Аделаида Девушка 27. Обладает высоким и мелодичным сопрано. С тёмными каштановыми, (с медным отливом) волосами. Они вьются крупными локонами, у висков переходя в мелкий бес. Глаза голубые, губы пухлые, всегда красного цвета

ВАЛДАЙ

действующие лица

Л.Н. Толстой

Офисный работник 2: Как у неё дела?

Офисный работник 1: Нормально, лет под сорок.

Офисный работник 2: Замужем?

Офисный работник 1: Ага, брак в лучшем смысле этого слова. Или она блядь, это как вариант, конечно.

Офисный работник 2: (тыча в монитор) Слушай, этот лысый какой-то, и грудь волосатая. А у нас промоформа с вырезом, не пойдёт.

Офисный работник 1: Что ж ты людей с волосатой грудью дискриминируешь, клиенту он точно понравится, берём.

Офисный работник 2: Это же лакшери бренд. Мы не можем брать человека с залысинами. Ну ты можешь представить его в золотой маечке, обтягивающих шортах и залысиной?

Аделаида: А я в отпуск.

Офисный работник 1: К хахалю своему? Хочешь большой, но чистой любви?

Аделаида: Не знаю, как всё будет. Я его не видела ни разу. Страшно… Напьюсь, чтобы в наркотическом тумане позабыть о сути вещей.

Офисный работник 2: Сходи к экстрасенсу. У меня знакомая девочка, так она из «Битвы экстрасенсов». Ну и есть подружка, ну, стандартный человек, в общем-то, так она судьбу ей починила. Говорит, выйдешь замуж в следующем году за министра. Очень известного в Украине. И богатого. А парня своего брось, у вас с ним линии судьбы не сходятся.

Аделаида: И бросила?

Офисный работник 2: А то! Как же не бросить, когда линии судьбы в разные стороны. А ты когда замуж собираешься?

Аделаида: Ваша чрезмерная увлечённость моими матримониальными намерениями меня очень пугает.

Офисный работник 1: Ты в своём стиле, Адка. Неординарная ты наша. Вдруг у него член маленький, ты об этом подумала?

Аделаида: Главное – единение душ. И ещё в древнейшем трактате упоминается поцелуй йони, об этом ведь тоже забывать не стоит.

Офисный работник: Поцелуй Йоды? Так это совсем в другом трактате было, ты чё.

Офисный работник 2: Не очень понимаю, о чём ты, но окей, удачи тебе. И прими наши искренние поздравления, если всё сложится. Съездишь, обстановку разведаешь. Того и гляди, бэбик появится.

Аделаида: Пожалуйста, прекратите это безголосое и унизительное пение. Даже цикады звучат индивидуальнее. Мин-мин-мин-мин.

Уборщица 1: А есть чем удивить?

Владелец офиса: Загар показать?

Уборщица 1 к Уборщице 2: Шо-то он исхудал. Надо с жёнами на море ездить.

Владелец офиса: А море такое грязное…Даже в киевских лужах вода и то чище.

Уборщица 2: А в бассейне срут и ссут!

Владелец офиса: Ну, всё в моих руках, как говорится.

Уборщица 1: Ой, что-то у меня титьки чешутся. Хочет кто-то, наверное.

Уборщица 2: (указывая Уборщице 1 в сторону Владельца офиса) Ох, смотри, как покраснел сразу.

Уборщица 1: Он всегда красный. Весь.

Уборщица 2: Хожу на этот фитнес..как его…латина там, танцульки всякие.

Владелец офиса: И как, есть крепатура? Кошки скребут?

Уборщица 2: Та лучше б у меня от секса так всё болело, чем от этого фитнеса!

(замечают спускающуюся по лестнице Аделаиду, замолкают)

Саксофонист: Искусство в голову не идёт на голодный желудок. Слышишь, совсем с ума сошёл.

Арфист: Кто? Пол?

Саксофонист: Да нет, желудок мой! Прислушайся только, как орёт. Как пьяный бонобо в клетке с одной-единственной самкой.

Арфист: Да, высоковато берёт что-то. А ну, прямо меццо-сопрано из «Валькирии».

Пол: (шипит) У нас прямая трансляция! Нас смотрят 600 тысяч зрителей! Прямая трансляция! Их глаза прикованы только к нам! Да в своём ли вы уме?!

Саксофонист: (шёпотом, в сторону) Он попытался лишить нас одного из величайших удовольствий в жизни – так вот, он за это поплатится. Америкашка хренов, одни свои фиш н чипс только и знает.

Арфист: Чувааак, фиш н чипс в Англии, рилэкс. И он из Канады, кстати. Главное, что Наташа сегодня будет кушать клубнику со сливками в моём номере. Угадай, откуда?

Саксофонист: Из Испании?

Арфист: Из подмышек! Я когда уткнулся в её вонючие подмышки, сразу понял, как сильно её люблю.

Саксофонист: Ты прав, но это всё от еды. Чеснок не нужно, а то он вязкость увеличивает.

Пол: Пора, мой друг, пора…Офонарели совсем, развели чесночные беседы. Марш в стойло!

Открывается занавес.

Сцена 4
Ночь. Аделаида и Пол включают ноутбуки каждый у себя в комнате. Её комната больше напоминает детскую – кое-где мягкие игрушки, разбросаны вещи, носки и трусы вперемешку на кровати. За окном тёмная ночь. На подоконнике много цветов, в т.ч. экзотические – мухоловка и тропическая ель. Он - в халате, на фоне огромных стеллажей с книгами и пластинками. Как по команде, слышится звук набора абонента Скайп.
Аделаида (кричит): Опять ничего не слышно! Эй, ку!

Пол: Халли-халло, как ты там? Красивая ты опять как всегда. Сладость моя. Гадкая девчонка. Ненавижу и люблю.

Аделаида: Опять ничего не слышу, ну беда.

Пол: Где-то летом. Точно, я говорю тебе. Ну а если я тебе не понравлюсь? Если я воняю? Или если я ужасный извращенец-маньяк?

Аделаида (заливисто смеётся): О, наконец-то! Слышу!

Пол: Так что, ты боишься?

Аделаида: Слушай, как там дела на работе?

Пол: Какая тут к чёрту работа. Я – маньяк, насилующий пионеров. Я же застал совок в Рашке, лет 20 мне было. Летом решил подработать пионервожатым в лагере, в горах. На горном серпантине мальчика сбил мотоцикл. Переехал, понимаешь? Ты слышишь?

Аделаида: Да.

Пол: Да. Его кишки разлетелись по асфальту, как стая воробьёв. Ноги неестественно вывернуты. Рот открыт красным кругом. Глаза оргазмически закатились. Я кончил прямо там, на дороге.

Аделаида: Блин, комары заели. А мотоциклист?

Пол: Не знаю, он скрылся сразу же.

Аделаида: Ты всё врёшь про оргазм.

Пол: Наивная такая! Глупышка! Конечно, вру. Но летом мы увидимся? Мне удавку прихватить? Помнишь, ты писала, тебя это заводит.

Аделаида: Да.
Сцена 5
Аделаида и Пол на перроне.
Пол: (обнимая Аделаиду сзади) Я видел сон: мы в латексных костюмах. Всё тело у меня полностью закрыто, как у архаического тигра. На голове два маленьких отверстия - для рта и носа. Дышать так тяжело. Я задыхаюсь.

Аделаида: А я?

Пол: Смотришь, так презрительно - ласково. Как на жучка. Он перевернулся на спину. А на все четыре лапки снова сесть не может.

Аделаида: А я один раз проснулась с краем подушки во рту. Яичница на сковородке! А мне всё снилось, что я в небесах парю и облака из сладкой ваты покусываю.

Пол: Я тебя боюсь. Как бы ты мне чего ночью не откусила. Голову, например.

Аделаида: Будь спокоен, своих не трогаю. Хотя бывшего…

Пол: (расцепляя руки) Ути моя богомолка.

Аделаида: Я его один раз так напугала! Утром он сказал, что заметил седые волоски.

Пол: Как?

Аделаида: Побила.

Пол: Чем?

Аделаида: Бутылками! Да кулаками, чем же ещё. Вот этими вот самыми кулаками. Я думала, он насильник.

Пол: Да… ну и большую рыбу я поймал. Знаешь, как мои баддиз из берлинской филармонии говорят: Хороший рыбак и в Красном море рыбку словит.

Аделаида: Я тебя всю жизнь ловила. Но и знала всегда. Как будто всегда рядом. Мой любимый доппельгангер. Как во сне, ведь ты сильный?

Пол: Адик, да я держу тебя. Тише, тише. Так ты, значит, во сне прохаживаешься?

Аделаида: Иногда, когда эмоции переполняют. Это началось ещё у моей мамы после выкидыша – она тогда пеленала первый попавшийся под руку предмет и ходила с ним по комнате. Мне рассказывал всё папа.

Пол: Я бы просто укакался на месте!

Аделаида: Всё с тобой ясно.

Аделаида: (сидит в кресле) Пашка, убери эту пену дней сверху. Всему тебя учить надо.

Пол: Какая дешёвая звукоизобразительность. Я – ученик волшебника, ученик моей Адечки. Гав-гав!

Аделаида (закидывая ногу на ногу): Ты ж элита, Господи Иисусе.

Пол: Твоя любовь делает из меня… нет, не человека…Животное. Но животное становится чуть счастливее. Чуть независимее.

Аделаида: Ты всегда был животным. Тебя таким сделало не общество, но ты сам. Твой собственный мозг, инстинкты, бихевиоризм, Скиннер, учёба.

Пол: В школе мы одному кудрявому мальчику залепили в волосы кусок пластилина. Зелёного, как жабы весной.

Аделаида: Зачем?

Пол: Ему пришлось остричь свои белые кудри. Он просто очень был похож на «Электроника».

Аделаида: Видишь, жестокость... Эта жестокость сидит в нас ещё с детства. Вытравить её невозможно.

Пол: А ещё мы играли в такую игру: Моя одноклассница надевала шубу на голое тело, а перед незнакомым мужчиной средних лет внезапно её распахивала. Я и несколько моих подельников вымогали потом у ошарашенного интеллигента деньги. Ну как вымогали…Мы, скорее, даже просили эти деньги, ведь всё справедливо: мужику - радость, нам – зарплата первая. Рубли, червонцы. Иногда очень хороший навар был.

Аделаида: И когда же всё прекратилось? Когда вас, наконец, накрыли и отвели в детскую комнату милиции?

Пол: А никогда. Вернее, пару моих друзей словили, потому что они помогали перелезть через забор девчонке. Шубка запуталась между прутьев и повисла, как распятый Чебурашка. А я удрал.

Аделаида: Честь моя, моя лишь честь.

Пол: Чуть не попал в каменный мешок. Мне стало очень страшно, а в паху появилось ощущение ноющей боли. Сладкое и томительное.

Аделаида: Это отвращение вызывает. А само отвращение вызывает желание. Вот почему человек так любопытен?

Пол: Человек, наверное, единственное живое существо, которое обязательно поглядывает на свои какашки, как только посрёт. Ты где-то в живой природе видела ещё такую любовь и любопытство к экскрементам?

Аделаида: Я знаю, львы часто мастурбируют. То ли им львицы не дают, то ли лень просто.

Пол: Я почти уверен, что ты анально-сдерживающий тип.

Аделаида: Дурно пахнут мёртвые слова. Экскрементами. Разлагаются. Растаявшим тёплым мороженым на ладонях. Иди, лижи.

Пол (падает на колени перед креслом, лижет ладонь Аделаиды)

Аделаида: СУУУП! Уходит! Быстрее!

Пол поспешно встаёт.

Пол: О! (хватаясь за поясницу, падает) Помо..

Аделаида: Что?

Пол: Запишите на мой счёт.

Официант: Москва. Такси. Ваша голова у неё на коленях. Тёплая полночь. Мягкий свет. Отблески красных фонарей на её скулах. Теплота и размеренно покачивающиеся вверх ногами фонари. Тепло и пахнет свежескошенной травой, как будто детство, как будто снова босиком и легко. Я всё правильно записал?

Пол: Да. Ещё сигарету забыли.

Официант: Да, извините. Конечно. Добавим в заказ. Стоп…сигарета перед или после?

Пол: После.… Или нет. Лучше я сначала выкурю крепкую сигарету, а потом голова наполнится мягким покалыванием, а по телу дрожь. До кончиков пальцев пробирает, караван муравьёв достигает намеченного оазиса на каждом пальце.

Официант кивает и уходит.

Аделаида: А что ты чувствовал, когда я… тебя душила?

Пол: Эйфорию! Хэвен, айм ин хэвен!

Аделаида: Ну а честно?

Пол: Да я ещё в детстве собачий кайф пробовал. Малой был, щенок.

Аделаида: Расскажи про эйфорию. Как от кислоты? Как от мета?

Пол: (голосом Аделаиды) : Пол, ну как это? Пол? Пол? Ну как это?

Аделаида щекочет Пола.

Пол: Адечка, ты забыла…Можешь щекотать, сколько твоя душенька пожелает. Я всё равно бестелесная оболочка, набитая сгустками энергии. Видишь, струится.

Аделаида: (вздыхает) И правда, старые привычки ещё со мной. Скучаю по телу и кинестетике нашей.

Пол: А мне так нравится. Большой баланс, у меня положительного заряда много насобиралось. Хоть я и мрачноватый был. Да что там мрачноватый! Угрюмый, и всё тут. А так я ещё и половины жизненного запаса не растратил. Придумываю, пока время есть.

Аделаида: Да, я даже и думать не могла. Если бы знать…Я бы только и делала, что спасала божьих коровок и мотыльков.

Пол: Энтомолог ты мой доморощенный. Рассказываю, так и быть. Вот зачем тебе такие большие уши?

Аделаида: Это я тебя спрашиваю?

Пол: И это только начало. Пол, можно я буду гладить твой затылок бесконечно. Вечность целую. Пока рука не онемеет.

Аделаида: Неплохо, и это всё я сказала?

Пол: Можно. В твоей воле. Наказывай и милуй. Гладишь затылок мой, волосы мои, руки запустила. Глубоко. Приятно. Озеро - рыба с белыми боками. Скачет. Сижу, дрожу.

Аделаида (официанту): Можно ещё один заказик?

Официант: Конечно, как Вам будет угодно. У Вас ещё не исчерпан баланс.

Аделаида: (про себя) Бабочек 20 точно осталось...

(официанту) Закат, тёплый свет. Мягкие волосы, как колоски между пальцев и острый запах утра сентября, когда идёшь в школу. Всегда такой характерный холод, необычный. И тепло маминой руки. Первый раз в первый класс, настроение на миноре. Полусон-полуявь. Успеваете?

Официант: Да, продолжайте.

Аделаида: Тепло от руки расходится по всему телу. Под ногами живое, тонущее.

Официант: Ещё что-то желаете?

Аделаида: Спасибо, пока хватит.

Пол: Дрожу, а ты нагибаешься, укрываешь кофтой своей. Фуфайкой тёплой. Телом своим. Мягко. Рыжий, подсвеченный бок предзакатного облака скачет, а на горизонте исчезает головкой докторской колбасы солнце. Мне тепло и немного страшно, потому что в голове начинает рождаться мысль о важности тебя в моей пустоте. Она только-только, в зародыше, кружит по орбите неосознанных вибраций. Мне так хорошо и немного пугает даже эта хорошесть, …очень пугает, что уже не вернётся. Не вернёшь этот миг, мгновенную вспышку твоих зрачков и вот этот перламутровый блеск надувшегося пузырька слюни на малиновых приоткрытых губах. И прикосновение твоих волос совсем невесомых, мягких, как шёлковые трусики... Прикосновение к моей щеке. Она даже вздрогнула, тоже испугалась. Ей очень хорошо стало, так же хорошо, та же хорошесть. Каждой частице меня и мне целиком стало так хорошо, что сдавило грудь, дыхание исчезло, затаилась мысль в конце черепной коробки. Растворилась.

Аделаида: Я люблю тебя.

Пол: А ты уже выбрала себе хозяйку?

Аделаида: Начинаю нервничать, всё откладываю. Это ведь как карусель, никогда не угадаешь.

Пол: Дед - Мазай на мотоцикле. Это я: с длинными волосами, до поясницы. С длиннющей седой бородой. Катаюсь.

Аделаида: Главное, на фестивалях не оставляй после себя много мусора. А ребёнком лучше быть непослушным, это самое правильное.

Пол: Да, но неврозов не оберёшься. Всё же я им доволен. Тем более, ты сделала столько заказов, и я свои уже оплатил. На всё хватило с лихвой, такая радость!

Аделаида: Кого же выбрать?

Пол: А помнишь платье то ситцевое? Я даже боялся вздохнуть, чтобы ты не уходила и не двигалась даже, чтобы его складка так и осталась размеренно открывать твою медовую коленку. Я её целовал глазами.

Аделаида: Буду мороженщицей. Мороженщицей с вот такой вот роженщицей!

Пол: Дааа.. Захотел покурить, потому что читал Воннегута. Вышел в киоск, он прямо под моим балконом. Круглосуточный. Из людей – никого. Только Люда и кот. Давно на неё поглядывал, но всерьёз не воспринимал. Кота тоже не воспринимал, вечно под колесо норовил залезть и уснуть. Домашняя слишком. А мне оторва нужна, плохая и меркантильная.

Аделаида: Ну всё, я теперь знаю свою роль! Спасибо, это почти что мороженщица, даже лучше.

Пол: Мутное лицо, но глаза искрятся. И разговор живой, быстрый. Не робкого десятка. Почти что оторва.

Аделаида: Я ещё и на женский фитнес хожу. Но не худею. Объёмы не уходят. Мне тренер говорит, что так и нужно. Что это мышечная масса тяжелее жира просто. Всё так просто. Очень просто. Проще не придумаешь.
Сцена 8
Пол и Аделаида в кровати. Ночь. Раскрытое настежь окно у изголовья.
Пол: Есть в теле твоём чаша сладости, предназначенная для меня. А во мне чаша горечи, предназначенная для тебя. Я не хотел об этом говорить, но нужно. Жизненно или даже смертельно, нет, посмертно необходимо.

Аделаида: Помню, в школе я всегда недоумевала: как правильно писать надо или нужно? Тогда я спросила учителя, нашего прекрасного учителя с длинными-предлинными волосами в ноздрях – и он мне ответил шикарно: «Главное, Адечка, чтобы не нудо». Шикарно и прелестно.

Пол: И главное, чтобы не нудно. Жизнь для меня заканчивается, когда начинается нудно. Даже невозможно описать это чувство. Когда подступает тошнота, омерзительная и заполняющая всё тошнота. Становится страшно за себя, уже не за кого-то, а за себя. Я тогда дома кричу всё время: «Фууу» или ещё что-то.

Аделаида: Ты должен напрячься, чтобы уйти или подавить в себе это чувство, чтобы тошнота уходила в землю, к корням, к истокам, откуда она и пришла. Должен всего лишь слегка напрячься сердцем...или хотя бы членом.

Пол: Да, но потом рассвет. И потом необходимо будет смотреть над головами конвоиров, рассматривать солнце, ощущать еле заметное тепло. Изо дня в день, радуясь автоматизму и рутинной тошноте, отгоняя это чувство… А потом проснуться, когда уже пора засыпать.

Аделаида: Я знаю это чувство. Когда так долго спишь, что даже не понимаешь, где реальность, где сон, где вымысел и почему ты так привык нырять в болото под названием «реальность настоящей жизни». Реальность. Настоящей. Жизни. Всё становится размытым, как глядя через мутное стекло. Я вспоминаю свои детские сны…Я вижу их очень размыто, но всё же вижу. Я вспоминаю свои самые яркие впечатления раньше, но уже почти никакой резкости. Только флёр, только налёт, только послевкус или даже послезапах. Мне очень страшно.

Пол: Я болен. Метастазы в головном мозге. Осталось всего пару месяцев, пока я не превращусь в овощ.

Аделаида: Я заглядываю в окна домов, заглядываю и дико всматриваюсь. Так стараюсь разглядеть детали и утраченные важные ощущения…. И не нахожу ничего. С каждым годом. Да с каждым днём. Только прозрачнее и размытие. Зрение тоже портится, как и морщины. А они тоже портятся и становятся всё более разветвлёнными, как устье большой реки. Уже не младенцы. Разжалобить меня решил? То, что мне так нравятся твои большие мутные глаза, ещё не повод врать.

Пол: Я не скрываю никогда. Сразу, как ледяной душ на душу. Эти белые пеликаны терзают мою плоть, срывают все покрывала нудной тошноты. Они его сорвали одним махом, и я решил жить полной жизнью. Познакомился с тобой.

Аделаида: Я видела тебя во сне.

Пол: Как ты узнала, что это я?

Аделаида: Такой же большой и сочный. Как чебурек.

Пол: И волосатый?

Аделаида: Да, правда, в моём сне ты был похож на электрика.

Пол: какого ещё электрика?

Аделаида: Я помню, в фильме «Вальс Башира» солдаты смотрели в заброшенном форпосте порно с игривым сантехником в главной роли. Не электрик, конечно, но выходило неплохо.

Пол: Ням-ням! Немецкое порно - Тук-тук-тук. - Кто там? - Сантехника вызывали? - Йа-Йа! Чмок-чмок!

Аделаида: Это правда, что ли?

Пол: Да. И ты меня прикончишь.

Аделаида: Дам тебе нож или обрез…Мне очень нравится, что у тебя обрезание. Очень красиво.

Пол: Нет, ты меня придушишь. Хочу, чтобы ты это сделала. Я полюбил тебя. А сам я слишком слаб и не справлюсь.

Аделаида: Я знаю. Я не могу причинить боль. Сложно даже представить! Я не могу уснуть, но веки слишком тяжёлые. На каждый как будто камень сверху шлёпнули.

Пол: Будем спать. Как будто камень с сердца сняли, я так доволен. Что нашёл наконец себя.
Сцена 9

Пол и Аделаида вместе идут в село. Село в упадке, жители, как зомби, бродят в поисках бутылки водки.

Алкоголик 1: А я ну чё я. Смотрю – лежит под окном. Накрыл аккуратненько, хотя перед этим испужаться успел – етить его, околевший ведь. Плохая примета.

Алкоголик 2: Да…говаривал мой дед, земля ему, «Всё течёт…и всё..изменя…изменя»

Баба: Кто ж теперь нам родимую гнать будет. Вкуснющая, во всём селе не сыскать. Я б от такой точно околела. Помню, как-то Васютка мой, только придёт с работы – а мы с этой, горяченькой. Сольки сверху, крупинки картошечку всю покроют, как капли росы поутру на озёрном песочке. Нальём холодненькую, как слеза. Проснусь – вся изревелась, подушка мокрая.

Пол к Аделаиде: О чём это они, сладость?

Аделаида: Кам даун, Пашенька. Они о лунном свете. В лунном сиянье снег серебрится, Вдоль по дороге троечка мчится. Динь-динь-динь, динь-динь-динь ...А вот ..пришли. Многообещающий музей колокола.

В музее.

Экскурсовод: Пожалуйста, обратите пристальное внимание на историю валдайского колокольчика. За колокольчик можно подёргать, но без фанатизма, уважаемые посетители, без фанатизма.

Аделаида: Безвозмездно?

Пол: Без чего?

Экскурсовод: Молодой человек, не мельтешите. Даром, это включено в стоимость билетов.

Пол: Никто не может грустить, когда у него есть валдайский колокольчик!

(к Аделаиде): Ты будешь ещё участвовать в этом воркшопе?

Аделаида: Конечно, не упущу возможности. Да и как можно? Преступно! Грешно, Павлушечка. Попомни мои слова.

Экскурсовод: Девушка, вы будете дёргать или нет? Люди ждут!

Пол выглядывает в окно.

Пол: Адечка, я только за сигаретами. Колокольный звон все лёгкие обжигает. А ты пока звони, звони…

Пол выходит из музея и подсаживается к двум девочкам на лавочке.

Пол: Дюк Эллингтон писал свои произведения исключительно под кокаином.

Девочка 1 к Девочке 2: Блин, какой у него язык странный, фигасе! Ты заметила? Такой…амбивалентный, что ли. У моей подруги Ани он плоский такой, помнишь её?

Девочка 2: От кокаина насморк. Я ВКонтакте подписана на группу Героиновый шик. Так там ребята всё время о героине говорят.

Пол: Вэлл девочки, знаете, а ведь мы можем вместе что-нибудь придумать! Сочинить такое пэшенайт, пассионарное такое, очень бьютифул, очень красивое.

Девочка 2: Не, мы, типа, не по этой теме. Мы ваще с незнакомцами не общаемся. Сексом так просто не занимаемся. Женщина должна быть богиней, недоступной.

Пол: А Скрябин, вэлл, девочки, он видел музыку в цвете. Я покажу вам, у вас в деревне есть клуб какой-то? Можем там попробовать.

Девочка 1 к Девочке 2: А, слушай, может всё-таки попробовать? Я давно уже не…

Девочка 2: Он такой прикольный, милый.

Девочка 2 к Полу: А мы когда через пипетку, очень много этих…как их…мыслей разных. Ну типа образы разноцветные. Знаешь, как собаки умеют притворяться мёртвыми. Я вот Мусичке своему приказываю: Умирай! И он типа откидывается.

Пол: Если вы собак любите, посмотрите «Гуммо».

Девочка 1 (ржёт): Гумно? Гамно! Шо за название такое?

Пол: Йес, название довольно смешное. Я могу вам рассказать про этого режиссёра. Он очень синематикал, особенно его фильм «Отвязные каникулы». Камон, гёлз

Девочка 2 (разглядывает собаку под лавочкой. Затягивается сигаретой): Не, ты стрёмный, шо пиздец. Глянь, пока мы тут гутарим… собака откинулась. Лето ваще такая пора, когда собаки часто откидываются. И жмуриков в деревне гораздо больше.

Пол (невзначай касается локтя Девочки 1): Бьютифул, слушай…Лето – пора, когда определить, жива ли собака под твоей лавкой можно только по её мерами опадающему и набухающему животу.

Девочка 1: А ты нас английскому научишь? А то мы уже всё забыли. Олька, помнишь, нас Инна Викторовна учила. Она ещё всегда на занятиях салат со свёклой и майонезом ела.

Пол (задумчиво): А, мэйби, ну вас…плохие девочки. Не хочу вас учить ничему.

Девочка 2: А мы знаем одно прикольное место.

Девочка 1: И мне уже прохладно. Давайте, греться пойдём.

Пол: Все листья собрали сборщицы…откуда им знать, что для чайных кустов они - словно ветер осени….Сборщицы мои, время разбрасывать камни!

Девочка 2: Ну и где твоя цветомузыка, чудик?

Пол: Рассаживайтесь поближе.

Девочка 1 садится на пол у табуретки. Пол садится за фортепиано, гладит Девушку 1 по голове.

Слышны раскаты грома.

Девочка 2 хлопает себя по лбу ладонью: Ёшкин кот! Я ж своего собаку возле будки привязанным оставила. У Мусечки сейчас ещё чего доброго понос от грозы начнётся, он к громкости очень нежный, всего боится.

Девочка 2 бормочет, уходя: Отжеж, пиво, газ, квас.

Пол: Ну поскорей, другим бы стать, другим…

Пол обнимает девочку 1 за плечи.

Девочка 1: Попозжее, не надо, я боюсь. Мне Олька говорила, это как тысячи ножей одновременно и все туда.

Пол: Ты что же, бьютифул…вирджин? Девственница?

Девочка 1 смущённо кивает.

Пол: Как комарик укусит. Ап…и будет небольно, будет хорошо! Маленький, узенький…комарик…

Девочка 1: Дядя, а давай всё-таки попозжее…Но если только это…обещаешь…

Пол: Обещаю, обещаю…всё…обещаю

Раздаётся громкий раскат грома. Со стены, покачнувшись, с грохотом падает портрет вождя.

Пол: Тише, тише... А теперь громче, громче…Вивальди… Концерт №2 соль… минор… Presto, tempo impetuoso d’estate…

Пол: В горле…Пересохло…озеро мечты. Лазоревое. Красивое. Где?

Пол осторожным движением проверяет, проснулась ли Девушка 1

Пол (шёпотом): Исповедь светлокожего вдовца. Нэвэр эвэр, бэйби.

Поглядывая на упавшую картину: Сам не свой. Зачем. Вечер. Вечерний звон. Ада!

Пол спешно одевается, на цыпочках покидая здание клуба. Нечаянно задевает лежащий на полу портрет Ленина, под непрекращающийся грохот выскакивает на улицу. На бегу надевает вторую штанину джинсов.

Аделаида: Пахнешь кошатиной какой-то.

Пол: Это запах призрака коммунизма, очень популярный аттрокант для страждущих капиталистов. Как ты?

Аделаида: Предположим, я не заметила, что тебя не было дома целые сутки. Предположим, я не затушила о рёбра деревянного подоконника 33 сигареты. Предположим, я не купила обратный билет.

Пол: Адечка, ты с ума ушла?

Аделаида: Ушла, тошнит от этого запаха. Тутовый шелкопряд после копуляции.

Пол: Я на колени упаду. Как червь, извиваться буду. Ну к чему эти сцены?

Аделаида: Ну где же вы девчонки. Короткие юбчонки.

Пол: Я должен сказать. Я тона меняю, видишь, совсем не в лице стал.

Аделаида: И глаза такие тоскливые… В каждом пляшет девочка-подросток, Сара Эльмира и Алиса Лиддел.

Пол: Адик, я искал ретрита, спасения, а всё…впустую. Ничего не помогает. Я знаю, после меня ничего не останется. Я не создал абсолютно ничего. У меня нет толковых произведений, нет вечных книг, просторных домов, вкусных бляд..то есть блюд и не менее вкусных детей и я после себя ничего не оставлю, в самом деле, ничего не оставлю... Дважды два и без моей воли четыре будет. Прах, развалюха, трэш. Сущестование моё не имеет смысла, я абсолютно уверен. Земля и без меня обойдётся и также будут таять ледники, и также будут извергаться вулканы, а белые керамические чашки будут окрашиваться изнутри бурым налётом холодного чая. Всё… и без меня.

Аделаида: С разводом на донышке? Отмывается легко, воспользуйся абразивным средством. Она снимет всю шелуху твоей самокритики, желчи и эмоций.

Пол: Мне кажется, в прошлой реинкарнации ты была летучей мышью.

Аделаида: Да, это я пью кровь невинных младенцев…Как же.

Пол: Кстати…Я изменил тебе.

Аделаида: За окном как будто ёжик топает. В кирзачах. Невыносимо.

Пол: С девочкой-тинейджером. В заброшенном клубе. Ты лучше прикончи меня.

Аделаида: Надо в него швырнуть чем-то. Чтобы не выёживался тут.

Пол (хватает Аделаиду за руки): Фильм ещё такой про девушек и рецидивиста…Или про собакохэйтеров. Я старался. Вивальди ещё этот, будь он неладен.

Аделаида (не вырывая рук): У ежей такое приятное на ощупь брюшко. Ты когда-нибудь переворачивал ежа на спину, чтобы пощекотать его?

Пол: Нет, никогда. Я только белок чёрных ловил. За хвосты пушистые.

Аделаида: Идём, я покажу. Он будет хохотать, а ты оставайся серьёзным. Волноваться не стоит, мы его заставим визжать от восторга. Или нет… Сначала лучше зализывать раны в кроватку, в наше гнёздышко. Ёжик подождёт.

Пол: Перекрой мне газ.

Аделаида: Ты любишь меня? Меня, какая я есть. Из пота и крови, из грязи в князи.

Пол: Да, только перекрой мне газ.

Аделаида: Все постоянно стараются друг друга переделывать и это так мешает. Всем нужно переделывать человека, которого они полюбили…. Для чего? Просто для того, чтобы не любить ими же переделанного. Как Полено, как Буратино – отесали, выстрогали и уже не знают, как приложить свою любовь.

Пол: (достаёт из-под подушки шёлковый шарф) Иди ко мне.

Аделаида: И когда мужчина влюбляется в проститутку. Влюбляется в модель и сознание, в клише и стереотипы. А потом начинает это всё счищать и обращать в пепел – всё то, во что он неосознанно верил, чем себя тешил. Зачем жил.

Пол: (завязывая шарф у себя на шее, протягивает концы Аделаиде) Иллюзия контроля. Контроль над смертью. Я верю тебе. В тебя.

Аделаида: Мне так сложно понять это. Любой человек для меня – микрокосм со своими законами. Только ему свойственными законами и определениями гравитации, притяжения тел и всех этих котов…

Пол: (покрывая лицо Аделаиды поцелуями) Каких котов?

Аделаида: Котов Шрёдингера!

Пол: Хахаха, этот ваш…или наш славянский нарратив. Внесите чёрный ящик в студию и никогда не выносите.

Аделаида: Только грузом 200. Мне как-то таксист рассказывал. Он оказался очень страстным разводчиком аквариумных рыбок и увлёк меня в мир гупий и каких-то мурен, вынашивающих детей в беззубом рту.

Пол: Да, я их обожаю. Столько заботы.

Аделаида: Так вот, он рассказывал, как на таможне отдельным грузом проходят животные и мертвецы. Груз 200. Ждёт своей очереди на таможне.

Пол: Я хочу тебя. Хочу потерять себя. Тяни же.

Аделаида (медленно начинает тянуть за концы шарфа): А больше всего я не люблю белых медведей. Они бросают свою семью и каждый раз заводят новую. Как женщину, это меня очень огорчает.

Пол: Сильнее.

Аделаида: Зато меня очень радуют киты.

Пол: Ещё сильнее, ну же.

Аделаида: Я бы переживала, но ничего не чувствую.

Аделаида садится верхом на Пола, крепко стягивает концы шарфа.

Аделаида: Меня это даже не заводит. Я вообще ни разу в жизни не кончала с мужчиной.

Пол: Дааа…нннее..неет..

Аделаида: Кушать надо. А ведь всё падает на одну-единственную голову. Всё время врала.

Пол: Не…хыхыхы…

Аделаида: О, взбодрился! Как муха. Я-то одна. Страшно. Тише, тише. А теперь громче, громче.

Где-то далеко звучит колокол.

Офисный работник 1: Запомни, Адка, в жизни самое главное что?

Аделаида: Не знаю.

Офисный работник 2: Мужик!

Офисный работник 1: Молодец, но думай ещё. Сектор приз на барабане!

Офисный работник 2: Ну тогда…Удачно выйти замуж.

Офисный работник 1: А вот это в точку, это в корень. Адка, кстати, как там корень твой?

Аделаида: Да нормально всё, хорошо отдохнули. Ему очень понравилось.

Офисный работник 1: Ты в следующий раз не дури, в солярий сходи. Пару дней при чём, чтобы женщину на простынях заметно было. Эпиляция-депиляция, маникюр-педикюр.

Офисный работник 2: И денег с него побольше стяни. А то любовь, любовь…Любовь придумали русские, чтобы не платить.

Офисный работник 1: Мотай на ус, Адка.

Аделаида: Да мы созданы друг для друга.

Офисный работник 1: И обязательно купи конский хвост. Он хоть и с пони, но мягкий и нежный. Прицепишь его и королевой ходить будешь. Правда, сушить долго.

Аделаида: Как будто в прошлой жизни.

Офисный работник 2: Да слушай, будешь игого кричать! Все жеребцы твои! Даже самые брутальные.

Аделаида: Иногда по утрам безумно страшно.

Офисный работник 1: А ты в курсе, что наш бешеный байкер, Дед Мазай, нашёл себе чувиху?

Аделаида: Как будто кто-то душит. А крикнуть не могу, только приглушённо так хыхы…хыхы.

Офисный работник 2: Интересно, что за оторву он подцепил. А ты, Адка, не ной. Вон, слышишь, даже дед Мазай своего не упустил. Вот это любовь.

Аделаида: Да…Возможно…Но когда я говорю о любви, я имею в виду совсем другое. Это как религия.

14 сентября 2014 г.