История первых фотографий тибета и лхасы

РУССКИМИ ПУТЕШЕСТВЕННИКАМИ

Итак, Штубендорф отправил Н.М. Пржевальскому в Зайсанский Пост в 1878 г. фотоаппарат Варнерке с эмульсионными негативными плёнками (изготовленными в Англии) вместе с русским переводом инструкций по их применению. «Само собой разумеется, – писал Штубендорф в сопроводительном письме, – что Вы будете ограничиваться изготовлением одних негативов. Печатание позитивов последует по возвращении Вашем в Россию» (Архив РГО. Ф. 13, оп. 2, д. 284, л. 11. Письмо О. фон Штубендорфа от 1 февраля 1878). Пржевальский, однако, вынужден был прервать путешествие по причине тяжёлой болезни, поразившей его и его спутников во время передвижения по Китайскому Туркестану, – острого дерматита («пустынной болезни»), вызванной, очевидно, соляной пылью, постоянно висевшей в воздухе. Его экспедиция вынуждена была вернуться в декабре 1877 г. в Зайсанский Пост, где Пржевальского поместили в госпиталь. Здесь он и получил фотоаппарат Варнерке вместе с инструкциями и письмом О. Штубендорфа. Поправившись, путешественник наконец-таки выступил в путь в направлении Тибетского плато в марте 1878 г., но получив неделю спустя известие о смерти матери, решил прервать экспедицию и вернулся в С.-Петербург.

В 1883 г. фотограф-изобретатель В.И. Срезневский сконструировал специальную камеру («походный аппарат») для Н.М. Пржевальского в предвидении его новой большой экспедиции в Тибет. Эту камеру изобретатель затем представил членам фотографической секции РТО, особо указав на условия, которым она должна удовлетворять: «Днём сильнейшие жары, вечером и ночью холод, проникающая всюду пыль, тряска дорогою, необходимость не задерживаться в пути для съёмки». Не большой по объёму аппарат Срезневского вместе с 30 стеклами размером 3 на 2 ¼ дюйма помещался в двойной футляр для ношения через плечо. Весил он ок. 9 фунтов. Наружная сумка была изготовлена из непромокаемой грубой ткани, внутренняя – из кожи. Цель двойного футляра – защитить от пыли. Сама камера была сделана из красного дерева, высушенного в течение трёх лет в мастерской, обвязана по всем углам медными наугольниками, внутри обклеена плотной черной материей. Все эбонитовые части затвора были заменены медными, поскольку нагреваясь, эбонит изменяет свою форму. Нижний ящик «с запасом 30 стёкол» имел в себе нарезанные из цельной меди пазы, из которых стекло падало в соответствующий медный паз в камере. Для съёмки использовались два стереоскопических апланата Буша равного фокуса, укреплённые внутри камеры и передвигавшиеся с помощью бокового приспособления (крамольеры). (Поясним: апланат – это объектив, в котором устранён ряд оптических аббераций; вытеснен к концу века более совершенным объективом – анастигматом). Наведение на фокус требовалось только для близких предметов (находящихся ближе 8 аршинов, т. е. 5-6 м.). Выбор объективов Буша Срезневский объяснил тем, что при сравнении различных апланатических объективов (Штейнгеля, Росса и Буша), он лично убедился в преимуществе последнего: при равных отношениях отверстия к фокусу апланаты Буша давали большую глубину изображения и равное по силе освещение. Ещё одно преимущество аппарата Срезневского – это то, что он мог использоваться без штатива, позволяя делать съёмку с руки.

Броможелатинные пластинки для камеры (до 1000 штук) изготавливались из тонкого зеркального стекла (толщиною в 1 мл) с целью облегчить багаж и в виду предстоящего по возвращении экспедиции увеличения негативов. Для этой цели к аппарату была прикреплена лупа для получения негативов наибольшей резкости. (См. Фотограф. 1883, № 6. С. 140-141).

После смерти Пржевальского В.И. Роборовский участвовал ещё в двух экспедициях РГО в 1889–1890 и 1893–1895 гг., где он опять-таки активно занимался фотографией, которая к концу XIX века уже прочно вошла в обиход путешественников, как русских так и западных. Таким образом, были получены снимки обширнейшей территории, через которую проходили маршруты русских экспедиций, – в основном Западного Китая и северо-восточных и восточных окраин Тибета. Собственно Центральный Тибет (провинции У – Цзян), владения Далай-ламы, оставался недостижимым для путешественников. С конца XVIII века власти Тибета ревниво оберегали границы своей буддийской страны-отшельницы от иноземцев («пилинов»), полагая, что они могут причинить вред как буддийскому учению, так и основанному на нём самобытному тибетскому государству – «Стране Дзу» или Будды, как называли её бурятские и калмыцкие паломники. Последние также не могли свободно посещать Центральный Тибет и его священную столицу Лхасу и тайно пробирались туда под видом паломников с монгольскими караванами, выдавая себя за жителей Халхи (Северной Монголии), которая в то время была частью Китайской империи (также как и Тибет, считавшийся сюзереном Пекина).

Козлову, однако, не удалось пройти в Лхасу – его экспедиция была остановлена тибетцами возле границы далай-ламских владений в Восточном Тибете в октябре 1900 г. Несмотря на неудачу, Козлов смог сделать несколько десятков снимков по пути движения своего отряда, которые доставил в Петербург. Это были в основном виды Верхней Монголии, Цайдама и Кхама (Восточного Тибета). Тем временем, в ноябре 1899 г. в Лхасу из Урги (совр. Улан-Батор) отправился начинающий исследователь-востоковед, только что окончивший С.-Петербургский университет, Гомбожаб Цыбиков (1873–1930). Будучи бурятом по происхождению, Цыбиков решил совершить своё путешествие в одежде ламы- паломника, примкнув к большому монгольскому каравану, что давало надежду на осуществление его смелого замысла. Руководство РГО воспользовалось этой уникальной возможностью, снабдив путешественника ручным фотоаппаратом «Self-Worker» парижской фирмы Пипон (Pipon) с объективами-анастигматами Герца (серия III, № 00) и значительным количеством английских пластинок «Эмпресс» (Empress) фабрики «Ильфорд» (Ilford) размером 6 ½ х 9 см. Цыбиков достиг Лхасы в начале августа 1900 г. и уже осенью того же года начал снимать виды «запретной» столицы Тибета.

К этому времени в Лхасе уже удалось побывать под видом буддиста-паломника ещё одному российскому путешественнику – калмыку Овше Норзунову (1874–?). Выполняя поручение А. Доржиева – доставить Далай-ламе письмо о ходе его переговоров в Петербурге и подарки – Норзунов совершил поездку в Тибет, опять-таки через Ургу, в 1898–99 гг. По его возвращении в Петербург в сентябре 1899 г. Доржиев решил вновь использовать калмыка в качестве связного с Лхасой. В то же время Норзуновым определённо заинтересовалось и Географическое Общество, которому он передал записки о своём путешествии. В начале 1900 г. Норзунов получил от Общества такую же камеру, что и Цыбиков, и набор пластинок, только не английских, а французских – знаменитой фирмы братьев Люмьер. Но на этот раз путь Норзунова в Тибет лежал не через Монголию, а через Европу (Францию), где ранее побывавший Доржиев заказал парижским мастерам-литейщикам изготовить несколько сот металлических чашек для лхасских монастырей. Норзунов должен был доставить эти чашки в Лхасу и встретиться там с Доржиевым, который также собирался в Тибет.

Несколько отвлекаясь от нашей истории, хотелось бы рассказать любопытный эпизод, связанный с Доржиевым. Во время поездки в Париж летом 1898 г. посланец Далай-ламы, испытывавший слабость к западным техническим новшествам, приобрёл фонограф с несколькими восковыми цилиндрами, а также фотокамеру, имея намерение самому заняться фотографией в Тибете – идея, возможно подсказанная ему кем-то из его друзей в РГО. Однако Доржиева поджидало разочарование. По рассказу французского этнографа Джозефа Деникера (встречавшегося с Доржиевым в Париже и, вероятно, помогавшему ему в покупке камеры), тибетские монахи, увидев сделанную Доржиевым фотографию, на которой он был изображен ... сидящим рядом с женщиной, были крайне шокированы этим фактом. Их также возмущало то, что он «делал снимки Тибета для демонстрации на Западе», – очевидно, купленной в Париже камерой. В результате Доржиеву пришлось ... «разбить камеру перед всем далай-ламским двором». Эта история, однако, не кажется столь уж неправдоподобной, принимая во внимание крайнюю консервативность и ксенофобию большинства тибетского духовенства в то время.

В самом конце 1900 г. Норзунов в третий раз отправился в Тибет – на этот раз вместе с Доржиевым и шестью другими спутниками. Путешествие до Лхасы они совершили более безопасным маршрутом – по караванной «Северной дороге», через Монголию и Западный Китай. В Лхасу Норзунов прибыл 28 февраля 1901 г. и находился там около месяца. Именно в этот короткий период он и сделал свои знаменитые снимки Лхасы. Обратно в Россию он добирался вместе с Доржиевым в составе его «чрезвычайного тибетского посольства» к русскому двору – для подписания русско-тибетского договора.

Своё пребывание в Лхасе и обратный путь, проходивший через Непал, Индию и Цейлон, Норзунов подробно описал в очерке, опубликованном позднее Дж. Деникером. В нём путешественник отмечал, что фотографирование в Лхасе было сопряжено с большими трудностями и риском: ему постоянно приходилось прятаться и скрывать от окружающих свою камеру, поскольку в Тибете «было запрещено, даже буддистам, улавливать образы людей в маленький чёрный ящик, чтобы затем увезти их на Запад». Особые меры предосторожности Норзунову пришлось проявить при переходе непало-индийской границы: «я поместил фотографические пластинки в маленький ящик, который я обшил снаружи материей и закрепил с памощью верёвки на поясе под одеждой. Остальные фотографии я спрятал в сосуде с поджаренной тибетской мукой. Что касается моего русского паспорта, то я положил его под стельку в один из башмаков». Таким способом Норзунову удалось обмануть чрезвычайную бдительность английских таможенных чиновников.

Со своей стороны, Цыбиков в путевом дневнике рассказывает, что ему также приходилось скрывать фотоаппарат, «чтобы не возбуждать разных толков» – он прятал его не только от тибетцев, но и от своих земляков бурят и от монголов, проживавших в Лхасе, и даже от самого Норзунова, с которым встречался несколько раз. Действительно, риск, которому добровольно подвергли себя Цыбиков и Норзунов, был велик, ибо оба они могли легко поплатиться жизнью за свои «колдовские» занятия – «улавливание людей в чёрный ящик». «О проклятие, скрываться! – в минуту отчаяния записал в дневнике Цыбиков. – Сегодня я просидел около одного часа за городом, для того, чтобы снять монастырь Чжан-цзая (Гьянцзе. – А.А.). К канаве, где я сидел, то и дело приходили за водой, а некоторые здесь мыли шерсть и др. К тому же по дороге туда и сюда проходили люди. Я сел за высокий берег канавы, откуда и сделал один лишь снимок».

В РОССИИ И НА ЗАПАДЕ

В том же году одна из его фотографий с видом далай-ламского дворца Поталы на горе Марбори была опубликована Дж. Деникером в октябрьском номере парижского журнала «География» (J. Deniker. La premiere photographie de Lhassa // La Geographie, vol. IV (4), October 1901, p. 242). (Мы не знаем, каким образом Норзунов переслал её в Париж, и было ли им получено согласие РГО на публикацию.) Два месяца спустя (в декабре 1901) на страницах лондонского «Географического журнала» появился аналогичный снимок Поталы – сделан он был задолго до Норзунова «членом непальской дружественной миссии», направлявшейся к Пекинскому двору, как об этом свидетельствовала подпись под ним (Th. Holdich, Lhasa // The Geographical Journal, vol. XVIII, December 1901, p. 602). Поэтому говоря о Цыбикове и Норзунове как первых фотографах Лхасы мы должны сделать оговорку, упомянув эту фотографию из английских источников, что, впрочем, ничуть не умаляет их заслуг. После публикации Деникера о фотографиях Норзунова не было слышно почти два года.

Тем временем, в мае 1902 г. из своего путешествия вернулся Цыбиков, доставивший в Петербург помимо фотографий, огромную коллекцию тибетских книг-ксил­ло­гра­фов. Прошёл ещё год прежде, чем Цыбиков обнародовал результаты своего «научного паломничества» в Тибет: 7 (20) мая 1903 г. он (в то время лектор монгольского языка в Восточном институте во Владивостоке) прочитал в помещении РГО лекцию «О Центральном Тибете», которую сопроводил демонстрацией 32 диапозитивов, сделанных с его фотографий. Эта лекция и показ «видов» Тибета и Лхасы произвели настоящую сенсацию в научном мире. Здесь надо отметить, что Тибет к тому времени уже привлекал к себе пристальное внимание не только учёных, но и политиков по причине обострившегося англо-русского соперничества в Азии. Пройдёт лишь чуть более месяца и вице-король Индии лорд Керзон распорядится о посылке английской торгово-дипломатической миссии в Тибет под началом Френсиса Янгхазбенда, которая вскоре превратится в полномасштабную военную экспедицию. Таким образом, произошло насильственное «открытие» Тибета Западом. В ходе экспедиции Янгхазбенда её участниками было сделано множество фотографий Лхасы, в результате чего священный город в значительной степени утратил свой ореол таинственности. Многие из снимков были опубликованы в книге Остина Уоддэлла «Лхаса и её тайны» (L.A. Waddell. Lhasa and its Mysteries. London, 1906).

В том же 1903 г. Известия ИРГО опубликовали цыбиковскую лекцию (см. т. XXXIX), а вместе с ней списки лучших фотографий Норзунова и Цыбикова (45 и 32 единицы соответственно) с их подробными объяснениями. К спискам в качестве иллюстраций были приложены 9 фотографий Норзунова с видами Лхасы, монастырей Галдан и Ташилхумпо (резиденция Панчен-ламы). (Эти списки вместе с фотографиями были затем отпечатаны в виде отдельного оттиска: «Лхаса и главнейшие монастыри Тибета в фотографиях», СПБ., 1903). Тогда же на своём заседании Совет РГО принял решение об издании путевых записок Цыбикова в виде отдельной книги, иллюстрированной фотографиями самого автора. Редактирование этого труда было поручено А.В. Григорьеву (секретарь РГО) и С.Ф. Ольденбургу. Подготовка рукописи к печати, однако, растянулась на долгие годы. Книга Г. Цыбикова под названием «Буддист-паломник у святынь Тибета» увидела свет лишь в 1919 г. Оформлена она была действительно прекрасно – достаточно сказать, что число иллюстраций в ней (фотографии, рисунки, включая изображения буддийских божеств, планы Лхасы и т. д.) составило более 250 единиц.

На Западе отдельные фотографии Норзунова и Цыбикова были опубликованы в различных журналах, преимущественно географических, в 1903–1905 гг. Так, в 1903 г. Дж. Деникер воспроизвёл те 9 фотографий из упомянутого выше издания РГО в нью-йоркском журнале «Сенчери» (The Century Illustrated monthly magazine, New York, # LXVI, August 1903); в 1904 г. он же опубликовал в Париже в журнале «Лё Тур дю Монд» (Вокруг Света) рассказ О. Норзунова о его трёх путешествиях в Лхасу, сопроводив его рядом уже известных и новых фотографий – о последних будет сказано чуть ниже (Trois Voyages a Lhassa (1898-1901) par Ovche Narzounof, pelerin kalmouk // Le Tour du Monde magazine (Vol. X, Nouvelle Serie, # # 19, 20: 7 – 14 Mai 1904). В том же 1904 г. Смитсониевский институт в Вашингтоне поместил в своём годовом отчёте английский перевод лекции Цыбикова, снабжённой 9 фотографиями Норзунова (опубликован в виде отдельного оттиска: G.Ts. Tsybikov. Lhasa and Central Tibet. From the Smithsonian Report for 1903, pp. 727-746 (with plates I-VIII). Washington; Government Printing Office, 1904). Наконец ещё через год в американском журнале «Нэшнл Джиогрэфик» появились 11 фотографий c «видами Лхасы» (6 Норзунова и 5 Цыбикова), см.: National Geographic Magazine, vol. XVI, 1905, pp. 27-38 (Views of Lhasa).

Что касается новых фотографий (в основном снятых Цыбиковым), то их источником был изданный РГО в конце 1903 г. отдельный альбом, включавший в себя 50 фотографий Норзунова и Цыбикова (соответственно 29 и 21). Альбом представлял собой картонную коробку с вложенными в неё фотографиями, каждая из которых (размером 18 × 24 см) была наклеена на картонный лист, имевший порядковый номер. К альбому прилагался список фотографий: «Виды Центрального Тибета», с их названиями и подробными объяснениями (4-х стр. большого формата). Издание это предназначалось главным образом в качестве подарка РГО старейшим и наиболее уважаемым географическим обществам Старого и Нового света, и именно из такого альбома, подаренного Национальному географическому обществу США в Вашингтоне, очевидно, и был воспроизведён ряд новых фотографий американскими журналами. Известно также, что летом 1905 г. во время пребывания XIII Далай-ламы в Урге Цыбиков лично поднёс первосвященнику альбом РГО, чем доставил ему большое удовольствие.

Стеклянные негативы, с которых были сделаны фотографии хранятся в настоящее время в архиве Русского географического общества в С.-Петербурге. Там же можно увидеть и упомянутый выше альбом.

В заключение необходимо сказать несколько слов о самих фотографиях. Нельзя не обратить внимание на почти полное отсутвие на них людей, что делает их несколько статичными и безжизненными, но мы должны помнить о тех особых условиях, в которых были сделаны эти снимки. Немногие исключения – это процессия на одной из лхасских улиц во время праздника «Цог-чод» (Малого Монлама), группа людей перед главными городскими воротами «Бар-чоден» и тибетские женщины в праздничных нарядах (все эти фотографии были сняты Цыбиковым). На снимках обоих фотографов в основном присутствуют наиболее известные памятники архитектуры – зимний и летний дворцы Далай-ламы (Потала и Норбулингка), дворец тибетских царей Гадан-Кансар, знаменитый черепичный «Бирюзовый мост» Ютог-сампа и т. д., а также виды главных тибетских монастырей – в Лхасе и в других местах Центрального Тибета. Эти фотографии представляют сегодня большой исторический интерес, запечатлев Лхасу и Тибет, такими, какими их видели буддийские паломники в начале ХХ века, в период фактически независимого существования тибетского государства. Для нас они особенно ценны по той причине, что многие постройки не сохранились до наших дней, будучи разрушенными или перестроенными во время тибетско-китайской войны (в 1912 г.), в годы «культурной революции» в КНР (1960-е – 1970-е гг.) и в последствующий период социалистической реконструкции Тибета.