К истории города Олонца и его окрестностей
жүктеу/скачать 301.11 Kb.
|
|
К истории города Олонца и его окрестностей (Сообщил Е. М. Прилежаев) // Олонецкий сборник: Материалы для истории, географии, статистики и этнографии Олонецкого края. Вып. 3. Петрозаводск, 1894. С. 227 – 237. С. 227
(Сообщилъ Е. М. Прилежаевъ). _____
Въ архивѣ Св. Сνнода, въ отдѣлѣ рукописей, хранится нѣсколько переплетенныхъ рукописныхъ сборниковъ, принадлежавшихъ высокопреосвященному Игнатію, бывшему архіепископу Олонецкому. Пересматривая разнородныя статьи, заключающіяся въ означенныхъ сборникахъ, я встрѣтилъ между ними двѣ записки, касающіяся города Олонца и его уѣзда, и съ понятнымъ любопытствомъ обратилъ на эти записки особенное вниманіе. Оказалось, что онѣ были присланы къ архіепископу Игнатію въ іюнѣ 1836 года, а составителемъ их былъ мѣщанинъ города Олонца Иванъ Кондратьевъ. Посылая свой трудъ при особомъ письмѣ на имя высокопреосвященнаго, Кондратьевъ просилъ архипастыря снисходительно отнестись къ недостаткамъ его записокъ, такъ какъ онъ, „кромѣ азбуки, научился грамотѣ самоучкой“, — благосклонно принять посылаемое и „тѣмъ поощрить его на дальнѣйшее время къ подобнымъ же наблюденіямъ и изъясненіямъ“. „О времени населенія и основанія Олонца дошли до насъ, — писалъ любознательный Кондратьевъ его высокопреосвященству, ‒ нѣкоторыя только письменныя записки, и какъ о семъ, такъ и о бывшихъ военныхъ происшествіяхъ и прочихъ достойныхъ замѣчанія событіяхъ, дошли до насъ изустныя только преданія, впрочемъ основанныя большею частію на неопровержимыхъ доказательствахъ. Что означаютъ названія: „Олонецъ“, „Корела“, „Анусъ“, „Ливвинъ“, не точію русскимъ, но и корелякамъ поднесь неизвѣстно. Испытуя и любомудрствуя о семъ, при способѣ знанія корельскаго и частію финскаго языковъ, нашелъ я начала и причины какъ означенныхъ, такъ и прочих корельскихъ названій значительныхъ и примѣчательныхъ мѣстъ окрестностей Олонца, обратя притомъ особое вниманіе на тѣ мѣста, гдѣ имѣются св. Божіи храмы. И дабы оные не могли далѣе оставаться въ безгласности, составилъ я записки“. Само собою понятно, что по вопросу о первоначальной колонизаціи Олонецкаго уѣзда Кондратьевъ не могъ имѣть вѣрнаго представленія и точныхъ свѣдѣній, что и обнаруживается въ его запискѣ; но сдѣланная имъ попытка филологически объяснить корельскія наименованія разныхъ Олонецкихъ селеній, озеръ и рѣкъ заслуживаетъ вниманія. Эта именно попытка и придаетъ его рукописи тотъ интересъ, ради котораго главнымъ образомъ стòитъ цѣликомъ удѣлить ей мѣсто въ печатномъ органѣ Олонецкаго края. Хорошо-бы при этомъ было сдѣлать критическую оцѣнку филологическихъ розысканій
Кондратьева, поправить и дополнить ихъ, но я, къ сожалѣнію, не владѣю необходимымъ для того знаніемъ корельскаго языка. Кромѣ филологическихъ объясненій, записки Кондратьева содержатъ въ себѣ нѣсколько любопытныхъ историческихъ преданій. Напримѣръ, любопытно преданіе о тѣхъ жилищахъ, какія въ давнюю старину строили для себя пограничные со шведами олончане; или преданіе о томъ, какъ въ 1617 году русскіе и шведы проводили пограничную черту между своими владѣніями. Впервые также записано здѣсь преданіе о встрѣчѣ Петра Великаго жителями г. Олонца, во время одного изъ путешествій Его Величества къ Марціальнымъ водамъ. _____ I. Записка о населеніи и основаніи Олонца и изъясненіе происхожденія разныхъ корельскихъ словъ и примѣчательнымъ мѣстамъ названій.
а) Изъ анекдотовъ Петра Великаго видно, что Олонецкій священникъ
Окуловъ, съ собранною имъ дружиною, ѣздилъ разорять шведскую землю и разорилъ десять мѣстечекъ, городовъ и таможенъ1). б) Шведы, при набѣгахъ своихъ во время обѣда и ужина, не мучили истязаніями и не брали въ плѣнъ, и потому сохранилась донынѣ корельская пословица: „сендю айгу — равгу айгу; и родчи пядю эй лейкая"; то есть: „обѣднее время есть мирное и шведъ головы не рубить“. в) Множество кургановъ въ Видлицкомъ погостѣ, близъ старой Шведской границы, и въ самомъ Олонцѣ. г) Во времена Петра Великаго, по умноженіи жителей, или, по крайней мѣрѣ, по уменьшеніи набѣговъ, въ началѣ ХѴIII вѣка въ приходахъ Видлицкомъ и Горскомъ построены, усердіемъ прихожанъ, церкви2). д) Въ Видлицкомъ погостѣ, по рѣкѣ Тюккулѣ, отъ деревни того же имени въ 6 верстахъ, есть мѣсто, называемое „алойпъ коватъ", что значитъ: „избушки постояннаго жительства“. Здѣсь жители Видлицы, во время междуцарствія и нашествія на Россію литвы, укрывались въ лѣсахъ отъ шведскихъ набѣговъ постоянно семь лѣтъ. е) Въ семъ же погостѣ есть называемыя нынѣ жителями разныя три мѣста, гдѣ имѣли жительство первые поселяне, именно: 1) Раакаччулъ, отъ слова „раанъ“ — работаю; 2) Майсіи, отъ слова „маа“ — земля сія, мѣсто; и 3) Тюккуля, отъ слова „неэтоо кюлля“ или „тоо кюля“ — указать на деревню и выговорить: „эта-ль деревня?“ Они въ домахъ своихъ (какъ нынѣ разсказываютъ) имѣли обшитыя желѣзомъ двери; окна — такой величины, что только
голову можно просунуть, и тѣ — на дворъ, обнесенный валомъ и заборомъ, откуда можно было удобно, при малыхъ набѣгахъ защищаться. ж) Въ устьѣ рѣки Олонки, близъ Ладожскаго озера, показываемое нынѣ жителями мѣсто, гдѣ шведы, по прибытіи своемъ, для разоренія Олонца на большомъ суднѣ, называемомъ „лайва“, замѣтили бывшую тогда въ Ильинскомъ погостѣ при деревнѣ Горки еловую рощу, которая, при восходѣ солнца, показалася величайшимъ войскомъ. Въ испугѣ, дабы избѣжать встрѣчи, они потащили лайву свою обратно въ озеро. Но — какъ она была весьма велика, поворотить къ рѣкѣ не могли; тащили кормою, что было весьма трудно; и потому, дабы скорѣе убраться, вырыли часть земли въ берегѣ рѣки, поворотили лайву и ушли въ Ладожское озеро1). и з) Для защиты отъ нашествія Шведовъ, въ городѣ Олонцѣ была устроена деревянная крѣпость, съ башнями, и окопана съ восточной стороны рвомъ. Прочія стороны крѣпости прилегали къ берегамъ рѣкъ Олонки и Мегреги, и оттого подобныхъ рвовъ было не нужно. Крѣпость сія обрушилась въ концѣ осмнадцатаго вѣка. Ровъ и поднесь еще существуетъ2). 3. Настоящее мѣстожительство корелъ. Корелы, какъ извѣстно, живутъ въ Олонцѣ, Петрозаводскѣ, Повѣнцѣ, Кеми и уѣздахъ ихъ, частью въ Сердобольскомъ уѣздѣ (что въ Финляндіи). Впрочемъ въ сихъ мѣстахъ впослѣдствіи времени поселились или пріурочены многіе жители русскаго нарѣчія. Пространство мѣстожительства корелъ положить можно въ длину отъ Олонца до Кеми на 700, а въ ширину — отъ 100 до 200 верстъ. Жителей обоего пола около 100 тысячъ душъ. 4. Древнее мѣстожительство ихъ было обширнѣе. Должно полагать, что въ древности мѣстожительство корелъ было гораздо обширнѣе, чему могутъ служить1 доказательствомъ слѣдующія обстоятельства: а) Названіе посада Сермаксы, состоящаго Лодейнопольскаго уѣзда на границѣ С.-Петербургской и Олонецкой2 губерній, гдѣ живутъ нынѣ русскіе. Оно имѣетъ часть корельскаго слова макса, что означаетъ: „заплати“ (долгъ, подати, аренду, или что другое); если разсуждать такъ, что на семъ мѣстѣ жили кореляки, платили новгородскимъ славянамъ подати или аренду, которые, требуя оной, получали отвѣтъ: „максанъ“, — заплачу. Они, выуча это, стали требовать „макса“. Но когда вошло въ народное обращеніе серебро, тогда требовали, говоря: „серебро макса“; и потомъ для легкаго произношенія, стали требовать: „серъ макса“. Отъ сего и мѣсто прозвано этимъ именемъ. б) Въ житіи преподобнаго Александра Свирскаго Чудотворца, видно, что онъ произошелъ изъ поселянъ рѣки Ояти, деревни называемой Мандерой. „Мандер“ есть корельское слово, и означаетъ въ отношеніи моря (такъ кореляки называютъ Ладожское озеро) твердую землю, и взято отъ слова „маа“ (должно выговорить протяжно), — земля. Названіе „мандеръ“ употребляется только промышляющими на Ладожскомъ озерѣ, въ слѣдующемъ случаѣ. Когда они находятся въ отдаленномъ разстояніи отъ берега, говорятъ: „мандеръ ве энагювъ“, — „земля еще не видна“. Или когда, за противнымъъ вѣтромъ, идутъ съ моря на веслахъ греблею, говорятъ: „соввамо, соввамо, одва мандерегъ сайммо“, то есть: „гребли, гребли, едва на твердую землю попали“. Обстоятельство сіе даетъ замѣтить, что деревня Мандеръ была у моря — первая, и потому слѣдуетъ заключить, что Сермаксы тогда еще не было. Caмoе же мѣстоположеніе Сермаксы и окрестностей ея, какъ весьма низменное, невольно заставляетъ думать, что оно въ недавнія времена могло обсохнуть и образоваться по причинѣ углубленія или расширенія устьевъ рѣкъ Невы и Свири, и пространнѣйшаго оттого стоку вод. в) Названіе рѣки Ояти (при которой лежитъ Мандеръ и Сермакса) есть корельское и взято отъ слова „оя“ — ручей, или „оядъ“ — ручьи. г) Близъ погоста Горки, на рѣкѣ Свири, есть деревня, называемая по-русски Ковкиница, а по-корельски — „Ковкиничу“, что взято отъ слова „ковгкой“ — возвышенное, происходящее отъ слова „коргей“ — высокое. Если же въ сихъ мѣстахъ нѣтъ теперь жителей корельского нарѣчія, то причиною полагать должно, что, во избѣжаніе бывшихъ шведскихъ набѣговъ, или по другимъ какимъ-либо обстоятельствамъ, съ распоряженія начальства или помѣщиковъ, они переселены въ Тверскую и Новгородскую губерніи; или еще и то, что корельскій языкъ, съ славянскимъ соединясь, потерялъ свою самобытность. 5. „Кореляками“ называютъ русскіе, а они собственно называются „ливгиляйне.“ Олончанъ называютъ „корелами“ и языкъ ихъ — „карельскимъ“ только русскіе. Но сами они именуютъ себя „ливгиляйне“ (корелякъ). Что же значатъ названія сіи и отчего оныя могли родиться, полагать должно слѣдующее: а) Корелы, разговаривая между собою о знаніи русскаго языка, говорятъ: „коронъ вягяженъ,“ то есть: „немного толмàчу.“ Въ древности русскіе, пріѣзжая къ нимъ, спрашивали: „кто изъ васъ умѣетъ говорить по-русски?» На что получили отвѣтъ: „коронъ вягиженъ.“ Русскіе, выуча сіе, стали называть толмача сего „коронъ;“ и оттого впослѣдствіи прозвали: „корела.“
б) „Ливвинъ кеэли“, т. е. „корельскій языкъ,“ или народъ. Извѣстно, что по сходству языка кореляки3 одноплеменны съ финнами. Финны разговариваютъ протяжно; корелы же, въ отношеніи их быстро, или велерѣчиво. Таковой разговоръ финны и кореляки называютъ: „либей кеэли;“ сіе должно перевесть: „велерѣчивый,“ или быстроглаголющій. И отъ сего слова „ли6ей“ прозываются кореляки между собою „Ливгиляжетъ.“ Обстоятельство сіе подтверждается еще слѣдующимъ. Если кореляки4, находясь гдѣ-либо на Руси, встрѣчая одинъ другаго, вопрошаютъ: „малтадго ливвиксѣ,“ то есть: „умѣешь-ли по-корельски?“ Итакъ, кореляковъ5 или олончанъ называютъ сими словами только русскіе. Собственно же названіе ихъ есть: „ливвинъ кеэли“, „корельскій народъ, или язык.“ 6) Олонецъ по-корельски называется „Анусъ". Городъ Олонецъ, совокупно со всѣми6 селеніями по рѣкамъ Олонкѣ, Мегрегѣ, Низовой и другимъ, называется по-карельски „Анусь“, что взято отъ слова „авнусъ“ и значитъ, въ русскомъ переводѣ, — мѣсто множества скирдъ и стоговъ. Названіе сіе, вѣроятно, произошло оттого, что въ древнія времена жители Олонца занимались только воздѣлываніемъ земли, которая вознаграждала трудъ ихъ, и потому ставили множество скирдъ и стоговъ. Къ тому же еще стога сіи, по равнинѣ мѣстоположенія Олонца, видны повсемѣстно во множествѣ. И сіи-то обстоятельства были поводомъ назвать его „Авнусъ“. Для легкости выговора, говорится съ опущеніемъ литеры в: „Анусь“. 7. О происхожденіи Олончанъ и о первыхъ поселенцахъ онаго. По сходству языка, какъ выше сказано, извѣстно, что олончане одноплеменны съ финнами. Поселялись по рѣкамъ, занимаемымъ ими нынѣ, по удобности мѣстоположенія, для хлѣбопашества. Впослѣдствіи времени вошли во владѣніе Нова-города. Первые поселенцы были въ Верховскомъ приходѣ, что отъ города Олонца къ Петрозаводску въ 4-хъ верстахъ, въ деревнѣ Вангималъ, что взято отъ слова „вангемъ“ и значитъ „старшій“. Вторые послѣ сего были по низовой рѣкѣ Ильинскаго прихода, въ деревнѣ Іокселу, что взято отъ слова „йокси“ и значитъ „бѣжалъ“. Изустныя преданія о семъ суть слѣдующія. Въ глубокую древность житель Іокселы замѣтилъ, что по теченію рѣки приплыли къ нему на берегъ новыя щепы. Видя ихъ, онъ догадался, что есть у него вблизи сосѣдъ, и, въ радости, побѣжалъ искать его. Добѣжавъ или дошедъ до деревни, гдѣ нынѣ есть Вангималъ (разстояніе 22 версты), нашелъ сосѣда своего и, въ радости, нарекъ его „вангемъ“, т. е. ‒ старшій. Причиною сего названія было то, что послѣдній уже имѣлъ обзаведеніе на жительство. Во изъявленіе взаимной своей радости, онъ нарекъ того „іоксій“, — бѣгущій, потому что, прибѣжавъ къ нему, іöксельскій сказалъ: „ну, іöксинъ — іöксинъ (бѣжалъ — бѣжалъ) и нашелъ тебя; но ты будь старшій“; другой „а ты будь бѣжавшій“, т. е. „іöхксій“ и „вангемъ“. Посему и нынѣ деревни называются сими именами*).
С. 234 подъ именемъ „неми“ не изгибъ рѣки, а грунтъ земли, образующійся мысомъ; изгибъ же рѣки называется по корельски „вонгу“, т. е. ободъ. 13. Куккасъ. Рѣчка Куккасъ, впадающая въ Инему и имѣющая начало свое отъ озеръ Александро-Свирскаго монастыря, названіе свое получила оттого, что по ней имѣются хорошія сѣнокосныя луга и растутъ травы съ разными цвѣтами, которыя именуются по-корельски „куккайнъ“ — игрушечка. 14. Седокса. Двѣ рѣчки Седоксы, впадающія въ Низовую, называются отъ корельскаго слова „сякси“ — комаръ. Причина сего была: когда олончана начали по онымъ обработывать топкія болота на хлѣбопашество, то, по сырости мѣста, во множествѣ водились тамъ комары. Въ подтвержденіе сего служитъ доказательствомъ существующая нынѣ пословица. Когда олончана ѣдутъ работать на Седоксу, то говорятъ: „Секселѣ, сяксій сиодтямягъ", то есть: „на Седоксу, комаровъ кормить“. 15. Ведлозеро. Ведлозеро именуется по-корельски „Веэль-ярви", — множество водъ, озеро. Отъ сего произошла рѣка „Видель“, — Видлица. 16. Туломозеро. Туломозеро называется по-корельски „Туломъ-ярви“; взято отъ слова „тули“ — пришелъ, или „туллусъ“ — пришлый; вѣроятно — отъ пришлаго откуда-либо первопоселенца проименовано. Но тамошніе жители говорятъ, якобы само озеро есть пришедшее отъ другаго мѣста; но, кажется, несправедливо. 17. Обжи. Рѣчка Обжи называется симъ именемъ потому, что встарину пожаловано было нѣкоему боярину нѣсколько „обжей" (старинная мѣра) земли; что доказывается самымъ именемъ и еще тѣмъ, что понынѣ именуется одна изъ Обжанскихъ деревень — „Боярщинскою“. По-корельски Обжи называются искаженнымъ русскимъ словомъ Пижи. 18. Коткозеро. Коткозеро значитъ „орелъ-озеро“. Отчего произошло название сіе, разсказываютъ: нѣкто встарину, тамошній житель, застрѣлилъ орла, сварилъ, ѣсть не могъ, бросилъ; сосѣди его, узнавъ о семъ, стали называть его въ издѣвку: „кодку;“ потомъ окрестные жители, равно узнавъ о семъ, стали называть всю деревню: „Коткадъ“ — орлы; далѣе и всѣ жители вокругъ озера того, и самое озеро названіе сіе получили.
С. 235 но полагать должно, что былъ на томъ мѣстѣ первый поселенецъ — житель Повѣнецкаго уѣзда, и на спросъ Олонецкихъ кореляковъ: что дѣлаешь? отвѣчалъ: „сяндямъ,“ т. е. „строю“ (вѣроятно домъ). И какъ олончанами слово сіе не употребляется, то и показалось смѣшнымъ, и потому прозвали его и жилище его симъ именемъ.
С. 236 На нихъ имѣются изображенія высѣченныя: съ Россійской стороны — крестъ осьмиконечный, а со Шведской — подкова лошадиная, и на послѣдней нѣсколько истершихся шведскихъ литеръ, съ означеніемъ 1617 года. Отъ сихъ камней проведена была граница слѣдующимъ образомъ: русскіе и шведы, имѣя при себѣ часы, шли по предполагаемымъ для границы мѣстамъ поочередно и по два часа времени; посему каждая сторона, выгадывая себѣ въ свою очередь лучшія мѣста, часто проходила поперекъ деревни, разрѣзывая оныя на обѣ стороны, какъ онѣ и теперь еще существуютъ.
II. Записка любопытныхъ происшествій, случившихся при Высочайшихъ проѣздахъ чрезъ Олонецъ. 1. Въ проѣздъ Императора Петра Великаго въ Петрозаводскъ къ Марціальнымъ водамъ, должно было ѣхать Его Величеству рѣкою Мегрегою и, выѣхавъ въ городъ, подняться въ довольно крутую гору, называемую по-корельски „притикянь мяги" (что взято отъ слова притина, а второе значитъ — гора). Здѣсь, на рѣкѣ, встрѣтили Его Величество обыватели Олонца и, увидѣвъ Монарха, въ восторгѣ своемъ, выпрягли лошадей и, на раменахъ своихъ, съ радостнымъ крикомъ „ура,“ повезли Его Величество до воеводской канцеляріи (разстояніе около 200 саж.). Здѣсь-то Государь встрѣтилъ
упомянутаго въ анекдотахъ воеводу виноватаго, и какъ встрѣчею, такъ и виною воеводы остался совершенно доволенъ1). 2. Государь Императоръ Александръ Павловичъ, въ проѣздъ свой въ 1819 году въ августѣ мѣсяцѣ чрезъ г. Олонецъ въ Финляндію, разсудилъ посѣтить Андрусовскую пустыню, отстоящую7 отъ большаго Сердобольскаго тракта въ 7 верстахъ, гдѣ подъ спудомъ почиваютъ мощи основателя оной, преподобнаго Адріана Андрусовскаго. Здѣсь слѣдовало переправиться Его Величеству чрезъ рѣку Олонку на лодкѣ, а до пустыни проѣхать, по причинѣ неустройства дороги, верхомъ, куда отправился Его Величество съ однимъ только проводникомъ, крестьяниномъ Ермолаемъ Маніевымъ (который и нынѣ — 1836 — еще живъ). Посѣтивъ пустыню, возвратясь обратно къ рѣкѣ, изволилъ переправиться чрезъ оную на той же лодочкѣ. Но здѣсь, ожидавшіе Его Величество Олончане, по примѣру предковъ своихъ, подхвативъ на руки лодку, въ коей сидѣлъ Государь, и съ радостнымъ крикомъ „ура,“ стащили до коляски, откуда Его Величество прямо изволилъ сѣсть въ карету и изъявилъ олончанамъ за таковое усердіе совершенную Свою благодарность. Лодочку, на которой изволилъ переправиться Государь, и по нынѣ хранитъ въ амбарѣ своемъ, отстоящемъ отъ Олонца въ 18 верстахъ, С.-Петербургскій купецъ Иванъ Ѳедоровъ Редуев.1) (№№ 94—96 Олон. Губ. Вѣд. 1891 г.) ________ *) Кондратьеву не извѣстна была напечатанная еще въ 1815 г., въ І-мъ выпускѣ „Русскихъ Достопамятностей“, уставная грамота Новгородскаго князя Николы-Святослава Олеговича. Грамота относится къ первой половинѣ ХII вѣка, именно къ 1137 году, и упоминаетъ объ Олонцѣ, какъ о населенной мѣстности Обонежскаго ряда, обязанной платить опредѣленную дань князю и владыкѣ. 1) Кондратьевъ ссылается на „анекдоты“, но существуетъ современное печатное сообщеніе о подвигѣ о. Ив. Окулова. Оно было помѣщено въ первомъ номерѣ первой русской газеты „Вѣдомости Московскія“, вышедшемъ въ свѣтъ 2 января 1703 года. Вотъ подлинный текстъ этого сообщенія: „Изъ Олонца пишутъ: города Олонца попъ Иванъ Окуловъ, собравъ охотниковъ пѣшихъ съ тысячю человѣкъ, ходилъ за рубежъ, въ Свѣйскую границу, и разбивал свѣйскіе Ругозенскую, и Гиппонскую, и Сумерскую, и Керисурскую заставы. А на тѣхъ заставахъ Шведовъ побилъ многое число, и взялъ рейтарское знамя, барабаны и шлагъ, фузей и лошадей довольно; а что взялъ запасовъ и пожитковъ он, попъ, и тѣмъ удовольствовалъ солдатъ своихъ; а достальные пожитки и хлѣбные запасы, коихъ не могъ забрать, все пожегъ. И Соловскую мызу сжегъ, и около Соловской многіе мызы и деревни, дворовъ съ тысячу, пожегъ же. А на вышеписанныхъ заставахъ по сказкѣ языковъ, которыхъ взялъ, конницы Швецкой убито 50 человѣкъ, пѣхоты 400 человѣкъ; ушло ихъ конницы 50, пѣхоты 100 человѣкъ. А изъ попова войска только ранено солдатъ два человѣка“. (Первыя русскія вѣдомости, печатавшіяся въ Москвѣ въ 1703 году. Новое изданіе Императорское Публичной Библіотеки. Спб. 1855, стр. 2). Е. П. 2) Это неправда. О существованіи церкви въ Видлицкомъ приходѣ сохранились извѣстія еще до конца XVI столѣтія, именно въ грамотѣ 1580 года (Акты Историч., I, № 208) и въ писцовой книгѣ 1582—83 г. (Записки Имп. Русск. Географич. Общества, кн. VIII, прилож. VI, стр. 155). А о церкви въ Горском приходѣ, построенной вновь, упоминается въ писцовой книгѣ 1628—1629 г. (Олон. Губ. Вѣд. 1849, № 3). Е. П. 1) Преданіе объ этомъ было уже однажды напечатано въ статейкѣ г. Потанина: „Поѣздка въ Олонецъ“, помѣщенной въ „Русскомъ Словѣ“ за 1861 годъ (іюль стр. 8 — 9). „Знатокъ мѣстной старины“, прикащикъ купца Лулакова, Матвѣй Евдокимовичъь Аникіевъ сообщилъ Потанину, что „четыре версты ниже деревни Унойлы или Теттеле, есть мѣсто, называющееся „лайванъ кяняльмюсъ“, т. е. поворотъ судна; а „самый старый человѣкъ на Ильинскомъ погостѣ“, крестьянинъ Полушкинъ разсказалъ ему, что „это была война со Шведами, что шведское судно вошло въ Олонку, но будто Шведы приняли лѣсъ за войско, пошли назадъ и, на поворотѣ, концомъ судна своротили берегъ; и теперь будто виденъ въ этомъ мѣстѣ осыпавшійся берегъ“. Е. П. 2) Крѣпость, сооруженная въ Олонцѣ въ 1649 году, была подробно описана мною въ „Исторической запискѣ объ Олонцѣ“, напечатанной въ Олон. Губ. Вѣд. за 1887 г., №№ 67‒69. Е. П. *) Въ вышеупомянутой статьѣ г. Потанина это преданіе записано со словъ Аникіева слѣдующимъ образомъ: „Первѣйшими деревнями на р. Олонкѣ считаются двѣ: Юксила (ниже Ильинскаго погоста) и Вангимала (4 версты выше города Олонца). Первый колонистъ пришелъ на Олонку и выстроилъ себѣ избу на мѣстѣ нынѣшней дер. Юксилы; черезъ нѣсколько времени онъ увидѣлъ плывущую по рѣкѣ щепку; заключивъ, что вверху, вѣроятно, кто нибудь живетъ, онъ пошелъ вверхъ и въ 20 верстахъ выше нашелъ другаго колониста, гдѣ нынѣ дер. Вангимала. „Будь же, ты, мой старшій братъ!“ сказалъ онъ ему. Отсюда и происходитъ названіе деревни Вангимала (Вангембы велли значитъ „старшій братъ“ по корельски). Названіе же деревня Юксила Аникіевъ производилъ отъ слова юокси — поспѣшилъ, ускорилъ придти, потому что Юксильскій колонистъ поспѣшилъ на-встрѣчу другому. Это преданіе пользуется огромной популярностью между мѣстными жителями и, вѣроятно, имѣетъ какой нибудь историческій смыслъ“. (Русское слово, 1861, іюль, смѣсь, стр. 8). Е. П. 1) Приведемъ здѣсь, кстати, и другое объясненіе названія Олонца, чрезвычайно курьезное. Вышеназванный „знатокъ мѣстной старины“ Аникіевъ сообщилъ Потанину объ Олонцѣ, что „тамъ, гдѣ теперь замѣтны признаки бывшаго вала и заросшаго рва былъ дѣйствительно городокъ, въ которомъ жила княгиня или княжна Ольга, по имени которой и Олонецъ названъ“. (Русское Слово, 1861, іюль, смѣсь, стр. 12—13). Е. П. 2) Названія сіи: „нижніе и верхніе жители“ называются въ отношеніи среднихъ, а средній есть г. Олонецъ. Примѣчаніе Кондратьева. *) Одинъ из камней, о которыхъ упоминаетъ Кондратьевъ, это ‒ такъ называемый „Варашевъ камень,“ который находится на Ладожскомъ озерѣ, близъ Пограничныхъ Кондушъ, около самой окраины берега, въ 10 саженяхъ отъ гранитнаго мыска, и представляетъ изъ себя большой краснаго цвѣта валунъ гранита, отдѣльно лежащій въ водѣ и возвышающійся на 2 аршина надъ уровнемъ озера. Этотъ камень, дѣйствительно, служилъ начальнымъ межевымъ знакомъ той пограничной линіи, которая была проведена между Россіею и Швеціею послѣ Столбовскаго договора 1617 года. Въ современной межевой записи, составленной въ октябрѣ 1618 года, онъ названъ „Варачевъ камень, Варачинъ тожъ,“ причемъ отмѣчено, что на немъ сдѣлана и „грань, — крестъ въ кругу, да короны и годовое число.“ Послѣдняя по времени и лучшая археологическая замѣтка о Варашевомъ камнѣ была напечатана въ 10-мъ томѣ „Древностей,“ издав. Московскимъ Археологическимъ Обществомъ (Москва, 1885, стр. 102—104), и во 2-мъ выпускѣ „Олонецкаго Сборника“ (Петрозаводскъ, 1886). Въ этой замѣткѣ есть также рѣчь и о второмъ камнѣ, упоминаемомъ въ запискѣ Кондратьева; именно, сообщается, что этотъ камень находится у полотна дороги Сердобольскаго почтоваго тракта, между деревнею Пограничныя Кондуши, Олонецкаго уѣзда, и домомъ Вирдильской таможенной заставы въ Финляндіи; что онъ, безъ всякаго сомнѣнія, есть продолженіе пограничной черты, опредѣленной межевыми знаками по Столбовскому договору, и что въ высѣчкѣ на этомъ камнѣ находятся шведскія короны и буквы не русскаго алфавита. Кондратьевъ, разумѣется, сдѣлалъ ошибку, принявъ шведскія короны за лошадиныя подковы. Въ упомянутой межевой записи 1618 года ясно объ этомъ сказано: „Межи и грани у насъ (межевальныхъ пословъ) съ обѣихъ сторонъ праведно сысканы, смотрѣны и разлучены, и кладены по старожильцевымъ сказкамъ вправду, какъ изстари бывало; а грани на тѣхъ мѣстахъ нынѣ кладены: Российскаго Государства съ стороны дѣланы кресты, а съ Свѣдскаго государства съ стороны дѣланы короны; а въ оныхъ мѣстахъ копаны во обые ямы и насыпаны угольемъ“ (1-е Полное Собраніе Зак. Рос. Имп., т. I, № 19, стр. 203). Е. П. 1) Разсказъ о посѣщеніи Петромъ Великимъ Олонецкой воеводской канцеляріи былъ впервые напечатанъ въ числѣ „Анекдотовъ, касающихся до Государя Императора Петра Великаго,“ собранныхъ Голиковымъ и помѣщенныхъ имъ въ ХѴII томѣ „Дополненій къ дѣяніямъ Петра Великаго“ (Москва, 1795), причемъ, въ послѣсловіи къ разсказу, Голиковъ сдѣлалъ слѣдующее примѣчаніе: „записано отъ Олонецкаго купца Барсукова, любимаго Государемъ; слышанное записалъ одинъ изъ пріятелей моихъ, но, къ сожалѣнію моему, не записалъ онъ фамиліи воеводы сего“. Послѣ того появилось въ печати нѣсколько разныхъ передачъ означеннаго разсказа. Послѣдняя изъ нихъ принадлежитъ урожденцу с. Сямозера, Петрозаводскаго уѣзда, купцу г. Iоенсу Мирону Смирнову, который, въ своемъ разсказѣ, называетъ Олонецкаго воеводу уже по фамиліи: Синявинъ (хотя, разумѣется, нужно еще и по оффиціальнымъ даннымъ провѣрить – былъ-ли такой воевода при Петрѣ Великомъ въ г. Олонцѣ), и сообщаетъ, что въ семьѣ Смирновыхъ сохранилась шапка этого самаго Синявина, въ 1873 году переданная въ собственность Олонецкаго музея. По словамъ Смирнова, Синявинъ подарилъ эту шапку домохозяину Каблукову, у котораго квартировалъ онъ в Олонцѣ; отъ Каблукова шапка перешла въ домъ крестьянъ с. Сямозера Ѳедотовыхъ, а отъ нихъ — къ Смирновымъ (Олон. Губ. Вѣд., 1873, № 86). е. п. 1) Какъ амбаръ, такъ и весь заводъ И. Ѳ. Редуева, теперь уже не существуютъ; вѣроятно, и отъ лодки сохранился лишь одинъ рисунокэ ея, снятый съ натуры Ольгою Ив. Редуевою и помѣщенный въ приложеніи къ книжкѣ: „Ондрусова Николаевская пустынь. Ист.-стат. очеркъ.“ С.-Петербургъ, 1856. Е. П. 1 Исправленная опечатка. Было: «стужить», исправлено на: «служить» ред. 2 Исправленная опечатка. Было: «Олонецыой», исправлено на: «Олонецкой» ред. 3 Исправленная опечатка. Было: «корляки», исправлено на: «кореляки» ред. 4 Исправленная опечатка. Было: «корляки», исправлено на: «кореляки» ред. 5 Исправленная опечатка. Было: «корляковъ», исправлено на: «кореляковъ» ред. 6 Исправленная опечатка. Было: «свѣми», исправлено на: «всѣми» ред. 7 Исправленная опечатка. Было: «отстояшую», исправлено на: «отстоящую» ред. жүктеу/скачать 301.11 Kb. Достарыңызбен бөлісу:
|