ЧЕРЕЗ ЛЕГЕНДАРНЫЕ ПЕРЕВАЛЫ

На следующий день, вскоре после подъема на ледниковый уступ, мы вышли в фирновую ковшеобразную мульду. В северной ее части имелся слабо выраженный перевал в сторону ледника № 4, в западной части — два перевала высотой в 4 800 м, раз­ведка которых была уже произведена нами. На этот раз мы сразу избрали северный перевал.

Часам к пяти вечера мы спустились до места, достигнутого нами во время разведки. Дальнейший путь был неясен, и я послал двух красноармейцев разведать спуск вдоль правого края ледника, а сам занялся разведкой спуска по леднику. Красноармейцы, как выяснилось на следующий день, очень быстро спустились на ледник, который мы впоследствии назвали в их честь Красноармейским, но из-за позднего времени не смогли доложить нам о результатах своей разведки. Переночевав опять на снегу, мы на следующий день начали спуск по леднику, оказавшемуся ступенчатым и потому очень трудным; во многих местах приходилось рубить ступеньки.

Во время спуска, занявшего у нас около 7 часов, произо­шел интересный эпизод. Когда мы стояли на небольшой террасе у отвесной ледяной стены, с которой только что спустились, раз­дался оглушительный взрыв, мимо вас и над нами со свистом полетели большие ледяные глыбы, всех обдало брызгами воды. Оказалось, что внутри отвесной ледниковой стены над нами от таяния льда скапливалась вода. Края стены не выдержали на­пора воды, и последняя со страшной силой хлынула вниз.

Красноармейский ледник, на который мы спустились, лежит в ущелье шириной в 300-400 метров. Ледник берет свое на­чало с хребта Академии наук. Поверхность ледника ровная, сплошь покрытая гранитной мореной. Мелкие трещины не были препятствием для нас, и мы быстро шли вниз. На склонах гор появились небольшие клочки травы и мелкие кусты арчи.

К вечеру мы добрались до слияния Красноармейского лед­ника с большим ледником, названным впоследствии именем Географического общества. Здесь на высоте 3250 м около левого края ледника мы выбрали для ночевки небольшую террасу, покрытую густой травой и цветами. После мороза и снега при­ятно было расположиться на земле и пить горячий чай не в палатке, а на свежем воздухе. Мы долго просидели при мерца­нии ярких звезд, наслаждаясь теплым воздухом, позабыв о всех трудностях дня.

На утро все мои попытки определить местонахождение по имевшимся у нас неточным картам не увенчались успехом. Куда мы вышли, в Ванч или Язгулем? Неизвестно! От этого же зависела продолжительность пути до первого населенного пункта; судя по картам, в Язгулеме первый населенный пункт находится почти вдвое дальше, чем в Ванче, от нашего примерного местонахождения. При малом запасе продовольствия и неизвестности нашего пути этот вопрос имел для нас огромное значение.

Как бы трудно ни было у нас с продовольствием, мы не могли не обследовать верховья ледника Географического обще­ства. Рано утром мы отправились вдвоем вверх по леднику, на­казав товарищам приготовиться к выступлению и ждать нашего возвращения. Горячие лучи солнца давно согнали весь снег с ледника, поверхность была твердой с небольшой корой вывет­ривания.

Дойдя до начала подъема на перевал, который был впослед­ствии назван нами Кашал-аяк 1 (перевал, пройденный нами, был назван Кашал-аяк 2), мы увидели, что ледник с перевала спускается крутыми ступенями, только по краям его виднелись более спокойные подъемы. Этот перевал был легче того, по ко­торому мы прошли. Сюда и было предложено пойти на разведку Борхерсу и Винну, через этот перевал они и спустились, не пожелав придерживаться срока, установленного для разведки.

Покончив с обследованием верховья ледника Географиче­ского общества, мы пошли вниз по нему. Поверхность ледника бугристая, сплошь покрыта мореной. Идти было очень трудно.

В этот день мы спустились до высоты 2692 метров. Здесь набрали сухих арчевых сучьев, видимо снесенных с горных склонов лавинами и потоками весеннего таяния снегов. Здесь, а также и под перевалом Кашал-аяк 1 мы видели свежие мед­вежьи следы.

На ночлег остановились на леднике, как выяснилось впо­следствии, напротив ущелья Абдукагор. Велика была наша ра­дость, когда поздним вечером, внизу в долине, мы увидели оди­нокий огонек. Мы развели посильнее свой костер, чтобы и нас могли заметить снизу.

На следующее утро я занялся обследованием ущелья Абдукагор. Оно подходит с юга, имеет ширину 400 м и высокие боковые склоны. Дно его представляет собою горизонтальную поверхность, усыпанную различной величины камнями, которые, по всей видимости, появились там в результате работы быстрой и многоводной реки, русло которой блуждает по всей ширине ущелья.

Река берет начало в сложной системе ледников, часть кото­рых — переметные, связанные с ледником Федченко. В долину Абдукагора спускаются четыре ледника. Река Абдукагор прохо­дит вдоль языка ледника Географического общества и как бы преграждает путь леднику, она размывает его язык, вследствие чего здесь нет конечной морены. Полутора километрами ниже р. Абдукагор сливается с рекой, вытекающей из-под ледника Географического общества.

Своих спутников я догнал уже за языком ледника. Вскоре мы подошли к тупику — месту слияния рек. Надо было перехо­дить через одну из них. Более легкой казалась переправа через р. Абдукагор, текущую несколькими руслами. Было 10 часов утра. Таяние в горах уже давно началось, вода в реках прибы­вала, но мы решили переправляться сейчас же, чтобы не терять дня. Привязались к веревке, прошли благополучно три русла и, выйдя на островок, приготовились переходить четвертый поток. Он оказался самым глубоким, брода мы так и не нашли. Пока мы его искали, прошло довольно много времени, вода прибыла и наш островок начал покрываться водой. Обратно пути не было: в пройденных нами трех руслах вода тоже поднялась. Мы с ужасом наблюдали, как река вздувается с неимоверной быстротой и все четыре рукава сливаются в один сплошной ревущий поток.

Двум из нас с большим трудом удалось перейти обратно и укрепить на берегу веревку. Со всеми предосторожностями на­чали переправляться, привязавшись к другой веревке. Россельса сшибло с ног и, когда его подтащили к берегу, он был в полуобморочном состоянии. К счастью, прочная веревка позво­лила соединенными усилиями четырех человек вытащить его на берег. Только в 2 часа дня мы освободились от плена реки. Тут же на песчаном берегу разбили лагерь, развели костер, стали сушиться и обогреваться.

Ночью опять зажгли большой костер, стараясь, чтобы его заметили снизу. Опять видели в долине огонь. Я почти всю ночь не спал, следя по рейке за наименьшим уровнем воды. Он наступил в 5 часов утра. Быстро собрались и пошли искать брод. Левый берег реки привлекал нас видимой легкостью пути по нему, пологим склоном, отсутствием препятствий. Правый же берег составляли отвесные скалы, омываемые рекой. Брода найти не удалось даже при наиболее низком уровне воды.

Мы вернулись к языку ледника Географического общества, перебрались по нему на правый берег реки и пошли вниз по до­лине к людям. Виденные нами огни не оставляли сомнения в их существовании. По берегу реки появились заросли ивовых ку­старников, трава, цветы. Тихо и солнечно.

Перебираемся через скалу, через некоторое время через вторую... И вдруг кто-то закричал: «Смотрите, люди!» По левому берегу на двух лошадях ехали люди по двое на каждой лошади, один шел пешком. В бинокль мы разглядели, что это таджики. Мы сигнализировали им, кричали, хотя и знали, что из-за шума реки они нас не услышат. Когда мы спустились со скалы, незнакомые люди подъехали к берегу и один из них что-то кинул в нас. Камни? Нет — яблоки! «Ура нашим спаси­телям!»— закричали мы.

Пока один «бомбардировал» нас яблоками, остальные что-то мастерили, собравшись в круг. Потом один из них с каким-то мешком, привязанным на груди, направился к реке и смело вошел в воду. Мы и ахнуть не успели, как он, словно пробка, понесся по волнам, искусно управляя подложенной под себя пал­кой. Течением его прибило к нашему берегу. Мы быстро окру­жили таджика, переплывшего реку на надутой бараньей шкуре (кожаный мешок — турсук), обнимали его, трясли ему руки.

Это был председатель сельсовета кишлака Пой-мазар в до­лине Ванч. Со своими товарищами он приехал узнать, что за огонь видели пастухи, пасущие стада в горах: туда никто не проходил из низовья Ванча, а сверху никто и никогда не может придти по непроходимым, по их мнению, ледникам и горам. Когда я рассказал, что мы спустились сюда именно через эти горы и льды, он был сильно поражен и не сразу поверил, что я говорю правду.

Узнав, что мы голодны, он знаками распорядился, чтобы его товарищи ехали вперед в Пой-мазар и сварили барана, а пока угощал нас яблоками и лепешками. Мы были довольны таким исходом нашего путешествия. Однако было уже 28 августа, через два дня мы должны встретиться в Язгулеме с начальни­ком экспедиции, а попали только еще в Ванч. У председателя мы выяснили, что пройти из Ванча в Язгулем возможно. Для этого нужно спуститься вниз до кишлака Лянгар, а затем пере­сечь Ванчский хребет перевалом Оки-ба (Лянгар), что займет не менее трех дней.

Мы вышли на пастушью тропу, по очень опасному оврингу прошли последнюю скалу и вышли на более пологий склон к фруктовому садику, где идти было уже легко. В садике между деревьями был посеян уже созревший ячмень. Резкий переход от суровых ледников к богатым долинам казался сном: в 9 км от ледника росли фруктовые деревья.

Поздно вечером мы добрались до Пой-мазара, расположен­ного на левом берегу р. Ванч. Его домики раскинулись по не­большому конусу, образованному выносами горных пород из со­седнего ущелья, разрушившихся в результате действия воды, ветра и мороза. Такие конусообразные выносы характерны для горных долин и ущелий Памира. Зеленые поля, деревья, арыки казались нам раем, после вечных снегов и ледников. Жители занимаются обработкой земли и разведением скота; живут зажиточно. Таджики очень радушно встретили нас, был варен целый баран, и, угощаясь вкусной бараниной и мягкими лепешками, мы долго за полночь беседовали с гостеприимными хозяевами.

От кишлака Пой-мазар до кишлака Лянгар (около 20 км) мы проехали на лошадях. Долина Ванч очень богата, ее киш­лаки утопают в фруктовых садах, имеются большие поля, хо­рошие пастбища в горах.

От Лянгар а по узкому живописному ущелью мы полтора дня шли пешком до перевала Оки-ба (Лянгар). Подъем на пере­вал завершили по леднику, который у самого гребня перевала очень крут.

С перевала (4190 м) открывается вид на мрачное Язгулемское ущелье. Восточнее перевала, в 2,5 км, спускается на север небольшой ледник (2600 м в ширину, 1600 м в длину). С южной стороны хребта берет начало другой ледник, идущий параллельно хребту в ущелье Хожда-ауси (длина 6 км, ширина — 1 км), язык его находится в 2 км от перевала Оки-ба на высоте 3810 метров. Спуск с перевала довольно легкий.

Перед выходом на р. Язгулем нас встретил старик-таджик и по древнему обычаю гостеприимства расстелил перед нами полотно с угощением — сухие тутовые ягоды и два арбуза. Это был председатель сельсовета кишлака Барнавадж, таджик Одина.

Узнав от нашего гонца, посланного нами за сутки вперед с письмом к начальнику экспедиции в Язгулем с предупрежде­нием, что мы идем из Ванча, он вышел нам навстречу.

Выйдя вечером 30 августа в ущелье р. Язгулем, мы встре­тили гонца с письмом от начальника экспедиции. Он писал: «Пой-мазар, членам Памирской экспедиции.

Благодаря трудностям пути я задержался и буду в Убагыне на Язгулеме только 3 сентября вечером. Если по приходе в Убагынь я не застану там никого из альпинистов, то согласно письма от Рикмерса, которое я только что получил с гонцом, я перевалю на Ванч в Пой-мазар и буду искать там ту группу альпинистов, которая спускается через Кашал-аяк. Если же в Убагыне я не застану группу альпинистов, которая спускалась через Танымасский перевал, то я пошлю из Убагына в Пой-мазар соответствующую записку с гонцом. Продовольственной помощи мы вам оказать не можем, так как у нас ничего нет. Питаемся тем, что находим в кишлаках».

Итак, у нас имелось еще три дня, которые можно исполь­зовать на съемку маршрута вниз по Язгулему и разведку вер­ховья р. Язгулем.

После отдыха в кишлаке Барнавадж, состоящем всего из двух глиняных хижин, 1 сентября мы приступили к работе. Жители на наши вопросы о перевале в верховьях Язгулемского ущелья, покачав головами, единодушно отвечали: «Там нет перевала, там нельзя пройти, никто никогда не проходил и не пройдет, но дай бог пройти вам».

Я пошел вниз по Язгулему со съемкой. Узкое с высокими скалистыми стенами ущелье Язгулема очень сурово, река проте­кает в глубоком каньоне. В тот же день я встретил группу на­чальника экспедиции и с нею вернулся в Барнавадж.

4 сентября мы выступили вверх по Язгулему и, пройдя 9 км, достигли мазара — одинокой могилы, почитаемой язгулемцами святыней. Это — небольшая деревянная конура вроде шалаша без окон и дверей, но со множеством дыр в стенах и потолке. Богомольцы останавливаются здесь на ночлег, разводят огонь и варят пищу в лежащем тут же котле. У мазара тропа кончилась.

В 13 км от кишлака мы подошли к языку ледника, который я пометил под № 6 (высота 3235 м). Нижняя часть его оканчивается выпуклым конусом чистого льда. В правой части языка из ледяного грота вытекает р. Оби-мазар.

Мы поднялись по правому краю ледника и вышли на его боковую морену, покрытую травой. Отсюда мы увидели всю нижнюю часть ледника, поверхность которого довольно чистая, но бугристая. Ледник имеет срединный моренный вал (длиной в 4 км). Эта морена берет свое начало против второго левого ледника, стекающего с южного хребта, под прямым углом пере­секает ледник до правого края его и затем от середины ледника идет вниз, не доходя до языка. Подобная Т-образная морена встретилась мне впервые. Ширина ледника № 6 — 1200 метров. В 8 км от конуса языка ледник меняет свое на­правление с восточного на северо-восточное.

Вечером мы наблюдали лавины на противоположном краю ледника. Шум падающих лавин достигал силы раскатов грома. Участок, по которому падает лавина, освещается каскадом искр, высекаемых сталкивающимися камнями, увлеченными вниз массами снега. Долгим эхом прокатываются мощные раскаты, прорезая ночную тишину ущелий. Иногда одному эхо далеким протяжным гулом отвечает другой обвал.

На другой день, переходя ледник, мы увидели любопытней­шие ледниковые пещеры. Поверхностные ледниковые ручьи в некоторых местах проложили себе путь сквозь ледяные бугры, образуя гроты. Низ грота, служащий руслом ручья, до блеска отшлифован течением теплого воздуха. Ранним утром, до начала таяния снега, все русла были сухими, и мы свободно проходили по этим гротам внутри бугров — это было быстрее и легче, чем карабкаться по ледяным склонам.

От кишлака Барнавадж мне помогал в работе по съемке маршрута один из спутников. Я вел зарисовку, он производил буссольные отсчеты на необходимые точки. Для того чтобы стрелка буссоли не колебалась, необходимо, затаив на 6-10 секунд дыхание, выждать, когда она успокоится, и только после этого делать отсчет. Внизу это нетрудно, но на больших высотах задерживать дыхание на несколько секунд очень тяжело. После каждого отсчета, с трудом выговорив данные, приходится делать глубокие вдохи, чтобы отдышаться, нагнать недостающий кислород в легкие.

Буссольная съемка показывала, что мы должны выйти в вер­ховье ледника Федченко. Своим походом мы закончили бы иссле­дование «белого пятна», на леднике Федченко нас ждал О.Ю. Шмидт с продовольствием.

6 сентября мы выступили на штурм последнего перевала. Ледник № 6 из ровного перед перевалом стал ступенчатым с вы­сокими и трудными стенами и множеством трещин. Идти по такому леднику было почти невозможно, поэтому мы избрали крутую осыпь склона Ванчского хребта. На осыпи довольно часто попадались камни, лежащие друг на друге в очень не­устойчивом положении, готовые каждую секунду сорваться и по­лететь вниз при малейшем прикосновении. Пришлось идти с большой осторожностью вплотную друг за другом.

После полутора часов утомительного подъема мы, наконец, вышли к выступу скалистого отрога и по его узким карнизам пробрались на более устойчивые осыпи, состоявшие из больших каменных глыб. Все облегченно вздохнули: еще одно препят­ствие осталось позади. За этими осыпями начинался подъем на боковой ледник, подходящий с Ванчского хребта. На заходе солнца мы перешли этот ледник и на горизонтальной площадке скал юго-западного отрога Ванчского хребта остановились на ночевку (4620 м). С заходом солнца мороз сразу дал себя почувствовать. Палатку нашу пришлось отдать рабочим, а самим разместиться на скале. Ночью двое рабочих заболели горной болезнью. Нужно было не позднее чем за два дня обязательно добраться до лагеря на леднике Федченко, иначе положение будет катастрофическим: из 17 человек двое больны, дрова и продовольствие — на исходе. Ночь была мучительной; холод и уход за больными не давали уснуть.

С восходом солнца мы выступили в дальнейший путь. Сей­час же за лагерем начались глубокие труднопроходимые тре­щины. За ними появились хотя и не крутые, но трудные на этой высоте ступени ледника, следующие друг за другом с кило­метровыми интервалами. Трещины кончились только в фирно­вой мульде на высоте 4800 метров. Ледник в этом месте рас­ширяется, здесь его главная область питания. Чем выше мы подни­мались, тем больше и больше расширялся питающий цирк. В некоторых местах между пиками виднелись седловины с не очень трудными подъемами на них.

Для полного исследования верховьев ледника № 6 я с двумя спутниками направился к одной из таких седловин в Ванчском хребте. Когда я, страхуемый товарищами, поднялся на высшую точку седловины и взглянул вниз, то невольно отпрянул назад: я стоял на тонком снежном карнизе, нависшем над полуторакилометровой пропастью. Быстро спустившись вниз, мы взобра­лись на выступ скалы вблизи седловины и огляделись. Прямо перед нами, в глубине ущелья, лежал ледник с изрезанной по­верхностью, какая бывает на ледниках только на высотах менее 4000 метров. Выполнив съемку, я выяснил, что мы находимся в верховьях ледника Абдукагор. Это нас очень огорчило, оказы­вается, ледник № 6 мог привести нас к перевалу в Абдукагор, а не в верховье ледника Федченко.

Перед заходом солнца мы достигли перевальной точки (5330 м). Но и взятый перевал не обрадовал: ледник повора­чивал в сторону Абдукагор а. Северные горные вершины имели небольшую относительную высоту, южные более высокие — около 1500 метров. Вершина южнее перевала (6865 м) была наз­вана «Пиком Парижской коммуны», другая — юго-восточная (6841 м) — «Пиком 26 комиссаров».

Перед вечером я направился со своим помощником иссле­довать седловину, видневшуюся в северо-западном направлении, остальная группа пошла выбирать место для лагеря. Пройдя 2 км, мы достигли седловины (5280 м), с которой вел спуск в Абдукагор. Этот перевал мы назвали Абдукагор III.

На следующий день наша группа представляла собой печальное зрелище; больные едва двигались, замыкая наше шествие. Хорошо, что поверхность ледника была гладкой и ноги тонули в снегу всего на 10-15 сантиметров.

Накануне вечером мы напали на следы людей, которые вели вниз по леднику, и решили идти по этим следам. По-видимому, здесь проходили наши товарищи и, быть может, искали нас.

Ледник у нашей ночевки имел ширину около 10 км; по бокам над ледником возвышались горные хребты, покрытые толстым слоем вечного снега. С каждой горной складки, из каж­дого ущелья к леднику спускались фирновые потоки. Питание ледника очень обильное.

Кругом все белело под вечными снегами, из-под которых лишь изредка выступали острые скалы. Большое количество снежных осадков сравняло дно ущелий, поэтому все они отли­чаются здесь сравнительно ровными и спокойными склонами. Ледники, фирновая мульда и чистые стены боковых хребтов составляли картину, исключительную по красоте.

Пройдя около 2,5 км, мы стали огибать западную скалу, за которую уходил ледник. Эта скала все время загораживала ви­димость. Поворота этого мы и ждали и боялись: если за этой скалой ледник повернет в Абдукагор, мы окажемся в безвыход­ном положении.

Когда мы обошли скалу, то увидели, что ледник, сделав небольшой поворот на запад, уходил километров на 30 вниз под азимутом 7°30'. Это меня окрылило, и я стал внимательно изу­чать очертания гор, надеясь отыскать что-нибудь знакомое. Через несколько минут я признал впереди себя характерную гору, очень похожую на вершину, поднимавшуюся севернее озерка ледника Федченко у верховьев р. Танымас. Повернув­шись назад, я узнал и снежную стену, в которую упирались вер­ховья ледника. Мы были на леднике Федченко. Я немедленно поделился радостной вестью с товарищами.

Итак, мы перешли через перевал Кашал-аяк, обследовали верховье р. Ванч, перевалили в Язгулем, обследовали его вер­ховье и прошли через Язгулемский перевал (перевал Танымас мы «поставили» на его географически правильное место, а имен­но в верховья р. Танымас у поворота ледника Федченко на за­пад). Теперь нам предстояло пройти ледник Федченко сверху донизу. Задачу обследования «белого пятна» Западного Памира мы в основном выполнили целикам. Все трудности остались позади.
ВНИЗ ПО ЛЕДНИКУ ФЕДЧЕНКО
На радостях за завтраком мы доели все наше продоволь­ствие. Сознание того, что главная работа выполнена, всех нас подбодрило, и мы быстро пошли вниз по ровной поверхности ледника, не чувствуя усталости.

Ширина ледника Федченко в верховье достигает 4 км, слева и справа примыкают боковые ледники. С правого хребта притоки значительно больше по величине, некоторые из них имеют длину до 10 км, левые же едва достигают 2-4 кило­метров. Все они имеют гладкую поверхность, покрытую снегом, а в верховьях переходят в фирновые поля. Падение их, как и ледника Федченко, не велико, только верховья заканчиваются, как правило, полукруглыми цирками, обрамленными отвесными скальными стенами.

В 11 км от перевала, которому мы дали название Язгулемского, к леднику Федченко слева подходит долина, имеющая ширину около 3 км и заполненная, как и все здешние ущелья и складки гор, ледником. В верховьях этого ледника имеется небольшой по высоте и подъему перевал в Абдукагор (5058 м), названный нами перевалом Абдукагор II. С него спускается главный поток ледника Абдукагор, и по всем признакам это наиболее доступный путь в ущелье Абдукагор.

В 6 км выше астрономического пункта, справа, началась первая морена: ровная снежная поверхность ледника посте­пенно сменилась игольчатой, появились лунки, заполненные водой, и, наконец, показались первые небольшие ручейки. Идти стало значительно трудней, мы то и дело проваливались в воду.

Но вот ледник стал сужаться, появились трещины. Наше дви­жение все больше и больше замедлялось. Стало ясно, что в этот день нам не удастся дойти до лагеря, поэтому мы направили вперед красноармейца налегке, чтобы он выслал нам пищу и топливо к астропункту, где мы решили заночевать. Уже в сумер­ках мы все подтянулись к бивуаку и долго ждали посланцев из второго горного лагеря. Но только утром 9 сентября мы услы­шали крики: к нам пришли два таджика с продуктами. Они еще накануне вечером были высланы к нам, но не сумели найти нас в темноте.

Один из таджиков передал начальнику экспедиции письмо:

«В лагере никого нет. Рикмерс сегодня утром вышел к «Пыльному» лагерю (у ледника Муз-кулак), чтобы оттуда по­ехать кругом через перевал Тахта-корум в Алтын-Мазар...».

— Это черт знает что такое! — вырвалось у кого-то из нас, — мы все время были уверены, что наше долгое отсутствие встре­вожит оставшихся в лагере и нам окажут помощь. Оказалось, что о нашей участи никто не беспокоился.

«...Отто Юльевич (Шмидт.— Ред.) и немецкие альпинисты,— читаем дальше,— два дня назад ушли из второго горного лагеря в третий и 9 или 10 сентября покидают третий лагерь, направ­ляясь в Алтын-Мазар...».

• 
  Постойте! — вскричал кто-то, — какое число сегодня?
  
• 
  9 сентября.
  

— Трудно допустить, чтобы нас действительно бросили в горах без всякой помощи, — сказал кто-то. Все мы согласились с ним.

«...Сам я,— читаем дальше,— снимаюсь завтра или после­завтра. Посылаю немного продовольствия из своих запасов. 8 сент. 1928 г.».

Это письмо сильно взволновало нас. Больных и часть не­нужных нам носильщиков мы отправили во второй лагерь. На­чальник экспедиции и я немедленно вышли вниз по леднику Федченко в третий лагерь.

К двум часам мы подошли к лагерю; он еще не снят, зна­чит все обстоит благополучно. Мы облегченно вздохнули.

Лагерь почти пуст. На одной из палаток находим приколо­тую записку:

«Дорогие друзья! Располагайтесь, ешьте все наше. Вернемся 9 сентября. О. Шмидт».

Эта записочка вернула нам хорошее настроение.

К вечеру пришли О.Ю. Шмидт и другие обитатели третьего лагеря. Выяснилось, что нас не ждали. О.Ю. Шмидт объяснил это уверенностью в том, что нам не удастся преодолеть трудно­стей перехода через хребет Академии наук, мы вернемся и уйдем в Сталинабад.

Необходимо было немедленно уходить в Алтым-Мазар, где уже находилась база экспедиции, переброшенная из Танымаса. К вечеру 13 сентября мы дошли почти до Бивачного ледника, которого в 1909 г. достиг Н.И. Косиненко, а к полудню 15 сен­тября уже спустились с ледника Федченко к р. Мук-су. Ледник Федченко дает очень много воды, которая многочисленными ручейками сбегает с его языка по корытообразному дну долины. Все эти ручейки по отдельности немноговодны, их легко перейти вброд, только главный поток, выбившийся из-под правого края ледника, представляет собой довольно мощную реку, перейти которую вброд даже на лошади невозможно. Балянд-киик — правый приток Мук-су, впадающий около языка ледника Фед­ченко,— кажется маленьким чистым ручейком перед этим мощ­ным кофейного цвета потоком. Длина потока до впадения в Балянд-киик, или, вернее, Балянд-киика в него, всего 1,5 кило­метра. Ниже этого места река носит название Мук-су.

Ледник Федченко на 600 м не доходил до скалы, находя­щейся напротив его языка на правом берегу Балянд-киик, точ­нее, против начала р. Мук-су (слияния двух рек). Ширина языка ледника Федченко около 3 км (после террасообразного выступа восточного хребта ледник расширяется с 2 до 3 км). Ледник оканчивается на высоте 2900 метров. С запада подходит ущелье Малый Танымас, по нему спускается ледник с верховьев хребта Академии наук и с южного склона Алтынмазарских высот.

Нижняя часть ледника Федченко сплошь покрыта бугристой мореной, труднопроходимой из-за крутизны склонов бугров.

Итак, ледник Федченко был пройден от верховья до языка.

Его данные (по нашим измерениям):

Длина 76 км

Ширина языка 3 км

Ширина около Бивачного ледника 2,6 км

Ширина у ледника №4 (Кашал-аяк № 1) 2,1 км

Ширина у перевала Танымас 3 км

» » » Язгулемского 5 км

Высота языка над уровнем моря 2900 м

» » против ледника Бивачного 3475 м

Высота у правого края ледника № 8 4220 м

Высота перевала Танымас 4557 м

» » Язгулем 5330 м

Притоков с левой стороны 24 м

» с правой » 13 м

Площадь без ледника Академии наук и

Наливкина около 330 км²

Площадь ледника Академии наук 30 км²

Площадь » Наливкина 36 км²

Вся площадь 396 км²

Общая площадь оледенения системы ледника Федченко пре­восходит 900 км^2.

Высотные отметки определены одним, некоторые двумя ане­роидами. Учитывая резкие изменения в высотах и температуре, возможны ошибки до 60-80 м, особенно для высот, больших 4000 метров.

Как ни трудно мам бывало иногда на леднике Федченко, все же, когда мы спустились с его могучей ледяной груди на твер­дую землю, нам стало жаль расставаться с ним. Пятьдесят дней, проведенных нами в районе ледника, не прошли для нас незаметно — это были дни больших напряжений, иногда очень больших лишений и опасностей, но вместе с тем было и очень много удовлетворения результатами нашего труда.

Сознание, что мы проникли в неисследованную еще область Западного Памира, где до нас не ступала еще нога человека, что мы делаем полезное для нашей Родины дело, воодушевляло нас, придавало силы, укрепляло волю, направленную на преодо­ление трудностей.

Спустившись с ледника Федченко, мы пошли вниз по р. Мук-су к Алтын-Мазару. Река разбивалась здесь на множество рукавов различной величины. Дно долины шириной до 2 км усеяно камнем и песком и почти горизонтально; боковые склоны гор представляют собой отвесные скалы относительной высоты до 2700 метров.

Для долины Мук-су типичны в это время года сильнейшие северо-западные ветры. Начинаются они в 13 часов и прекра­щаются только перед заходом солнца, наполняя долину тучами песка и пыли.

16 сентября мы были в Алтын-Мазаре. Два дня спустя все русские альпинисты уехали в Москву, я остался на месяц для фотограмметрических работ и еще раз посетил ледник Федченко. На нем мы работали до 29 сентября, дойдя с фотограмметриче­ской съемкой от его языка до языка ледника Бивачного. Мы определили скорость движения ледника Федченко — 152 м в год (по нашим измерениям в 1933 г. — 155 метров)¹.

30 сентября покинули мы долину р. Мук-су и направились в Алайскую долину для фотограмметрической съемки Заалайского хребта. 13 октября мы закончили работу в Алайской долине и на следующий день из Дарут-курган через перевал Тенгиз-бай и далее по Исфайрамскому ущелью направились в г. Ош.

Памирской экспедицией 1928 г. были впервые исследованы и нанесены на карту: бассейн р. Кара-джилга и меридиональ­ный водораздел Зулумарта, верховья рек Танымас, Язгулем и Ванч; установлено отсутствие текущего с запада на восток Танымасского ледника и меридиональной горной цепи Сель-тау; на месте предполагаемого горного хребта был обнаружен огромный ледник, оказавшийся ледником Федченко, ранее известным только на протяжении первых 30 километров. Был пройден и нанесен на карту весь ледник Федченко и определены его площадь и длина, ставящие его по величине на первое место среди горнодоливных ледников всего мира. Пройден был также ряд боковых ледников и известные только по историческим данным перевалы Танымас, Кашал-аяк, Язгулемский, Абдукагор, установлено мощное оледе­нение на границе Западного Памира. В результате работ рус­ских и советских исследователей, в которые вложила свой вклад и экспедиция 1928 г., была открыта высочайшая вершина нашей страны — пик Сталина.

Честь первоисследования необследованной области («белого пятна») Западного Памира, приоритет всех географических от­крытий, сделанных в 1928 г. Памирской экспедицией Академии наук СССР, по праву принадлежали советским участникам экспедиции.