1. Взрыв Гульсум остановилась перед домом. Все как всегда, та же калитка, тот же дворик. На окнах те же занавески. Но входить не хочется. Жить она здесь не будет, это она решила твердо

Возможно, они рассчитывали из нее сделать камикадзе, думала Гульсум. Ей, правда, они этого не говорили. Но эта роль ее совершенно не пугала. От этой мысли Гульсум даже испытывала некоторое облегчение. У нее не будет никаких проблем, она сделает свое дело - лишит жизни множества людей, которые имеют пусть самое косвенное отношение к тому, что случилось с ней, - об этом она старалась глубоко не задумываться. А потом, возможно, она сама прекратит это бессмысленное существование, которое продолжается последнее время с тех пор как она вернулась на родину.

Что она будет делать после того, как совершит террористический акт, она представляла с трудом. Пойдет в ряды боевиков? Будет продолжать совершать спецоперации до тех пор, пока ее наконец не убьют? Или решит начать новую жизнь и скроется от своих новых работодателей? Но вряд ли они ей это позволят. Выходило, что смерть - это лучшее логическое завершение ее сегодняшней жизни. И в смерти нет абсолютно ничего страшного.

С этими мыслями она стояла и смотрела на дом. Тоска, которая долго мучила ее, постепенно затихла, физические боли в груди, вызванные мыслями о своем горе, перестали ее мучить. Она была как будто под действием сильных транквилизаторов, хоть и не принимали никаких таблеток. Если вдруг боли возвращались, она вспоминала Катрин, тут же закрывала глаза и представляла себя Алисой в Зазеркалье. И после этого, что бы с ней не происходило, все воспринималось спокойно, без эмоций.

- Пойдем к нам, Гульсум, Ибрагим приготовил отличный плов, - сказала соседка, положив Гульсум руки на плечи. - Пошли, пошли. Чего здесь стоять.

Гульсум грустно улыбнулась, кивнула и пошла вместе с Юлдуз в дом Ибрагима. Пловом пахло еще со двора. Гульсум с наслаждением вдохнула знакомый запах пряностей. Особенно она любила, когда в плов добавляли зру, это была ее любимая приправа.

Гульсум села за стол и огляделась. Все у соседей было по-прежнему. В их жизни ничего не изменилось. Дочь давно вышла замуж и жила в Дагестане, они иногда навещали ее, она к ним приезжала редко. Так же Ибрагим готовил плов, такая же обстановка была в комнате.

Гульсум съела целую тарелку, ей положили добавки, она съела еще, но от третьей порции отказалась.

- Ну, тогда чай, - сказала хозяйка и поставила на стол большой заварочный чайник, три пиалы, печенье собственного приготовления.

- Ты где сейчас живешь? - спросила она Гульсум.

- У Марьям в Гудермесе, - сказала Гульсум. Не рассказывать же им, что ей сняли комфортабельную квартиру, и кто снял.

- Ну, и как она, твоя красавица Марьям? - Ибрагим улыбнулся своим мыслям, видимо, вспомнил подругу Гульсум.

- Все хорошо, - кивнула Гульсум.

- Ты не хочешь идти домой… - начал было Ибрагим, но жена накрыла его руку своей.

- Живи у нас, девочка. Нам, старикам, будет радость, - сказала она.

Гульсум отрицательно помотала головой.

- Спасибо, но я не могу. Я в Гудермесе работу нашла, да и вообще, знаете, я отдам вам дом. Хотите - продайте гео, хотите - живите. Правда, я говорю серьезно, это решение я приняла не сейчас.

- Продать дом? Ты что? Кому? - удивился Ибрагим. - Ты не сможешь этого сделать!

- Вы поможете мне, дядя Ибрагим.

Соседи посмотрели на Гульсум. Так все трое долго сидели в молчании. Но когда соседи поняли, что решение ее не спонтанно, что она его выстрадала, Ибрагим кивнул.

- Ну, конечно, раз ты этого хочешь. Нам с Юлдуз… Нас двое… Куда нам такой дом? Нам и своего много без детей и внуков, А приезжать - никто не приезжает.

- Ну, вот и продайте. Вы наверняка знаете, как это сделать.

Ибрагим кивал головой, о чем-то раздумывая.

- Много за дом сейчас не дадут, ты знаешь, такие времена, хотя он простоял сто лет и просит еще триста. Но сама понимаешь…

- Да, наверное… Деньги возьмите себе. Когда мне будет нужно, я попрошу у вас.

- Что значит - попрошу, деньги все будут твои.

- Ну, хорошо, дядя Ибрагим, там разберемся. Я переночую у вас?

- Конечно, Гульсум, ты еще спрашиваешь. А сейчас куда ты собираешься? - в его голосе был испуг.

- Домой зайду. Надо взять кое-что. Кое-какие вещи.

Женщина разлила чай по пиалам. Они пили чай в тишине. Потом Гульсум еще раз поблагодарила соседей, вышла на двор и осторожно открыла калитку своего дома. Ибрагим и Юлдуз из раскрытого окна наблюдали за ней.

Сердце забилось чаще. Гульсум сразу прошла в свою комнату и села на свой диванчик, погладила подушку, которую сделала сама. Она увлекалась росписью по шелку и подушку сделала в технике горячего батика - наволочка была как картина, где на фоне яркого африканского пейзажа сидела и курила женщина в стиле Поля Гогена.

Гульсум встала и пересела за свой письменный стол. Открыла шкафчик, взяла альбом с фотографиями, быстро пролистала его, потом, вытаскивая одну фотографию за другой - ее детство, родителей, она с одноклассниками, перед поступлением в МГУ, она университете, - взяла и не спеша разорвала каждую на мелкие кусочки. Нашла во втором шкафчике свою заначку - двести долларов - и переложила в кошелек. Самое лучшее было бы - сжечь дом, но она не будет этого делать - из-за соседей. Может быть, он пригодится им, а скорее всего пригодятся деньги, вырученные от его продажи. Ну и хорошо.

Гульсум не пошла ни в комнату родителей, ни на кухню. Она открыла шкаф, бросила в сумку несколько платьев для Москвы, короткую джинсовую юбочку, вельветовые джинсы, которые купила совсем недавно, светло-бежевого цвета, по новой моде, на бедрах. Здесь, в Чечне, такие носить нельзя, чуть ли не наполовину открыт зад, а в Москве они будут смотреться в самый раз. Положила в сумку нижнее белье, чтобы не покупать в Гудермесе. Не оглядываясь даже на стены, вышла в коридор, про себя попрощалась с домом, помня, что она Алиса и ее ждет Королева, и закрыла дверь на ключ.

Она увидела, что соседи смотрят на нее из открытого окна.

- Идешь? - крикнул Ибрагим. На лице его было беспокойство.

Гульсум кивнула, закрыла дверь на ключ, вышла со двора, прикрыла калитку и вошла на двор соседей. Она отдала им ключи и, когда Ибрагим попытался посвятить ее в планы по поводу ее дома, она сказала:

- Дядя Ибрагим, этот дом ваш, хотите - живите в нем, хотите - продавайте. Я сюда больше не вернусь.

- Ты собираешься куда-то уезжать? - нахмурившись, спросила Юлдуз.

- Да, может быть. Есть такие планы. Пока еще не очень определенные.

- Но у тебя же еще учеба?

- Семестр закончен, теперь не скоро, - задумчиво сказала Гульсум.

- Не хочешь говорить, куда едешь?

- Вы угадали, - улыбнулась Гульсум, - боюсь сглазить.

- С тобой все в порядке? - спросил Ибрагим. - Твое горе - это и наше горе, ты знаешь. Но, девочка моя, в жизни оно не вечно, поверь мне. И у тебя еще будет другая жизнь. Обязательно будет. Это видно по твоим глазам. Поверь мне.

- Спасибо, дядя Ибрагим, я верю. - Она вздохнула.

- Ты хочешь спать? - спросила Юлдуз.

- Да, если можно.

- Пойдем, я тебя провожу.

Гульсум ждала автобуса около часа. Она вспоминал лагерь и приемы, которым ее учили. В лагере им постоянно напоминали, что дают им только план, что учеба их должна совершенствоваться всю жизнь, а Катрин говорила ей, что если нет возможности совершенствоваться в отработке ударов и стрельбы, надо все это представлять мысленно, не забывая о психологических хитростях, которыми она ее научила. Надо представлять, как, стреляя, попадаешь в десятку или в цель, которую хочешь поразить, и так делать по сотни раз, представлять приемы рукопашного боя и всегда выходить победителем.

И, конечно, главное - маска. Где маска, а где истинно лицо - вопрос философский и спорный, говорила Катрин. Но ты воин, и не должна показывать своего истинного лица, если такое есть, никому. На лице должна сиять улыбка, ну, если не сиять, то, по крайней мере, угадываться; осанка должна быть всегда прямой, одним словом ты должна располагать к себе людей, учила Катрин, им с тобой должно быть уютно. Только тогда ты сможешь повернуть ситуацию в ту сторону, в которую тебе это нужно. Старайся подстраиваться под людей, делать те же мимические движения, говорить с той же интонацией, даже сидеть или стоять в той же позе, что и твой собеседник. Это называется "зеркалить". Конечно, так, чтобы не заметили, делать это надо не в лоб. И тогда собеседник полностью под твоим влиянием. Его подсознание будет видеть в тебе родную душу, и ты поведешь его, куда захочешь.

И никогда не забывай о своей территории, говорила Катрин. Это окружающие тоже должны очень хорошо чувствовать. Вот ты вошла в автобус. Даже если там толпа, ты должна мысленно очертить свою территорию. И тогда ты увидишь, произойдет чудо, Люди тоже начнут учитывать это твое желание. Твоя территория, если ты четко ее обозначила, она так и останется твоей. Попрактикуйся, говорила Катрин. И ты увидишь, что для тебя всегда будет лучшее место. И не вздумай никогда никому его уступать. Не забывай, что это твоя территория.

В автобусе - это самый простой пример. Действуй так во всем. Приходишь в незнакомое помещение - делай территорию своей. Для начала сходи в туалет. Так метят территорию животные, но мы недалеко от них ушли в своих инстинктах. Просто мы стесняемся их и поэтому забываем. Если ты чувствуешь, что тебя пытаются подчинить влиянию, подумай, то ты можешь этому противопоставить.

Например, ты ведешь переговоры и чувствуешь, что человек полностью руководит тобой, имеет над тобой полную власть и нисколько в этом не сомневается. Возьми свою сумочку, говорила, Катрин, выложил на стол сигареты, еще что-нибудь. Так ты определишь, хоть немножко, свой участок, на который залезать никто не захочет. Сиди не на краешке стула, не как гость, а как, по меньшей мере, друг. Если предложат кофе, лучше не соглашайся, а если согласишься, то следи за тем, чтобы тебя не обставили чашечками, печеньями, пепельницами.

Автобус подошел, и Гульсум, не раздумывая, прошла вперед на самое удобное место. Женщина и мужчина, которые очень стремились попасть на эти места, это было видно невооруженным взглядом, они суетились больше других, удивленно глядя на Гульсум, расступились и пропустили ее вперед. Гульсум улыбнулась водителю, села на лучшее место "Икаруса", где в мирное время сидел экскурсовод, закрыла глаза и продолжила разговор с Королевой.
2.
Успокоив маму насколько это было возможно, транквилизаторы рано или поздно свое дело сделают, подумал Павел, он собрался домой. Сергей Кудрявцев позвонил, сообщил, что он вернулся в Москву и хочет провести сеанс. Павел подождал, пока отец набрал номер очередного генерала и услышал, что тот не в силах ничего сделать - там, в Чечне, царит такой беспредел, что сам министр обороны бессилен, не поймешь, кто командует - МВД, ФСБ или Генштаб.

Павел вернулся домой, покормил кота, вид у которого был возмущенный. Как можно обо мне забывать, зачем вообще тогда заводить животных? - всем своим видом давал понять Трофим. Олигарх пришел вовремя, настроение у него было неплохое, это Павел отметил сразу. Наверное, поездка встряхнула его на некоторое время. А вот сам Павел чувствовал себя не лучшим образом. В качестве психотерапии он решил вместо того, чтобы лечить клиента от его недуга, пожаловаться на свой. Это будет неожиданным для Кудрявцева и отвлечет его от его проблем. И на вопрос Кудрявцева, почему у него такой печальный вид, Павел рассказал Олигарху все, что случилось с Димой.

Тот внимательно слушал, а потом сказал:

- Врача и медсестру допрашивали, говорите?

- Да, отец звонил всем своим крупным воякам, говорит, врачей и медсестер затаскали.

- И что они говорят?

- Что это боевики, они похитили. Дима оперировал их командира, а потом, поскольку врач сказал, что командиру нужно наблюдение, увезли с собой.

- Ну, если так, то все должно обойтись, - сказал Кудрявцев.

- Почему вы так думаете? - спросил благодарный ему за такой ответ Павел.

- Потому что боевикам это не нужно. У них врач под боком, хороший врач, зачем им его убивать?

- А выкуп? Они могут потребовать за него деньги.

- Это бандиты требуют деньги, или еще кто, но не боевики. Боевики - они воюют. Это их основное занятие. Но тут, знаете, Павел, может быть дугой отрицательный момент,

- Какой? - испугался психолог.

- И исходит эта опасность не от боевиков, а как раз от наших.

- В каком смысле?

- В таком. Там идет борьба за власть. Федералы не дружат с ФСБ, да есть еще местная милиция, которая хочет хорошо выглядеть перед президентом. Дима ваш может стать козырем в чьей-то нечистой игре. Боевики его отпустят, а вот потом... У меня кое-какие знакомые в ФСБ, я с ними обязательно свяжусь. И сразу вам доложу. Попробую выяснить обстановку.

- Спасибо. Это не может никак ухудшить ситуацию?

- Нет, не может, - улыбнулся Кудрявцев наивности психолога. - Ухудшить положение вашего брата может как раз бездействие.

Раздался телефонный звонок. В другое время Павел во время сеанса не взял бы трубку. Но в такой ситуации он даже не раздумывал. Он извинился перед Кудрявцевым, услышал "конечно, пожалуйста" и снял трубку.

- Паша, представляешь, я дозвонился до генерала Гусева, оказывается, информация, которая прошла по радио, устарела.

- Димку отпустили? - Павел смотрел на Кудрявцева,

- Да, представь себе. Но сейчас он у наших, допрос, то се, он же в чеченском плену был. Но учти - это закрытая информация.

- У кого - у наших, папа?

- Это я не уточнил. Но самое главное позади. В общем, не волнуйся, все в порядке.

- Понятно. Слава богу, как там мама?

- Успокоилась немного. Спать пошла. Ты что ей там надавал? А мне нельзя такое попить?

- Нет, тебе не нужно. Коньячку лучше выпей.

- И то верно. Ну ладно, сынок, работай, не буду тебе мешать. Ты Сашке звонил?

- Звонил.

- Как он там?

- Все прекрасно.

- Ты ему говорил?

- Говорил, конечно.

- Ну, позвони, скажи, что все в порядке.

- Хорошо. Ладно, папа, у меня сеанс.

- Все, пока.

Павел вернулся в кресло напротив Кудрявцева.

- Ну, вот видите, все, как я и предполагал, - сказал бизнесмен.

- Он в ФСБ? - спросил Павел.

- Скорее всего. И это, не хочу вас пугать, не лучше, чем у боевиков.

- Что же делать?

- Ну, может, все и обойдется. Слишком он фигура известная, и в Чечне, и в Москве. Но я сделаю, все что могу, позвоню приятелю, мы в институте на юридическом учились вместе. Он как раз Чечню курирует, кажется.

- Спасибо.

- Пока не стоит.

- А вы откуда вернулись? - спросил Павел. Пора было заняться и Кудрявцевым.

- А я прыгал с парашютом с самолета в тайгу и совершенно один шел по лесу километров двадцать. Пока не набрел на деревню. Думал, не выйду, или меня съедят дикие звери. Но, видно, за мной наблюдали и если что, пришли бы на помощь. В общем, немного встряхнулся. Пора делами заниматься. Много их накопилось, а работу совсем забросил. Не радует, как раньше.

- С девушкой, танцовщицей, не встречались больше?

- С Ириной, вы имеете в виду?

- Да.

- Нет, Павел, она мне совсем не интересна. Она согласна на все. Меня такие женщины не интересуют. Ну, первое время она меня возбуждала, слишком уж хороша фигура и танцует классно, а когда дошло до отношений, стало так пресно, что я засыпать стал с ней. Я даже не знаю, какая женщина мне нужна. Что-то они перестали меня возбуждать. Может я латентный, скрытый гомосексуалист?

- Какая?

- За которой вам пришлось бы бегать. Которая играла бы вами, подпускала, а потом ускользала. Вам нужен момент охоты, она дала бы вам такую возможность. Ирина - она кто?

- В каком смысле?

- Откуда? Какое образование?

- Да какое у нее образование, средняя школа в тьмутаракани. Приехала и сразу в клуб. Повезло, что попался балетмейстер хороший, я ему зарплату плачу. Ну, и, наверное, были способности. Во и все ее образование.

- Я о том и говорю, Сергей. Она не может вам быть интересна. Она слишком простая для вас. А вам нужна женщина-вамп с истерическими проявлениями. Только такая может пробить вашу апатию, вплоть до того, что вы влюбитесь в нее. Видели фильм Бунюэля "Этот смутный объект желания"?

- Нет, не видел.

- Обязательно посмотрите.

- В магазине есть?

- Есть в специальных магазинах, в Киноцентре, где киноклассика продается. Но не беспокойтесь, я вам дам, это один из любимых моих фильмов.

- Спасибо. Я обязательно посмотрю.

- Вам нужна такая женщина. Где ее взять? Их много среди богемы, артистической, художественной, литературной, музыкальной. Ищите там. Не среди проституток и стриптизерш. Сходите на модный спектакль, если вам понравится какая-нибудь актриса. Постарайтесь познакомиться. Если это окажется сложным, значит, вы попали в точку. Ну, и приступайте к своей охоте. Вот вам и задание на неделю. Потом отчитаетесь. Хорошо?

- О" кей, - сказал бизнесмен, снял с колен Трофима, который лежал у него на брюках и после этого оставил шерсть. Он линял, но Кудрявцев встал с кресла, даже не отряхнувшись. - Давайте кино.

Павел снял с полки коробку с кассетой и протянул Сергею. Еще один очень яркий пример. Был такой фильм "Леди Каролина Лэм", помните?

- Помню, про Байрона и его любовь.

- Точно, вот эта леди - тоже женщина вашей мечты.

- Да, действительно, - Кудрявцев удивленно и восхищенно смотрел на психолога. - Знаете, Павел, я даже в нее влюблен был какое-то время. Фильм смотрел несколько раз. Вы попали в самую точку.

Павел засмеялся: это было несложно.

- Жанна Агузарова нравится?

- Обожаю!

- Ну, вот видите, теперь вы поняли, какого типа женщины вам нужны.

- Да я, в общем, всегда это подозревал, что западаю на таких, на истеричек, но не признавался себе. Меня приятель в театр приглашал на какой-то модный спектакль. Он продюсер, я все отказывался, но теперь обязательно пойду. Тем более что там играет какая-то прима.

Павел кивнул.

- А дружку из ФСБ звякну. И вам тут же перезвоню.

Кудрявцев протянул Павлу триста долларов, закрыл за собой дверь. Павел убрал деньги в кошелек и подумал о Кате. Вот кто подошел бы Олигарху. Вот кто с такими, как он, умеет. В два счета влюбит в себя. Но фигушки ему. Такие самим нужны.

А вот и она, легка на помине. Павел был рад, что она пришла. Что бы он сейчас делал? Работать после сообщения отца он не мог, он был слишком взвинчен. А с Катей он еще раз все обсудит. Все расскажет ей, станет легче. Отец думает, что все уладилось, раз его отпустили боевики, но Олигарх сказал, что все только осложнилось. Что ж, может, Кудрявцев и поможет.

От Кати пахло весной, он повесил ее плащ, взъерошил ей волосы, за что сразу же получил выговор.

- Ты голодный? - спросила Катя радостно. Видно принесла что-то вкусное.

- Ужасно.

Сашке пока звонить не будет, тем более что ничего утешительного нет. да и пусть там хоть о близких подумает, а то небось погряз там в сладкой жизни. Ему полезно, подумал не без злорадства Павел и вышел на кухню, где Катя хозяйничала вовсю.

- В честь какого праздника такие разносолы?

- В честь нашего знакомства, которое состоялось… - торжественно сказал она и посмотрела на Павла.

- Точно, ровно год назад, прости.

- Да ладно, сразу вспомнил - уже хорошо.

Они познакомились в мае в Коктебеле на нудистском пляже. С 1 по 9 мая Павел любил куда-нибудь поехать. В основном не по своей инициативе - по своей инициативе он вообще никуда бы не ездил и сидел бы дома. Но друзья, которые дорожили каждым выходным, любили и умели отдыхать, вытаскивали его, и в результате он был им благодарен.

Вот и год назад они поехали в Коктебель в холодном грязном феодосийском поезде. Но в Крыму погода стояла чудесная, Карадаг весь в тюльпанах, жарко, вода только была еще холодная. Но Павел все равно купался. Быть на море и не купаться он не мог. Ходил на нудистский пляж и радовался тому, что можно загорать голым и смотреть на голых красивых девушек совершенно свободно, плюс к этому можно было даже разговаривать с ними. Никакой эрекции, все было естественно, как будто так и надо. Возбуждение догоняло потом, когда он ложился спать. Он вспоминал стройные голые фигурки в песке и воде и подолгу не мог заснуть. Надо срочно с кем-то познакомиться, решил он тогда. И на следующий же день познакомился с Катей. Вернее, она сама познакомилась с ним. Подошла, увидела у него в руках модного канадского писателя Дугласа Коупленда, спросила, нравится ли ему. Он пустился в рассуждения о книге. Сказал, что другой роман "Жизнь после бога " ему нравится больше. Хотя культовым считается именно этот "Поколение Х". Катя сказала, что переводит с испанского художественную литературу. Им было, о чем поговорить, они даже забыли о том, что оба голые. И только когда Катя решила намазаться кремом, Павел вспомнил об этом. Она сказала, что ей самой неудобно намазать спину, легла на живот, попросила его и он с удовольствием согласился. Потом она перевернулась на спину, и он продолжил. Завершить приятную процедуру ему не удалось. А говорят, что на нудистском пляже никто не возбуждается. Что за чушь! Вот она, самая настоящая эрекция в этой такой "естественной", как говорили натуристы, у которых был здесь палаточный лагерь, атмосфере. Что же он теперь будет со всем этим делать? Усилием воли эрекцию ликвидировать не удастся. Господи, как стыдно.

- Все, массаж окончен, - бодро сказал Павел, сел на коврик и тут же набросил полотенце между ног.

- Спасибо, - томным голосом произнесла Катя и хитро улыбнулась, как будто прищурилась от солнца.

В ее сторону он старался больше не смотреть.

- Я пойду окунусь, - сказал он.

- Вода очень холодная, вы простудитесь, - шутливо покачала головой Катя, она понимала, почему Павел хочет в холодную воду.

- Нет, я закаленный, - сказал он. Сбросил полотенце, вскочил, прикрываясь рукой, и быстро, чтобы никто не видел его бурной эрекции побежал в море.

Вода была ледяная, но это было самым лучшим лекарством от возбуждения. Он вышел из воды, сразу надел плавки, шорты и сказал Кате, что ему пора. Они договорились встретиться вечером на "пятачке", где художники продают свои картины и идет всевозможная торговля сувенирами. С того вечера они, если и расставались, то максимум на две недели, когда кто-то из них уезжал в командировку. А остальное время жили или у Кати или у Павла или отдыхали друг от друга дня по два по три, а потом опять Катя приезжала к Павлу. Ему очень нравилась такая жизнь, но он чувствовал, что рано или поздно ей придет конец.