Гришка вольт

Действующие лица:

ГРИШКА (ВОЛЬТ), 15 лет

РОМА, 16 лет

ШМЫГА, 14 лет

ПАВЛИК (ТОЛСТЫЙ), 14 лет

ОКСАНА (ЧЕКМАРЕВА), 15 лет

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ, 30 лет

ПАВЛИК (шепотом). Что это?

ШМЫГА. Чекмарева обоссалась.

ГРИША (шепотом). Э? Шмыга? Ты слышь?

ШМЫГА. Че? Я - по факту.

ГРИША (Павлику, шепотом). Толстый, замри!

ПАВЛИК (шепотом). Да ко мне лужа если ползет!..

ГРИША (шепотом). Не трамвай – объедет.

ПАВЛИК (шепотом). Бли-и-ин... Че-то вот ни фига не объезжает!

ПАВЛИК (шепотом). Шмыга!

ШМЫГА Че те?

ПАВЛИК (шепотом). Ты успел их разглядеть?

ШМЫГА. Ну, успел.

ПАВЛИК (шепотом). И че, и че? Какие они?

ШМЫГА (помедлив). Как по Би-Би-Си. Зеленые. С большой башкой. Глаза во такие.

Шмыга пальцами обводит вокруг глаз.

ПАВЛИК (восхищенно, шепотом). О-о-о!

ШМЫГА. Накрыли школу световым куполом таким… Пуле-бомбо-волно-непробиваемым.

ГРИША (шепотом). Ну да?

ШМЫГА. Я те говорю! Я точно такой в игре видел. Наверно, у создателей был контакт с инопланетянами, опыт общения имелся.

ОКСАНА (шепотом). Зачем – куполом?

ГРИША (шепотом). Чтобы мы не слиняли.

ПАВЛИК (качает головой, шепотом). Круто.

ШМЫГА. Толстый, ты тупой? Мы же не в кине! Нас атаковали иноземные захватчики. Вообще не отсекаешь, че происходит?

ПАВЛИК (шепотом). Давай, конечно, нагнетай! Всем сразу полегчало.

ПАВЛИК (с удовольствием, шепотом). Они щас, наверное, нас рассматривают. Как мы на биологии – всякую фигню под микроскопом.

ГРИША (с наездом, шепотом). Кто фигня?

ПАВЛИК (шепотом). Да все мы им фигня. Они вон вообще с нами не церемонятся. Как стаканом накрыли. Типа муху, чтобы не жужжала. Когда по кухне – знаете? Бесит.

ШМЫГА. Толстый. Будь ты человеком – завали, а?

Наступает гнетущая тишина.

ОКСАНА (плачет, шепотом). Мы все умрем!

ГОЛОС. Вниманию жителей планеты Земля. Землянам. Информация. Вы – наш неудавшийся эксперимент. Вы – тупиковая ветвь развития. Вы – бесполезный вид, никак не желающий вымирать, ни по случайному стечению обстоятельств, ни закономерно. Поэтому вы будете уничтожены через 24 часа. Только одного представителя вашего вида мы заберем с собой, живым. В наш музей неудавшихся экспериментов. Спасибо за внимание. Приятного времени суток.

ОКСАНА. Это что, типа - все? (Шумно выдыхает, ходит.) Апокалипсис? Блин. (Молчит, ходит.) И че теперь делать?

ОКСАНА. Гриша? Че теперь делать?! (Тычет в Гришу пальцем.) Отомрите! (Заглядывает в глаза Роме.) Вы все! (Дергает за рукава Павлика и Шмыгу.) Эй?

ОКСАНА. Мы должны срочно что-то предпринять. Надо связаться с кем-то, обратиться в инстанции. Нас же тут не кинут, да? Этого не может быть! Сильные мира должны порешать. Убить инопланетян! Или договориться с ними. Давайте скажем президенту - пусть отправят парламентера! (Роме.) Че ты ржешь? Это серьезная ситуация, это не хиханьки. Да, президенту! А как тут?!! Это же, наверное, межгалактический конфликт? Пусть решают вышестоящие, пусть они спасают нас. (Вдруг, осенило.) Слушайте! Слушайте! У нас же есть атомная бомба!

РОМА (вдруг). Чекмарева, вот что ты за серость такая? Среднестатистическая тупая особь, и реакции у тебя посредственные. Ты как из сериала по ТНТ вылезла, честное слово.

ОКСАНА (шумно втягивает воздух). А-а-а-а!..

ГРИША (выходя из оцепенения, еще на тормозах, но уже с наездом, Роме). Ты так не разговаривай, пожалуйста?

ОКСАНА (выпускает воздух). Пф! Да мне плевать! Плевать, что он там говорит. Мне жить осталось...

ПАВЛИК (смотрит на большие наручные часы). Двадцать три часа, пятьдесят семь минут, сорок шесть, сорок пять, сорок четыре, сорок три...

РОМА. Как время побежало.

ОКСАНА. Да! Сорок три, сорок две, сорок одна…

РОМА. Наконец-то, какая-то иллюзия движения. (Разворачивается ко всем на стуле.) Инопланетяне. Вы прикиньте? Это же просто - вот! - разрыв шаблона. Два века из столетия в столетие - одно да по тому. И всю жизнь изо дня в день - все как под косую копирку. А тут, смотри, какая движуха.

ПАВЛИК. И конец роду людскому…

ОКСАНА (Павлику, про Рому). Ты ему еще удивляешься? Конченый человек. Это бесполезно. Не говори с ним. Нам этот разум не постичь! Вон его в музей и сдадим.

РОМА. Не, я в их музей не хочу.

ОКСАНА. А че так?

РОМА. А я удался.

ОКСАНА. Венец природы! Последнее звено эволюции!

РОМА. А - да!

ОКСАНА. А – да! Аж смотреть на тебя больно – глаза режет. Солнышко ты ясное! Что, скучно жилось?

РОМА (улыбается). А хотя бы!..

ОКСАНА. Потому что ты бездарный. (Вдруг - полностью снимая тему, будто Ромы тут и не было….) Блин, надо позвонить.

ПАВЛИК. Президенту?

ОКСАНА (спокойно, говорит себе). Маме.

ОКСАНА. Связи нет…

ШМЫГА (докуривает). Ну, так. Будем выбираться.

Шмыга с разбегу врезается в дверь класса. Падает. Дверь начинает слабо мерцать зеленым светом.

ПАВЛИК (восхищенно). Силовое поле…

ГРИША. Че-то, в натуре, силовое поле.

ПАВЛИК (шепотом). Нам отсюда не выбраться.

ОКСАНА. И связи нет!!!

ШМЫГА. Роман наш Батькович? Ты кого там веселишься?

ОКСАНА. Он с кем-то переписывается!

РОМА (смеется). Да мы с дружбаном орем. Над ситуацией.

ПАВЛИК. Интернет есть?

РОМА (разводит руками). Тут в СМИ пишут, что в радиусе ста километров от нашей школы – все вырубило. Нет электричества. А мы под куполом – нам зашибись.

ПАВЛИК. Конечно. Мы же, можно сказать, на их территории. Они нас колонизировали. Мы на целые сутки сделались марсианской колонией.

ШМЫГА. Может, они не с Марса.

ПАВЛИК. Не-а, на Марсе жизни нет.

ОКСАНА (Роме). Ты вышел на связь? Сделал СОС? Они нас спасут?

РОМА. Чекмарева? Давай лучше ты мне СОС сделаешь?

Гриша одним ударом вырубает Рому. Рома с грохотом валиться на пол. Тут же из-под парты появляется Николай Андреевич. Он ползет, закрывая голову руками.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ (слабо, почти лениво кричит). А-а-а-а-а!

ГРИША. Николай Андреич?

ШМЫГА (потрясенный). Вы откуда выпали?

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. А? Это вы… Я… Подождите. Вспоминаю… Я просто вел факультатив, здесь, в классе… А тут – они, на тарелках. Марс атакует… Да, точно! Совершенно все невероятно, и я… Я – спрятался под стол, я спасался. А потом… такая тишина наступила. Звенящая. И было так страшно. И я… Я… Я, кажется, приспал.

ОКСАНА. Слава богу!!! Ну, хоть один вменяемый! Николай Андреевич, говорите, что нужно делать?

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Что с Романом? Его убили, да?

ГРИША. Он в отключке.

ОКСАНА. И как мы про вас забыли?! Смотрите, есть интернет! Нас спасут. Надо бить тревогу. Кому писать? Или – давайте? – видеообращение!

РОМА (приходит в себя). Да всем срать на тебя, Чекмарева. Я проверял.

ОКСАНА. Че сказал?!

РОМА. Вся планета под угрозой уничтожения, дура! Никто не будет заниматься МОУ СОШ Тарской области, и в частности – та-а-бой.

ОКСАНА (помолчав, вдруг кричит). Врешь! Будут! Ниче не знаю! Пусть спасают! Атомная бомба!!! Президент!!! Российская армия!!! Народная воля!!!

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Ситуация безвыходная?

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Надежды на спасение нет?

ШМЫГА. Сказали – одного заберут с собой. В музей. Вот вам вся надежда.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. А… по каким критериям будут брать – не сказали?

ГРИША. Не сказали.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Ну, что ж… Шанс на спасение каждого отдельно взятого индивида – один к семи миллиардам триста девяносто двум миллионам семьсот девяносто трем тысячам…

РОМА. Куполом накрыло только нашу школу.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ (робко). Серьезно?

ПАВЛИК. Они из нас выбирают – стопудово. Наблюдают сейчас… как мы на биологии. За всякой фигней – в микроскоп.

ОКСАНА (Павлику). Заладил, а?

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Тогда наши шансы на спасение резко увеличиваются?

ШМЫГА. Шансы отдельно взятого индивида…

Шмыга сплевывает на пол, бросает на Николая Андреевича последний презрительный взгляд и уходит курить в форточку.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ (встает на ноги). Нет-нет, вы не подумайте! Я не претендую. Это праздное любопытство, честное слово.

ПАВЛИК. Наверно, выберут себе поздоровее, покрасившее, поумнее… (Опускает голову, смотрит на часы.) Тридцать три, тридцать две, тридцать одна…

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Что вы?..

ПАВЛИК. Секундочки считаю.

Молчание. Все слушают, как тикают наручные часы Павлика.

ПАВЛИК (объявляет). У меня последнее желание умирающего!

ШМЫГА (улыбается). Че?

ПАВЛИК. Я, говорю, скоро умру. И у меня последнее желание.

ШМЫГА. Так-то мы все тут… Того и этого.

ПАВЛИК. Не факт. Что вы – не факт!

РОМА (смеется). Последнее желание? Толстый, ты орешь!

ОКСАНА. Чехов вот шампанского просил…

ГРИША (строго, Оксане). Зачем нам сейчас эта информация?

ОКСАНА (робко). К слову…

РОМА (мечтательно). Я бы тоже сейчас намахнул.

ПАВЛИК. Чехов великий, наверное, был.

ШМЫГА (хохочет). А вот – хрен там! Что был, что не было. Что с Чеховым, что без Чехова – бесперспективные мы, безнадежные. Тупиковая ветвь. Так-то! Инопланетяне фигни не скажут.

ПАВЛИК. Не про великих речь. Я за себя прошу. Как самый толстый, тупой и трусливый. Как умирающий наверняка. Мои шансы на ихний музей – нулевые. Давайте по-честному – куда там? С таким животом? Че позориться? Пушкин жил на Земле, Гагарина под Кремлем закопали. А экспонат – я? Чисто поржать если только.

ОКСАНА. Ага, давай всех Кремлем мерить! Погребением на Красной Площади – ну, точно! Мы же все тут претенденты, первые ряды! Мемориальные доски заказаны, только что не прикручены…

ПАВЛИК. Ты красивая женщина, Оксана. Гриша сильный, Шмыга – стойкий, Рома – умный. Николай Андреевич, конечно, отстой полный. Но у него, хотя бы, грамоты есть за преподавание. Он – повелитель Кенгуренка Ру! А я… (Очень грустно, опустив голову.) Я простой русский киберспортсмен. На общем историческом фоне и в планетарных масштабах выгляжу бледно. И вот моя последняя воля стопудово умирающего… Рубанемся в Доту?

ПАВЛИК. Хоть разочек? Ну? Пожалуйста! (Складывает пухлые ладошки, как при молитве.) Подарите мне полчаса счастья! Ощущение наполненной жизни человеческой!

ОКСАНА. Паш… Ты умственно отсталый.

РОМА (сидит за компьютером). Тут, знаешь, сколько умственно отсталых щас онлайн? (Помолчав.) А я бы рубанулся. Че бы нет?

ШМЫГА (пожимает плечами). Все равно делать не фиг.

ОКСАНА. Вы придурки?

ГРИША. Да ладно, Окса. Че такого? Уныло сидим. Последние часы жизни, все-таки.

ОКСАНА. Вот именно!

РОМА. Вот именно?!! Ах, да! Я, кажется, понимаю! Понимаю… Ребяты! Как на счет традиционного секса перед апокалипсисом? Классика жанра! И женщина имеется.

ОКСАНА. Совсем уже?

ГРИША (Роме). Ты щас у меня по второму кругу отхватишь!

РОМА. Это был мой последний аргумент в защиту Доты. От противного. Шутка была. Вольт, остынь. Я больше драться не хочу. (Улыбается.)

ПАВЛИК. Так все согласны?!

ОКСАНА. Я не буду в эту хрень! Я не умею.

РОМА. Нет, не тянешь ты на девушку мечты.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Я умею…

РОМА. Но вы тоже не тянете!

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Ребята, будем играть?

ПАВЛИК (скачет на стуле). Я Антимаг, я реально крутой Антимаг!

ГРИША. Я Баланар. Шмыга, Ромыч, вы саппорты.

ШМЫГА. Опять, блин. Ладно, тогда я Рубик. И варды не покупаю!

РОМА. Я на Виспе.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Пудж. И чур я – мид.

ПАВЛИК. Препод на Пудже! Жесть! Николай Андреевич, вы что, абузер?

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. А что? Пудж сейчас в мете… С блинком…

РОМА. Охренеть!

ШМЫГА. Народ, а информатик-то реально шарит!

ПАВЛИК. Только не рачите, пожалуйста, качайтесь через хук и горелку.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Да знаю я!

ПАВЛИК. Ромыч, подхиляй информатика, если что. Тизер там, все дела…

РОМА. Не вопрос!

ГРИША. Ладно. Понеслась!

Начинается игра. Дети кричат и ругаются. Рома все время ржет. Николай Андреевич пытается тихо давать какие-то команды, но его никто не слушает.

ПАВЛИК. Все сюда быстрей! Сюда! Релокейт! Они на Рошане! Где ульт!? А все, копец. В салат приняли…

ГРИША. Врубаю ночь! Подхил! Да подхил! Блин!

ПАВЛИК. Шмыга, воруй! Быстрее! Андреич, хукай! Вытащи меня из купола!!!

ШМЫГА. Меня из стана не выпустили!

ГРИША. Байбэк, быстро!

ШМЫГА. У меня капуни ноль…

РОМА. Без ульта этого мы фиг че сделаем тут. Это по ходу типвайп…

ГРИША. Да, все уже, это гг! У меня вообще закупа нет!

ПАВЛИК. Спасибо, Шмыга!

ГРИША. Спасибо, блин!!!

ШМЫГА. Роме скажите «спасибо».

ГРИША. Какому Роме?! Рома меня на релокейте принес в самый замес и хилял меня шо дурной! А ты где был? Ты не мог у войда купол своровать? Из-за тебя весь замес проиграли! Где ты был когда меня под рошаном всей командой месили? Ты тупо пошел и отдался!

ШМЫГА. Я пошел, потому что Андреич пошел.

ГРИША. Да нафига тебе этот Андреич?

ШМЫГА. Как это нафига? Мы гангать шли!

ПАВЛИК. На фига?!! На фига гангать?! Кого гангать! Он че, кэрри? Он мидовый пудж, который лайн слил! Короче! Я с вами больше в ДОТУ играть не буду!

ШМЫГА. Андреичу говорите «спасибо».

ПАВЛИК. Говоришь вам – не лезьте никуда без моей команды! На фиг тебе фармить? Скажи? Че тебе та срочно надо собрать? Кирасу? Даедалус? Охренеть, даедалус на рубике! Зачем ты уходишь когда драка идет пять на пять? Без твоего ульта вообще бессмысленно сражаться! Идиот!

Молчание. Только Рома хохочет.

ШМЫГА. Наконец-то заткнулся.

ГРИША. Сам идиот.

ШМЫГА (Роме). У тебя истерика?

ШМЫГА. У тебя истерика?

РОМА. Да-ха-ха!.. О-ой!.. Дибилизм…

ПАВЛИК. По новой давай. Кибердрочеры, тоже мне. Сели все! Сели, сказал. Еще раз играем.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Ну что за бред! Какого фига? Меня че, вообще никто сейвить не собирается?..

ПАВЛИК. Я уже бегу!

ГРИША. Блин, они меня валят.

ПАВЛИК. Там кто-то…

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Ты вообще тупой. Я тебе сказал – сразу приходи, пока я его держу!

РОМА. У меня релокейт в кулдауне…

ПАВЛИК. Он руну дабл демейджа отжа-а-ал…

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Все, блин. Все!!! В жопу такую игру! Стак дебилов, а не команда!

ПАВЛИК. Да ладно вам Николай Андреевич… У вас ульта есть, ща вжарим им.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Куда вжарим? Чем вжарим, вжариватель? Ты нетворс видел? У нас вообще слотов нету, тупо никакого урона! Чем ты будешь вжаривать? Спелами? Они жирные и с бэкакбэ! Или вы вообще не прокликиваете их?! Ну, я с баранами играю, точно! Вольт крипов добивать вообще не умеет. Его загнобили на лайне, и он вообще не знает, что делать! На харде стоять – не мешки ворочать! Что это за Баланар, который не через урну собирается? Первая ночь прошла – он тупо стоит, вторая ночь прошла – он стоит! Две ночи – и ни одного фрага? Идите на фиг. Вы в игре совсем не соображаете. У Аэма ноль фарма, он главный керри, ноль фарма, понимаешь? Ноль! Ну, кто так за на кэрри играет? Саппорты ему спэйс вообще не дают. Роумить надо, таскать их по карте, байтить на себя чтобы Ам их героев интовиков ультой щелкал, а эти терпилы бегают по лесу и леса фармят. И, блин, еще фидят на каждом повороте! Ну что это за капец вообще? Я тут офигенно вкалывал! А что это за сапорты, ни дайст разбить ни варды купить! Девардинга никакого, они весь наш лес завардили, и имы у них тупо как на ладнои! Куда не сунься – тебя уже ждут! Не умеете вы ниче, тупо паблик голимый Помойка 2к ммр! Я вам сказал – приходите быстрее! Я не понимаю, ну, что сложного, в простых словах, блин? Тупо прийти, когда зовут! Я хуком попал, ульту проюзал, горелку включил! Держу их кэрри, а типы стоят и смотрят! Ну, добейте его, сука, инвалиды! Просто они стоят, этот сопли и иголки кидает сверху, и все подыхают. Напли на бриста, когда он жопой стоит… И аэгис профукали, и сыр… Слить таким перефармом – это надо суметь! Все! Просто все! Я фигею! Раки вы, а не тима!

ПАВЛИК (робко). Ладно вам, Николай Андреич, мы ща выиграем.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Да в жопу. Нахер.

Николай Андреевич откидывается на стуле, тяжело дышит. Все смотрят на него. Долгое молчание.

ОКСАНА. Я в этом мало что понимаю...Но, помойму, Николай Андреич – крут.

ПАВЛИК. Сволочь вы, Николай Андреевич.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ (робко). Простите меня, Павел. Ребята, простите… Я, когда играю, забываюсь. Хотите – еще каточку? Ща затащим!

ПАВЛИК. Нет уж, хватит.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Как хотите…

ШМЫГА. А можно мне тоже – последнее желание?

РОМА. Все теперь, что ли, желание подавай?

ШМЫГА. Я – простое. Есть у кого пожрать?

ОКСАНА. У меня бутерброды.

Оксана достает из рюкзака бутерброды, раздает всем.

ОКСАНА. Берите, кто хотите.

ШМЫГА. О, ништяк! (С удовольствием ест.)

ПАВЛИК. Блин! (Жует.) Вот только жизнь начала налаживаться, а ты, будь добр, помирай! Последняя пища моя, ам! Ам! Ам!

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ (берет бутерброд). Это не совсем удобно, конечно. Я, все-таки, учитель. Брать вашу еду… Но… Учитывая сложившиеся обстоятельства... Я, знаете, надеюсь, что вы меня поймете, простите и плохо не подумаете. Вежливо бы было отказаться, но я не в силах…

ШМЫГА. Да жри уже!... те… Жрите. Ешьте... Наслаждайтесь!

РОМА. Че? Последний? Ешь сама.

ОКСАНА. О, хоспаде. Вот рыцарь! Я не ем такое. Это мама подкинула. Они же с хлебом. Мучное, говорю, не ем. Че не понятно? Бери давай.

РОМА. Ну, хрен с тобой, благодарю.

РОМА. А куда тебе фигуру? На кой? Или – под колпак, на Марс, в музей?

ОКСАНА. На Марсе жизни нет. Не важно. На всякий случай. Привычка. И, короче, не твое дело вообще!

РОМА (смеется). Даже не надейся. Ты – зассанка!

ПАВЛИК. Божечки мои, как же вкусно! Как я пожрать люблю! Жизнь прекрасна и удивительна. Вы знаете, что еда – это самый простой способ получить удовольствие? И самое лучшее в стрессовой ситуации – это есть! Потому что если человек жует – все у него на мази. Это так тело сразу думает и чувствует. А когда страшно – наоборот, испражнение. Все плохо. Бабушка, тоже, про войну рассказывала. Вражеский полк в шкурах баранов к нашим подкрался. Близко подошли. Солдатики думали – стадо пасется. А те в метре от них как встанут в полный рост, и – в упор. Расстреляли. Потом, когда нашли уже наших, мертвых – у всех штаны обделанные. Организмы так сработали, потому что резкая опасность. А щас вот ешь – и будто бы все хорошо, а? Чувствуете? Чувствуете?

ШМЫГА (смотрит в окно, жует). Вон они, бегают, с лазерными пушками. Бегают че-то, ага.

ПАВЛИК. Щас бы еще кинчик какой посмотреть…

ОКСАНА. Вот ничего у человека не меняется. Хоть светопреставление ему, хоть что.

ПАВЛИК. Я тоже верен привычке, Чекмарева. Пожнешь судьбу! Знаешь такое? (Слушает, как тикают его часики.) Двадцать восемь, двадцать семь, двадцать шесть…

ШМЫГА (доел, курит, все смотрит в окно). Офигеть.

ГРИША. Чего ты?

ШМЫГА. Отсталые мы им. Бесперспективные. Не оправдали надежд старших братьев по разуму…

Все, кроме Ромы, подходят к окну. Долго смотрят на бегающих зеленых человечков. Молчание.

ОКСАНА. А я сейчас вспомнила разные гордые фильмы. Сверхчеловеческие. Про ученых, про писателей, про летчиков.

ШМЫГА. И про войну.

ОКСАНА. Особенно – про войну, да.

ШМЫГА. Так это – тоже фуфло, получаетя? Припарка для слабых мозгов? Че, нет в роде человеческом ничего путевого? А как тогда – все подвиги?.. И все истории про могучих людей?

РОМА (отрывается от компьютера). Фу, подвиги. Не знаете, что ли, как подвиги делаются? Пересрется кто-нибудь не на шутку и, на выбросе адреналина, сделает какой-нибудь финт ушами. Сам от себя не ожидает. Ничего не планировал, никаких решений не принимал. Просто бежал через поле, из пулемета фигарил – ему так страшно было, аж до боли в яйцах. Вот он и бежал, и орал. Орут же первое, что в голову придет – брань или лозунги. Они на подкорочке у бойца, как у семиклассницы письмо Татьяны к Онегину… Или еще бывает – солдат в засаде, под обстрелом. Надоест ему сидеть… А он такой пофигист, флегматик, не пугливый ни разу. Курит себе папироску, в щелочку на врага таращится. Час, два, три. И тут ка-а-ак осточертеет ему все это!.. Знаете же? – терпишь, принимаешь, привыкаешь, а потом такой: «Да, задрало!» Сколько можно-то?! И, со психу, грудью на вражеский танк. Телом своим. Конечно, скажут, что герой… А какой он, в жопу, герой? Не смелый, не сознательный. Может даже не патриот вообще! Психанул! И мы такие все, что типа – подвиг! А у них на приборчиках высвечивается: сознание, воля к победе, отвага – все по нулям.

ШМЫГА (хмурится). У кого высвечивается? На каких приборчиках?

РОМА. У инопланетян. На суперприборах для изучения землян. Они в корабле сидят и все фиксируют. И никаких тебе интерпретаций – только графики, числа, схемы. И им, поэтому, объективно все видно. Что мы беспросветные, слабые и отсталые.

ШМЫГА. А я не верю. Фигню ты сказал.

ОКСАНА. И я не верю. Они нас не изучали! И все свои выводы сделали – не обоснованные, ничем не подкрепленные, от балды. Мы не тупые! Мы сознательные! И смелые. И добрые. Мы всякие. Но мы не безнадежные, понял? (Роме.) С тобой говорю! Просто у них оружие, технологии, и они обнаглели. Нападают, потому что могут. Вот и все!

РОМА. Чекмарева, от тебя мочой воняет. И ты еще че-то рассуждаешь?

ПАВЛИК. А мне бабушка, тоже, знаете, какой случай рассказывала? Было, когда она еще в деревне жила молодая. В малиннике ягоду собирала в цинковое ведерко. Ветку берет, а там – медведь. Морда в морду столкновение. Бабка испугалась, заорала и цинковым ведром его ударила. (Хохочет.) Медведя-то! Там, в кустах, еще другие девки были. Все с криками – в деревню. Сказали мужикам. Те – с ружьями пошли. И что? И представляете? От малинника до леса – два километра поноса и мертвый медведь. Вот. (Хохочет.)

ГРИША (совсем сбит с толку). А это ты сейчас к чему?

ПАВЛИК (Грише). Ну, что бабушка моя медведя убила. Криком или цинковым ведром. И умер он не сразу, а еще бежал и срался.

ШМЫГА (смеется). Ведром она его, ведром! Если криком – это мультик аниме. Истории у твоей бабки все какие-то… говенные.

ГРИША. Фигню всякую несете… Я с вами думать надсадился, а вы – фигню.

ШМЫГА. Ладно, Ромка, ладно! Ну, допустим.

РОМА. Чего?

ШМЫГА. Теорию твою допустим.

РОМА. Ну.

ШМЫГА. Э-эх! Грустно. Я только сейчас, может быть, созрел, дорос и почувствовал.

ПАВЛИК. Кого ты созрел? (Хохочет.) Пубертатный начался? Только-только?

ШМЫГА. Да не-е-е… Хотя за это – тоже обидно. Я говорю, что для поступка созрел. Мне на этом подоконнике щас что-то совершить захотелось – понимаешь? Сделать что-то, блин, в этой жизни. И не то, чтобы пофорсить, а прям вот – для людей. Что–то хорошее. Не хочу, как солдат в поле, как медведь в малине – без ума и с пересеру. Хочу решиться и сделать. Во мне пять минут, как сознательность проснулась… Она проснулась, а человечеству – конец. И куда мне, блин, ее теперь употребить? Что ж, сука, за жизнь такая, а? Не страшно мне. Не страшно. Обидно так! Верите? Плакать хочется. Сказали бы мне, какой подвиг надо совершить, чтоб всех спасти – метнулся бы, ни секунды не думал. Решение уже принято. У меня сейчас настроение самое подходяще. Готов на жертвы. Только вот ситуация такая, что хоть че ты тут, хоть на пупе вертись – безвыходная. Западня!

Рома смеется.

ПАВЛИК. А я бы, - честно! – я бы вот не смог собой пожертвовать ради даже семи миллиардов других людей. Не смог бы! Так мне сильно жить охота. Представляете? Оказывается. Я думал Николай Андреевич – сволочь, что в музей собрался.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Я не собирался…

ПАВЛИК. Но вот че-то… В Доту мы порубились, пожрали вкусненько, то да се, за жизнь потерли, похохотали. А я все часики слушаю. Они тикают, суки, тикают. Двадцать три, двадцать две, двадцать одна… Секундочки мои. Последние. И я щас подумал – ну, че они мне в музее компа не дадут? Пока экспозиция на реставрации, или как там? Бургер не сварганят? Кина не покажут? Вымрут все, стремно, печально, как динозавры тупые. Но я со всеми – не хочу. Людей не будет, а ништяки-то отсанутся. И кто-то будет юзать эти ништяки. А че не я? Что толстый, глупый, типа трус – про это сам сказал. Но там делов-то – под колпаком стоять. Для этого разве надо быть особенным? Не хватит – просто человеком? Почему все хорошее достанется тому прекрасному, который… Что? Цвет нации он? Мог бы то, се, пятое, десятое – в отдаленной перспективе и при удачном стечении? Совершить прорыв в науке? Прыгнуть выше всех? Написать умное? Но если людей нет – какое это имеет значение, а? Если нет людей – вообще не важно. Да в этот музей, под колпак самого тупого и надо брать!

ШМЫГА. И ты опять пролетаешь по всем пунктам, Паша. Сын вахтерши нашей – дауненок. Тоже тут, под куполом. Сидит в ее комнатушке, ключики считает, перекладывает, к транспортировке на Марс готовится, ага.

ОКСАНА. Че за ужасы?

ПАВЛИК (отмахивается). Они не с Марса.

Молчание.

ПАВЛИК (тихо). А если б вы знали, как меня бабушка любит… (Помолчав, громко.) Вот Шмыгу так бы кто-нибудь любил – он бы тоже помирать раздумал.

ОКСАНА. Одного берут, Паша! Без бабушки.

ПАВЛИК. Знаю я. Знаю. И все равно меня не возьмут. И все равно бабушка скоро умирать собралась. Без них. Можно подумать! Зарешали они такие, все на свете, ага!..

ПАВЛИК. Вольт? Ты че такой?

ГРИША. Какой?

ПАВЛИК. Загруженный.

ШМЫГА (смеется). Есть от чего грузиться, что ли?

ГРИША. Думаю я.

ПАВЛИК. Думает. (Помолчав, прищурился.) А ты бы – мог? Слабо тебе?

ГРИША. Чего?

ПАВЛИК. Как Шмыга…

РОМА. Ему ничего не слабо. Он – Вольт. Он детдомовский. «Слабо» - нет такого слова в его лексиконе. (Нервно смеется.)

ПАВЛИК. Смерти все боятся…

ГРИША (смотрит в окно на зеленое зарево). Я не боюсь.

ПАВЛИК. Прям.

ГРИША. Не боюсь. Бояться – западло. Ничего не боюсь.

РОМА. Толстый, слышь? Закрывай тему.

ПАВЛИК. А че?

ШМЫГА. В натуре, Толстый. Просто доверься нам и заткнись, ладно?

ГРИША. Бояться – западло. Терпеть – западло. Ничего не боюсь. Нормально мне. Эй ты, Паша! И инопланетян не боюсь, и войны не боюсь, смерти не боюсь. За себя – не боюсь.

РОМА. Мы тебе верим, Гриша. Ты сядь, а?

ПАВЛИК. Конечно, сейчас все наперебой пылить начнут. На тему. Терять-то нечего, ага? Ну, и пошел бы тогда! И морды им зеленые начистил!

ГРИША (смеется). На понт берешь, что ли, Толстый? Думаешь, не пойду? Не начищу?

ШМЫГА. Какое ты паршивое трепло, Паша.

ПАВЛИК. Вот вам – показательное выступление! Война с силовым полем, круто! Ниче не боится. Особенно не боится – дверь плечом толкать.

ОКСАНА. Заткнись уже.

Гриша открывает окно, разбегается…

ШМЫГА. Вольт, ты рехнулся?

ОКСАНА. Гриша!

…прыгает. Но и на окнах, конечно, есть силовые поля. Гришу откидывает назад.

ПАВЛИК (передразнивает Оксану). «Гриша!» (Смеется.) Кино и немцы.

Гриша разбегается еще раз. Вместе с ним – Павлик. Оба прыгают в окно, оба летят обратно – силовое поле не пускает.

ПАВЛИК. Так публично помирать и я могу!

РОМА. Вы там успокойтесь, э?

Гриша и Павлик снова разбегаются… Гриша всерьез намерен преодолеть силовое поле. А Павлик просто веселится, как в парке аттракционов.

ОКСАНА. Николай Андреевич! Скажите им!

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Ребя-та… Ребя-та!

ШМЫГА. Вольт, не гони!

ОКСАНА (Николаю Андреевичу). Вы че такой никакой?!

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ (вдруг). Видите, какая удивительная вещь…К нам прилетели ослепительные, прекрасные инопланетяне. В блестящих костюмах. И жопки-то у них в облипочку, и по три метра в росте они… Глаза вот такие… (Обводит пальцами свои глаза.) Зеленая кожа легко светится…

ШМЫГА (шепчет). Он спятил.

Гриша с Павликом продолжают прыжки.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Говорят неприятные вещи. Но это все равно… Они красивые, и мне с ними все понятно. А вы... Вы непостижимые, и мне же с вами приходится с утра до вечера. Я устал. У нас ведь небольшой разрыв, мне всего тридцать. Но мне зеленые ближе, чем вы. А они – другой вид…

РОМА. Все, кукушка. Снимайте на телефон. А, нет, забыл. Кому теперь нужны голоса на Ютубе?..

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Вы как маленькие дети, только зеки. Глаза у вас ледяные. Жестокие и беспомощные. Вы все подлые, а сами ничего не боитесь. Как так? Одно исключает другое, а в вас все понамешано. Я не понимаю, как с вами. Любить? Жалеть? Ненавидеть? Беречь? Убивать?...

ОКСАНА. Шмыга, мне страшно.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ. Удивительно. Я заперт тут, в клетке с мифическими чудовищами…

РОМА. Толстый, я тебе втащу щас, если не успокоишься. Вольт, и ты осади. Дурак, что ли?

Павлик и Гриша лежат на полу, тяжело дышат.

ПАВЛИК. Ну? И че ты кому доказал? Поупражнялся? Перед Чекмаревой повыстегивал? А, все равно, ниче у вас не будет. Даже перед концом света… (Смеется.) Мы все тут, никуда не денемся. Ой, Вольт, че вспомнил! Она ж еще и обоссанная!.. Э? Э? Э?!! Кого замахнулся? Что меня бить не страшно – я знаю. Не удивил ни разу.

ГРИША. Задрал ты меня. Все вы меня задрали. Городите че-то, городите. Эта дура – обмочилась. Шмыга со своей вшивой готовностью – распыляется только. Рома всех обижает. Андреич с катушек слетел… Если конец всему – дуреть, что ли, можно? Ничего не боюсь! Задрали, сказал.

Гриша идет к раковине, моет руки.

ГРИША. Бесите аж. Бесите! Рассуждают все, главно, рассуждают! Хватит пылить! Хватит! Хватит! Я не могу больше думать. Мне больно думать. Я устал.

ШМЫГА. Купола нет.

РОМА. А?

ШМЫГА. Купола нет.

НИКОЛАЙ АНДРЕЕВИЧ (подходит к окну). Мертвенькие. Зелененькие. Распластались… Какой у них величественный корабль. Как дымит! Фу! Дымит…(Кашляет, закрывает окно.)

РОМА. Это их Гришка обесточил.

ПАВЛИК. Вольт победил инопланетян…

ШМЫГА. Надоело солдату в засаде сидеть. Усталость на грани пофигизма. Психанул, да. А мы теперь, зато, всем расскажем, как вольтанутый Гришка человечество от смерти спас. Эх, почему не я? Если б знать…

ОКСАНА. Всем привет, меня зовут Оксана. И вы, конечно же, подписаны на мой канал, потому что этот ролик занимает первое место на Ютубе. Он посвящается всему человечеству. С этого видео начинается, собственно, суперновейшая история. Наша история. Позади меня вы можете видеть обугленное тело Гришки, который убил инопланетян. Он сделал это не намерено. Просто его все достали. Я, Шмыга, Рома, Пашка Толстый, Николай Андреич... И вот. Суть, короче, в том, что достали мы его тоже не специально, мы не рассчитывали на такой эффект, мы вообще не думали… ни о чем, кроме своих секундочек.

ПАВЛИК. Я ниче не понял, зачем он это сделал… (Кричит.) Я ниче не понял, зачем он это сделал!!!

ОКСАНА. Как только инопланетные захватчики объявили о том, что всем копец – мы ничего особенного не предприняли. Мы вообще всю дорогу оставались верны себе. Сперва я, правда, описалась, а потом – привыкла. Человек привыкает ко всему. Да, очень быстро. И вот мы тоже – очень быстро привыкли и делали все, что обычно. Наш информатик Николай Андреевич свихнулся. Ну, он старой формации. А почему Гриша за щиток схватился – этого мы не знаем. Он вообще не жаловался. Только под конец уже раскричался, что мы его задрали. И чего-то не вынес. Сгорел. Вот он. Гриша… Видите? (Снимает Гришу на камеру.) У меня с ним были отношения. Но я понимаю, что все это глупости. Ведь не случилось ужасной трагедии, гибели цивилизации, и все такое. И потом – никто же не выходит замуж за школьных друзей. Короче говоря, мы тут все вместе, вроде как, совершили героический поступок. (Молчание.) Беспрецедентный в своем величии. (Молчание.) Но я хочу сказать… (Виновато.) Мы не хотели.