Философия: Энциклопедический словарь
жүктеу/скачать 11.39 Mb.
|
|
ГУССЕРЛb (Husserl) Эдмунд (1859-1938) — нем. философ, основатель феноменологии. Род. в еврейской семье, жившей в Просснице (ныне Простеёв, Чешская Республика). С 1876 по 1878 изучал астрономию, математику, физику в Лейпцигском ун-те, затем в Берлине — под руководством К. Вейерштрасса и в Вене в 1881—1882. Большую роль в филос. судьбе Г. сыграл Т. Массарик (позднее — первый президент Чехословакии), под влиянием которого Г. стал посещать лекции Ф. Брентано в Вене (1884—1886), что определило его поворот от математики к философии. Под руководством ученика Брентано К. Штумпфа Г. подготовил и защитил диссертацию «О понятии числа. Психологический анализ». Круг влияний, которые испытал Г. в разное время, весьма широк: Р. Декарт, Дж. Локк, Г.В. Лейбниц, Д. Юм, И. Кант, Б. Болъцано, В. Дильтеи, П. Наторп и др. Преподавал в ун-тах Галле (1887— 1901), Геттингена (1901 — 1916) и Фрайбурга (1916-1928). С приходом к власти национал-социалистов Г. оказался в определенной изоляции. После смерти Г. его архив, насчитывающий 40 000 страниц рукописей, написанных стенографическим способом, был тайно переправлен в Бельгию. Первая крупная работа Г. «Философия арифметики» (1891), в которой была сделана попытка (в период полемики с психологистами критически оцененная самим Г.) психологического обоснования основных математических понятий. На рубеже веков основной интерес Г. сосредоточился на проблеме «чистой логики», в результате чего появилась его первая собственно феноменологическая работа — «Логические исследования» (Logische Untersuchungen. 1900—1901. Bd I—II; рус. пер.: Логические исследования. Пролегомены к чистой логике. СПб., 1909. Ч. 1; Логические исследования. Т. П. Ч. 1. Исследования по феноменологии и теории познания. М., 2001). Она положила начало феноменологии как филос. направлению. Центральная тема т. I — наука как теория, различие теоретических и эмпирических наук. По Г., в основе объективности научного знания лежит логическая связь идей, образующая единство истин науки как единство значений. Эта связь в корне отличается от психологических связей переживаний в познании и от связей вещей (предметов в самом широком смысле), составляющих предметную область науки. Первое различие раскрывается при обсуждении вопроса о сущности логики как теоретической дисциплины, независимой от психологии, и в критике психологизма — различного рода попыток представить логические связи как частный случай психологических, что ведет, по Г., к скептицизму и релятивизму. Второе различие связано с постановкой проблемы истины и выявлением чисто логических условий возможности познания. Истина как идеальное единство значений, усматриваемое в фактах, не исчезает вместе с фактами. Совокупность значений (смыслов) неисчерпаема, это «царство истин», в котором может быть зафиксирована любая определенность вещей, любое предметное единство. При этом истины не изобретаются, но открываются, и систематика науки коренится в систематике вещей. Задача «чистой логики» — выявить условия, при которых связи значений образуют теорию как единство объяснения определенной предметной области, т.е. выявить условия возможности теории как таковой. В т. 11 «Логических исследований» Г. ставит перед собой задачу связать проблемы «чистой логики» с проблемами теории познания, т.е. с описанием всеобщих структур сознания, которые лежат в основе постижения реальных и идеальных предметов, выявить структуру психического акта как такового и определить специфику актов познания. Феноменология, по Г., не теория, она беспредпосылочна и следует логике проясняемых понятий. В ее сфере существование внешнего мира — метафизический вопрос, а направление исследований — «противоположно естественному»: оно нацелено не на предметы, которые в наивной установке полагаются существующими, а на акты в их смысловом содержании (значении), которое необходимо извлечь из психологической и грамматической оболочки высказываний. Значение отделяется от материально-вещественного бытия знака, от образа представления или фантазии и, главное, от предмета: необходимо различать то, о чем говорится, и то, что говорится. При описании сознания как акта основным является различие интенции значения и осуществления (наполнения) значения (если предмет дан в созерцании). Значение нереально, его статус аналогичен статусу идеальных, общих предметов. Г. подвергает критике как учения, гипостазирующие общее (платонизм), так и эмпирические теории абстракций (Локк, Дж. Беркли, Юм), показывая, что акт усмотрения общего всегда основан на акте восприятия, но интенция общего радикально отличается от интенции индивидуального. Соответственно различию значения и предмета выделяются две ветви «чистой логики»: теория предметов — учение о части и целом как о самостоятельных и несамостоятельных предметах и «чистая грамматика» — учение о самостоятельных и несамостоятельных значениях. Проблема интенциональности сознания — кульминация этой работы Г. В направленности сознания на предмет, в акте придания смысла дескриптивный анализ выделяет реальное и интенциональное содержание сознания. В первом выделяются интенциональные и неинтенциональные переживания, во втором — предмет (просто предмет и определенным образом интендированный предмет), качество акта (суждение, вопрос, желание и т.д.), материя (предметная отнесенность акта), сущность акта (единство качества и материи) и его полнота. Любой вид акта содержит в своей основе представление как объективирующий акт, который не зависит от того, реален ли его предмет или является вымышленным. В заключительном, шестом исследовании, которое, начиная со второго изд., выделяется в качестве 2-й части II т., рассматривается понятие познания как осуществления значения с определенной степенью полноты. Основная проблема — различие способов данности реального и идеального предметов. Истина описывается как полное тождество и совпадение значения, помысленного или зафиксированного в знаковой форме, и значения, осуществленного в созерцании. Очевидность в этом контексте оказывается переживанием такого совпадения. Соответственно, выделяются акты познания — сигнификация, созерцание (для реального предмета — восприятие, для идеального — категориальное созерцание, усмотрение общего) и адеквация. В «Логических исследованиях» еще не делается попытки представить феноменологию как «первую философию», вместе с тем проведенный в книге анализ сознания и познания оказал большое влияние на последующую эволюцию феноменологии. К проблеме времени, которая стала для феноменологии одной из основных, Г. обратился в лекциях 1904/1905 (опубликованы только в 1928 М. Хайдеггером и Э. Штайн), в которых рассматривается иерархия внутреннего сознания времени и в качестве ее основы — самоконститутивный поток сознания как абсолютная субъективность. Переворот в философии, который Г. провозглашает в своей программной статье «Философия как строгая наука» (Philosophic als Wissenschaft // Logos 1910— 1911. Bd I.; в рус. пер.: Логос. СПб., 1911. Кн. 1), основан прежде всего на выявлении непсихологически понятой субъективности. Первый шаг — это критика натурализма, для которого, по Г., или все существующее просто отождествляется с физической природой, или допускается существование причинно или функционально зависимого от физической природы психического. В «натурализировании» разума Г. увидел опасность не только для теории познания, но и для человеческой культуры в целом, ибо натурализм стремится сделать относительными как смысловые данности сознания, так и абсолютные идеалы и нормы. Релятивизму натурализма он противопоставляет методологию строгой науки о сознании, в основе которой лежит нетеоретическое требование направлять рефлексию на смыслообразующий поток сознания и дескриптивно выявлять смысловую данность переживания внутри конкретного потока-горизонта смыслов (значений). «Строгость» в учении о сознании подразумевает, во-первых, отказ от высказываний, в которых «просто», т.е. без рефлексии, нечто утверждается о существовании предметов в их пространственно-временных и причинных связях; во-вторых, отказ от высказываний относительно причинно-ассоциативных связей переживаний. Ни предметы, ни психологические состояния не перестают существовать от того, что при повороте к феноменологической установке причинность и функционализм лишаются статуса единственного метода изучения сознания. Г. вводит особые термины для обозначения процедур феноменологического метода, благодаря которым совершается переход от естественной установки к феноменологической: эпохе и феноменологическая редукция есть выдвижение на первый план смысловой связи сознания и мира и просмотр сквозь нее всех многообразных отношений человека и мира. В «естественной установке» наивная вера в существование предметов есть лишь фон для опознавательно-целевых ориентаций. Для «наивного» человека (выражение Г.) тип связи между предметами сливается с типом связи между предметами и сознанием. Феноменологическая установка отстраняется от причинно-функциональной взаимозависимости сознания и предметного мира. Лозунг «К самим вещам!» — это требование удерживать внимание на смысловой направленности сознания к предметам, в которой предметы раскрывают свой смысл без отсылки к природным или рукотворным связям с др. предметами. В этой процедуре нет ничего сверхъестественного: достаточно, напр., направить внимание на дом как на архитектурное сооружение, несущее определенный культурно-исторический или социальный смысл, «заключив в скобки» дом как препятствие (или цель) и дом как результат деятельности строителей. Др. направление феноменологической редукции (трансцендентальная редукция) — отказ от объективистского понимания психического: эмпирическое Я как «вещеобразный предмет» редуцируется к феноменологическому содержанию переживаний в единстве потока переживаний; при этом рефлексия — не наблюдение за сознанием «со стороны», но «оживление» сознания, превращение смыслообразующего потока из возможности в действительность. Смысловая связь реализуется в потоке феноменов, которые не содержат в себе различия между бытием и явлением: явление психического и есть его бытие. Предмет (вещь) является, однако само явление предмета не является, но переживается. Постижение смысловых связей Г. называет «созерцанием сущностей», причем сфера анализа сознания — изучение смысловых оттенков восприятия, памяти, фантазии, сомнения, актов воли и т.д. — сравнима по объему с естествознанием. В попытке систематизации феноменологии в «Идеях I» (Ideen zu einer reinen Phanomenologie und phanomenologischen Philosophie. Erstes Buch, 1913) на первый план были выдвинуты понятие чистого сознания с его ноэтико-ноэматическими структурами и понятие чистого Я, необходимость которого оспаривалась в «Логических исследованиях». Последователи-критики (Хайдеггер, Ж.П. Сартр и др.) увидели в этом «гносеологизацию» феноменологии и превращение ее в идеалистическую систему. В то же время эта терминология, а также структура cogito — cogitatio — cogitatum оказались необходимыми для расширения сферы феноменологических исследований и постановки проблемы интерсубъективности в 1920-е гг. Интерсубъективность вначале осознается в качестве проблемы описания условий возможности смысловых связей индивидов как духовных сущностей-монад и в качестве исходного пункта проблемы объективного познания, которое достигается в интерсубъективном опыте психофизически и ментально независимых друг от друга субъектов. Другой выступает как исходный момент и как путеводная нить опыта чужого, т.е. того, что не принадлежит нашей собственной сфере. Этот подход реализовался в «Картезианских медитациях» (Cartesianische Meditationen und Pariser Vortrage. Husserliana. 1950. Bd I), в работе, которая возникла на основе «Парижских докладов», прочитанных Г. в Сорбонне в 1929. В работе «Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология» (Die Krisis der europaischen Wissenschaften und die transzendentale Phanomenologie. Husserliana. 1954. Bd VI) постановка этой проблемы принимает вид «парадокса человеческой субъективности», которая одновременно есть и конституирующий мир субъект, и существующий в мире объект, а затем расширяется до парадокса универсальной интерсубъективности, которая, трактуемая как человечество, включающее в свой мир «всю совокупность объективного», есть часть мира и в то же время конституирует весь мир. По Г., метод разрешения этих парадоксов — строгое, радикальное эпохе, исходная точка которого — конкретное человеческое Я. Систематически обращая к себе вопросы из своего конкретного мира-феномена, человеческое Я, которое дано первоначально как «смутная конкретность», открывает в себе трансцендентальное Я. Предпосылка интерсубъективности — конкретный мир-феномен, жизненный мир. Это мир «субъективно-соотносительного», мир-горизонт всех наших целей и устремлений, которые так или иначе реализуются в предметах; в нем наличествуют как вещи обыденного опыта, так и культурно-исторические реалии, не тождественные объектам научного анализа (хотя они могут быть ему подвергнуты), а также связи, не тождественные связям, устанавливаемым в научном исследовании. Жизненный мир можно рассматривать как в естественной, так и в феноменологической установке. В первом случае, по Г., мы (в т.ч. и ученые) просто погружены в него, во втором — осознаем его как пред-данный и соотнесенный с нашей субъективностью, непрерывно наделяющей значениями (смыслами) предметы и отношения мира жизни. В эпоху бурного развития естествознания Г. ставит вопрос о кризисе европейских наук, который он связывает с забвением жизненного мира как смыслового фундамента науки: в мире науки (предметная область, теоретические методы и модели, эксперимент, техника) ученый проходит мимо своей субъектно-смысловой корреляции с предметами и направляет внимание на связи между последними. Наука, по Г., не должна дедуцировать свои положения из сферы обыденного опыта, но она с неизбежностью соприкасается с основным способом ориентации в жизненном мире — с восприятием, ибо восприятие — основа (фундирующий акт) образования абстракций и конечный пункт верификации или фальсификации теории. Главное, однако, состоит в том, что именно в жизненном мире субъективность ученого обретает опыт смыслоотнесенности к миру. В рефлексии этот опыт дает возможность устранять невыявленные, т.е. не соотнесенные с определенным способом смыслополагания, предпосылки. Для Г. кризис европейской культуры в целом состоит в объективизме, который затемнил истинный смысл рационализма, смысл «имманентной духовной истории Европы». Философия Г. оказала большое влияние на формирование экзистенциализма, персонализма, феноменологической социологии (А. Шюц). Ее влияние испытали также неотомизм, структурализм и постструктурализм, некоторые школы в психологии, психиатрии, литературоведении, методологии науки. Среди непосредственных учеников Г. — Хайдеггер, Р. Ингарден, Э. Левинас, А. Копре, Я. Паточка, Г.Г. Шпет и др. В рус. философии рецепция идей Г. относится к нач. 20 в. Наиболее заметное влияние его идеи оказали на И.О. Лосского, Б. Яковенко, Шпета, А.Ф. Лосева. Парижские доклады // Логос. 1992. № 2; Амстердамские доклады // Логос. 1992. № 3; Философия как строгая наука. Новочеркасск. 1994; Феноменология внутреннего сознания времени. М., 1994; Начало геометрии. Введение Ж. Деррида. М., 1996; Картезианские медитации. М., 2001; Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. М., 1999; Логические исследования. М., 2001. Т II. Ч. 1; Husser-liana. Gesammelte Werke. Haag, 1950. Bd I-XXIX. Яковенко Б.В. Философия Эд. Гуссерля // Новые идеи в философии. СПб., 1913. Сб. 3; Шпет Г.Г. Явление и смысл. Феноменология как основная наука и ее проблемы. М., 1914; Мотрошилова Н.В. Принципы и противоречия феноменологической философии. М., 1968; Молчанов В.И Априорное познание в феноменологии Гуссерля // Вопросы философии. 1978. № 10; Он же. Время и сознание. Критика феноменологической философии. М., 1988; Сартр Ж.П. Основная идея феноменологии Гуссерля: интенциональность // Проблемы онтологии в современной буржуазной философии. Рига, 1988; Молчанов В.И. Гуссерль и Хайдеггер: феномен, онтология, время // Проблемы сознания в современной западной философии. М., 1989; Гаиденко П. П. Научная рациональность и философский разум в интерпретации Э. Гуссерля // Вопросы философии. 1992. № 7; Молчанов В.И. Одиночество сознания и коммуникативность знака // Логос. 1997. № 9; Херрманн Ф.-В. фон. Понятие феноменологии у Хайдеггера и Гуссерля. Томск, 1997; Brand G. Welt, Ich und Zeit. Haag, 1955; Kern 1. Husserl und Kant. Haag, 1964; Held K. Lebendige Gegen-wart. Koln, 1968; Husserl. Expositions and Appraisals. Notre-Dame; London, 1977; Stroker E. Husserls transzendentale Phanomenologie. Frankfurt am Main. 1987; Bernet R.. Kern I., Marbach E. Edmund Husserl: Darstellung seines Denkens. Hamburg. 1989; The Cambridge Companion to Husserl. Cambridge, 1995; Gabel G.U. Husserl. Ein Verzeichms der Hochschulschnften aus westeuropaischen und nordamerikanischen Landern. 1912— 1990. Hurht, 1995. В.И. Молчанов ГХОШ Шри Ауробиндо (1872—1950) — философ, поэт, политический деятель, один из духовных лидеров неоиндуизма. Род. в Калькутте, в 1879—1893 по настоянию отца учился в Англии; в 1893—1905 — преподаватель фр. и англ. языков, затем директор колледжа в Бороде; в 1905—1910 — активист антиколониального движения Индии, один из лидеров радикального крыла в Индийском национальном конгрессе, разрабатывавший концепции политической независимости и самоуправления (сварадж и свадеши), с 1908 (дата ареста за участие в террористической деятельности) начинает активно интересоваться йогой; с 1910 прекращает политическую деятельность и до конца жизни проповедует свое новое духовное учение в Пондишери. В 1926 вместе с француженкой Миррой Ришар (позднее именовалась Матерью) основывает религиозную общину, активную до настоящего времени. Г. в свой «политический период» испытал самое значительное влияние идей С. Вивекананды в тесном общении с его ближайшими учениками. В «период отшельнический» Г. разработал новую, «динамическую» концепцию неоведанты, которую назвал интегральной ведантой, а также пурна-йогу («йога полноты»), призванную синтезировать йогические практики в соответствии с «научным мировоззрением». Абсолют в учении Г. сохраняет традиционное ведантистское именование сатчидананда («сущее-мышление-блаженство») и признаки Брахмана как Мирового сознания, «разлитого» во всем сущем, начиная с неорганических объектов и завершая сверхчеловеческими уровнями жизни. Однако отношения Мирового сознания и мира у Г. принципиально отличаются от шанкаровских и рассматриваются в терминах реальной инволюции и эволюции. Инволюция мыслится в некоторых отношениях сходно с нисхождением эманатов в неоплатонизме: они начинаются со «сверхразума», продолжаются «верховным разумом», а также различными измерениями «разума» (участвующего в «сверхразуме») в виде «интуитивного разума», «просветленного разума» и «высшего разума») и завершаются «душой» и материей как низшей манифестацией Мирового сознания. Эволюция мыслится как восхождение указанных уровней сущего к Абсолюту в обратном порядке, но это развитие, по Г., необратимое — в полном противоречии с традиционной индуистской, в т.ч. ведантийской космологией, согласно которой космические процессы, будучи безначальными, не могут иметь и конца. Необратимость эволюции у Г. — основание его неограниченного «космического оптимизма», веры в возможность достижения человеком сверхчеловеческих состояний, для чего и требуется новая «йога полноты», позволяющая ускорить эволюционный процесс. Конечный пункт этой йоги отличается от традиционно ведантийского: он мыслится как качественная трансформация жизни, а не как блаженство освобождения от нее (мокша). Мнение Тейяра де Шардена о сходстве его эволюционной концепции с гхошевской многими исследователями Г. считается справедливым. Практическая реализация идей Г., главная из которых — совершенствование человечества посредством «научной йоги» — стала осуществляться уже его ближайшими последователями, которые обустраивают ашрам в Путтучерри и до сих пор строят «город будущего» близ Пондишери — Ауровиль. Sri Aurobindo Birth Centenary Library. Pondicheri, 1972— 1976. Vol. 1-30. Костюченко B.C. Интегральная веданта (критический анализ философии Ауробиндо Гхоша). М., 1970; О Six Pillars: An Introduction to the Major Works of Sri Aurobindo / Ed. by R.A. McDermott. Chambersburg, Pa, 1974. B.K. Шохин ГЭЛБРЕЙТ (Galbraith) Джон Кеннет (р. 1908) — амер. экономист, публицист и общественный деятель, один из лидеров институционального направления в экономической теории. Род. в Канаде, образование получил в Торонтском и Калифорнийском ун-тах. Проф. Гарвардского и Принстонского ун-тов, президент Амер. экономической ассоциации (1972). В течение Второй мировой войны и послевоенного периода Г. занимал ряд постов в правительстве США. В 1950—1970-х гг. Г. развивает комплексную институционально-социологическую концепцию, в которой соединяются анализ функционирования современной экономической системы и предпринимательских структур, идея технологического детерминизма, программа реформ. Наиболее оригинальными составляющими его позиции являются доктрины «общества потребления», «индустриальной системы», понятие «техноструктуры». Отталкиваясь от критики традиционной теории конкурентной экономики, восходящей к А. Смиту, Г. констатирует исчезновение свободного рынка и доминирование крупных корпораций — олигополии, которые обладают технологической и ценовой властью. По мнению Г., именно эволюция ин-та корпорации отражает становление новой «индустриальной системы», в которой решающее значение приобретает «техноструктура» — элита инженеров, экспертов, менеджеров. Переход власти к техноструктуре вызван изменениями в корпоративной стратегии: определяющую роль начинает играть не максимизация прибыли, а самосохранение техноструктуры, дальнейшее расширение ее влияния и рост корпорации. Концепция техноструктуры легла в основу альтернативной марксизму идеи Г. о конвергенции капитализма и социализма. В известной кн. «Общество изобилия» (1958), получившей название «квазисоциалистической», Г. отмечает, что достигнутый в развитых странах технологический уровень позволяет говорить о явлении материального изобилия. Вместе с тем нерешенной остается проблема распределения, ощущается недостаток общественных благ, инвестиций в образование. Г. высказывается за соблюдение равновесия между частным и общественным потреблением. Дальнейшую эволюцию взглядов Г. отражает работа «Экономические теории и цели общества» (1973, рус. пер. 1976). Фиксируя противоречие между корпоративным и рыночным секторами экономики США, Г. высказывается за социально-экономические реформы. В комплекс мер его программы «нового социализма» входит освобождение от культа потребления, «раскрепощение» гос-ва, зависимого от власти техноструктуры, решение экологических и др. проблем. Новое индустриальное общество. М., 1969; Жизнь в наше время. М., 1986; American Capitalism: The Concept of Countervailing Power. Boston, 1951; The Liberal Hour. London, 1960. ДАВЫДОВ Юрий Николаевич (р. 1929) — специалист по социальной философии, западноевропейской философии, социологии искусства; доктор филос. наук, проф. Окончил исторический факультет Саратовского ун-та (1952), аспирантуру Ин-та философии АН СССР (1958). Работал в секторе истории философии того же ин-та. В тот же период (1956—1958) написал ряд статей, посвященных общим принципам историко-философского анализа и, в частности, «феноменологии духа» (одна из них была опубликована в качестве предисловия к т. 4 «Сочинений» Г.В.Ф. Гегеля). В 1959— 1962 работал старшим научным редактором изд-ва «Советская Энциклопедия» — участвовал в организации и выпуске первых томов пятитомной «Философской энциклопедии», где были опубликованы, в частности, и его статьи: «Вульгарный социологизм», «Иррационализм», «Монизм» и др. Параллельно преподавал на филос. факультете МГУ. Опубликовал цикл статей, посвященных критическому анализу неогегельянства. Завершением этого периода явилась кн. «Труд и свобода», которая была переведена на нем., ит. и др. языки и дала основание некоторым зап. авторам считать его одним из создателей русско-советской (полуофициальной) версии неомарксизма. В 1963—1965 работал зав. сектором философии Фундаментальной библиотеки по общественным наукам АН СССР. Руководил рядом научно-библиографических изданий по истории философии. Продолжал занятия в области социальной философии, начал работу в области социологии искусства, которая в 1960-е гг. только начинала возрождаться в стране. Первыми публикациями были статьи, посвященные социологической интерпретации антич. эстетики (Царь Эдип, Платон и Аристотель // Вопросы литературы. 1964. № 1), а также критическому анализу современной зап. теории социологии искусства (статья, посвященная Т. Адорно, которая вскоре переросла в серию статей о нем). В 1965—1970 заведовал сектором эстетики Ин-та истории Министерства культуры СССР, где получил возможность сосредоточиться на разработке собственной версии теории социологии искусства, представлявшей собой попытку перевести на более конкретный уровень ряд проблем, которые до того считались прерогативой эстетики и философии искусства. Этому кругу вопросов был посвящен цикл из трех монографий: «Искусство и элита» (1966), «Искусство как социологический феномен. К характеристике эстетико-политических взглядов Платона и Аристотеля» (1968), «Искусство и революция: Толстой и Блок, Маяковский и Эйзенштейн» (1967, книга вышла только на англ. и яп. языках), а также большое число статей. В процессе этого исследования разрабатывалась проблематика, относящаяся к области типологизации восприятия искусства в рамках различных общественных эпох и социальных страт. С 1970 работал в Ин-те социологии АН СССР (РАН). В настоящее время главный научный сотрудник, зав. сектором истории социологии и общей социологии. Д. перешел от эстетико-социологического анализа различных типов отношения к искусству и художественной культуре к более широкому — социально-философскому и теоретико-социологическому рассмотрению современного зап. сознания в целом. Этой тематике были посвящены кн.: «Эстетика нигилизма» (1975), «Критика социально-философских воззрений Франкфуртской школы» (1977, защищена в качестве докторской диссертации) и «Бегство от свободы» (1978). На передний план здесь выходит проблематика своеобразия современного зап. сознания, взятого в его эволюции и новейших тенденциях. В центре рассмотрения оказывается гедонистически-потребительский тип сознания, решительно противостоящий традиции, заложенной протестантизмом и его «хозяйственной этикой». В связи с этим Д. более углубленно занялся проблематикой социологии культуры вообще и социологии современной зап. культуры в частности, что нашло отражение в двух коллективных монографиях: «Неомарксизм и проблема социологии культуры» (М., 1980) и «Социология контркультуры: инфантилизм как тип миросозерцания и социальная болезнь» (М., 1980). Начиная с 1980 Д. специально занимался историей социальной философии и теоретической социологии, в особенности социологией М. Вебера. В русле этой работы находится его авторское, составительское и редакторское участие в издании словаря, посвященного зап. социологии, несколько коллективных монографий, в т.ч. «Буржуазная социология на исходе XX века» (1986), а также издание (совместно с П.П. Гайденко) кн. «История и рациональность. Социология Макса Вебера и веберовский ренессанс» (1991). Издана монография «Макс Вебер и современная теоретическая социология. Актуальные проблемы веберовского социологического учения» (М., 1998). В этот же период им вместе с небольшим коллективом соавторов были изданы книги, посвященные судьбам диалектики в зап. философии и социологии 20 в. Д. известен также своими литературно-критическими и публицистическими работами. Им опубликованы две серии статей — о тоталитаризме и о судьбах трудовой этики в посттоталитарной России (жур. «Наука и жизнь», «Вопросы философии», «Диалог» и др.). Проблемам трудовой этики посвящена и статья в «Вопросах философии» (1994. № 2) «Вебер и Булгаков (христианская аскеза и трудовая этика)». В последние годы его основная тема: новый рус. капитализм как проблема теоретической социологии. Д. является ответственным редактором, составителем и автором основных глав фундаментальной «Истории теоретической социологии» (1997—2000. Т. 1—4). ДАММИТ (Dummett) Майкл Энтони Эрдли (р. 1925) — англ. аналитический философ и логик. Проф. логики Оксфордского ун-та. Наибольшее влияние на формирование взглядов Д. оказали филос. идеи Г. Фреге и позднего Л. Витгенштейна, интуиционистская философия математики и неопрагматизм У. Куайна. Философия языка не только преимущественная область исследований Д. — именно ей он приписывает роль интегрирующего центра, благодаря которому философия может стать последовательным и коллективным систематическим исследованием. Только изучив язык, мы можем познать мир, и только через анализ языка мы можем анализировать мышление. В двух крупных работах «Фреге» (1973) и «Интерпретация философии Фреге» (1981) Д. критически перерабатывает теорию значения Фреге. Вслед за Витгенштейном Д. подчеркивает, что язык служит не только для выражения мысли, это прежде всего социальное явление, и его главная функция — коммуникативная. Центральную задачу философии языка Д. видит в создании систематической теории значения, понимая под этим теорию, содержащую принципы, в которых в явном виде формулируется имеющееся у нас неявное и обнаруживающееся в практике знание используемого нами языка. Такая теория должна быть теорией о том, что значит понимать язык, однако Д. решительно отвергает ту т.зр., что понимать предложение значит знать условия его истинности. Необходимо отказаться от принципа двузначности, согласно которому каждое предложение является или истинным, или ложным совершенно независимо от нашего знания о мире. На этой позиции Д. несомненно сказывается влияние интуиционистской философии математики, которая составляет важную тему в исследованиях Д. Исходя из того, что если высказывание истинно, то всегда есть нечто, благодаря чему оно истинно, Д. предлагает определять как истинные или ложные только «эффективно разрешимые» высказывания, т.е. высказывания, которые мы можем верифицировать. Верифицируемость высказывания означает, что у нас есть возможность за конечное время оказаться в ситуации, когда это высказывание оправданно утверждать или отрицать. На основе этих семантических идей Д. выстраивает свои доводы против реализма. жүктеу/скачать 11.39 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|