Исчезающий этнос

К.А. Неволин в работе о новгородских пятинах утверждает, что водь жила в округах погостов Покровско Дятелинского, Дмитровско Кипенского, Ильинского Заможского. Известный исследователь финнов Шегрен сообщает, что водь жила главным образом на берегу Финского залива в приходах Коттильском (Котлы) и Сойкинском и предполагает, что в прошлом она занимала весь берег Финского залива от Красной горки до устья Наровы.

Еще более интересны в этом отношении материалы, собранные российским ученым, этнографом Петром Ивановичем Кеппен. В его статье о води и Вотской пятине приложен список селений, в которых жила водь в 1848 году. Из 37 селений, перечисленных в этом списке, 25 селений мы находим в шведских писцовых книгах 1618-1623 гг. Все они расположены именно в тех погостах. которые определяются как исконное место расселения води, или находятся в погостах, смежных с ними. Таковы деревни: Гостилово, Кумолова, Ивановское, Клигатино, Подмошье, Ицыпино Каргальского погоста, село и деревня Катила, деревни Малая Рудило. Пумолицы, Раного, Рассия, Вердиво, Волгавицы, Тиллога, Великина, Пондилово, Мукково, Матия, Березняки, Лужицы и Пески Толдожского погоста, деревня Тюшицы Радчинского погоста Копорского уезда и село Керстово с деревней Кикерицы Ополецкого погоста Ямского уезда.

По данным П.И. Кеппен на 1848 г., водь составляла 1475 человек в – Ораниенбауском и 3673 – в Ямбургском уездах, всего 5148 человек. Однако, во время переписи 1897 г. водь не была включена в перепись народов, по-видимому, ее объединили с ижорой.

Проживая в этнически смешанном районе, водь испытала влияние соседних народов. Начавшаяся еще в период средневековья активная ассимиляция и аккультуризация води ижорой и славянами (русскими) привела, в итоге, к резкому сокращению численности води и утрате многих самобытных черт культуры.

По мере того как девнерусское государство росло и укреплялось, христианство постепенно вытесняло обычаи и обряды, внедряясь в культуру води. Во второй половине 19 в. водские женщины перешли к ношению русского комплекса костюма с сарафаном. Одновременно они, по-видимому, заимствовали и ижорский головной убор sappano. Старинная одежда оказалась полностью вытеснена сарафанным комплексом. Косоклинные сарафаны получили распространение у води во второй половине 19 в. В дальнейшем на протяжении 70 – 80 лет происходила динамическая смена сарафанов разного типа. Наиболее старинные носили название уммико «ummiko», их шили из белого льняного холста; более поздним вариантом был «синяк» - сарафан из холста, окрашенного в синий цвет. Первоначально такие сарафаны составляли принадлежность преимущественно девичьего костюма, а потом (предположительно в конце 19 века) превратились в одежду пожилых женщин. У девушек в это время модной одеждой стали широкие сарафаны «прямого покроя», сшитые из покупных тканей, причем для праздничных использовали шелковые и шерстяные ткани. Однако вплоть до начала 1930-х г. в сознании населения сарафаны еще сохранились как обрядовая одежда и являлись показателем статуса замужней женщины. Молодухи обычно надевали сарафаны на второй день свадьбы в сочетании с кисейной рубахой.

В качестве свадебной одежды жениха был кафтан rudi (рюди) из белого домашнего холста, подпоясанный нарядным поясом с кистями.

Головные уборы замужних женщин у води аналогичны ижорским, а также бытовали сороки и подвойники. Из обрядовых головных уборов отметим свадебный венок невесты из проволоки, обтянутой тканью с бумажными цветами, стеклянными бусинами и украшенными перьями. Свадебный венок надевали невесте после того как ей распускали волосы; в нем она должна была «голосить» - причитывать на улице перед тем как ехать в церковь венчаться. Венок у вожан, как и у других народов, являлся символом «валюшки» и «девичьего красования». Во время обряда невеста несколько раз обменивалась своим венком с незамужней сестрой, видимо, для того, чтобы и та поскорее вышла замуж. Такие же венки, только более простые, надевали подружки невесты. Эти традиции, еще активно сохранявшиеся в 1910-х г., в середине 1920-х г. уже были утрачены.

Из украшений особенно ценились серебряные изделия. Кроме того, их использовали в лечебных целях, спрыскивая с них тяжело больных водой. Утварь и посуда води достаточно разнообразна по своему назначению, материалу и технике изготовления. Это деревянная ступка с пестиком, служившая для приготовления льняного масла; кузовок из лучины для хранения и переноски продуктов, а также целый набор изделий, сплетенных из соснового корня. Широко бытование подобных предметов свидетельствуют о сохранении у води вплоть до начала 1930-х г. традиционного плетения из корня как одного из распространенных занятий. В их ассортименте прослеживается влияние городской культуры, достаточно развитое уже в начале 20 в. Глиняную посуду – кувшины и горшки – жители водских деревень покупали на знаменитой региональной ярмарке в селе Ильеши. Её изготовлением занимались мастера известного гончарного центра в селе Большое Стремление Котельского района. Наряду с посудой мастера изготовляли и детские глиняные игрушки – разнообразные свистульки в виде фигурок собаки, птицы, всадника.

Длительное совместное проживание в природном географическом, экономическом и политическом пространстве русского, финно-угорского и балто-финского населения постепенно приводило к «обрусению» малой по численности води. В конце 19 и начале 20 вв. численность води стремительно сократилась. В 1926 г. лишь 36 человек владели родным языком.