическом состоянии персонажа основаны на авторских описаниях, для уверенного использования данных необходимо проанализировать, формализовать и тестировать целый ряд специфических приемов лингвистического анализа текстов.

Рассмотрим далее упомянутые выше направления исследований, находящихся на разных стадиях разработки.

Исследование проводилось на базе 8000 высказываний из произведений 98 современных англоязычных драматургов. В процессе исследования приходилось одновременно определять тип ИСС персонажа на основе авторских ремарок и общего контекстуального анализа. Хотя такой способ не вполне объективен и неизбежно дополнительно размывает картину, удалось установить связи, достаточные для прогнозирования типа ИСС говорящего на основании синтаксической структуры его речи с достаточно высокой точностью. Сам факт успешного выявления значимых корреляционных связей может служить убедительным (хотя и косвенным) подтверждением работоспособности использованных классификаций, в том числе и достаточной степени их однозначности. При этом практически совсем не наблюдалось пропуска редкого в выборке (5%) состояния диссоциации, обычно соответствующего агрессии. 

Оценка значимости выявленных корреляционных связей проводилась путем пробной идентификации представительной тестовой выборки аффективных высказываний. Результаты идентификации ИСС сопоставлялась с контрольным ключом, определенным упомянутым выше способом (на основе ремарок и контекстуального анализа). Идентификация рассматривалась, таким образом, как прогноз – на основе синтаксических структур – «того, что покажут ключи». Для объективной оценки качества прогноза был выбран параметр уменьшения энтропии тестовой выборки относительно определенных по ключам ИСС до и после проведения прогноза (напомним: типы ИСС при аффекте образуют полный альтернативный набор свойств, что является необходимым условием вычисления энтропии). Начальная энтропия тестовой выборки из 1000 элементов (ИСС 1 – 5%, ИСС 2 – 12%, ИСС 3 – 82%) составила Ho=0. 89 бит; после прогноза Hрез=0. 44 бит. Оценочный интегральный параметр «информативность прогноза» (меняется от 1 при идеальном прогнозе до 0 при отсутствии прогноза) составил II=(Ho-Hрез)/ Ho=0. 46 (описание параметра приведено в [4]).

Анализ результатов показал следующее. 

1. Проведенная идентификация типа ИСС на основе анализа текста и авторских ремарок не всегда однозначна и объективна, а предложенные описания структурных классификационных признаков (инструкции) в ряде случаев не обеспечивают полной однозначности при их идентификации любым экспертом. Задачи создания правил идентификации ИСС и инструкций для однозначной идентификации синтаксических признаков решались на данном этапе лишь в первом приближении, так что некоторое количество неточностей было неизбежно. Это не могло качественным образом изменить общую картину, поскольку при обработке большой базы данных неточности усредняются и нивелируются. Тем не менее, для широкого практического использования разработанной классификации необходимы: а) повышение надежности идентификации синтаксических структур по инструкциям и б) независимое от речевых характеристик распознавание типа ИСС. Решение этих задач может, по-видимому, может существенно улучшить качество прогноза. 

2. Поскольку работоспособная классификация позволяет обычно установить значимые связи с разными факторами [5], выявленная синтаксическая специфика может, вероятно, коррелировать не только с ИСС. Так как сами ИСС обладают фильтрующим действием относительно факторов социокультурного плана, влияние глубинных биологических факторов может быть легче обнаружено именно в условиях ИСС. 

3. Далеко не все выделенные синтаксические признаки реально используются при прогнозе ИСС. Это подтверждает то, что по существу разработанная классификация является, прежде всего, классификацией деформированных относительно ядерного предложения синтаксических форм. Поэтому ее целесообразно использовать при изучении других форм «деформированной» речи.

Второе исследование, связанное с формализацией процесса идентификации ИСС, должно было обеспечить основу для использования почерпнутых из художественной литературы данных [6]. Его предметом являлись драматургические ремарки как наиболее информативный и формализованный элемент авторского описания психологического состояния персонажа. Исследование было проведено на базе 2915 ремарок, содержащих описания невербальных проявлений аффекта, и соответствующих им аффективных высказываний, заимствованных из пьес 80 современных англоязычных драматургов.

Классификация включает две основные группы элементов: косвенные номинации ИСС и прямые номинации ИСС. Средства косвенной номинации ИСС дифференцируются на основе изображаемого невербального компонента коммуникации (мимики, позы, жеста, перемещения, голосовых характеристик, тактильного и визуального контакта, манипуляций с предметами, вегетативных характеристик) и психофизиологического механизма реализации. Средства прямой номинации представлены лексическими единицами, дефиниции которых содержат указание на специфические характеристики различных типов ИСС (психофизиологический механизм, интенсивность, динамику, фазу протекания).

Особенностью классификации является то, что, базируясь на современных представлениях о функциональных особенностях измененных состояний сознания, она позволяет: а) соотнести – через словарные дефиниции – прямые номинации в художественном тексте с узкоспециальной терминологией, используемой в теории ИСС; б) соотнести используемые авторами косвенные номинации со специфическими внешне наблюдаемыми проявлениями ИСС. В силу указанных причин разработанная классификация может быть основой для выявления корреляционных связей между гипотетически реальными типами ИСС и особенностями их описания в драматургической ремарке.

Всего было выделено 82 классификационных признака, на основе которых разрабатывался алгоритм идентификации: 73 уникальные структуры, рекомендуемые для прогнозирования типов ИСС. Проведенное тестирование дало следующие результаты. Из 2915 ремарок прогнозом было охвачено 97,4%, при этом 92,4% из них были идентифицированы правильно. Неопределенность в результате прогнозирования снизилась с Ho=1,2 до 0,42 бит, т. е. почти в 3 раза. Информативность прогноза равна 0,65. Таким образом, существенно, что, хотя номинации и описания не содержат прямого (в терминах психологии) указания на ИСС, они все же в большинстве случаев позволяют судить о типе ИСС, под воздействием которого, по мнению автора, находится персонаж. 

Сопоставление результатов прогнозов было проведено на основе тестовой элементной базы, используемой во втором исследовании. Для оценки результатов использовался параметр «сходство» множеств элементов выборки, включающей элементы с прогнозом «ИСС_M» и «ИСС_N». Параметр «сходство» определяется как C=√(m_n² / m*n), где m и n – мощность множеств, а m_n – мощность их пересечения. Параметр «сходство» меняется от 0 (не пересекающиеся множества) до 1 (совпадающие множества) [4], [5]. В идеальном случае (прогнозы или совпадают, или один из способов прогноза не дает) в матрице из элементов ИСС 1, ИСС 2, ИСС 3 все недиагональные элементы равны 0 (см. табл. 1).