Казакова Антонина 2к, з о. Этюд о прочитанном

Читала и читала, и перечитывала, и зачитывалась. Всё книги, книги. И в дороге в электричке, и на работе на жестком стуле, и дома на диване, и поздно вечером устало лежа в кровати. А лежа читать вредно.

И смеешься читая «Кысь» (Т.Толстая), и дивишься человеческой коварности читая Эмили Бронте «Грозовой перевал», и вздрагиваешь читая готические рассказы, и восхищаешься писательскому гению читая «Парфюмера» или «Голубку», или что другое Патрика Зюскинда, путешествуешь вместе с Буниным читая его рассказы, переживаешь горе матери, читая Валентина Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана», впадаешь в уныние читая рассказы Рюноске Акутагавы и Харуки Мураками «Норвежский лес», снова возвращаешься к Анхелю де Куатье и библейским заповедям, снова перечитываешь «Джен Эйр» и «Дамское счастье», философствуешь читая «Чайка по имени Джонатан Левингстон» Ричарда Баха, а Юрий Коваль подчует сказками «Суер-Выер». И Иван Ефремов, и Густав Флобер, и Дени Дидро, и Светлана Василенко, и Михаил Веллер, и Сергей Довлатов, Константин Воробьев, Глеб Горышин, Василий Белов, Виктор Курочкин, Андрей Битов, Саша Соколов, Варлам Шаламов, Дмитрий Бакин, сказки Людмилы Петрушевской, Виталий Аксенов, Владимир Богомолов, сказы Бориса Шергина, а Джоржд Оруэлл на очереди. И уже равнодушно перелистываешь любовные романы…

Что-то впитала память, что-то как сквозь сито…

И ловишь каждое слово, читая «Шелк» Алессандро Барикко…

Шел сентябрь две тысячи девятого года. Осень. Золотые клены. Вороны накаркали дожди. Лидеры мировых государств боролись с трудным экономическим и финансовым положением. Студенты литературного института сдавали экзамены, не всегда безуспешно. А Тоне попала в руки интересная книга под названием «Шелк», итальянского писателя и музыковеда Алессандро Барикко. Поразило девушку то, как автор создает образы. Его герои интересны, неоднозначны, нестандартны и оригинальны.

Вы слышали когда-нибудь о том, «что восточные мужчины, воздавая должное верности любимых женщин, имели обыкновение дарить им не драгоценности, но редких и восхитительных птиц».

«Большая вольера – безрассудный залог любви».

Хара Кей имел «громадную вольеру вместившую немыслимое множество всеразличных птиц «чудеса, да и только».

Именно он владел Девушкой, которая из-за Эрве Жонкура выпустила птиц.

«Элен – так звали его жену…Она была высокой и медлительной. У нее были длинные темные волосы, которые она никогда не собирала в пучок, и чарующий голос. (…) Заболела воспалением мозга…Она умерла в начале марта. Дождливым днем.(…)Элен была светлым человеком и не принесла никому горя. Эрве Жонкур велел выбить на ее могиле одно-единственное слово: «Увы».

Вот так скупо в несколько строк писатель рассказывает о жене главного героя, но для Элен больше и не надо.

Штрихами автор рисует нить протянувшуюся между Эрве Жонкуром и Девушкой. На протяжении всего произведения они ведут диалог взглядами (он не знает японского, она французского): «То был особый грустный танец, сокровенный и бессильный».

Интрига романа и его кульминация - страстное, но прощальное письмо Девушки. Перевела письмо гейша. Она прочитала его чувственно, так что Эрве Жонкур проникся каждой строчкой и интонацией. Только после этого тоска, мучившая этого самодостаточного человека, отступила. Но после смерти жены он случайно узнает, что письмо написала она. Его любимая, дорогая Элен. Вот тут Элен предстает перед нами в новом ракурсе, как сильная, безгранично любящая, тонкая, страстная женщина.

Этюд свое короткостью, обрывает поток моих восхищенных тирад, но еще об одном персонаже все же скажу, так как он сыграл большую роль в жизни главного героя, а именно отправил его в страну Восходящего Солнца.

Имя этого героя Балдабью. Чудаковатый, но простодушный великан. «Каждому из них Балдабью без утайки раскрывал секреты ремесла. Это занимало его куда больше, чем тривиальное огребание денег лопатой. Он наставлял. И щедро делился тайнами. Такой он был человек». Этот остростлов всегда играл в бильярд один против себя самого. «Здоровяк против калеки, говаривал он сам. Первый удар он делал как обычно, а второй – одной рукой. В тот день, когда победит калека, прибавлял Балдабью, я навсегда уеду из этих мест». И так и случится в последствии, что будет для старика полной неожиданностью.

Эрве Жонкур после смерти жены проживет еще двадцать три года. «Иногда, ветреным днем, он спускался к пруду и часами смотрел на воду, расчерченную легкими и необъяснимыми картинами в которые слагалась его жизнь».