Евгений Иванович Замятин 20 января [1 февраля] 1884, Лебедянь, Тамбовская губерния 10 марта 1937, Париж, Франция



Дата22.01.2023
өлшемі22.41 Kb.
#468606
Евгений Иванович Замятин (Recuperação Automática)



Евгений Иванович Замятин (20 января [1 февраля] 1884, Лебедянь, Тамбовская губерния — 10 марта 1937, Париж, Франция

«Пожалуй, самые серьёзные и интересные романы не написаны мной, но случились в моей жизни» Е. И. Замятин.




Евгений Иванович Замятин, писатель и педагог, в 20-е годы читал курс литературы в Педагогическом институте им. А. И. Герцена. Замятин был одним из членов редколлегии «Всемирной литературы», вместе с К. И. Чуковским заведовал отделом английской литературы. Под его редакцией готовились переводы произведений Г. Уэллса, Дж. Лондона, Р. Роллана, Э. Синклера, О’Генри, Р. Киплинга. С Гербертом Уэллсом Замятин был знаком лично – был его переводчиком во время приезда Уэллса в Петроград. 
Был активен в литературной жизни страны: входил в Правление Всероссийского союза писателей, в Комитет Дома литераторов и Совет Дома искусств, был председателем ленинградского отделения Всероссийского союза писателей. Был вхож в круг Скифов, куда входили такие литературные деятели как Блок, Ремизов и тд. Но как участник группы пробыл не долго. И по выходу из сообщества написал статью «А скифы ли?», где дал своё определение народу - страннику.

В большую литературу Замятин пришел триумфально: «повесть «Уездное» 1912 не просто привлекла к себе внимание, но удостоилась весьма лестных отзывов критиков и писателей. В Замятине увидели последователя Н.В. Гоголя и Ф.М. Достоевского и при этом художника самобытного и оригинального, едва ли не «живого классика». »


Замятин также был талантливым педагогом , неординарным мыслителем. Н. Оцуп, писал, что «литературный Петроград был бы совсем иным, если бы он не слышал публичных лекций автора романа «Мы».»

В конспекте лекции Психология творчества, мы видим, как Е.И. обнаруживает сравнение создания произведения с самогипнозом, определяет понятие интегрального образа. «Отдельными, случайными образами я пользуюсь редко: они — только искры, они живут одну секунду — и тухнут, забываются. Случайный образ — от неуменья сосредоточиться, по-настоящему увидеть, поверить. Если я верю в образ твердо — он неминуемо родит целую систему производных образов, он прорастет корнями через абзацы, страницы. В небольшом рассказе образ может стать интегральным — распространиться на всю вещь от начала до конца».


Еще в юности сформировал Е.И. свое жизненное кредо : Идти путем наибольшего сопротивления. Одна из исследовательниц его жизни и творчества (Полякова) поддчеркивает, «что синтетизм для Замятина – образ мышления», можно добавить, свойственный в первую очередь ему лично.


Его синтетизм складывался из столкновений противоположностей, а не растворении одного в другом. Неореализм и синтетизм свились в красную нить, прошедшую через всю его творческую жизнь.
Примечателен тот факт, что изначально по складу ума Замятин был ближе к изучению гуманитарных наук, точные же – давались ему с трудом, но это не помешало закончить гимназию с золотой медалью и даже поспособствовало выучиться на инженера кораблестроителя в Политехническом университете. (Как иронично подмечает З., из упрямства.)

В 1906 году во время учёбы в университете он был арестован за свои антивоенные и интернациональные настроения в том числе отраженные в повести о военном городке «На куличках» , но в том же 1906 нелегально вернулся из ссылки в Кеми и закончил университет. За те же настроения, как бы это абсурдно не звучало, он был командирован в Великобританию, что стало вершиной его карьеры, как инженера-кораблестроителя . На верфях Ньюкасла, Глазго и Сандерленда он строил российские ледоколы: "Святой Александр Невский" (после революции - "Ленин"), "Святогор" (позднее - "Красин"), "Минин", "Пожарский", "Илья Муромец".



Только послушайте с какой нежностью он пишет о своих инжереных творениях: "Как Иванушка-дурачок в русских сказках, ледокол только притворяется неуклюжим, а если вы вытащите его из воды, если посмотрите на него в доке - вы увидите, что очертания его стального тела круглее, женственнее, чем у многих других кораблей"
.

По возращению на родину в 1917 г. Замятина прозвали англичанином, но англоманом он не сделался, и будучи знатоком классической английской литературы, владющим блестяще английским языком , он имел целью привнести в русскую художественную литературу спасение от «сюжетной анемии», которую он определенно диагностировал. Лондон из стекла и бетона стал прообразом города из романа Мы. После выхода в печать в 1925 году в Нью- Йорке на английском языке, жизнь писателя резко изменилась.


На волне жёсткой критики и травли Замятин в 1929 году заявил о выходе из Союза писателей, а в июне 1931 года написал письмо И. В. Сталину с просьбой разрешить ему выезд женой за границу. Он получил положительный ответ (по ходатайству Горького) и в ноябре 1931 года уехал — сначала в Ригу, затем — в Берлин, откуда в феврале 1932 года - в Париж. Там он писал рассказы и статьи во французские газеты, основная тема — состояние современной русской прозы, а также искусства авангарда. До конца жизни работал над романом Атилла, где показал себя также знатоком мифологии.
В соавторстве с Жаком Компанезом написал сценарий для фильма Жана Ренуара «На дне» (экранизации одноимённой пьесы Горького).
Замятин был влюблен в кинематограф, который в то время проходил своё становление, адаптировал классические произведения под киносценарии. Среди них "Война и мир", "Пиковая дама", повесть Тургенева "Вешние воды", а также его собственные "Атилла", "Д-503" и "Чингиз-Хан".

Е.И. оставил после себя также наследие из обильных автобиографических записей и писем. Среди артефактов эпистолярного жанра хранится небезызвестное его Письмо Сталину.


«Замятин называет себя «неудобным» писателем, имеющим скверную привычку говорить то, что думает.» Идеологически придерживаясь идей социализма , он признается, « что сражается с самодержавием до тех пор, пока оно прочно удерживает свои позиции, а после вступает в борьбу с другим врагом — зарождающимся на его глазах тоталитаризмом советского строя». Он всегда выступает против костности энтропии, утверждая тем самым животворящее начало на любом из поприщ, оставаясь верным самому себе.




















Достарыңызбен бөлісу:




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет