Cергей Лукяненко
жүктеу/скачать 1.98 Mb.
|
| Мартина немного занимал вопрос, известно ли что-нибудь ключникам о строителях Библиотеки. Но ожидать ответа не приходилось, и он отбросил пустые размышления. Может быть, планету создали сами ключники. Хотя бы ради шутки. Ведь никто не знал, что, собственно говоря, движет ключниками, тянущими сквозь галактику свою транспортную сеть. Возможно, извращённое чувство юмора? Склонность наблюдать за мечущимися меж звёзд дикарями и их тщетными попытками понять происходящее? Тоже версия, ничуть не хуже любой другой.
Но Мартин считал себя практиком и в размышления вдаваться не стал, а сверил направление по компасу и двинулся дальше. Солнце постепенно склонилось, поползло за горизонт. Сразу же стало темнеть. В воздухе планеты почти не было пыли, чтобы обеспечить нормальные сумерки. Мартин остановился на первом же крупном островке, разбил маленькую палатку и разжёг под котелком спиртовку. Кружка горячего горохового супа из пакетика, сдобренная крошевом ржаных сухарей; кружка крепкого цейлонского чая, не слишком изысканного, но терпкого и ароматного, – вот и все, что нужно человеку перед сном. Засыпая, на всякий случай – с карабином под рукой, Мартин размышлял о девочке по имени Ира, которая так уверенно вела себя на чужой планете. И перед тем как провалиться в сон, Мартин смог наконец-то сформулировать неприятную мысль, терзавшую его последние сутки. В комнате Иры Полушкиной он не увидел ничего, что вызвало бы его удивление. В её дневнике и письмах нашлось только то, что он ожидал встретить в дневнике и письмах семнадцатилетней девушки. Папа-бизнесмен с редким в российских широтах именем Эрнесто обрисовал свою дочь совершенно точно. А такого не бывает. Никогда! Мартин с шипением выдохнул через сжатые зубы, сбрасывая досаду. Всё-таки его провели. Он ещё не знал, как именно, но теперь был готов выяснить ситуацию до конца. С этой серьёзной мыслью уважающего себя человека Мартин и заснул. Выглянувшее из-за горизонта солнце застало Мартина в сборах. Часы, простые и надёжные «Casio-tourist», он поставил на время Библиотеки ещё в Станции, и они разбудили его перед рассветом. Когда совсем развиднелось, Мартин уже двигался дальше. Неспешный шаг, разбег, прыжок через канал… неспешный шаг, разбег… Тень Мартина стлалась перед ним, пугая рыбу в каналах за миг до прыжка и служа простым, надёжным ориентиром. Вскоре тень ужалась, подползла к ногам, и Мартин стал чаще сверяться с компасом. По его ощущениям посёлок был где-то рядом. И всё-таки он вышел к Энигме неожиданно. Посёлок оказался совсем маленьким – не больше двух десятков палаток, расположенных очень кучно, по нескольку штук на островке. Две женщины, одетые в длинные ситцевые платья, жгли костёр из прессованных в брикеты сухих водорослей. На огне натужно готовился закипеть котёл с варевом. Приближающегося Мартина они восприняли спокойно – лишь одна заглянула в большую оранжевую палатку, что-то сказала и вернулась к работе. Мартин замедлил шаг и подошёл к женщинам. Все человеческое население Библиотеки отличалось бронзовым загаром, но эти поварихи выглядели смуглыми скорее от природы, чем от солнца. Мартин решил, что в женщинах течёт кровь североамериканских индейцев. – Мир вам! – крикнул Мартин, поднимая руки в приветствии. – И тебе мир, – отозвалась одна из женщин, улыбнулась, кивнула на палатку. – Зайди к директору, путник. – Может быть, ты хочешь перекусить с дороги? – добавила вторая. Мартин покачал головой и двинулся в обитель директора. В палатке оказалось неожиданно прохладно – приятная мелочь после надоевшего солнца. Пол покрывали сухие водоросли, видимо, те же самые, что жгли в костре. В углу возился с яркими пластиковыми кубиками смуглый черноволосый ребёнок лет двух. Мартин показался ему более интересной и свежей игрушкой – засунув пальчик в рот, дитя уставилось на пришельца. Директор сидел на раскладном пластиковом стуле перед таким же «дачным» столиком. Перед ним стоял включённый ноутбук, прямо на полу валялись исписанные и покрытые распечатками листы. Директору было за сорок, в отличие от женщин он был одет лишь в шорты. Телосложением он походил на спортсмена-легкоатлета, а не на учёного, но по крошечным клавишам ноутбука колотил с проворством и сноровкой. На Мартина директор посмотрел с таким же неприкрытым интересом, как и младенец. Вот только палец в рот засовывать не стал, а, опасно откинувшись на хрупком стуле, выждал красивую паузу. Мартин молчал и улыбался. Убедившись, что начинать разговор придётся ему, директор встал и протянул руку: – Клим! – Мартим! – с той же энергичностью откликнулся Мартин. – Тьфу. Мартин! Секундная растерянность директора сменилась жизнерадостным смехом. Крепко пожав руку Мартина, он жестом предложил сесть на пол. Мартин это оценил – стул в палатке был лишь один и служил скорее символом власти, чем мебелью. Они уселись на корточки друг напротив друга. Младенец тихонько пополз по кругу, изучая Мартина со всех сторон. – Ты же русский, Мартин? – поинтересовался Клим. – Видел старую комедию «Операция „Ы“»? – Видел, – признался Мартин. – Когда Шурик знакомится с девушкой и вместо «Шурика» называется Петей. – Клим расхохотался. – Полная ведь нелепость, а смешно! Мартин дипломатично кивнул. – Да, – пробормотал Клим. – Признаю, аналогия не совсем уместна, но всё же… Ты только что прибыл? – Вчера под вечер, – ответил Мартин. – И сразу же двинулся к нам. – Клим покивал. – Ты не учёный. – Университетов не кончали, – в тон ему ответил Мартин. – Три класса церковно-приходской. Клим поморщился: – Брось, высшее образование у тебя на лбу написано. Гуманитарий… – Он задумался. – Нет, не врач… не журналист, не филолог… Что-то очень дурацкое. Психолог? Нет… – Литинститут, – сказал Мартин. – О как! – изумился Клим. – Прозаик в поисках сюжета? Эпохальный роман «Тайны Библиотеки»? Мартин решил играть начистоту. – Частный детектив. – И лицензия есть? – заинтересовался Клим. – Есть. Показать? Клим замахал руками: – Зачем? Верю. Лучше скажи, что ты ожидал здесь увидеть? Фашистский вертеп? Гнездо людей-шовинистов? Дом отдыха для сумасшедших учёных? – В Столице мне сказали, что ваш посёлок не принимает Чужих, – уклончиво ответил Мартин. – Это, конечно, наводит на размышления… – Давай без непоняток, – резко меняя манеру беседы, отозвался Клим. – Мы не психи, орущие о чистоте человеческой крови. Мы уважаем Чужих. Но Библиотека – это ключ к древним знаниям. Раса, которая овладеет ими, сможет превзойти даже ключников. Вот потому мы и отделились от прочих исследователей. Тайна должна принадлежать человечеству. Мартин подумал и спросил: – А когда человечество превзойдёт ключников, как вы поступите с Чужими? Клим поморщился: – К чему делить шкуру неубитого медведя? Решать будем не мы… но я уверен, что человечество не станет подавлять и уничтожать иные расы. Мирное сосуществование, торговля, гуманитарная помощь… А вот за Чужих я не поручусь. Вы готовы поручиться? Мартин покачал головой. – То-то и оно. Итак, – подытожил Клим, – мы не фашисты. Мы лишь проявляем осторожность. Теперь, если мне удалось снять предвзятость, скажите, уважаемый детектив, что вас привело на Библиотеку? – Девочка по имени Ирина, – сказал Мартин. Лицо Клима исказилось, будто Мартин напомнил о чём-то неприятном и постыдном. Он даже отвёл глаза, заметил ребёнка, подбирающегося к одной из распечаток, ловко подхватил его, развернул в противоположном направлении и дал лёгкого шлёпка. Убедившись, что урок усвоен и дитя движется в сторону от драгоценных научных документов, снова посмотрел на Мартина: – Небось безутешный муж оплатил поиски? – Это профессиональная тайна, – отозвался Мартин. – Отец. Клим вздохнул: – Железный человек. Героический родитель. Уважаю. – Все так плохо? – сочувственно спросил Мартин. – Девочка к нам явилась три дня назад, – ответил Клим. – Я ожидал обычных проблем… молоденькая, красивая, а мужиков у нас, конечно же, больше, чем женщин… Поговорил с ней, поговорил с нашими… тут все обошлось. Попкой, конечно, излишне крутит, но явно не провоцирует. Беда пришла откуда не ждали. Она перессорила всех учёных, и её формы тут были ни при чём. – Неужели на научной почве? – восхитился Мартин. – Именно. Девочка в пух и прах разбила две теории из трех, которые считались у нас самыми перспективными… Если интересно – это теория единого уравнения Вселенной и солнечный цикл чтения… Мартин непонимающе поднял брови. На лице Клима появилось страдальческое выражение профессора физики, объясняющего сыну-школьнику законы Ньютона. – Язык Библиотеки – это фонетическое письмо, – сказал он. – Трудности даже не в том, что мы не можем пока с уверенностью соотнести символы на обелисках с теми или иными звуками. Главная проблема – как эти буквы складываются в слова, а слова – в предложения. Теория солнечного цикла предлагает начинать чтение с какого-нибудь восточного обелиска, затем, когда его тень точно укажет на другой обелиск, – добавить новый знак, посмотреть на тень от второго обелиска… – А когда солнце будет в зените – поставить точку в предложении, – любезно подсказал Мартин. Клим заёрзал, буркнул: – Все гораздо сложнее, но в целом вы поняли… Теория единого уравнения Вселенной гласит, что язык Библиотеки – это на самом деле математические символы, в едином уравнении описывающие все законы мироздания. Его ещё называют Уравнением Бога. Девочка камня на камне не оставила от этих теорий. А поддержала мою точку зрения, что язык Библиотеки родственен туристическому языку. Вы знаете, сколько в нём букв? Мартин задумался. Как ни смешно, но знание туристического вовсе не предполагало понимание его грамматики. Любой, прошедший Вратами, начинал говорить на туристическом – совершенно свободно и непринуждённо. – В такой же тупик станет ребёнок, который уже прекрасно умеет говорить, но не обучен чтению и грамматике, – сказал Клим. – Можно научиться счёту – интуитивно, не раздумывая. Но выделить и систематизировать все звуки языка, соотнести их с буквами – это уже предмет научного поиска. Мартин поднял руки. И сказал – языком жестов, складывая кисти рук с отведёнными на девяносто градусов большим пальцем: «Мы знаем чтение и грамматику. Язык жестов – это и есть азбука туристического». «Правильно, – безмолвно ответил Клим. – Это так естественно, что мы не задумываемся об этом. Но нас научили азбуке. В туристическом языке сорок семь букв, тринадцать знаков препинания и два числительных. Ноль и единица, двоичный код». Ребёнок, подозрительно уставившийся на взрослых, негромко, предупреждающе заревел. – Не любит, когда говорят на туристическом жестовом, – пожаловался вслух Клим. – Русский и английский понимает, туристический тоже, а язык жестов – ещё нет. Он родился здесь, Вратами не проходил. – Так в чём проблема? – спросил Мартин. – Даже мне, полнейшему профану, ясно, что язык Библиотеки привязан к туристическому. И, наверное, каждый жест имеет сходство с одним из знаков на обелисках? – Сложность опять же в направлении чтения, – пояснил директор. – Мы пытались читать расположенные рядом обелиски, пробовали различные направления и комбинации… ничего вразумительного. Лепет ребёнка, псевдоречь душевнобольного. Ирина заявила, что знает метод дешифровки. Сейчас большая часть населения посёлка отправилась вместе с ней на «точку двенадцать» – это крупный остров, расположенный тремя километрами севернее. – А вы остались здесь? – поразился Мартин. – В то время как величайшее открытие, быть может… – Предложенный Ириной метод чтения обелисков я без лишней огласки пробовал два года назад, – сказал директор. – Это несложная корреляция между площадью островов и количеством знаков на них… Никакого результата. – Вы ей не сказали об этом, – задумчиво произнёс Мартин. – Что ж… вероятно, это правильно. Излишнюю восторженность надо лечить. – Заберите её отсюда, – сказал Клим. – Прошу вас. Если угодно, я даже подскажу несколько интересных историй для платы ключникам. Мартин посмотрел в глаза директору: – Научная ревность? Клим покачал головой: – Нет. Девочка, бесспорно, талантлива. Её опровержение Уравнения Бога было блистательно красивым. Но ей надо учиться. И не здесь, где полно фанатиков и психопатов, а обелиски дразнят взгляд… Сегодня девочка убедится, что её теория – вздор. Она не сломается, она начнёт выдумывать новые подходы… и утонет в обилии материала, в ползании по скалам с рулеткой, в бесплодных спорах и обидах. Уведите её, Мартин! Она повзрослеет и вернётся – чтобы раскрыть тайну Библиотеки. Мартин протянул директору руку: – Договорились. Есть только одна проблема – захочет ли она уйти? Даже если мы её свяжем и дотащим до Станции… вы же знаете не хуже меня: ключники пропустят во Врата лишь добровольцев. – Мы ей поможем, – усмехнулся Клим. – Сейчас весь наш дружный коллектив вернётся вместе с Ириной. Все будут злы и язвительны, насмешки посыплются градом. Особенно постараются те, кого она успела обидеть. Если этого мало – я своей властью велю ей убираться вон… и назову дурой. Девочка гордая, она уйдёт. Мартин не знал, чего было больше в словах Клима – искренней тревоги за талантливую девочку, взявшую на себя груз не по силам, или ревности учёного, почуявшего сильного соперника. Но Библиотека – и впрямь мир не для взбалмошной семнадцатилетней девчонки. Лет через пять – и в этом Мартин был убеждён – по каменным островкам бродила бы полуголая беременная женщина, за руку которой цеплялась бы парочка детей. И никакие тайны древних языков её бы не интересовали. Всему своё время. В юности следует учиться и беситься, бороться с несправедливостью и потрясать мир… а перерывать горы пустой породы в поисках драгоценной крупицы знания – привилегия зрелости. – А теперь – обедать? – предложил Клим. – Вы уже пробовали местный рыбный суп? …На обед собрались все жители посёлка, не отправившиеся вместе с Ириной постигать тайны Вселенной. Клим и две индианки-поварихи (у Мартина сложилось чёткое ощущение, что они обе – жены директора), десяток мелких ребятишек и два старика, видимо, приглядывающие за детьми в отсутствие родителей. – Так и живём, – весело сказал Клим. – Коммуна своего рода. А что поделать? Нехватка ресурсов всегда приводит к извращённым формам общественного устройства. Детям Мартин раздал по кусочку шоколада – старшие немедленно сжевали лакомство, младшие пробовали шоколад с опаской. Один малыш даже заревел, пуская коричневые слюни. – Сладкого не хватает, – со вздохом признал Клим, первым поднося ложку ко рту. – Пытаемся варить патоку из кувшинок… но я постесняюсь предложить вам снять пробу. Сладости и хлеб – вот с чем тут проблема… Мартин предложил взрослым галеты, поколебался и разделил по половинке галеты среди детей. Некоторое время все молча грызли редкий деликатес. Старики галеты сосредоточенно сосали, осторожно обмакивая их в рыбный бульон. А суп и впрямь оказался вкусным! Густой, наваристый, с кусочками рыбы и моллюсками, с похрустывающими на зубах, будто капуста, лентами водорослей. Мартин съел две миски, поблагодарил женщин – и подарил им пакетик красного и пакетик чёрного перца. Клим только покачал головой: – Мартин, скажите, как часто вы странствуете между мирами? Вы третий на моей памяти человек, догадавшийся прихватить пряности. – Очень часто, – признался Мартин. – Если кто-нибудь проводит меня до Станции, то я отдам вам все остатки припасов. Но только после того, как ключники примут мою историю. – Непременно проводим, – улыбнулся Клим. – И письма вы захватите? – Захвачу, – кивнул Мартин. Облагодетельствованные специями индианки принесли пластиковую флягу литра на три. Разлили по кружкам мутную опалесцируюшую жидкость – немного, граммов по пятьдесят. Мартин внимательно посмотрел, как пьёт Клим – залпом, крякнув и закусив кусочком рыбы. Понюхал напиток – брага пахла рыбой и спиртом, но сивушных тонов почти не было. Глотнул – водорослевая самогонка обожгла нёбо, шершавым горячим комком прокатилась по пищеводу, но оставила неожиданно приятное свежее послевкусие. – Явные тона мяты и аниса, – с удивлением отметил Мартин. Клим гордо улыбнулся: – Не коньяк, но пить можно. Вот для табака заменителей не нашли… Мартин покорно достал пачку крепких французских сигарет. Взрослые граждане Библиотеки мгновенно расхватали «Житан» – кто по одной сигарете, а кто, виновато улыбаясь, по две-три. Ребёнок постарше, потянувшийся к пачке, получил по рукам. Приличия ради и Мартин закурил. Он предпочёл бы сигару, спрятанную в рюкзаке для особых случаев, но дразнить людей не хотелось. – Иной раз придёшь к Станции, выждешь, пока ключник трубочку закурит, – скрипуче сказал один из стариков, – да и подойдёшь для разговора… Что попало несёшь, лишь бы дымку нанюхаться… хорошо, ключники терпеливые, слушают долго… когда и винцом угостят… – А вот табаку никогда не предложат, – печально сказал второй старик. – Они ещё и марихуану покуривают, – заметила та индианка, что помоложе. Посмотрела на Мартина. Мартин не пошевелился. Выпили ещё дважды по пятьдесят. После этого Мартин улыбнулся и отставил кружку. Никто не настаивал, да и местным вполне хватило. Дети разбежались – кто плескался в каналах, кто бдительно следил за малышами. Взрослые, кроме Клима, пустились в сбивчивый разговор. Друг про друга они все давным-давно знали, сейчас их интересовал лишь один слушатель – Мартин. Он узнал, что одного старика зовут Луи, он француз, физик, отправившийся на Библиотеку после того, как овдовел, – доживать остаток дней с пользой для науки. Второй старик оказался немцем, филологом, как и индианки. Те, кстати, были сёстрами и действительно являлись жёнами Клима. Через час у Мартина сложилось ощущение, что он прожил на Библиотеке несколько лет. Самые занятные истории – о ночной рыбалке и разлившейся браге, о геддаре, который на спор рубил обелиск своим мечом, и о сумасшедшем, явившемся на Библиотеку в поисках несуществующих «древних технологий», – стали идти по кругу. Сестры завязали скучный профессиональный спор о знаке препинания, означающем «я говорю с иронией, не относитесь к моим словам слишком серьёзно». – А вот и наши идут, – сказал наконец Клим. Мартин поднялся, посмотрел на север. И впрямь – шли. Около сотни человек: мужчины и женщины, подростки и старики. Очень смешно было наблюдать за этим шествием, нестройной колонной вытянувшимся на сотню метров. Над толпой постоянно поднимались головы – это кто-то перепрыгивал через канал. Люди казались не то толпой сумасшедших танцоров, тренирующихся перед групповой пляской, не то усталыми бегунами на трассе с препятствиями. – Где там наша Ирочка, – насмешливо сказал Клим, встав рядом с Мартином. – О! Вот она. Впереди. Правда, уже не на лихом коне. Мартин тоже заметил Ирину и с понятным любопытством вгляделся в приближающуюся девушку. Ирина оказалась выше, чем ему представлялось по снимкам и видеозаписям. Рыжие волосы, которые на Земле лежали ниже плеч, были коротко пострижены. Одежда – простая и рациональная: кроссовки, шорты защитного цвета и темно-серая футболка. А ведь какие шикарные платья носила… Но больше всего Мартина занимало лицо Ирины. Да, она действительно потерпела поражение – это было видно сразу. И по плотно сжатым губам, и по слишком сосредоточенному, отгоняющему слезы взгляду. Да и заметная дистанция между Ирочкой и остальными людьми свидетельствовала о положении низвергнутого кумира. – Халиф на час… – подтвердил его мысль Клим. – Или как там зовут жён халифа? Ладно, пусть будет принцесса на час… – Принцесса на бобах, – сказал Мартин. – Надеюсь, её не побили? Клим возмущённо фыркнул: – Мы тут малость одичали, но всё-таки остались культурными людьми. А вот бобы у нас – праздничное лакомство, так что идиома утратила смысл. В посёлке люди стали расходиться. Кто-то нырнул в палатки, кто-то остановился в отдалении. Десяток человек с виноватыми лицами приблизились к Климу – это предавшие вождя последователи спешили искупить грехи. Ирина тоже направилась напрямик к директору. Остановилась, подойдя почти вплотную. И выпалила: – Ты! Ты знал, что я ошибаюсь! Мартин оценил и темперамент девушки, и тон, которым она произнесла своё обвинение. – Ирина, ты ни о чём меня не спрашивала, – холодно ответил Клим. – Ты ведь заявила, что у нас давно окостенели мозги? И что ты одна знаешь истину? Что ж, я тебе не мешал. Как успехи? Секунду девушка стояла, с негодованием глядя на директора. Мартин тихонько вздохнул: не для Ирины такие поединки, не было у неё опыта подковёрной борьбы, интриг, защиты курсовых и диссертаций, заваленных оппонентов и привлечённых сторонников – короче говоря, всего того, что составляет могучий ствол научного древа, на котором только и могут зазеленеть робкие листики знаний. – Вы меня убили, – тихо сказала Ирочка. В её глазах показались слезы. И тут же Клим шагнул вперёд, крепко взял вздрогнувшую Ирину за плечи – и совершенно другим голосом сказал: – Ира, ты умница. Ты нашла очень интересные закономерности. Если кто-то и сможет раскрыть загадку Библиотеки, так это ты. Но реку нельзя преодолеть одним прыжком. Надо учиться плавать. Мартин мысленно зааплодировал. Растерянная Ирочка сразу утратила весь боевой дух и совсем по-детски смотрела на директора. А тот, ласково, словно отец, погладил её по голове и продолжил: – Я напишу письмо заведующему кафедрой иностранных языков МГУ профессору Паперному, он мой хороший старый друг. Попрошу, чтобы тебя приняли без всяких экзаменов… впрочем, тебе не составит труда их сдать. Ирина, я очень хочу, чтобы ты встала в наши ряды. И через пять лет мы будем ждать тебя здесь, на этом самом месте. Веришь мне? Ирина кивнула, не отрывая взгляда от Клима. А тот, все с той же мягкой интонацией, добавил: – Ты не представляешь, как быстро пролетят пять лет… и как многого ты сможешь добиться, обогатив свою память всем знанием, выработанным человечеством… Он на миг прижал Ирину к себе и нежно поцеловал её в лоб. Но Мартин отметил, что рука Клима всё-таки дрогнула на спине девушки и непроизвольно, совсем не по-отечески, поползла вниз, к хорошенькой крепкой попке. Впрочем, Клим тут же опомнился, отстранился от Ирины и с улыбкой сказал: – А у нас гости! Это Мартин, он только что с Земли… и хочет поговорить с тобой. Девушка машинально сделала шаг в сторону Мартина. Что ж, Клим и впрямь замечательно сделал свою часть работы… – Здравствуй, Ирина, – сказал Мартин. Доброжелательно, но без улыбки или явной симпатии. – Твой отец попросил навестить тебя. Ира молчала, хмурясь. Её глаза ещё влажно поблёскивали, но слезы так и не родились. За спиной Ирины Клим распекал провинившихся учёных: – Сети стоят со вчерашнего вечера, мы что же, соскучились по тухлой рыбе? Катрин, у твоего малыша болит живот, он уже трижды бегал к туалетному каналу. Все, кто хочет отправить письмо на Землю, могут подойти ко мне за бумагой. Не больше одного листа на человека! Может быть, Клим и не был великим учёным. Но администратором он был хорошим. Толпа рассеивалась на глазах, жизнь в посёлке входила в привычное русло. – Не буду уговаривать тебя вернуться, – продолжал тем временем Мартин. – Но Клим, как мне кажется, дал хороший совет. Если ты решишь ему последовать, то я помогу тебе с историей для ключника… Ирина вздохнула. Чуть-чуть улыбнулась, глядя на Мартина – с куда большим пониманием происходящего, чем можно было ожидать от девчонки её лет. И сказала: – Я… Совсем рядом в канале плеснула вода. Мартин обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть вынырнувшего до половины тюленоида. Чёрная шкура мокро блеснула на солнце, резко махнул сильный ласт – и что-то маленькое просвистело в воздухе. Ира Полушкина вздрогнула, вытягиваясь словно от удара током, и замолчала. Из открытого рта тонкой ровной струйкой потекла тёмная кровь. Все так же прямо, не сгибаясь, девушка упала ничком – и Мартин с содроганием увидел окровавленный серый шип, вонзившийся в её шею где-то возле седьмого позвонка. Тюленоид с плеском погрузился в воду. В следующий миг все вокруг смешалось. Кричали взрослые, ревели дети, в руках Клима откуда-то появился пистолет – и он бежал вдоль канала, всаживая в воду пулю за пулей. Одна из индианок склонилась над Ирой. Другая, со здоровенным кухонным ножом в руке, перепрыгнула через канал и побежала – видимо, к той точке, мимо которой тюленоид неизбежно должен был проплыть. Мартин бросился вслед за ней, и это оказалось правильным решением. жүктеу/скачать 1.98 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|