Русская социологическая мысль

Русская социологическая мысль

Формирование социологии как науки происходило сразу в нескольких направлениях. Достаточно полно социологическая концепция русского исторического процесса была изложена представителями юридической школы Б.Н. Чичериным, К.Д. Кавелиным, А.Д. Градовским, В.И. Сергеевичем, С.А. Муромцевым, Н.М. Коркуновым; сравнительно-исторический метод в генетической социологии значительно обогатили М.М. Ковалевский, Н.И. Кареев, Д.А. Столыпин, Н.П. Павлов-Сильванский; становлению политической социологии в России способствовали во многом Л.И. Петражицкий, П.Н. Милюков, М.Я. Острогорский, П.А. Сорокин; школа субъективистов – Н.К. Михайловский, С.Н. Южаков – оказала значительное влияние на создание современной социологии интеракционизма; развитие экономической социологии во многом определили Н.Я. Данилевский, С.Н. Булгаков, М.И. Туган-Барановский, П.Б. Струве; основоположником ювенильной социологии в России по праву считается С.Н. Трубецкой, а этносоциологии – М.М. Ковалевский, Л.И. Мечников и П.А. Кропоткин.

Русские социологи, стремясь к познанию социальной действительности, использовали многообразные аналитические подходы. Такие известные ученые, как П.Л. Лавров и Н.К. Михайловский, в своих трудах отстаивали единство теоретической истины и этического идеала справедливости.

Михайловский был одним из первых критиков органической теории общества и социал-дарвинизма. Он разработал теорию внушения-подражания и психологии толпы. Данилевский стал основоположником теории культурно-исторических типов, которая получила дальнейшее развитие в трудах О. Шпенглера. Работа М. Энгельгардта “Прогресс как эволюция жестокости” является одной из самых оригинальных и глубоких работ в области “реалистической интерпретации социальной эволюции”. B.C. Соловьев предпринял оригинальную попытку интерпретации контовского понятия “Великого Существа” в аспекте православной соборности. Труды по социальной философии К. Леонтьева не уступают лучшим работам Ж. де Местра и Т. Карлейля. По сути, русские социологи всех школ и направлений стремились создать всеобъемлющую универсальную модель социального познания.

Первые попытки систематического синтеза социологических идей О. Конта, Г. Спенсера и К. Маркса принадлежат Михайловскому – основателю “субъективной школы” в русской социологии. Туган-Барановский, Струве, Плеханов и Ленин посвятили много работ “экономическим проблемам истории и социальных явлений”. Драматическую роль в российской социологии сыграл марксизм. Широкая популярность марксистских идей в России объясняется прогрессистскими настроениями общественного сознания и верой в науку. Эволюционная теория Ч. Дарвина и представление о закономерном развитии общества произвели сильное впечатление на русскую демократическую интеллигенцию.

Русская социология конца XIX – начала XX в. не только находилась на уровне мировой науки в целом, но по некоторым направлениям предопределила ее развитие.

Историю творят люди, но их исторические роли различны. Существуют три типа исторических действующих лиц (агентов): 1) позитивные действующие лица истории, т.е. те общества (племена, люди), которые создали великие цивилизации – отдельные историко-культурные типы (египетскую, ассиро-вавилонскую, китайскую, индийскую, персидскую, еврейскую, греческую, римскую, арабскую и германо-романскую (европейскую); 2) негативные действующие лица истории, которые играли деструктивную роль и способствовали окончательному крушению приходивших в упадок цивилизаций (например, гунны, монголы, тюрки); 3) люди и племена, у которых отсутствует творческое начало. Они представляют лишь “этнографический материал”, используемый творческими обществами для построения собственных цивилизаций. Иногда после распада великих цивилизаций составляющие их племена возвращаются на уровень “этнографического материала” – пассивной, распыленной популяции.

Цивилизации проявляют свою творческую сущность лишь в избранных областях, т.е. концентрируются на каких-то индивидуальных, характерных только для них областях и темах: для греческой цивилизации – красота, для семитской – религия, для римской – закон и администрация, для китайской – практика и польза, для индийской – воображение, фантазия и мистицизм, для германо-романской – наука и технология.

В судьбе каждой великой цивилизации наблюдается типичный цикл развития. Первая фаза, иногда весьма продолжительная,– это фаза возникновения и кристаллизации, когда цивилизация зарождается, принимает различные форму и образ, утверждает свою культурную и политическую автономность и общий язык. Затем наступает фаза процветания, когда цивилизация полностью развивается и раскрывается ее творческий потенциал. Эта фаза обычно непродолжительна (400-600 лет) и заканчивается, когда запас творческих сил исчерпывается. Недостаток творческих сил, застой и постепенный распад цивилизаций означают конечную фазу цикла. По Данилевскому, европейская (германо-романская) цивилизация вошла в фазу вырождения, что выразилось в нескольких симптомах: растущем цинизме, секуляризации, ослаблении инновационного потенциала, ненасытной жажде власти и доминирования над миром. Данилевский протестует против взгляда, который “признает бесконечное во всем превосходство европейского перед русским и непоколебимо верует в единую спасительную европейскую цивилизацию”, и предвидит расцвет русско-славянской цивилизации. В связи с этим большое внимание Данилевский уделяет анализу феномена “европейничанья”, который обусловил ориентацию русской политики и жизни на европейские образцы. Конкретно это выразилось в аристократизме, демократизме, нигилизме, материализме, парламентаризме, конституционализме.

Нельзя не сказать о критике Данилевским европейской русофобии, обвиняющей Россию в агрессивности, враждебности свободе и прогрессу. Он напоминает о завоевании европейскими странами тех или иных территорий и разоблачает миф о завоевательном характере формирования Российской империи, указывая, что в России “слабые, полудикие и совершенно дикие инородцы не только не были уничтожены, стерты с лица земли, но даже не были лишены своей свободы и собственности, не были обращены победителями в крепостное состояние”.

Данилевский подробно анализирует вопросы, связанные с характеристикой наций, их классификацией. Каждый народ в своем развитии переживает циклические стадии – рождение, молодость, дряхлость и смерть, переходит от племенного к гражданскому состоянию, проходит через различные формы зависимости – рабство, данничество, феодализм, которые вполне естественны и составляют “историческую дисциплину и аскезу народов ”.

Социологическому исследованию, по его мнению, подлежат: проточеловеческие сообщества, в которых выработалось индивидуальное сознание; существующие формы человеческого общежития; общественные идеалы как основа солидарности и справедливого общества; практические задачи, вытекающие из стремления личности осуществить свои идеалы.

Социолог должен практиковать субъективный метод, т.е. уметь стать на место страждущих членов общества, а не бесстрастного постороннего наблюдателя общественного механизма.

Ведущей силой, “органом прогресса является личность, характеризующаяся критическим сознанием, стремлением к изменению застывших общественных форм”. В качестве побудительных причин деятельности человека Лавров называет обычай, аффекты, интересы и убеждения. С возникновением критически мыслящих личностей начинается историческая жизнь человечества.

Лавров намечает следующие фазы борьбы за прогресс в обществе: появление отдельных провозвестников новых идей; открытое выступление против царящего зла героических одиночек – эпоха мученичества и жертв; организация партий, позволяющих одиноким критически мыслящим личностям превратиться в реальную силу путем завоевания на свою сторону “неизбежного союзника”, “реальной почвы партии” – широких народных масс.

С 1880-х гг., отойдя от крайностей субъективной социологии, Лавров начинает рассматривать личность и как члена “коллективного организма”. В связи с этим меняется и трактовка социального прогресса, понимаемого не только как результат деятельности критически мыслящей личности, но и как “усиление и расширение общественной солидарности”, достижение которой во всех сферах общественной жизни – экономике, политике, нравственности, интеллектуальной деятельности – “единственная возможная цель прогресса”.

Будучи сторонником “методологического плюрализма”, Кистяковский считал, что в обществе одни элементы подчиняются законам причинности, другие – принципам телеологии. Иногда они функционируют независимо друг от друга, иногда пересекаются, усложняя тем самым социальную жизнь, Большую роль в “нормальном обществе” играют элементы культуры, которые превращают власть и все ее атрибуты в элементы “коллективного духа” (т.е. общественного сознания). В противном случае в обществе преобладает правовой нигилизм, чреватый социальными потрясениями. По этой причине Кистяковский критиковал попытки заменить социальные понятия понятиями нравственности (в частности, идею В. Соловьева о государстве как “организованной жалости”).

Михайловский считал, что органицизм печется о благе общества-организма, дарвинистская социология – о благе вида, марксизм – о благе класса, а интересы индивида, реальной личности отодвигаются всеми этими теориями на второй план.

Против органической теории Михайловский выступил в статьях “Аналогический метод в общественной науке” и “Что такое прогресс?” Он был противником перенесения биологических законов на общество, противником теории эволюции Спенсера, рассматривающей общество как единый организм, а личность – как клетку этого организма. Эволюционное развитие общества английский социолог связывал с разделением труда и специализацией. Михайловский же, будучи сторонником субъективного телеологизма, считал, что разделение труда развивает одни способности человека за счет других, каждый обладает лишь малой частицей навыков и знаний. Специализация ведет к обеднению личности, оскудению человеческой жизни. “Специализированный” человек перестает существовать как целостная личность, живет во фрагментарном мире.

Михайловский отрицал возможность “высшей гармонии” в обществе-организме, если при этом человека превращают в средство для процветания этого организма. Развитие по “органическому” пути с его разделением труда превращает реальную личность в “палец ноги”. Для Михайловского желательно, чтобы общество пошло по пути развития “надорганического”, когда широта и целостность личности обеспечиваются не разделением труда, а “кооперацией простого сотрудничества”.

Отрицательно относился Михайловский и к социал-дарвинизму, о чем свидетельствуют его статьи “Теория Дарвина и общественная наука”, “Дарвинизм и оперетки Оффенбаха”. Признание действия в человеческом обществе закона борьбы за существование означает, что критерием совершенства является приспособленность человека к среде, т.е. выживают и улучшают вид только сильные и приспособленные, а остальные обречены на гибель. Подобные положения Михайловский считал “возмутительными”. Прогресс не есть приспособление к среде. Лучше всего в человеческом обществе к среде приспосабливается “сплоченная посредственность”, выживают прагматики, гибнут идеальные личности.

Михайловский полагал, что в социологии следует пользоваться не только объективным, но и субъективным методом исследования, категориями нравственного и справедливого. В реальном мире необходимо действовать в соответствии с целями и “общим идеалом”, а не переносить механически на человеческое общество природные законы причинности. Только определив цель, можно установить пути практической деятельности. Пренебрежение к целям и идеалам неизбежно ведет к ультраиндивидуализму, к взгляду на жизнь как на процесс, где каждый думает только о себе, не стремясь к социальному идеалу, а тем самым – ни к собственному совершенству, ни к совершенству общества в целом. Объективизм есть позиция чистого разума, субъективизм – нравственный суд свободной воли, причем одно не исключает, а дополняет другое. Формула прогресса Михайловского включает субъективно-этический момент, поскольку справедливым и разумным считается только то, что приближает личность к ее всестороннему развитию и целостности.

Единственно возможной формой общественного прогресса, по мнению Струве, является путь реформ. Революции в истории человечества меняли только политическую надстройку, кроме того, они были связаны с насилием над личностью, разрушением хозяйственных и нравственных устоев общества. В отличие от революции реформы решают проблемы хозяйственной и экономической жизни страны в условиях строгой государственной регламентации происходящих процессов, без произвола и насилия, с обеспечением всех прав и свобод личности.

Работы Струве “Метафизика и социология”, “Социальная и экономическая история России с древнейших времен до нашего, в связи с развитием русской культуры и ростом российской государственности” определяют социологию как исследование системы “свободного взаимодействия между единичными конкретными существами, носителями спонтанной активности”.

Питирим Александрович Сорокин (1889-1968) – один из виднейших представителей социологов-классиков, оказавший большое влияние на развитие всей социологии XX в. Иногда Сорокина называют не русским, а американским социологом. Действительно, хронологически “русский” период его деятельности жестко ограничен 1922 г.– годом его высылки. Однако становление взглядов Сорокина как социолога, а также его политической позиции происходило именно на родине, в условиях войн, революций, борьбы политических партий и научных школ. В основном труде “русского” периода, двухтомной “Системе социологии” (1920), он формулирует теоретические основы теории социальной стратификации и социальной мобильности (эти термины им же и были введены в научный оборот).

Основой социологического анализа Сорокин считал социальное поведение, социальное взаимодействие. Взаимодействие индивидов он определяет в качестве родовой модели и социальной группы, и общества в целом. Социальные группы делятся им на организованные и неорганизованные, причем особое внимание уделяется анализу иерархической структуры организованной социальной группы. Внутри групп существуют страты (слои), выделяемые по экономическому, политическому и профессиональному признакам. Сорокин утверждал, что общество без расслоения и неравенства – миф. Меняться могут формы и пропорции расслоения, но суть его постоянна. Стратификация существует и в недемократическом обществе, и в обществе “процветающей демократии”.

Наряду со стратификацией Сорокин признает наличие в обществе и социальной мобильности двух типов – вертикальной и горизонтальной. Социальная мобильность означает переход из одной социальной позиции в другую, своеобразный “лифт” для перемещения как внутри социальной группы, так и между группами. Социальная стратификация и мобильность в обществе предопределены тем, что люди не равны по своим физическим силам, умственным способностям, наклонностям, вкусам и т.д., а кроме того, самим фактом их совместной деятельности. Совместная деятельность с необходимостью требует организации, а организация немыслима без руководителей и подчиненных. Поскольку общество всегда стратифицировано, то ему свойственно неравенство, но это неравенство должно быть разумным.

Общество должно стремиться к такому состоянию, при котором человек может развивать свои способности, и помочь обществу в этом могут наука и чутье масс, а не революции. В работе “Социология революции” (1925) Сорокин называет революцию великой трагедией. Революция сопровождается насилием и жестокостью, сокращением свободы, а не ее приращением. Она деформирует социальную структуру общества, ухудшает экономическое и культурное положение рабочего класса. Единственным способом улучшения и реконструкции социальной жизни могут быть только реформы, проводимые правовыми и конституционными средствами. Каждой реформе должно предшествовать научное исследование конкретных социальных условий, и каждая реформа должна предварительно “тестироваться” в малом социальном масштабе.

В своих поздних работах (“Социальная философия в век кризиса”, “Альтруистическая любовь”, “Изыскания в области альтруистической любви и поведения”, “Власть и нравственность” и др.) Сорокин проповедует идеи альтруистической любви, нравственного возрождения, этической ответственности и солидарности, культурных ценностей, т.е. те идеи, которые определяли этико-нравственную направленность русской социологической мысли в целом.(Волков Ю.Г., Мостовая И.В. Социология в вопросах и ответах. М., 1999. С. 16-28.)