Фронтовик и парижанин с крещатика

ГУК г. Москвы БИБЛИОТЕКА УКРАИНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

ФРОНТОВИК И ПАРИЖАНИН

С КРЕЩАТИКА

Информ-блок, посвященный 100-летию со дня рождения

русского писателя

Виктора Платоновича НЕКРАСОВА

(1911-1987)

Электронное издание БУЛ

Составление, перевод В.Г. Крикуненко
Москва

15 июня 2011 г.

Виктор Платонович Некрасов

Родители Н. были в дружеских отношениях с В.Лениным и А.Луначарским. Они много лет прожили за границей. Н жил с родителями несколько лет в Париже, потом семья возвратилась в Киев.

Учился на архитектурном факультете Киевского инженерно-строительного института и одновременно в театральной студии под руководством И.П.Чужого при театре русской драмы, которую закончил 1937.

Два года перед Второй мировой войной Н. работал актером в разных театрах.

Участник Великой Отеч. войны; капитан. На фронте Н. был сапером, дважды серьезно раненный. После Сталинградской битвы Н., как сам сказал, "с чистым сердцем и помыслами" вступил в партию, первые сомнения относительно которой появились уже в 1946 после известного постановления о журналах "Звезда" и "Ленинград".

Стал широко известен после своего дебюта - повести "В окопах Сталинграда" (“Знамя”, 1946, № 8-10; переиздана большинством советских изд-ств общим тиражом в несколько миллионов экз., переведена на 36 языков).

За эту повесть в 1947 получил Сталинскую премию. Это была первая и на долгие годы практически единственная правдивая книга о войне. Всю премию Н. отдал на закупку колясок для инвалидов войны.

Опубликовал в СССР кн. прозы, в т.ч.: В родном городе. Повесть. М., 1954; Первое знакомство. М., 1958; Кира Георгиевна. М., 1961; Вася Конаков. Рассказы. М., 1961; Избр. произведения. М., 1962; По обе стороны океана М., 1962; Вторая ночь. Рассказы. М., 1965; Месяц во Франции. М., 1965; Путешествия в разных измерениях. М., 1967; В жизни в письмах. 1971. По сценариям Н. поставлены кинофильмы "Солдаты" (1957), "Город зажигает огни" (1958). "Неизвестному солдату" (1961). Из-за либеральных высказываний в 1969 заслужил партийное взыскание, а в 1973 исключен из КПСС. при домашнем обыске 17.01.1974 у Н. были изъяты все рукописи. В сентябре 1974 получил разрешение на выезд за границу. Жил в Париже, был зам. гл. редактора ж-ла "Континент" (1975-82), сотрудничал с радиостанцией "Свобода". Опубликовал за границей: Записки зеваки. - "Континент", № 4. 1975; Взгляд и нечто. - Там же, №№ !О, 12-13, 1977; По обе стороны стены. - Там же, №№ 18-19, 1978-79; Из дальних странствий возвратясь... - "Время и мы", №№ 48-49, 61, 1979-81; Сталинград. Франкфурт-на-Майне, “Посев”, 1981; Саперлипопет, или Если бы да кабы, да во рту росли грибы. Лондон, “OPI”, 1983; Маленькая печальная повесть. Лондон, “OPI”, 1986. В новой России изданы кн. прозы: В окопах Сталинграда. Повесть, рассказы. М., “Правда”, 1989; То же. М., “Панорама”, 2000; Маленькая печальная повесть. Проза разных лет. М., 1990 (послесловие А.Берзер); Написано карандашом. Повести, рассказы, путевые заметки. Киев, 1990; По обе стороны океана. Записки зеваки. Саперлиполет. М., “ХЛ”, 1991; Записки. Роман. Повесть. Эссе. М., 1991 (предисловие Е.Эткинда); “В самых адских котлах побывал...”. Сб. повестей, рассказов, воспоминаний и писем. М., 1991 (предисловие В.Потресова).

Н. всегда любил и был близким к кино. По его сценариям снят фильм "Солдаты"; в тягчайшие годы, когда его совсем перестали издавать, по сценарию Н. был создан документальный фильм "Неизвестному солдату", удостоенный почетной награды на Лейпциґском фестивале документальных фильмов, и хроникальный фильм "Пятдесят восемь минут в Италии".
Источники: сайт Журнальный зал, Википедия

Из хроники жизни и творчества + библиография

От берегов Днепра до набережных Сены...
Н. очень любил Киев, никогда не утомлялся показывать свои любимые места всем, кто приезжал к нему. Это Н. нашел дом М.Булгакова на Андреевском спуске и рассказал о нем, именно он добился упорядочения выявленной им могилы неизвестного солдата, он же добивался создание мемориала в Бабьем Яру, разыскивал данные из истории белой ґвардии в Киеве.

За дружбу с деятелями украинской культуры Н. ругали, обвиняя его в связях с украинскими националистами. Когда же Н. выступил против создания в Бабьему Яру парка отдыха с развлечениями, ему предъявили обвинение в сионизме.

В 1963 рассматривалось персональное партийное дело Н. за очерки об Америке "С обеих сторон океана", которое закончилось строгим выговором. Перепало Н. и от Н.Хрущева, когда тот громил творческую интеллиґенцию.

Во времена очередной волны репрессий против украинской интеллигенции (1965) собрали актив из представителей Союза писателей Украины, Президиума Верховной Рады УССР и ЦК КПУ, на котором обсуждалась, точнее, осуждалось творчество И.ДЗЮБЫ, Л.КОСТЕНКО, И.ДРАЧА, В. НЕКРАСОВА и других, от которых требовали раскаяния. Виктор Некрасов тогда сказал, что всегда говорил, говорит и будет говорить правду, за которую воевал в окопах Сталинграда. Неожиданно в зале взорвались аплодисменты, и даже президиум во главе с М.Подгорным вынужден был, как сказал А.Галич, "сложить ладони".

Однако набор подготовленного к изданию двухтомника Н. был рассыпан в типографии.

В 1966 Н. подписал письма 25 деятелей науки и культуры Ґенеральному секретарю ЦК КПСС с протестом против реабилитации Сталина, которое стало началом его оппозиционной общественной деятельности. Осенью 1966 подписал коллективное письмо Верховному Совету РСФСР с протестом против новых статей уголовного законодательства (190-1 и 190-3), введенных для борьбы с инакомыслием.

В 1968 Н. вместе с другими деятелями подписал письма депутатам Верховного Совета СССР о том, что обвинительный приговор пятерым демонстрантам, которые вышли на Красную площадь с протестом против введения войск в Чехословакию - нарушение основных прав и свобод граждан.

В 1969 - новое персональное партийное дело за письмо в защиту В.ЧОРНОВИЛА и выступление в день 25- летия со времени расстрела евреев в Бабьем Яру.

И каждого раз это сопровождалось проработками, объяснениями и оборачивалось запретом публикаций.

В 1970 Н. впервые печатается за границей (журнал "Грани", №74). В июне 1972 сотрудники КГБ провели у него обыск, во время которого обнаружили самиздат. Н. вместе с А.САХАРОВИМ выступил на защиту Л.ПЛЮЩА.

В 1972 Н. исключают из партии. Этот день, по его же словам, он считал самым счастливым днем в своей жизни. После этого Н. сразу попадает в "черный" список секретаря ЦК КП Украины В.Маланчука.

Давление и преследования Н. усиливаются. Многих деятелей культуры принуждали публично осуждать Н., а те, кто отказывался (например, Г.СНЕГИРЁВ) сами подвергались преследованиям.

17.01.74 у Н. был проведен 42- часовой обыск (правда, с перерывом на ночь). Вследствие этого изъято семь мешков рукописей, книг, журналов, ґазет, писем, фотоґрафий и др.

В марте 1974 Н., который гостил в Москве, принудительно выслали на местожительство, в Киев.

В самиздате появилась статья Н. "Кому это нужно?" о преследованиях, которые он испытывал 11 лет, и о том, что власть сознательно, лишая его читателей, выталкивает его в эмиграцию. Если власть желает таким способом вынудить его кривить душой, то он решительно отказывается от этого - "Лучше пусть читатель обойдется без моих книг... Я никогда не унижу своего читатача враньем", — заявил тогда писатель.

В емиґрації Н. жил в Париже, работал на радио "Свобода", странствовал и, конечно, писал. Выпустил 6 новых книг (воспоминания, дорожные заметки, очерки, эссе), но отсутствие обычной среды и своего читателя очень угнетали Н.

В.Некрасов. Сталинград.— Франкфурт-на-Майні: Посев, 1981.– С. 456.

В.Некрасов. Саперлипопет, или если бы да кабы, да во рту росли грибы...— Лондон: Overseas Publications Interchange, 1983.— С. 112].

В.Некрасов. По обе стороны Стены. Повести и рассказы.— Нью-Йорк: Effect, 1984.— C. 213.

В.Некрасов. Маленькая печальная повесть. (Вступление М.Геллера).— Лондон: Overseas Publications Interchange, 1986.— С. 96.

В.Некрасов. В окопах Сталинграда.— Москва: Правда, 1989.— С. 511.

В.Некрасов. В окопах Сталинграда. (Предисловие Бакланова Г.).— М.: Художественная литература, 1990.— С. 319.

В.Некрасов. Маленькая печальная повесть. Проза разных лет. (Предисловие Берзер А.).— М.: Книжная палата, 1990.— С. 396.

В.Некрасов. Написано карандашом. Повести, рассказы, путевые заметки. (Вступительная статья Пархомова М.).— К.: Днипро, 1990.— С. 702.

В.Некрасов. Три встречи. Рассказы. Письма. (Вступительная статья Потресова В.).— М.: Правда, Библиотека „Огонька“, 1990.— С. 48.

В.Некрасов. О вулканах, отшельниках и прочем. // Грани, 1970, №74.— С. 25-86.

В.Некрасов. Послесловие к Н.Бетхел. Последняя тайна.— Лондон: Stenvally, 1974.— С. 259-267.

В.Некрасов. Взгляд и нечто. // Континент, 1976-77, №10 - 12.— С. 11-85, 90-119, 7-82.

В.Некрасов. Персональное дело коммуниста Юфа. Повесть. // Время и мы, 1976, №5.— С. 3-51.

В.Некрасов. По обе стороны Стены. // Континент, 1978-79, №18,19.— С. 55-116, 77-156.

В.Некрасов. Из дальних странствий возвратясь. // Время и мы, 1979-80, №48,49.— С. 5-41, 5-35; Часть 2. – №61. – С. 166-243.

В.Некрасов. Долгая и счастливая жизнь. (Предисловие к Г.Шпаликову). Избранное. Сценарии...— М.:, 1979 // Континент, 1980, №25.— С. 355-357.

В.Некрасов. Маленькая печальная повесть. // Грани, 1985, №135.— С. 5-95 // Дружба народов, 1989, №5.— С.107–142.

В.Некрасов. Праздник, который всегда и со мной. // Стрелец.— 1985.— №2.— С. 25-31 // Знамя, 1990, №5.— С.14–49 (среди др. рассказов)/

В.Некрасов. Вспоминает адвокат. (Предисловие к Д.Каминская). Записки адвоката.— Нью-Йорк: Хроника, 1984. // Стрелец, 1985, №6.— С.18-19.

В.Некрасов. Городские прогулки (Послесловие Берзер А.) // Юность, 1988, №7.— С.8–31.

В.Некрасов. Маленькие портреты (Памяти Анны Ахматовой. Твардовский. Коктебель) (Послесловие Берзер А.) // Дружба народов, 1988, №8.— С.226–232.

В.Некрасов. Два рассказа (Как я стал шевалье. Мраморная крошка) // Звезда, 1989, №11.— С.67–73.

В.Некрасов. Кому это нужно? // Литературная газета.— 1989.— 24 января. ( // Знамя, 1990, №5.– С.14–49. ] (// Погружение в трясину (Анатомия застоя).– М.: Прогресс, 1991.— С.602-606).

В.Некрасов. Рассказы (Мама. Старый уличный фонарь. Джулька. Туська) // Радуга.— К.: 1990, №10.— С.94–105.

В.Некрасов. И всегда — человеком. Воспоминания о Твардовском // Нева, 1990, №6.— С.188–190.]

В.Некрасов. Книга стихов Вадима Делоне // Дружба народов, 1990, №5.– С.147–148.
II.
СИНЯВСКИЙ А. („Некрасов...“. Некролог). // Синтаксис, 1987, №19.– С.3-5. ( // Знамя, 1990, №5.– С.49–50.)

РОЗАНОВА М. 1 июня 1975 г. умирал русский писатель Виктор Некрасов // Синтаксис, 1987, №19.– С.5–7 (с фото) .( // Знамя, 1990, №5.– С.51).

Кипнис Гр. Отменены несправедливые решения // Литературная газета.— 1988.— 9 нояб.— С.7 (постановление СП Украины) .

Воспоминания Берзер А.

Конецкий В. Последняя встреча // Огонек, 1988, №35.– С.10–14; 28–31.

Привалов К. „Это вам говорю из Парижа я“ // Литературная газета.— 1988.— 31 авг.— С.5.

Гладилин А. „Пишу Вам как подписчик „Огонька““ // Огонек, 1989, 8-15 апр.— С.5 [6]

Конецкий В. Париж без праздника // Нева, 1989, №1.— С.78–115; №2.— С.65–88.

Лакшин В. „Новый мир“ во времена Хрущева // Знамя, 1990, №6.— С.66–121; №7.— С.90–137.

Журахович С. Несгибаемый // Радуга.— Киев.— 1990.— №2.— С.100–105.

ДЗЮБА И. Не сдавшийся лжи // Радуга.— Киев.— 1990.— №2.— С.106–116.

СДС.– Т.4.– АС №288 Письмо депутатам верховных советов СССР и РСФСР о нарушении гражданских свобод 5-ти участников /Литвинов и др./ демонстрации на Красной площади 25.8.68 с просьбой настоять на отмене приговора, отправлено 1 декабря 1968 г., 3 стр.

МС.— Вып.16/74-1.— АС № 1635 Виктор Некрасов, "Кому это нужно?", о причинах эмиграции творческой интеллигенции, 5 марта 1974 г., 7 стр.

Процесс четырех. - 206 (IV-28)

Чернов А. Заначка на вечность у Фонтана Роз. Уроки русского в Париже // Новая газета.— 1996.— 23-29 сент.

Петровский Л.П. Перестройка, верни им имена // Родина.— 1990.— №4.— С.19

Шулепова Э. Русский некрополь под Парижем.– М.: 1993.— С. 96.

„Free voices in Russian Literature, 1950s - 1980s. A Bio-Bibliographical Guide." - "Russica" Publishers, Inc. - New York, 1987.— С.298

Литература русского зарубежья возвращается на родину. Вып.1. Часть.1.— М.: Рудомино, 1993.— С. 313–317 (выборочно).

Документы свидетельствуют... Из фондов ЦХСД (Публ. Л.Пушкаревой) // Вопросы литературы, 1993, №1.— С. 225-228.

Казак В. Энциклопедический словарь русской литературы с 1917 года.— Лондон: Overseas publication Interchange, 1988.— Москва, 1996 (2-е изд.).— С. 521––523.

КЛЭ.– Т.5.– М., 1968.– С. 174–176.

Пленум ЦК КПСС 18–21 июня 1963. Стенографический отчет.– М., 1963.– С.102, 138, 273.

„С чистым сердцем приняла политику партии“ // Источник, 1996, №6.— С.141-150.

Biographical Dictionary of Dissidents in the Soviet Union, 1956–1975. – Martinus Nijhoff publishers. – Hague/Boston/London, 1982. /ВСР,КПСС,ЭТ,САМА,УМ,СП,КОП,ЭА,ТАМ/

Борис Вайль. НЕКРАСОВ ВИКТОР ПЛАТОНОВИЧ. БЭС.— С. 329.

В.БУКОВСКИЙ. И возвращается ветер.— С. 67

Л.ПЛЮЩ. На карнавале истории.— Лондон, 1979.— С.76,106,197, 225, 249, 251, 373, 573, 663-666, 670

Стало ясно, что для Виктора Некрасова главное в жизни — правда. Об этом свидетельствовали его послевоенные повести, не очень радушно встреченные критикой: «В родном городе» и «Кира Георгиевна», обвинявшиеся в пессимизме.

Иногда я встречала его на улице — невысокого, худощавого, чем-то в моем представлении похожего на француза (может быть, потому, что я слышала, будто в детстве он несколько лет провел в Париже), а однажды встретила в корпункте «Литературной газеты» у В.Киселева, он нас даже познакомил, но Некрасов, конечно, меня не запомнил.

Потом, в 1960г., он издал книгу «Первое знакомство» — о зарубежных поездках (Франция, Италия), в которой описал свои впечатления от поездок такими, какими они были на самом деле. Тогда ещё очень немногие имели возможность ездить за границу, и все они в своих «путевых заметках» старались показать превосходство социалистического строя над капиталистическим. Поэтому их заметки было не интересно читать. Виктор Некрасов, нисколько не идеализируя жизнь в этих странах, написал совсем иначе: живо, доброжелательно, словно даря читателям аромат Парижа или Рима. Я была очень увлечена этой книгой и словно бродила пешком вместе с автором по городам, в которых мне не бывать.

Но критика иначе отнеслась к этой книге. В печати Виктора Некрасова обвиняли в отсутствии патриотизма и называли «туристом с тросточкой» (тогда это казалось особенно обидным). В одном своем выступлении Никита Хрущев сказал, что «это не тот Некрасов, которого все знают, а тот, кого никто не знает»…

И ещё навсегда запомнилось 29 сентября 1966 года — 25-летняя годовщина Бабьего Яра… Никто не сзывал людей в это горестное место, где не было даже памятного камня. И все же сюда собрались тысячи людей, чтобы положить хоть скромный букетик цветов на землю, смешанную с прахом их близких. В то время власти не допускали даже в печати упоминаний о Бабьем Яру, а на импровизированный митинг не пришел никто из партийного руководства. Но были два писателя, представлявшие собой совесть русского и украинского народов — Виктор Некрасов и Иван Дзюба.

Виктор Платонович говорил очень достойно. Он первый сказал о том, что на месте гибели тысяч людей нет даже могильного камня. Он сумел найти самые нужные слова, которые дошли до плачущих людей, собравшихся в этом страшном месте.

Иван Дзюба говорил о том, что Бабий Яр — трагедия всего человечества. Но она произошла на украинской земле, поэтому украинец не имеет права забывать о ней так же, как и еврей…

После митинга в Бабьем Яру началась настоящая травля Виктора Некрасова по всем инстанциям.

Обо всем этом знала киевская интеллигенция и сочувствовала ему. А я в то время написала простые, но искренние стихи в защиту Виктора Некрасова. Они «ходили по рукам», и это имело два последствия: мою книгу стихов, которая вот-вот должна была выйти, рассыпали. И ещё мне передали друзья, что В.Некрасов хочет со мной познакомиться.

И вот 21 августа 1967 г. я, без предварительного звонка, прохожу по Пассажу, вхожу в подъезд и чувствую, что сердце моё вот-вот выскочит. У двери на третьем этаже даже помедлила, соображая, не лучше ли вернуться, но все же нажала на звонок. Дверь открыл сам Виктор Платонович, он был в футболке и спортивных брюках. Посмотрел на меня внимательно, я назвала себя. Некрасов пригласил войти в квартиру.

Видно, перед моим приходом они с матерью пили в столовой чай. Некрасов познакомил нас, Зинаида Николаевна пригласила меня к столу. Они так естественно держались, что я вскоре почти успокоилась. Виктор Платонович сказал, что мое лицо ему знакомо, и спросил, не встречались ли мы? Я подтвердила: да, года два с лишним тому назад мы встретились на Большой Подвальной, в корпункте «Литературки»…

Виктор Платонович поблагодарил меня за посвященные ему стихи, сказал, что тронут ими (потом я убедилась, что он любил это слово и часто употреблял). Спросил, давно ли пишу стихи, выходили ли у меня книги, сказал, что хотел бы что-нибудь из моих стихов прочитать. Я обещала в следующий раз принести свои публикации.

Я не выдержала и похвасталась, что в 1963 г. Анна Ахматова прислала мне письмо, в котором хорошо отзывалась о моих стихах.

Когда я рассказала, что уже 9 лет собираю и изучаю материалы об Анне Ахматовой, он проявил к этому особый интерес. Рассказал, что в марте 1966 года они с мамой отдыхали в Комарово. Пришло известие о кончине Ахматовой, очень их опечалившее. Некрасов собрался ехать в Никольский собор на отпевание, и Зинаида Николаевна настояла, что поедет с ним. Она с юности любила стихи Анны Ахматовой.

Приехали к собору. У входа стояла такая толпа, что даже снега не было видно. Виктор Платонович растерялся: как они смогут пробраться сквозь эту толпу («Видите, какая мама после болезни?»). Но толпа перед ними стала расступаться и пропускать их… Рассказывая об этом, Некрасов произнес слова, которые я запомнила на всю жизнь: «И тогда я понял, что очень много людей — это не всегда толпа»…

Затем он поднялся и пошел в свой кабинет, откуда вышел с большой шкатулкой. В ней лежали памятные фотографии. Достал альбом-гармошку из фотографий, сделанных на похоронах Анны Ахматовой. (Я знала об этих снимках, но слыхала, что они очень редкие, т.к. почти все пленки милиция «засветила».) Мы вместе посмотрели фотографии, причем я называла имена людей, знакомых мне. Некрасов проявил большой интерес к моим комментариям. И вдруг стал настоятельно уговаривать меня взять этот альбом в мое собрание. Но я устояла и категорически отказалась брать этот альбом. Тогда он выбрал очень красивую фотографию Анны Ахматовой, лежащую на диване, и подарил мне. На этот раз я не отказалась от подарка: тогда очень мало ее снимков было известно.

Виктор Платонович отнес в кабинет шкатулку и принес оттуда свою новую, недавно вышедшую книгу «Путешествие в разных измерениях», которой у меня не было. Надписал: «Дорогой Евдокии Мироновне на память о нашей встрече. 21/VІІІ-67».

Я сердечно поблагодарила его и призналась, что принесла с собой другую его книгу, очень любимую, вышедшую в 1960 г. и подвергшуюся критике, — «Первое знакомство». Она хороша не только тем, что путешествия в Италию и Францию описаны очень живо и интересно, но и тем, что Виктор Платонович снабдил ее большим количеством своих рисунков и фотографий с живыми и непосредственными, слегка ироничными надписями.

Некрасов обрадовался: оказалось, он тоже очень любил эту книгу, хоть она и доставила ему немало неприятностей. Он подписал её так: «Евдокия Мироновна, рад, что могу надписать эту книгу, где больше всего мне нравится автор, как художник. Виктор Некрасов. 21/VІІІ-67г.».

Выйдя на улицу, я все еще не совсем справилась с волнением… Сразу достала фотографию Анны Ахматовой, чтобы как следует рассмотреть. На обратной стороне увидела надпись: «Вике для сравнения с профилем в гробу». Поняла, что и эту фотографию не имела права брать у Виктора Платоновича: надо как-нибудь её вернуть. Но выполнила своё решение не сразу.

Во второй раз я пришла к Виктору Некрасову 14 января 1968 года, чтобы исполнить свое обещание и показать ему что-нибудь из своих стихов. Для этого я взяла номер «Радуги», недавно напечатавший мою подборку.

Виктор Платонович сказал, что вообще-то равнодушен к современной поэзии, но ему понравилось моё стихотворение «Калейдоскоп»: он тоже часто размышляет о том, что мир вокруг нас постоянно меняется, мы не в состоянии хоть на мгновение задержать то, что любим.

Я спросила, любит ли он кого-нибудь из современных поэтов. Он помолчал, потом ответил:

— Только двух: Давида Самойлова и Рюрика Немировского.

Я растерялась: стихи Самойлова и я любила, а о Рюрике Немировском не слыхала… И вдруг меня осенило: так это же Ролик Немировский, одноклассник моей старшей сестры, к которому все в классе относились несколько снисходительно, как к человеку «не от мира сего». Я его знала с детства, потом, став постарше, иногда встречала на симфонических концертах, где он со мной всегда заговаривал. Но стихов его я не знала. Спросила у Виктора Платоновича, печатается ли Немировский, услышала в ответ, что у него очень яркая метафорическая поэзия, но он опоздал с ней выступить: после Андрея Вознесенского его стихи выглядели бы как плагиат.

Некрасов спросил меня, чем я сейчас занимаюсь. За время, прошедшее с нашей первой встречи, я перешла работать в библиотеку, где 6.10.1967 г. создала клуб поэзии, которым была очень увлечена: на его вечера собиралось до ста человек, преимущественно студентов (неподалеку располагалось 3 студенческих общежития). Всех объединяла любовь к поэзии (когда я пишу эти строки, клуб «Родник» перешагнул свое 34-летие). Некрасов одобрил моё увлечение, сказал, что для молодежи особенно важен круг единомышленников. По моей просьбе он написал несколько теплых строк для членов клуба и даже обещал когда-нибудь приехать на его занятие.

Опять хорошо говорил об Анне Ахматовой, спрашивал, какие новые материалы о ней мне стали известны. Я рассказала о «Ташкентском альбоме» Елены Браганцевой, в который Анна Андреевна переписала от руки «Поэму без героя».

Я всё время мучилась тем, что не могла вернуть Некрасову фотографию Анны Ахматовой, надписанную ему, но тогда переснимать фотографии было сложно. Наконец-то мне удалось переснять не только эту фотографию, но и ещё одну, где Анна Андреевна сидела за письменным столом на своей даче в Комарово. Отправила по почте обе фотографии Виктору Платоновичу.

Его ответ был помечен 27 января 1969 года.

Он писал: «Дорогая Евдокия Мироновна! Давно-давно собирался Вам ответить и поблагодарить за фото (очень меня это тронуло!), да всякие дела, главным образом мамин перелом ноги (все срослось, но ещё не ходит), не подпускали меня к письменному столу. Сейчас искупаю свои застарелые эпистолярные грехи и спешу (!) от всей души поблагодарить Вас за милый и ценный подарок, а заодно, опять же с запозданием, пожелать Вам, как и всем нам, чтоб наступивший год был получше ушедшего.

Всего Вам хорошего!

В.Некрасов».

Во время нашей второй встречи Виктор Платонович спросил, знает ли он кого-нибудь из моих друзей. Я назвала Николая Ивановича Дубова и Мыколу Даниловича Руденко, с которым мы в те годы дружили. Он сказал, что это и его друзья, и потом через Николая Ивановича передавал мне приветы, что было очень приятно.

В апреле 1970 года у меня, наконец, вышел первый сборник стихов «Диалог». Хоть я и знала об отношении Некрасова к современной поэзии, все же один из первых экземпляров книжки послала ему. На ней сделала надпись: «Для меня Киев — это город, где живет Виктор Некрасов».

В ответ пришла открытка, написанная 16.04.1970 года: «Дорогая Евдокия! Благодарю Вас за книжку стихов — тронут! – Поздравляю Вас с её выходом и желаю дальнейших успехов.

Жму руку.

В.Некрасов»…

Я все время помнила, что он любит стихи Рюрика Немировского, и очень хотела познакомиться с ними. Расспрашивала всех поэтов постарше меня. Наконец, один из них прочитал мне две очень сильные строки: «Птицы все улетели, остались летучие мыши»…

С самим поэтом мне так и не удалось встретиться, хоть однажды неожиданно я побывала в его квартире: его жена, композитор Юдифь Рожавская, познакомилась с моими стихами и захотела написать на них романс.

Узнав о моем увлечении Анной Ахматовой, она сказала, что её муж в юности жил во время эвакуации в Ташкенте, знал Ахматову и нам нужно непременно встретиться с ним, но сейчас он в отъезде.

Но вскоре Юдифь Рожавская умерла, а я не решилась беспокоить Рюрика Немировского в его горе.

Однако, как оказалось, он слышал обо мне от Виктора Некрасова и много позднее сделал мне бесценный подарок: передал 10 фотографий с похорон Анны Ахматовой, входивших в тот памятный альбом-гармошку, который я не решилась взять у Виктора Платоновича.

И лишь в 2000 году вышел сборник «Дом с химерами», в котором опубликована поэма Р.Немировского. Виктор Платонович, я думаю, был бы этому очень рад.

В последний раз я побывала у Некрасова, если не ошибаюсь, в 1973 году вместе со своей знакомой, дружившей с ним. Была общая беседа о поэтах-нонконформистах. Заговорили о Даниэле и Синявском. Я прочитала наизусть стихотворение Юлия Даниэля, написанное несколько лет тому назад в заключении. Виктора Платоновича оно явно взволновало. Расхрабрившись, я прочитала и стихотворение Бориса Чичибабина о похоронах Александра Твардовского. Виктор Платонович зная, что этого поэта недавно исключили из Союза писателей, сказал, что уже слышал некоторые его стихи и они ему очень нравятся. (Так к двум любимым поэтам он «прибавил» ещё двух.)

Больше я Виктора Некрасова не видела, лишь слышала о тех поруганиях, которым он подвергся; о страшном обыске, длившемся 42 часа. Хотела пойти к нему, но Н.И.Дубов сказал, что Виктор Платонович просил всех не звонить и не приходить.

А вскоре Виктор Некрасов, фронтовик, защитник Сталинграда, писатель-лауреат был выдворен за пределы Советского Союза. Даже упоминать о нем было опасно…

Вспоминаю его слова: «Милый, милый Киев! Как соскучился я по твоим широким улицам, по желтому кирпичу твоих домов, темно-красным колоннам университета. Как я люблю твои откосы днепровские».

Ему так и не удалось вернуться в родной город…

Источник: Евдокия Ольшанская. Вернуться не удалось. Еженедельник «Дзеркало тижня» 13 апреля 2002 г. ( http://zn.ua/articles/27894)

.

Встречи