Четвертый ФилософиЯ нового времени

Гораздо больше для создания естественной науки, кроме Галилея, сделал другой философ XVII в. — Рене Декарт (31 марта 1596 — 11 февраля 1650). Он родился в городке Лаэ в центральной Франции, с восьми лет учился в весьма престижном иезуитском коллéже (коллегии) Ла Флеш, о чем пишет в «Рассуждении о методе, чтобы верно направлять свой разум и отыскивать истину в науках» (в первой части этого произведения, автобиографической, Декарт описывает систему преподавания в коллеже и предметы, которые там изучались). Затем Декарт в университете города Пуатье изучает право и медицину, после чего в 1618 г. уезжает в Нидерланды. В 1619–1621 гг. служит в армии, принимает участие в военных действиях в качестве офицера. В 1620-х гг. знакомится с известным ученым и философом Мареном Мерсенном, и эта встреча, перешедшая в дружбу, повлияла на них обоих. В 1628 г. Декарт поселяется в Голландии и живет там, но под конец жизни переезжает по приглашению двадцатилетней шведской королевы Христины в Стокгольм, чтобы обучить ее началам философии. Декарт, привыкший к мягкому климату Франции, не выдержал сурового северного климата, сильно простудился и умер. «Пора в путь, душа моя», — были последние его слова.

Декарт принадлежит к тем людям, которые сыграли ни с чем не сравнимую роль в истории человечества. Он стал создателем ряда наук, совершил переворот не только в философии, но и в науке вообще. Он явился создателем современной физики, развив идеи Галилео Галилея (ему принадлежит открытие законов, которые предвосхитили законы Ньютона), он совершил революцию в математике, создав систему координат и переведя математику на привычный нам язык (ввел понятие переменной, функции, обозначив ее буквой f, степени, обозначив ее при помощи надстрочного знака, ввел буквы для обозначения констант [a, b, c] и неизвестных [x, y, z]). Декарт также создал аналитическую геометрию (то, что называется алгеброй в геометрии); оптику (науку о распространении и преломлении света); физиологию (впервые разработал учение об организме животного, в том числе и человека; И. Павлов считал Декарта автором учения о рефлексах, а себя лишь его последователем). В каждой науке, которой занимался Рене Декарт, он стал создателем новых направлений. То же было и в философии.

Среди философских произведений у него можно выделить «Правила для руководства ума» (1627–1629), «Рассуждения о методе» (1637), «Размышления о первой философии» (1641), «Первоначала философии» (1644), «Метафизические размышления» (1647).

Собственно, к своим положениям Декарт приходит лишь в «Размышлениях о первой философии», когда прошло уже 14 лет после написания первой философской работы. Далее он пишет ряд произведений, где по-разному излагает свои философские идеи, поэтому чтобы иметь представление о мировоззрении Декарта, достаточно прочесть одну из его работ — «Первоначала философии», «Размышления о первой философии» или «Метафизические размышления».

Декартовская философия совершила революционный переворот в философии Нового времени. После Декарта невозможен возврат к средневековому или античному способу мышления. Декарт заложил основы новой философии, дав метод, указав предмет и задав цели философии, поэтому все более поздние философы находились под огромным воздействием его гения и развивали принципы, заложенные в его философии. Вплоть до XIX в. вся философия практически была развитием идей и принципов Декарта.

В своих автобиографических «Правилах для руководства ума» и «Размышлениях о методе» Декарт показывает, что главное для философа — найти истинный метод. Он пишет, что изучал в коллеже разные науки и это ему весьма нравилось, ибо читать разные книги, знакомясь с мнениями разных ученых и философов, — это все равно что путешествовать. Но, в конце концов, пишет Декарт, чем больше он читал, тем яснее ему становилось, что ни один из философов истины не нашел: в философии «доныне нет положения, которое не служило бы предметом споров и, следовательно, не было бы сомнительным»¹. Декарт не находил истину нигде: ни в математике, так как ее положения до сих пор не привели ни к каким возвышенным истинам; ни в богословии, ибо Божественная истина сокрыта от человеческого ума; ни в нравственности, ибо убеждался в том, что даже то, что кажется нам очевидным, для других народов таковым не является. Поэтому «принимая во внимание, сколько относительно одного и того же предмета может быть разных мнений, поддерживаемых учеными людьми, тогда как истинным среди этих мнений может быть только одно, я стал считать ложным почти все, что было не более чем правдоподобным»². Декарт не называет имен, но то, что он читал «Апологию Раймунда Сабундского» Монтеня, которая повергла его в еще большие сомнения, — это известный факт.

Как пишет Декарт, еще со времени учебы в колледже в юношеские годы его интересует вопрос о познаваемости истины, о том, можно ли достичь абсолютно достоверного, точного научного знания. Тогда же он решил пойти по пути построения и поиска истинной методологии, ибо главное — найти четкий метод достижения истины. Эти рассуждения Декарт формулирует в работе «Правила для руководства ума».

Среди правил, которые формулирует Декарт, следует выделить следующие. 1-е правило: «Целью научных знаний должно быть направление ума таким образом, чтобы он мог выносить твердые истинные суждения обо всех тех вещах, которые ему встречаются»¹. 2-е правило: «Нужно заниматься только теми предметами, о которых наши умы очевидно способны достичь достоверного и несомненного знания»². Правило 4-е: «Для разыскания истины вещей необходим метод»³.

Декарт пишет, что ошибка всех предыдущих философов состояла в том, что ведомые любопытством, стремлением к познанию истины, они вели свои умы по неизведанным путям. Не зная, как направлять свой ум, они делали это, пользуясь случайными попутными метками и знаками. А нужно иметь четкий метод, чтобы это любопытство получило строгую основу. Декарт ограничивает область своего исследования только теми предметами, которые позволяют достичь знания, и вопросы гносеологии выдвигается им на одно из первых мест.

Для достижения истины нужно тщательно исследовать предметы познания и обращать внимание только на то, что является несомненным и ясным. Как говорит Декарт в 3-м правиле, «касательно обсуждаемых предметов следует отыскивать не то, что думают о них другие или что предполагаем мы сами, но то, что мы можем ясно и очевидно усмотреть или достоверным образом вывести, ибо знание не приобретается иначе»⁴. То есть критерием знания для Декарта уже в этой ранней работе является не внешнее знание, не авторитет, каков бы он ни был (даже божественный), а только данные, исходящие из нашего собственного ума. Источниками знания могут быть непосредственное ясное умозрение и очевидное доказательство. И то и другое может познать истину, никакие другие способы, в том числе авторитеты, для Декарта не годятся.

В правиле 5-м Декарт формулирует особенности того метода, который он хочет найти. «Весь метод состоит в порядке и расположении тех вещей, на которые надо обратить взор ума, чтобы найти какую-либо истину. Но будем строго придерживаться его, если шаг за шагом сведем запутанные и темные положения к более простым, а затем попытаемся, исходя из усмотрения самых простых, подняться по тем же ступеням к познанию всех прочих»¹.

В 6-м правиле он рассматривает, как нужно отделять простые вещи от запутанных: важен порядок, последовательность, понимание того, что является простым, а что — сложным. 7-е правило является также развитием 5-го правила поиска метода. Если в 6-м правиле говорится о простоте, то в 7-м — о полноте; нужно рассматривать все исследуемые предметы так, чтобы нигде не было прерывающегося движения мысли, чтобы мысль ничто не могла упустить.

В 8-м правиле Декарт ставит себе жесткое ограничение: «Если в ряде вещей, подлежащих изучению, встретится какая-либо вещь, которую наш разум не в состоянии достаточно хорошо рассмотреть, тут необходимо остановиться и не изучать другие вещи, следующие за ней, и воздержаться от ненужного труда»².

Декарт формулирует различные правила, в числе которых есть одно, отличающее его правила от метода Ф. Бэкона. Как мы помним, Бэкон говорил, что познание человеком истины ограничено существованием ряда идолов, в том числе тем, что человеческий ум всегда ищет гораздо больше порядка там, где порядка на самом деле может и не быть. Декарт же формулирует противоположный принцип: всегда надо искать порядок даже там, где его не видно, «допуская существование порядка даже среди тех (предметов. — В. Л.), которые в естественном ходе вещей не предшествуют друг другу»³. Как показывает история развития науки и философии, прав оказался Декарт, потому что современная наука базируется именно на том убеждении, что весь мир упорядочен и подчиняется законам природы.

Итак, сформулировав в своей ранней работе эти знаменитые правила, Декарт начинает применять их на практике. Следующая его работа — «Размышления о первой философии, в коей доказывается существование Бога и различие между человеческой душой и телом». Написав эту работу, Декарт рассылает ее выдающимся современным философам, в том числе своему другу М. Мерсенну, английскому философу Т. Гоббсу, французскому логику А. Арно, французскому философу П. Гассенди, католическому богослову М. Катеру, чтобы получить возражения на свою работу со всех позиций — и со стороны материалистов (Т. Гоббс и П. Гассенди), и со стороны логиков (А. Арно), и со стороны католиков (М. Мерсенн и М. Катер). Получив от них возражения, Декарт ответил им и учел их замечания при следующем издании работы.

Методологическое сомнение

Декарт исходит из того, что нужно следовать только тем положениям, которые абсолютно очевидны и ясны. Но, разыскивая таковые, он сталкивается с огромной трудностью. Оказывается, что данные наших чувств не могут быть столь непосредственными и ясными, чтобы дать истину. Декарт приводит ряд примеров, взятых им из книги Монтеня (в том числе знаменитый пример, что палка в воздухе кажется прямой, а опущенная в воду — изломанной; но оба факта даются нам одними и теми же органами чувств — когда же они обманывают?). Данным чувств, даже если они обманывают нас в каком-то одном опыте, мы не имеем права доверять вообще, так что само существование внешнего мира ставится под сомнение. Данные органов чувств настолько не вызывают доверия, что даже наше тело мы не можем воспринимать как некую истину, ибо когда мы спим, нам может сниться, что мы летаем или что-то другое, столь же необычное. А иногда сон бывает настолько ярким, что, проснувшись, недоумеваешь, где же явь. У больных людей бывают галлюцинации и бредовые состояния, когда они также не могут отличить вымысел от яви. Инвалид часто испытывает «фантомные боли» в ампутированной конечности — так что, может быть, и тела у нас нет. Может быть, недоумевает Декарт, вообще весь мир устроен так, что им правит некий злой гений, который направляет все наше сознание в сторону лжи и ошибки? Может быть, мы созданы таким существом, которое всегда нас заставляет обманываться?

Декарт обращает внимание на свое «я», на самопознание, и говорит, что истину может дать только естественный свет разума (так гласит и одно из правил «Размышлений о первой философии»: истину можно найти только в себе при помощи ясных отчетливых положений или при помощи доказательств). То есть для Декарта основным источником истины является интуиция, которую он понимает несколько иным способом, чем понимали раньше. Под интуицией у Платона и христианских философов, в частности у Августина, понималось некоторое необычное состояние, сверхъестественное откровение. Декарт под интуицией понимает совсем другое: «Под интуицией я подразумеваю не зыбкое свидетельство чувств и не обманчивое суждение неправильно слагающего воображения, а понимание (conceptum) ясного и внимательного ума, настолько легкое и отчетливое, что не остается совершенно никакого сомнения относительно того, что мы разумеем, или, что то же самое, несомненное понимание ясного и внимательного ума, которое порождается одним лишь светом разума»¹. Это естественный свет разума, указывающий на то, в чем невозможно сомневаться. Нашему разуму присущ некоторый естественный свет, естественная способность познания; поэтому разуму должна быть присуща истина. Декарт исходит из этого положения — он не просто ищет истину, а надеется ее найти, верит, что истина есть в разуме, «ибо все, на что указывает мне естественный свет (lumen naturale), никоим образом не может быть сомнительным»².

Чтобы найти, где же в нашем разуме содержится истина, Декарт обращает внимание на следующее: можно во всем сомневаться; можно сомневаться в правильности данных органов чувств, даже в том, есть ли тело. Но нельзя сомневаться в одном, говорит он: в самом факте сомнения. Это состояние сомнения является несомненным фактом.

Но что такое сомнение? Это есть некоторая разумная деятельность, т. е. сомнение есть мышление. Следовательно, Декарт считает, что невозможно сомневаться в одном: в том, что я мыслю. Но мыслить может лишь то, что существует. Именно из того, что я мыслю, я заключаю, что я существую. Что это не сон, не галлюцинация, не бред, а ясное, отчетливое понимание моего собственного существования: «я мыслю — следовательно я существую» (знаменитое «Сogito, ergo sum»). Точнее говоря, цепочка декартовских размышлений выглядит следующим образом: я во всем сомневаюсь – значит, я не сомневаюсь в том, что я сомневаюсь, - значит, я мыслю – следовательно, я существую.

Правда, Антуан Арно упрекает Декарта в том, что это положение задолго до него высказал св. Августин: «…приходится с удивлением отметить, что досточтимый муж устанавливает в качестве главного принципа всей своей философии то же самое, что установил до него св. Августин, человек острейшего ума, достойный великого изумления не только в области теологии, но и в чисто философских вопросах. Во 2-й книге „О свободе воли“ (гл. 3) Алипий в споре с Эводием, доказывая существование Бога, говорит: „Прежде всего — дабы начать с вещей очевиднейших — я тебя спрашиваю, существуешь ли ты сам, или, быть может, ты боишься, не ошибаешься ли ты в этом вопросе — хотя, если бы тебя не было, ты ведь не мог бы и ошибаться?“ Это место очень напоминают слова нашего автора: „Но существует также некий неведомый мне обманщик, чрезвычайно могущественный и хитрый, который всегда намеренно вводит меня в заблуждение. А раз он меня обманывает, значит, я существую“»¹. Арно цитирует работу Августина «О свободе воли», хотя это же положение содержится и в трактате «О граде Божием»: «Я не боюсь никаких возражений относительно этих истин со стороны академиков, которые могли бы сказать: а что, если ты обманываешься? Если я обманываюсь, то поэтому я уже существую, ибо кто не существует, тот не может, конечно, обманываться. Я, следовательно, существую, если обманываюсь. Итак, поскольку я существую, если обманываюсь, то каким образом я обманываюсь в том, что существую, если я существую несомненно, коль скоро обманываюсь? Поскольку я должен существовать, чтобы обманываться, даже если бы и обманывался, то нет никакого сомнения, что я не обманываюсь в том, что знаю о своем существовании. Из этого следует, что я не обманываюсь и в том, что я знаю то, что я знаю. Ибо как знаю я о том, что существую, так равно знаю и то, что я знаю. Поскольку же эти две вещи я люблю, то к этим двум вещам, которые я знаю, я присоединяю эту самую любовь как третью, равную с ними по достоинству»². Но это игнорирование Декартом исторической справедливости неслучайно: Декарту важно прийти к несомненно истинным положениям, а для этого необходимо во всем сомневаться — в том числе и в мнениях самых авторитетных философов.

Декарт приходит к выводу, что человек все-таки существует, ибо несомненное в человеке — это его мышление. То есть человек — это существо мыслящее, или, как говорит Декарт, «мыслящая вещь». Именно мышление убеждает нас в нашем существовании. Мышление есть некий процесс, который протекает сам по себе; мысль ни от чего не зависит. У нее нет ни протяженности, ни веса, ни других характеристик. Но об одном мы можем сказать: у мысли есть содержание; мы не просто мыслим, а мыслим что-то: понятия, логические фразы, суждения, доказательства. Мышление невозможно представить себе без его содержания — понятий, аксиом и т. п., которые поэтому можно считать врожденными понятиями. «…Я никогда не писал и не считал, будто ум нуждается во врожденных идеях, являющихся чем-то отличным от его способности мышления; но когда я отмечал, что обладаю некоторыми мыслями, кои я получил не от внешних объектов и не благодаря самоопределению моей воли, но исключительно благодаря присущей мне способности мышления, то, поскольку я отличал идеи, или понятия, кои являются формами этих мыслей, от других, внешних, или образованных, я назвал первые из этих идей врожденными»³. Среди таких идей Декарт называет идею вещи, числа, тождества, истины, мышления и т. п. Но среди множества понятий Декарт выделяет одно: понятие Бога. Он подвергает исследованию именно эту идею. Может быть, это ложная идея, идея о чем-то несуществующем? Можем ли мы сказать, что эта идея отражает реально существующее Божество?

Существование Бога

Да, утверждает Декарт, идея Бога есть отражение реально существующего Бога. Ибо что есть идея Бога? Идея Бога есть идея Существа абсолютно совершенного, обладающего всеми положительными характеристиками. Если это так, то среди этих характеристик должна быть идея существования. Следовательно, Бог существует. Значит ли это, что Декарт повторяет онтологическое доказательство Ансельма Кентерберийского? Да, но он вставляет это доказательство в совершенно иной контекст: у Ансельма это доказательство было в сугубо богословском трактате и служило способом укрепления веры, а у Декарта оно служит совсем другой цели.

Декарт приводит еще ряд доказательств существования Бога. Любое понятие, имеющееся в нашем уме, возникает не само по себе, а вследствие своего соответствия некоей вещи; понятие Бога как некоего совершенного существа существует, значит у этого понятия совершенства есть и совершенная причина, т. е. Бог. Декарт выдвигает и доказательства из анализа своего собственного «я». Анализируя свое «я», человек приходит к выводу: я являюсь лишь субъектом своего собственного познания, но как субъект, я не могу быть объектом. Я могу быть объектом только для какого-то другого «я». Этим высшим «я» является именно Бог. Отсюда вывод: Бог есть не просто мыслящее Существо, но Существо, имеющее свободную волю.

Бог есть единственное Существо, Которое включает в Себя все Свои атрибуты. Декарт приводит сравнение: как идея треугольника включает в себя сразу все свои положения (в том числе то, что сумма углов треугольника равна 180), так и идея Бога включает в себя все Его свойства (в том числе Его совершенство, а следовательно и Его существование). От всех остальных существ Бог отличается самым главным: у Бога сущность предполагает существование, у всех остальных сотворенных предметов существование и сущность разделены.

На эти суждения Декарта о Боге было получено наибольшее количество возражений. С одной стороны, Декарта упрекали в том, что его пример с треугольником неудачен, поскольку то, что сумма его углов равна 180, не вытекает из понятия треугольника, а доказывается определенной теоремой, поэтому вначале следует доказать, что существование, вернее полнота всех характеристик, должна быть присуща Богу. С другой стороны, говорят Декарту, почему вы считаете, что только Богу присуще нераздельное единство сущности и существования? Разве можем мы представить себе сущность Платона отдельно от существующего Платона? Каждый человек, в том числе и Платон, есть цельное существо, существующее благодаря тому, что у него есть своя собственная сущность, а разделить сущность и существование мы можем только в уме. Поэтому этот аргумент Декарта его противники не приняли.

Декарт продолжает свое рассуждение. Откуда у нас взялась идея Бога? Эта идея нам врождена, ибо если бы было иначе, то непонятно, почему люди (и верящие в Бога, и отрицающие Его существование) под Богом всегда имеют в виду одно и то же: Всесовершенное, Всемогущее, Всеблагое Существо. Следовательно, если все люди согласны с тем, Кто такой Бог, каковы Его характеристики, то эта идея нам врождена.

Кроме нее, нам врождены и другие идеи: идеи математических положений (1 + 1 = 2), законы логики (закон тождества, противоречия и др.), очевидные положения, что часть меньше целого, понятия, позволяющие нам мыслить, — бытие, категории и т. д.

Доказав, что Бог существует, Декарт переходит к изложению свойств Бога. Бог не есть тело, ибо Он один и един; если бы Он был телом, то Его можно было бы разделить, но поскольку Он неделим, то Он не есть тело. У Бога есть разум и воля (об этом мы также знаем исходя из знаний о Нем как о Существе совершенном, ибо не может совершенное существо не иметь разума и воли). Бог бесконечен, человек же конечен, поэтому понимание Божественной природы человеку никогда не может быть дано в полном объеме. Бог всегда превосходит наше понимание, и поэтому существуют некоторые положения, о которых человек ни в коем случае не может рассуждать и для постижения которых недостаточно способностей человеческого разума. Декарт приводит ряд общеизвестных христианских догматов (в том числе догмат о Пресвятой Троице) и положений (что такое причащение, литургия).

Но есть еще одна существенная характеристика Бога, которая важна для Декарта в аспекте построения его философии: Бог есть Истина и поэтому Он не может лгать. А если Бог существует, то, создавая меня с моим собственным мышлением, созданным по образцу мышления Божественного, Он не мог создать меня существом ошибающимся.

Таким образом, Декарт приходит к выводу, что его гипотеза, что человек якобы был сотворен неким злым гением и вынужден всегда ошибаться, оказывается, к счастью, ошибочной. Поэтому все, что нами воспринимается посредством органов чувств, оказывается истинным. Бог, будучи правдивым и любящим Существом, создал человека таким, что он при помощи органов чувств и разума может познать истину. Однако очевидно, что человек может ошибаться и весьма часто это делает. Но ошибки происходят не по вине Бога, ибо Он есть Истина и не мог сотворить человека ошибающимся. Если человек и ошибается, то только из-за того, что у него кроме разума есть еще и воля. Так же как у Бога, у человека есть разум и воля, но в менее совершенном качестве, не в бесконечном, как у Бога, а в конечном, и человек не может правильно сочетать свой разум с волей. Отсюда и возникают человеческие ошибки.

Итак, то, что каждый человек судит о внешнем мире, является истинным: то, что нам кажется существующим, оказывается действительно существующим. И будучи существами, созданными правдивым Богом, мы с уверенностью можем сказать, что внешний мир — так, как он дается нам в наших органах чувств, — действительно существует.

Учение о субстанции

Но внешний мир отличается от мышления. Поэтому Декарт ставит вопрос о субстанции: есть ли у мира некая субстанция, которая объединяла бы столь большое количество разнообразных явлений? Если субстанция существует, то только одна, ибо субстанция есть «вещь, коя существует, совершенно не нуждаясь для своего бытия в другой вещи»¹. Такой субстанцией может быть лишь Бог — несотворенная субстанция.

Кроме несотворенной субстанции, есть и сотворенная субстанция, о которой можно говорить в двух аспектах: есть сотворенная протяженная субстанция и сотворенная мыслящая субстанция. Материальное и духовное, тело и ум.

Что такое ум? Что ему присуще? Уму, мыслящей субстанции, присущ один атрибут — мышление. А что присуще материальной субстанции? Можем ли мы найти какую-нибудь характеристику в вещах, без которой вещи не могут существовать? Можно себе представить вещи без запаха, вкуса, цвета — без чего угодно. Но не может быть вещи без протяженности. Если мы будем убирать все характеристики, о которых мы говорили, то вещь не перестанет существовать; если же мы уберем протяженность, то останется одна лишь точка. Поэтому единственным атрибутом сотворенной материальной субстанции является протяженность.

Таким образом, существуют две сотворенных субстанции: мышление и протяженность. Поскольку главное свойство материи есть ее протяженность, то возможен геометрический и математический подход к познанию материи. Для Декарта это весьма важно, чтобы подвести прочную основу для физики и математики.

Отсюда возникает и другой принцип философии Декарта, характеризующий науку Нового времени: поскольку протяженность есть и атрибут материи и ее субстанциальное свойство, то материя везде одна. Нельзя говорить, что материя на земле и на небе отличаются друг от друга по своей сущности. Везде есть одна материя, ибо у нее один атрибут — протяженность, поэтому все свойства вещей во всем мире одинаковы.

Декарт настаивает на том, что именно протяженность является единственным атрибутом материи, и по очереди рассматривает различные другие свойства материи (движение и др.), утверждая, что они не могут быть субстанциальными свойствами. Движение не есть субстанциальное свойство материи, ибо можно представить себе вещь и недвижущейся. Но, тем не менее, движение в мире существует, поскольку мир был приведен в движение Богом. Декарт в данном положении является чистым деистом, т. е. для него вопрос об участии Бога в движении мира рассматривается только с точки зрения первоначального толчка. Бог сообщил миру некоторое количество движения и в дальнейшем в процесс движения мира не вмешивается.

Создание новой физики

Декарт — не только философ, но и ученый. Для него философия не противоречит науке (как сейчас считают многие не разбирающиеся в философии ученые), но, наоборот, тесно связана с ней. «…Вся философия подобна дереву, корни которого — метафизика, ствол — физика, а ветви, исходящие от этого ствола, — все прочие науки, сводящиеся к трем главным: медицине, механике и этике. Последнюю я считаю высочайшей и совершеннейшей наукой, которая предполагает полное знание других наук и является последней ступенью к высшей мудрости, — пишет Декарт в предисловии к “Первоначалам философии”. — Подобно тому как плоды собирают не с корней и не со ствола дерева, а только с концов его ветвей, так и особая полезность философии зависит от тех ее частей, которые могут быть изучены только под конец»¹. Поэтому Декарт идет далее в своих рассуждениях и продолжает процесс создания новой науки, начатый Галилеем. Признавая положения, введенные Галилеем (математичность языка природы, изоморфность пространства, экспериментальный характер науки), Декарт подходит к ним более основательно, философски, и дает им соответствующие обоснования. Так, Декарт обосновывает необходимость эксперимента тем, что «наши умственные способности весьма посредственны и что нам не следует чересчур полагаться на себя»²; поэтому попытка постичь все только разумом, методом чистой дедукции не может увенчаться успехом. Необходима проверка правильности наших рассуждений, для чего ученый должен обращаться к наблюдению за миром, стремясь увидеть в нем подтверждение (или опровержение) нашим рассуждениям и гипотезам. «И действительно, если мы станем исходить из начал только очевиднейших, если все выводимые из них следствия обоснованы с математической последовательностью и если наши выводы будут точно согласоваться со всем нашим опытом, то, как мне кажется, было бы непочтением к Богу полагать ложными причины вещей, найденные нами таким путем: ведь это значило бы возлагать на него вину за то, что он создал нас столь несовершенными, что мы можем заблуждаться и тогда, когда правильно пользуемся разумом, который он нам даровал»³.

Кроме этого, Декарт вводит очень важное положение — закон природы. «Из того, что Бог не подвержен изменениям и постоянно действует одинаковым образом, — пишет Декарт, — мы можем также вывести некоторые правила, которые я называю законами природы»⁴. Законы мира поэтому тоже постоянны и неизменны, как постоянен и неизменен Бог. «Бог так чудесно установил эти законы, что даже если предположить, что он не создал ничего, кроме сказанного, и не внес в материю никакого порядка и никакой соразмерности, а, наоборот, оставил лишь самый запутанный и невообразимый хаос, какой только могут описать поэты, то и в таком случае этих законов было бы достаточно, чтобы частицы хаоса сами распутались и расположились в таком прекрасном порядке, что они образовали бы весьма совершенный мир, где мы смогли бы увидеть не только свет, но и все прочее, как важное, так и неважное, имеющееся в действительном мире», — пишет Декарт в работе «Мир, или Трактат о свете»⁵. Познание законов природы возможно, потому что Бог дал их не только природе, но и вложил в наши души понятия об этих законах. В силу же того, что материя везде одинакова, то и законы действуют во всем мире также одинаково, так что, познавая законы на земле, мы можем с уверенность сказать, что они точно таковы же и в других частях вселенной. И «даже если бы Бог создал много миров, то между ними не было бы ни одного такого, где они (законы. — В.Л.) не соблюдались бы»¹.

Декарт вводит понятие законов природы не на пустом месте. Задолго до него это положение выдвигалось и многими отцами Церкви. Декарт прекрасно знал творения блаж. Августина, и ему наверняка было известны его мысли о законотворческой деятельности Бога, в частности - высказывание этого отца Церкви из книги «О книге Бытия»: «…родам и качествам вещей, которые должны из скрытого состояния стать видимыми, Он сообщил известные временные законы, однако же сделал это так, что воля Его остается выше этих законов»². Более того, блаж. Августин указывает на математические основания нашего мира, поскольку, указывает он, есть такое «место Писания, где сказано, что Бог все расположил мерою, числом и весом (Прем. XI, 21); и отсюда мыслящий ум не может не задаться вопросом, существовали ли эти мера, число и вес прежде, чем были созданы твари, и если да, то где именно?»³, а отсюда вытекает, что «есть Число без числа, по Которому все образуется»⁴. Восточные отцы Церкви также высказывали сходные мысли. Например, свт. Василий Великий в толковании на Шестоднев пишет: «…в сих творениях людьми, имеющими ум, созерцательно постигнутый закон (λόγος) служит восполнением к славословию Творца… и она (сотворенная природа. — В.Л.), по вложенным в нее законам, стройно возносит песнопение Творцу»⁵. Свт. Григорий Богослов также говорит, что существует «Божий закон, прекрасно установленный для всего творения и видимого, и сверхчувственного», и что этот «закон (λόγος)… дан однажды, действие же и ныне постоянно продолжается»⁶. Так что принцип законосообразности природы является вполне христианским. Поэтому наука возникает не только не в борьбе с Церковью, но, наоборот, как применение некоторых положений христианского вероучения к познанию природы¹ и в полемике с аристотелевской физикой, в которой понятие закона совершенно отсутствовало.

Исходя из этого положения, Декарт вывел некоторые законы движения, в частности закон сохранения количества движения (закон сохранения импульса). Согласно Декарту, этот закон вытекает «из одного того, что Бог неподвижен и что, действуя всегда одинаковым образом, он производит одно и то же действие. Ибо если предположить, что с самого момента творения Он вложил во всю материю определенное количество движения, то следует признать, что он всегда сохраняет его таким же»².

Правда, впоследствии Лейбниц будет критиковать Декарта, утверждая, что нужно говорить не о законе сохранения количества движения, а о законе сохранения энергии. Если уж говорить о Боге как первоначальном толчке, то нужно говорить о Нем как о Существе, давшем некоторое количество энергии. Но, как мы знаем, в физике существует и закон сохранения количества движения, открытый Декартом, и закон сохранения энергии, открытый Лейбницем.

Кроме этого, Декарт завершает разрушение аристотелевской физики, изгоняя из мира целевые причины. Он пишет: «…мы не будем, таким образом, останавливаться на конечных целях, поставленных Богом или природой при созидании естественных вещей: ведь мы не должны позволять себе притязать на участие в Его замыслах»³. Отныне вопрос «зачем?» в применении к физическим проблемам звучит совершенно бессмысленно.

Учение о человеке

Таким же образом, как и к познанию мира, Декарт подходит и к познанию человека. Говоря, что в мире существуют две субстанции (протяженность и мышление), которые не имеют ничего общего, кроме того, что являются сотворенными, Декарт рассматривает с этой точки зрения и человеческую природу. Тело человека и мышление, т. е. его душа, оказываются совершенно различной природы и поэтому не взаимодействуют. Декарт является классическим выразителем психофизического дуализма, поскольку ни телесные функции не могут иметь причину в душевных процессах, ни наоборот — явления нашей душевной жизни не могут иметь причину в телесных проявлениях. Хотя проблема взаимодействия души и тела Декарта весьма интересовала. Противореча сам себе, он в одной из своих работ делает предположение, что существует в головном мозге одно место (так называемая шишковидная железа), где и происходит соединение души и тела. Несколько странное предположение, явно противоречащее декартовским принципам.

Из того, что действия тела не зависят от действия души и наоборот, вытекают различные следствия. Так же как из предположения о самостоятельной деятельности нашей души Декарт выводит доказательство бытия Бога, истинности нашего существования и т. д., так и не менее важные выводы для философии и главным образом для науки Декарт делает из факта независимого существования тела. Если материя не связана с духом, все познание материальных явлений может вестись только с точки зрения причинно-следственных связей. Никаких целевых причин, которые существуют в человеке как существе духовном, в природе быть не может. Природа есть механизм, в котором есть причина и следствие, поэтому и познание природы может вестись только на причинно-следственном языке.

Поэтому же в теле животного действуют свои собственные законы (ибо оно не имеет души). Организм животного есть просто машина, считает Декарт. Для объяснения его деятельности достаточно только естественных каузальных (причинных) объяснений. Русский физиолог И. Павлов считал Декарта основоположником физиологии и предтечей своего собственного учения о рефлексах.

Декарт говорил, что телесная и мыслящая субстанции могут соединиться лишь в Боге как в несотворенной единой субстанции. То же и с человеком: познать его как существо, состоящее из души и тела, можно на почве того, что человек является существом, сотворенным Богом, и только понимая его как существо, существующее в Боге, можно понять, как человеческое тело соединяется с человеческой душой. Этот вывод гораздо более логичен для Декарта, чем предположение о шишковидной железе.

Картезианство

Несмотря на многочисленные возражения, присланные Декарту на «Размышления о первой философии», его философские идеи мгновенно получили поддержку и одобрение практически всей мыслящей Европы. У Декарта появляется множество учеников, хотя от многих из них, если бы он о них узнал, Декарт сам отказался бы. Так, философы увлеклись учением Декарта о теле как некой машине и стали применять их и к человеку, рассматривать все особенности человеческой жизни, в том числе и психических явлений, на основе его физиологических действий. Одним из представителей такого направления в картезианстве был французский философ Ле Руа, который утверждал, что все психическое в человеке является выдуманным, а главное — физические законы, которым подчиняется его тело. Впоследствии французский философ-материалист Ламетри напишет книгу «Человек-машина», созданную под влиянием декартовских идей.

Но есть и другое направление в картезианстве — идеалистическое, основным представителем которого был католический философ Мальбранш, создавший теорию окказионализма (лат. «окказио» — «случай»). В своем учении он исходил из декартовского положения об отсутствии какой бы то ни было связи между психическими и физическими явлениями, между душой и телом — все, как говорил Декарт, есть взаимодействие, обусловленное тем, что оно устанавливается Богом. Следовательно, делает вывод Мальбранш, все, что происходит в мире, в частности с человеком, происходит не по человеческой воле, не потому, что человек своей душой якобы может повлиять на свое тело, а вследствие того, что Бог всякий раз производит некий акт нового взаимодействия души и тела, т. е. всякий раз делает новое творение мира. Нет никакого движения, нет причинно-следственных связей — есть ежемоментное, ежесекундное творение мира Богом. А мы наблюдаем этот мир так, как будто есть движение и взаимодействие вещей. Если бы Мальбранш жил в XX в., он употребил бы сравнение с кинематографом: в действительности есть набор отдельных кадров, и нам лишь кажется, что на экране существует движение. Так же и в настоящем мире: есть ежесекундное творение мира Богом, а мы наблюдаем это творение как движение.

Примерно так же мыслил и арабский философ аль-Газали, который, критикуя аль-Фараби, Ибн-Сину и других философов с точки зрения номинализма, утверждал тот же самый принцип: для всемогущего Бога не нужны никакие идеи и универсалии, при помощи которых он управлял бы миром. Бог всемогущ, поэтому Он управляет миром непосредственно, и настолько всемогущ, что может творить этот мир каждый раз заново.

Влияние Декарта было обусловлено еще и тем фактом, что XVII век, названный «веком гениев», или «веком философов», был веком, в котором начинался культ разума, когда человек открывал перед собой безбрежность научного познания, когда, как всегда бывает в начале пути, мыслилось, что разум может все, что человек, открывая при помощи своего мышления законы природы и собственной мысли, может познать весь мир. Разуму представлялось открытым все: и природа, и человеческая душа — может быть, за исключением лишь Божественной природы, хотя многие философы-богословы и здесь пытались найти рациональные объяснения.