СПИНОЗА И ЗАПАДНЫЕ ФИЛОСОФЫ

СПИНОЗА И ЗАПАДНЫЕ ФИЛОСОФЫ

"Душа ... должна быть материальной, потому что мы прослеживаем ее происхождение от материального источника; потому что она существует, и существует единственно в материальной системе; она питается материальной пищей; растет вместе с ростом тела; созревает вместе с его созреванием; приходит в упадок вместе с его ослаблением; и, следовательно, принадлежит ли она человеку или животному, должна умереть вместе с его смертью".

И все же он был деистом и теософом, ибо — не говоря о его собственной системе, мудрая философия которой проявляет себя в той связующей силе его школы, равной которой никогда не было среди любых других школ античной философии — он посвятил всю свою жизнь изучению естественных наук и анализу божественной деятельности в ее соотношении с природой. Его вывод состоял в том, что вселенная, которая бесконечна, не могла бы быть результатом божественного действия, поскольку тогда не может быть объяснено существование зла. Несмотря на все это, хотя и не веря в Бога в виде некоего разумного Принципа, он признавал существование и Высшего Существа, и богов или духов, живых и бессмертных существ, имеющих человеческий облик, но гигантские размеры.

Спиноза, со своей стороны, был признанным "последовательным атеистом", как заклеймил его Пьер Бейль. Против него была произнесена ужасная анафема мараната, и его систему отрицания Мальбранш назвал нелепой и страшной химерой. И все же на земле никогда не было более чистой и духовной натуры, чем Спиноза. Если благодаря Эпикуру абстрактные представления постепенно превратились в грубые конкретные формы материальной вселенной, то благодаря Спинозе материальные концепции науки, от Солнечной системы до молекулярной структуры листочка, приобрели поистине рафаэлевские оттенки, и самые грубые субстанции приняли туманные, эфирные очертания в некоем идеальном мире. И этот мученик трансцендентной теософии столь сильно запечатлел себя в последующих поколениях мыслителей, что Шлейермахер с самым трогательным пафосом говорит о "святом, но гонимом Спинозе".

"Дух Божий пронизывал его", — говорит он. "Бесконечное было его началом и концом, вселенная была его единственной и вечной любовью. В святой простоте и глубоком смирении он отражал себя в вечном мире и видел также, что он был его самым прекрасным зеркалом. Он был наполнен религией и святым духом, и потому он остается единственным и непревзойденным мастером этого искусства, но возвышенным над мирским обществом, без учеников и даже без гражданства!"

Концепции этого "атеистического" теософа о Боге являются одними из наиболее оригинальных. Скованные, как всегда, законом необходимости, царящим повсюду в физической природе, мы видим, что он решает самые абстрактные идеи при помощи четких геометрических определений. Его система — это система метафизических представлений, из которых вытекает серия теорем — некая демонстрация из восьми определений и семи аксиом первой книги "Этики".

Тот, кто знаком с индийской философией, усмотрит здесь исключительное сходство с ведантой и высшей буддийской системой, известной как школа свабхавика. Согласно их представлениям, Бог — это "некая субстанция, состоящая из бесконечных атрибутов, каждый из которых выражает некую абсолютно бесконечную и вечную сущность". Следовательно, эта субстанция — необходимая и бесконечная, единая и невидимая, является Богом, единственным Самосущим, .Всесовершенным и абсолютно Беспредельным. Если удалить отсюда имя божества, то вы получите абстрактные представления свабхавиков о единственной творящей силе в мире.

"Во вселенной не существует ничего, кроме субстанции — или природы", — говорят последние. — "Эта субстанция существует благодаря самой себе и посредством себя (свабхават), она никогда не была сотворена и не имела Творца".

И Спиноза, не осознавая того, повторяет за ними:

"Нет", — говорит он, — "в этом мире не существует ничего, кроме субстанции и разновидностей ее атрибутов; и, так как субстанция не может производить субстанцию, нет такой вещи, как творение".

Это убеждение большинства индийских философов. И снова:

"...Оно (творение)", — говорит Спиноза, — "не имеет ни начала, ни конца, но все вещи должны происходить или эманировать из Бесконечного Единого, и будут вечно исходить таким образом".

Согласно его философии, нам известны лишь два из не имеющих числа атрибутов божества: протяженность и мысль, объективное и субъективное, для которых Он (Бесконечное) является тождеством. Бог — это единственная свободная Причина (causa libera), все же остальные существа, не обладая ни свободой воли, ни выбора, двигаются благодаря жестким законам причинности. Божество — это

"Causa immanens omnium [причина, пребывающая во всем, лат.], не существующая отдельно от вселенной, но проявленная и выраженная в ней, как в некоем живом одеянии".

В книге "Зогар" творение или вселенная также называется "покровом Бога", сотканным из его собственной субстанции.

"Вот так на шумном Ткацком станке Времени я свиваю
И тку для Бога покров, который ты зришь на Нем", —

говорит Гете, другой немецкий теософ, в своем "Фаусте". И в веданте мы находим Брахму, Божественного Абсолюта, не замечающего вселенной и остающегося вечно независимым от прямых взаимоотношений с ней. Бенаресский пандит Прамада Даса Митра говорит в своей "Ведантической концепции Брахмы":

"В то время как ведантист отрицает наличие у Божества земного преходящего сознания, он утверждает ... с настойчивостью ... что Он является Абсолютным Сознанием... Он и Его сознание нераздельны... Именно эта постоянная Сущность частично проявлена [в человеке], но превосходит все сознательные существа, то есть, является Вездесущим Духом... Ведантист верит, что он [мир] был ничем и есть ничто в обособлении от Единого абсолютного Существа — Бога".

И лишь когда еврейский философ описывает "атрибуты" Бога — пусть даже и бесконечного, — он расходится с учением веданты; ибо последняя позволяет одному лишь человеку называть свое сознание неким атрибутом своей души, "потому что оно видоизменяется, в то время как сознание (чайтанья) Бога едино и неизменно, а следовательно, никакое подобное разделение на субстанцию и атрибут неприменимо для Него". Тогда как божество Спинозы — natura naturans — постижимо в своих атрибутах просто и однозначно; и то же самое божество — natura naturata — также постижимо в бесконечной серии видоизменений и взаимосвязей, следствий, непосредственно вытекающих из свойств этих атрибутов, — что является божеством ведантистов в чистом виде. То же самое тонкое метафизическое различие обнаруживается в тайне, благодаря которой безличный Брахма — Единый и Нераздельный, абсолютное "сознание", — не наделенный сознанием вселенной, становится посредством явной метафизической необходимости Ишварой, личным Богом, и ставит себя в прямую связь с вселенной — творцом которой он является — соответственно под определениями майи (иллюзии), шакти (силы) и пракрита (природы).

Ведантический Брахма-Ишвара имеет столь выдающееся значение в философии Спинозы, что мы обнаруживаем, как эта идея окрашивает последующие воззрения Гегеля, одного из тех философов, который в наибольшей степени был вдохновлен этим еврейским идеалистом. В гегельянской схеме Абсолют заявляет о своих правах в наибольшей степени. Гегель утверждает, что он скорее бы не признал существование материальной вселенной, чем отождествил бы с ней Бога. Фихте, трансцендентальный идеализм которого первоначально был предназначен усилить идеализм Канта, и который послужил основанием для натурфилософии Шеллинга, пошел в этом направлении еще дальше Гегеля. Неспособный освободить человеческую волю от подчинения железным законам, деспотично управляющих повсюду в физической природе, он отрицал реальность и природы, и закона, и отвергал их как продукт своего собственного разума (майя?). Следовательно, он отрицал существование Бога, ибо в его философии божество — это не некое индивидуальное существо, но просто проявление высших законов, необходимый и логичный порядок вещей, ordo ordinans [организующий мировой разум, лат.] вселенной. Если принять во внимание факт, что благодаря специфической модификации языка то, что древние называли "субстанцией", современная философия определяет как абсолют, или эго, мы обнаружим еще более удивительные параллели между пантеистическим мистицизмом древних и нынешним высшим трансцендентализмом, как в физической, так и в духовной науках.

Итак, подытожим. Рассматривает ли первый вместе с Робертом Бойлем вселенную как гигантский часовой механизм, стремясь понять тайну того Самосущего Ключа, который автоматически заводит его через определенные промежутки времени. Или он принадлежит к классу тех мыслителей-позитивистов, которых герцог аргайлский [Дж. Д. Кемпбелл] обвиняет в своем "Царстве закона" в том, что они постоянно говорят о "простом навешивании ярлыков и правильной расстановке внешних фактов". Или же он подобно материалисту утверждает вместе с д-ром Тиндалем, что "порядок и энергия вселенной свойственны ей, а не привнесены в нее извне", что "это выражение четкого закона, а не переменной воли". Или же, не являясь непременно фанатичным ханжой, он выражает ранние наставления своего детства и рассматривает Бога как осязаемое, гигантское, действующее и разумное существо, наделенное личными качествами, которое периодически нисходит в различные аватары и становится "божественным мужем", подобно Вирадж и другим, и отрицает непонятное и ограниченное божество — некую незримую дымку. Или, следуя по стопам древних йогов, он начинает искать Безграничного и Необусловленного Единого и надеется на встречу лицом к лицу с Абсолютным и Субъективным, или верит в алхимию и хочет соперничать с Раймондом Луллием в искусстве изготовления золота и открытии философского камня; или, наконец, подобно Ямвлиху, или современному спиритуалисту, он ставит опыты в области теургии и спиритуализма, и вызывает высших и низших духов из неземных сфер...

_____________________