Марья михайловна МанасеинА-коркунова: штрихи к портрету

Ковальзон В.М. (Москва, kovalzon@sevin.ru)

A short note on the life and personality of Maria Manasseina (also known as Marie von Manassein, Marie de Manacéine), a Russian woman-doctor of the second half of the 19^th century, a pioneer in psychophysiological studies of sleep and dreams. English version of this paper see in: The Journal of the History of the Neurosciences. 2009. V. V.18. No.3. P.312-319.

Сомнология (наука о сне) – одна из наиболее бурно растущих ветвей современной психофизиологии и нейронаук. В последние годы в этой области были достигнуты поразительные успехи, полностью изменившие наши представления о природе сознания. В то же время мало кто даже среди специалистов знает, что экспериментальная сомнология зародилась в конце XIX века в России, ее основателем была Мария (Марья) Михайловна Манас(с)еина-Коркунова (1843-1903). Это имя было широко известно на рубеже Х1Х-ХХ веков как основателя физиологической (биологической) химии и экспериментальной сомнологии, однако в дальнейшем, хотя и не полностью забытое, упоминалось довольно редко. Поиск в Google выявляет менее 100 ссылок на ее имя за период более чем 100 лет. Многие важнейшие обзоры и учебники по психофизиологии, причем не только зарубежные, но и отечественные, не упоминают ее вовсе. Поскольку Манасеина публиковала свои работы как на русском, так и на французском (как de Manacéine) и немецком (как von Manassein) языках, ее нередко ошибочно принимают на французского или немецкого ученого-мужчину (см., напр., Корен, 1997). В последние годы, однако, интерес к пионерам в области изучения сна и, в частности, к М.М.Манасеиной, значительно возрос (Lagnado, 1992; Kovalzon, 1994; Bentivoglio, Grassi-Zucconi, 1997; Finger, 2002; Bassetti et al., 2006; Fuchs, 2006; Fuchs, Burgdorf, 2008). Тем не менее, ее жизнь и ее личность остаются практически неизвестными. Настоящая статья является первой попыткой восполнить этот пробел.

Марья Михайловна была дочерью известного русского историка и археолога, члена Санкт-Петербургской Академии наук, профессора Михаила Андреевича Коркунова (1806-1858). Получив блестящее домашнее образование, с детства вращаясь в кругу учёных и врачей, Марья Михайловна стала одной из первых женщин в России (а, возможно, и во всей Европе), сумевших получить высшее образование в 60-е годы позапрошлого века: она окончила женские медицинские курсы, получила звание женщины-врача, а в дальнейшем – и степень доктора медицины. В это время она вышла замуж за студента Понятовского, вместе с ним принимала деятельное участие в народнических кружках и даже привлекалась по этому поводу в 3-е отделение. Муж её был в конце концов арестован и умер в политической ссылке. Ее вторым мужем (с 1865 г.) стал Вячеслав Авксентьевич Манас(с)еин (1841-1901), весьма известный человек в истории русской медицины (Арсеньев, 1951), будущий профессор Военно-медицинской академии и издатель первого русского медицинского журнала "Врач".

С октября 1870 по апрель 1871 М.М.Манасеина проходила полугодовую стажировку в лаборатории Юлиуса Визнера в Политехническом институте в Вене, где изучала процесс спиртового брожения. Она совершила крупнейшее открытие и фактически стала основателем новой науки – физиологической химии, или биохимии, как она теперь называется, показав, что брожение происходит под воздействием особых веществ (так называемых "неорганизованных ферментов", если пользоваться терминологией того времени), которые можно выделить из дрожжевых клеток, однако сами живые дрожжи здесь ни при чем. Эти результаты опровергали "физиологическую" теорию брожения Луи Пастера и свидетельствовали в пользу "химической" точки зрения, которой придерживались такие выдающиеся ученые, как Клод Бернар, Юстус Либих и Марсель Бертло (Lagnado, 1992).

Прошло более четверти века, когда эти результаты были полностью подтверждены немецким химиком Эдуардом Бухнером (1860-1917), который, однако, зная о работе Манасеиной, сознательно уклонился от ссылки на нее. Попытка Манасеиной вступиться за свой приоритет (она опубликовала 2 письма на немецком языке в научных журналах) ни к чему не привела. В конце концов, несправедливость (увы!) восторжествовала: фамилия Манасеиной как первооткрывателя химической природы брожения была прочно забыта и не упоминается в современных, даже отечественных, учебниках биохимии, а Бухнер получил Нобелевскую премию за открытие внеклеточной (химической) природы брожения в 1907 г., через четыре года после ее кончины (Винокуров, Чаговец, 1950; Lagnado, 1992).

Работа Манасеиной по брожению была с интересом встречена крупнейшим немецким химиком Ю.Либихом (1803-1873), который пригласил ее поработать в свою лабораторию в Гессене. К несчастью для Манасеиной и для биохимии в целом, но к счастью для науки о сне (!), она не смогла принять столь лестного приглашения, вынужденная срочно вернуться в Санкт-Петербург по, как пишет её биограф, "личным (семейным) причинам" (Lagnado, 1992). Вскоре по возвращении Марья Михайловна, "переквалифицировавшись в физиолога", стала работать в лаборатории друга В.А.Манасеина, ученика И.М.Сеченова, профессора Ивана Романовича Тарханова (Тархнишвили, 1846-1908), будущего выдающегося физиолога, академика, известного в истории психофизиологии, в частности, в качестве первооткрывателя так называемого кожно-гальванического рефлекса (рефлекс Тарханова).

Во второй половине 70-х годов в жизни супругов Манасеиных возникли крупные семейные неприятности, драматически завершившиеся в 1879 г. полным разрывом: М.М.Манасеина ушла от мужа к И.Р.Тарханову, который к тому времени уже был женат на вдове С.Г.Лорис-Меликовой, но отказалась от развода. Возможно, она боялась оказаться формально разведенной и потерять таким образом свои гражданские права в соответствии с тогдашними законами царской России… Таким образом она не давала возможности своему бывшему мужу вторично жениться, но и себя обрекала на подобную же участь. Вскоре после этого В.А.Манасеин сошёлся с Е.М.Достоевской (1853-1932), племянницей Фёдора Михайловича, дочерью его брата Михаила, известного в то время литератора, поэта, переводчика и издателя, и прожил с нею в гражданском браке 28 лет, до самой своей смерти, формально оставаясь мужем М.М.Манасеиной. Об этом пишет биограф В.А.Манасеина (Арсеньев, 1951). Биографы же И.Р.Тарханова ничего не пишут о его научной и личной связи с М.М.Манасеиной. Ее имя не встречается в списке работ, вышедших из лаборатории И.Р.Тарханова или выполненных при его консультации (Эристави, Семенская, 1953). Таким образом, взаимоотношения этих четырёх весьма достойным людей (М.М.Коркуновой-Манасеиной, В.А.Манасеина, Е.М.Достоевской и И.Р.Тарханова) и причины, не дававшие им решить свои личные проблемы – остаются неизвестными. Будем надеяться, что будущие историки науки прольют на это свет. Вероятно, связь Марии Михайловны с Иваном Романовичем была недолгой и, будучи бездетной, остаток жизни она провела в одиночестве…

Манасеина отличалась исключительным трудолюбием, она напряженно работала всю свою жизнь: проводила физиологические опыты на собаках, психофизиологические и психологические исследования на людях, писала научные и научно-популярные книги, статьи и рефераты для русских медицинских журналов, занималась переводами, много путешествовала по России и Европе, участвовала в различных научных конференциях, включая I Международный конгресс по медицине в Риме в 1894 г. (см. далее) и IV Международный конгресс по психологии в Париже в 1900 г. На последнем она представила результаты своих опытов, касающиеся действия различных видов пищи на поведение собак (Woodworth, 1900).

Необходимо отметить, что научные заслуги Манасеиной, похоже, остались недооцененными ее российскими современниками – она была более известна, как популяризатор научных и медицинских знаний, лектор, переводчик и референт. Список трудов М.М.Манасеиной, опубликованный к 40-летию литературной деятельности, включает 48 работ по различным вопросам физиологии, психологии, гигиены и педагогики, 16 критико-библиографических статей и 14 книг, переведенных ею с разных европейских языков, которыми она в совершенстве владела. Вот перечень некоторых написанных ею книг, иллюстрирующий широту ее интересов: «О воспитании детей в первые годы жизни» (1870); «К учению об алкогольном брожении» (1871); «О письме вообще, о зеркальном письме в частности и о роли обоих полушарий головного мозга» (1883); «О ненормальности мозговой жизни современного культурного человека» (1886, франц. перевод – см. de Manacéine, 1890); «Сон как треть жизни человека, или физиология, патология, гигиена и психология сна» (1892); «Основы воспитания с первых лет жизни и до полного окончания университетского образования» (вып. 1-5, 1894-1902); «Об усталости вообще и об условиях ее развития» (1893); «Кое-что об искусстве» (1895); «О сознании» (вып.1, 1896) и т.д. Педагогическая деятельность Манасеиной включала лекции по психологии и педагогике в различных образовательных учреждениях, а также публичные лекции в аудиториях «Соляного городка»¹, недалеко от ее дома на Английском проспекте, которые пользовались большой популярностью. Манасеина была почетным членом нескольких российских медицинских обществ. Она умерла в возрасте 60 лет «после продолжительной и тяжелой болезни», как было написано в многочисленных некрологах, появившихся в популярных журналах того времени. В них отмечалось ее «исключительное трудолюбие», «непременная доброжелательность» и «добрая память», которую она оставила о себе, как «одна из наиболее выдающихся русских женщин».

Нам, людям ХХI века, нелегко представить себе личность этой действительно выдающейся русской женщины второй половины ХIХ века. В зрелом возрасте М.М.Манасеина полностью отказалась от революционных увлечений молодости, в полном соответствии с французской поговоркой: "Если человек в 20 лет не был левым – у него нет сердца; если он к 40 годам не стал правым – у него нет ума”. Даже выдающиеся современники высказывали о ней весьма противоречивые мнения. Несмотря на то, что Марья Михайловна написала книгу о религиозном воспитании, Николай Лесков в письме Льву Толстому от 19 сентября 1894 г. из Петербурга отмечал, что она «Крайняя материалистка, которая всё требовала: «Дайте мне твердую положительную веру с устойчивым основанием» (Лесков, 1958). Манасеина опубликовала в Париже брошюру на французском языке под названием «Пассивный анархизм и граф Лев Толстой» (de Manacéine, 1894), в которой критиковала политические взгляды Толстого. В связи с этим Л.Н.Толстой в письме В.В.Стасову от 4 сентября 1894 г. из Ясной Поляны сказал, что М.М.Манасеина «либералка с оттенком революционерства» (Толстой, 1984).

Шесть десятилетий спустя биографы опять не смогли придти к единому мнению относительно личности М.М.Манасеиной. Биограф (сталинского периода) ее мужа М.М.Манассеина пишет о ней в этой связи: "Отрекшись от «революционных грехов» своей молодости, она стала воинствующей реакционеркой, о чем достаточно ярко свидетельствуют те докладные записки, которые она подавала министру народного просвещения. Одна из этих записок трактовала о лучших методах борьбы со студенческим революционным движением, а другая была посвящена вопросу о том, «какими средствами можно воспитать в наших юных подрастающих поколениям чув­ства горячей любви к царю и его семье»... Переход в реакционный лагерь бывшей участницы революционного движения и публичное изъявление верноподданнических чувств были оценены по достоинству царским правительством и награждены с необычайной щедростью. Александр III назначил Манасеиной за «полезную литературную деятельность» пожизненную пенсию, а Николай II вскоре после своего вступления на престол распорядился выдать ей единовременное пособие в 10.000 рублей" (Арсеньев, 1951).

Этот биограф, не зная, по-видимому, о выдающемся вкладе Манасеиной в русскую и мировую науку, счёл возможным обвинить её во всех грехах – "большой неразборчивости в денежных делах", "немалом корыстолюбии" и пр. - как будто в царской России XIX века женщина, даже дворянка, могла заниматься научной, общественной и литературной деятельностью, путешествовать и вообще вести независимый образ жизни иначе, чем находясь под высочайшим покровительством! И не символично ли, что все эти обвинения прозвучали в один из самых страшных периодов нашей истории, сразу после "сессии ВАСХНИЛ" и "Павловской сессии"?

Забавно, что другие её биографы того же периода (Винокуров, Чаговец, 1950), наоборот, превозносили до небес "исследование Марьи Михайловны Манассеиной", которое "показало творческую силу материалистического подхода к решению биохимических вопросов, несомненно утвердило материалистическое направление в изучении ферментов" и т.д. "Эта дискуссия (между Пастером и Либихом, КВ), внешне чисто научная, а по-существу принципиальная, философская, была радикально решена в пользу материализма исследованиями русской женщины-ученой...". При этом авторы "скромно умалчивают" о том, что все эти факты были добыты М.М.Манасеиной отнюдь не в России, а в лаборатории Ю.Визнера в Вене!
Вклад М.М.Манасеиной в науку о сне

Вернёмся к её деятельности в области психофизиологии. И.Тарханов, между прочим, чрезвычайно интересовался проблемой сна, его перу принадлежат труды: "К физиологии нормального сна у животных" и "Спит ли спинной мозг?"; вероятно, под его влиянием сотрудница и ученица М.М.Манасеина провела первые в истории науки опыты по депривации (лишению) сна. Результаты этого исследования были доложены М.М.Манасеиной на I Международном конгрессе по медицине в Риме в 1894 г. и в том же году опубликованы в журнале Archive italienne de biologie на французском языке (de Manacéine, 1894). Эксперименты были выполнены на 10 щенках 2-4 месячного возраста, которых поддерживали в состоянии постоянного бодрствования, лаская их и заставляя непрерывно двигаться. Оказалось, что все животные при этом неизменно погибали в течение 5 суток, причем, чем моложе щенок, тем быстрее наступала смерть. В ходе депривации температура тела собак постепенно падала, и к концу депривации она была на 4-6⁰ ниже, чем в норме. Двигательная активность щенков по мере депривации замедлялась и ослабевала, индекс эритроцитов падал. Снижение веса, однако, было не очень значительным (на 5-13%). Визуальное обследование органов (без микроскопа) выявило многочисленные кровоизлияния в мозговой ткани, разрушения мозговых сосудов (с включением, вероятно, периваскулярных инфильтратов), а также «дегенерацию жировой ткани» в некоторых мозговых «ганглиях». Анализируя свои результаты, Манасеина пришла к выводу, что основные эффекты продолжительной депривации сна возникают в мозгу, и весьма отличны от тех, которые возникают у собак, погибших от голода в течение 20-25 суток. Таким образом, заключила Манасеина, сон для организма важнее пищи. Она отвергла «странную точку зрения на сон, как на бесполезное, глупое и даже вредное времяпрепровождение» (de Manacéine, 1894).

Манасеина также выполнила интересное психологическое исследование сновидений. В течение 5 лет она собирала записи снов у 37 различных людей и пришла к следующим выводам: люди образованные и ведущие активную мозговую жизнь видят больше снов, чем люди малообразованные и отсталые; сны образованных людей более логичны, сложны и разнообразны; у журналистов, химиков, учителей и других работников «умственного труда» бывает лишь от 3 до 10 ночей без сновидений в месяц, а у рабочих – от 8 до 25; сны становятся более редкими с возрастом (Ratcliff, 1923). С современной точки зрения эти наблюдения отражают в большей степени особенности вербальных отчетов о сновидениях: естественно, что более образованные люди дают более богатые и развернутые вербальные отчеты о своих снах!

В 1889 г. М.Манасеина опубликовала большую книгу под названием: "Сон как треть жизни человека, или физиология, патология, гигиена и психология сна" (2-е изд. - 1892 г.). Эта книга явилась настоящей энциклопедией, где впервые в популярном изложении приводились все знания того времени по проблеме сна. Переработанное и значительно дополненное ее издание вышло на английском языке (de Manacéïne, 1897). Были добавлены важные результаты, полученные Манасеиной в опытах с лишенными сна щенками (см. выше), экспериментально вызванные эпизоды спутанного сознания, вызванные пробуждением из явно «глубокого» сна ее испытуемых (см.: Broughton, 1968), вышеописанное исследование сновидений и т.п. Книга имела огромный успех, была переведена также на шведский язык и распространялась по всей Европе. По мнению Манасеиной, "ученые, признающие сон за остановку или диастолу мозговой деятельности, ошибаются, так как во время сна мозг вовсе не спит, не бездействует весь целиком, а засыпанию подпадают только те части его, которые составляют анатомическую основу, анатомический субстрат сознания" (Манассеина, 1892, с.43). "Сон есть время отдохновения нашего сознания", - писала она (там же, с. 36). Здесь Марья Михайловна как бы вступала в скрытую полемику со своим учителем И.Р.Тархановым, который как раз писал о сне, как о «диастоле мозговой активности», хотя и понимал, что какие-то функции мозга, связанные с регуляцией сердечной деятельности, дыхания и других вегетативных функций, сохраняются и во сне. Эта книга о сне – наиболее известное из всех произведений Манасеиной, ряд одобрительных рецензий на нее появился в отечественной и зарубежной прессе (см.: Irons, 1898; Patrick, 1898).

Работы Манасеиной оказали значительное влияние на исследования сна. В 1898 г. три итальянских исследователя, Л.Дадди и Дж.Тароцци из Пизы и К.Агостини из Перуджи, вдохновленные работами Манасеиной, провели более тщательное изучение депривации сна у собак. Они также пришли к заключению, что длительная непрерывная бессонница оказывает влияние на гистологию мозга. Эти исследователи в целом подтвердили данные Манасеиной о связи сна с мозговой активностью и ее вывод о том, что функция сна – хоть она и остается неизвестной – является витальной (Bentivoglio, Grassi-Zucconi, 1997). В 1896 г. два американских психолога – Дж.Патрик и Дж.Гилберт – явно под влиянием пионерской работы Манасеиной, выполнили первое исследование по депривации сна у человека. Их работа была процитирована и детально изложена в английском издании книги Манасеиной 1897 года (Fuchs, Burgdorf, 2008), а Патрик, в свою очередь, опубликовал положительную рецензию на книгу Манасеиной в журнале Science (Patrick, 1898).

Интересно, что сама Манасеина не предполагала образования каких-то специфических веществ под воздействием процедуры лишения сна; она считала, что причиной гибели подопытных животных в ее опытах было нарастающее утомление. Похоже, однако, что первые попытки обнаружить накопление подобных веществ ("гипнотоксинов") в организме лишенных сна животных-доноров и их перенос нормальным животным-реципиентам были выполнены в начале XX столетия независимо друг от друга японским ученым Куниоми Ишимори и французским Анри Пьероном - именно под воздействием работ Манасеиной: оба исследователя ссылались на ее книгу, и оба использовали в своих опытах собак и способы лишения сна, разработанные Манасеиной (Kubota, 1989; Legendre, Pieron, 1928).

Таким образом, главный вклад Манасеиной в психофизиологию связан с изучением сна; большая часть ссылок на ее работы, включая те, что содержатся в сравнительно недавних исследованиях тотальной депривации сна у человека и животных (Уколова, 1959; Фельдман, 1962; Webb, 1962; Bliss, 1967; Rechtschaffen et al., 1983; Rechtschaffen et al., 1989; Sawyer, 2004; Fuchs, 2006; Fuchs, Burgdorf, 2008), относятся к ее публикациям по сну (Манасеина, 1982; de Manacéine, 1894, 1897). В сущности, она явилась основателем экспериментальной сомнологии, и здесь приоритет русской науки является несомненным.
Заключение

Вообще, идея о трех формах существования души - бодрствовании, спокойном сне и сне со сновидениями (в современных терминах – бодрствование, медленноволновая и парадоксальная фазы сна) – впервые, видимо, прозвучала в Упанишадах (Jones, 1991) и Ведах (Datta, MacLean, 2007), древнеиндийских эпосах, созданных, как полагают, более трёх тысяч лет назад. Однако то, что казалось естественным восточным мудрецам, оставалось, из-за изолированного развития цивилизаций в те далёкие времена, неизвестным и чуждым европейской натурфилософии. Со времен Аристотеля, который писал: "Сон же, по-видимому, принадлежит по своей природе к такого рода состояниям, как, например, пограничное между жизнью и не жизнью, и спящий ни не существует вполне, ни существует..." (Аристотель, 1940), сон рассматривался как некое маргинальное состояние, пограничное между жизнью и смертью, а наличие сновидений – лишь как признак недостаточно глубокого сна. Таких представлений придерживались и З.Фрейд (1856-1939), писавший об охранительной роли сновидений, препятствующих преждевременному пробуждению, и И.П.Павлов (1849-1936), и даже Натаниэль Клейтман (1895-1999) – крупнейший сомнолог первой половины минувшего века, первооткрыватель РЕМ-сна (быстрой или парадоксальной фазы сна). Поэтому гипотеза Манасеиной о том, что мозговой "субстрат бессознательного" сохраняет свою активность во сне, намного опередила своё время; по-видимому, именно Манасеина сделала первый шаг к созданию новой "научной парадигмы", если пользоваться куновской терминологией, о трех состояниях сознания, которая получила своё окончательное завершение в работах крупнейшего сомнолога второй половины ХХ века, французского нейрофизиолога и невролога Мишеля Жуве («Я сплю, я вижу сны – следовательно, я существую! Более того, «я должен спать и видеть сны, дабы существовать», см.: Жуве, 2008, с. 36).

Имя этой замечательной женщины не должно быть забыто.
Литература

Аристотель (350 г. до н.э.). О возникновении животных. Изд-во АН СССР:М.-Л. 1940. С.192.

Арсеньев Г.И. В.А.Манассеин (жизнь и деятельность); серия: "Выдающиеся деятели отечественной медицины". Гос. изд. мед. лит.:М. 1951.

Винокуров С.И., Чаговец Р.В. Марья Манассеина и ее роль в открытии бесклеточного брожения // Биохимия. 1950. Т.15. №6. С.558-562.

Жуве М. Похититель снов (пер. с франц. В.М.Ковальзона и В.В.Незговоровой). М.: «Время». 2008.

Ковальзон В.М. Нейрохимия сна и сновидений // Нейрохимия. 1999. Т.16. №2. С.157-172.

Корен С. Тайна сна (пер. с англ.). "Вече": М. 1997.

Лежандр Р., Пьерон А. (Legendre R., Pièron H). Исследование потребности во сне после продолжительного бодрствования // Физиология сна. М.: Изд-во Наркомздрава РСФСР. 1928. С.113-123.

Лесков Н.С. Письмо №283 ко Льву Толстому // Собрание сочинений в 11 томах. Гослитиздат: М., 1958. Т.11. С.595.

Манассеина М.М. Сон как треть жизни человека, или физиология, патология, гигиена и психология сна. М., 1892.

Толстой Л.Н. Письмо №244 В.В.Стасову // Собрание сочинений в 22-х томах. Гослитиздат: М., 1984. Т.19-20. С.302-303.

Уколова М.А. Экспериментальный невроз из-за потери сна // Бюлл. Эксп. Биол. Мед. 1959. Т.47. №5. С.566-569.

Фельдман Г.Л. Влияние депривации сна на электрические и иные характеристики активности мозга животных // Физиол. ж. СССР. 1962. Т.47. №2. С.169-177.

Эристави К.Д., Семенская Е.М. И.Р.Тархнишвили. Тб.: Грузмедгиз, 1953. 260 с.

Basetti C.L., Bischof M., Valko P. Dreaming: a neurological view // Psychoanalysis and Neuroscience / Ed. M.Mancia. Springer:Milan, 2006. P.351-387.

Bentivoglio M., Grassi-Zucconi G. The pioneering experimental studies on sleep deprivation // Sleep. 1997. V.20. No.7. P.570-576.

Bliss E.L. Sleep in schizophrenia and depression – studies of sleep loss in man and animals // Res. Publ. Assoc. Res. Nerv. Ment. Dis. 1967. V.45. P.195-210.

Broughton R. Sleep disorders: disorders of arousal? // Science. 1968. V.159. No.3819. P.1070-1078.

Datta S., MacLean R.R. Neurobiological mechanisms for the regulation of mammalian sleep–wake behavior: Reinterpretation of historical evidence and inclusion of contemporary cellular and molecular evidence // Neurosci. Biobehav. Revs. 2007. V.31. P.775–824.

de Manacéïne M. L'anarchie passive et le comte Leon Tolstoi. F.Alcan:Paris, 1895.

de Manacéïne M. Le surmenade mentale dans la civilization modern. Effects causes-remèdes. Masson:Paris, 1890.

de Manacéïne M. Quelques observations experimentales sur l’influence de l’insomnie absolue. Archives Italiennes de Biologie. 1894. V.21. P.322–325.

de Manacéïne M. Sleep: its physiology, pathology, hygiene and psychology. Walter Scott: London, 1897.

Finger S. Women and the history of the neurosciences // J. Hist. Neurosci. 2002. V.11. No.1. P.80-86.

Fuchs T. Brain-behavior adaptations to sleep loss in the nocturnally migrating Swainson’s thrush (Catharus ustilatus). A Ph.D.dissertation. College of Bowling Green State University, 2006. P.1-173.

Fuchs T., Burgdorf J. Replication and pedagogy in the history of psychology. IV: Patrick and Gilbert (1896) on sleep deprivation // Sci. Educ. 2008. V.17. P.511-524.

Irons D. Reviewed work: Sleep, its physiology, pathology, hygiene, and psychology, by Marie de Manaceine // The Philosophical Reviews. 1898. V.7. No.4. P.445.

Jones B.E. Paradoxical sleep and its chemical/structural substrates in the brain. Neuroscience. 1991. V.40. No.3. P.637-656.

Kovalzon V.M. Maria Manasseina – a forgotten founder of sleep science // J. Sleep Res. 1994. V.3. No.2. P.128.

Kubota K. Kuniomi Ishimori and the first discovery of sleep-inducing substances in the brain // Neurosci. Res. 1989. V.6. P.497-518.

Lagnado J. Was the first biochemist a woman? Biochemist. 1992. V.14. No.5. P.21-22.

Patrick G.T.V. Scientific literature: Sleep: Its Physiology, Pathology, Hygiene and Psychology, by De Manaceine, Marie // Science. 1898. V.7. No.162. P.175-176.

Ratcliff A.J.J. A History of Dreams. Small, Maynard & Co. Publ.: Boston, 1923. P.95-96.

Rechtschaffen A., Bergmann B.M., Everson C.A., Kushida C.A., Gilliland M.A. Sleep deprivation in the rat: X. Integration and discussion of the findings // Sleep. 1989. V.12. No.1. P.168-187.

Rechtschaffen A., Gilliland M.A., Bergmann B.M., Winter J.B. Physiological correlates of prolonged sleep deprivation in rats // Science. 1983. V.221. No.4606. P.182-184.

Sawyer T.L. The effects of reversing sleep-wake cycles on mood states, sleep, and fatigue on the crew of the USS John C.Stennis. Thesis. Monterey, CA, Naval postgraduate school, 2004.

Webb W.B. Animal experimentation // Science. 1962. V.138. No.3539. P.475-476.

Woodworth R.S. The 4th International Congress of Psychology // Science. 1900. V.12. No.303. P.605-606.