Диалог с гуманитарными организациями

После ухода в феврале 1989 года советских войск, жители стали понемногу возвращаться в де­ревни, чтобы попытаться восстановить разрушен­ное. Не рассчитывая ни на какую помощь, они дела­ли все, что могли. Строительство новых домов взамен разрушенных было первоочередной задачей. Люди помогали друг¹ другу, восстанавливая жилье, расчищая ирригационные каналы и готовя земли к посевам.

В конце концов наступило время, когда стало яс­но, что без технической помощи не обойтись. Нуж­ны были инженеры, строители ирригационных сис­тем и сооружений для защиты от обвалов и селевых потоков. Только помощь иностранных специалистов могла придать импульс развития промышленности и сельскому хозяйству.

Американские благотворительные общества и негосударственные организации (НГО) с того само­го дня, как из Афганистана ушли совегские войска, были готовы оказать этой стране необходимую по­мощь. НГО к тому времени уже обладали опытом оказания помощи, которая позволила бы выжить об­нищавшему населению афганских провинций. Ввод

советских войск в Афганистан в феврале 1979 года воскресил в памяти ми­ровой общественности мрачные воспоминания о событиях 1956 года в Венгрии, и она поспешила незамедлительно осудить действия Советского Союза. Сочувствие к несчастному народу особенно остро испытывали те, кто пережил Вторую мировую войну. По всему миру проходили марши со­лидарности с народом Афганистана. Советская оккупация получила не ме­нее сильный отклик и в странах исламского мира, возмущенного нападени­ем советского государства на единоверцев-мусульман. Во всех мечетях собирали посылки и пожертвования в пользу моджахедов. Множество со­зданных повсеместно комитетов солидарности делали все возможное, что­бы переправить в Афганистан благотворительную помощь. Вскоре на их базе создали благотворительные организации как в странах исламского мира, так и на Западе.

По мере того как шел процесс вывода советских войск с территории Афганистана, благотворительные организации включилась в работу по оказанию помощи шести миллионам беженцев из страны, осевшим в Паки­стане и Иране, а с уходом советских войск поверившим в то, что режим Наджибуллы скоро падет. Когда этого не случилось, благотворительные об­щества занялись подготовкой некоторых регионов Афганистана к возвра­щению беженцев в родные места.

Большая часть этих работ была связана с возрождением сельского хо­зяйства. Первоочередными задачами стали восстановление ирригацион­ных систем, строительство сооружений для защиты от обвалов и селевых потоков, ввоз в страну необходимого количества посевного материала и са­женцев деревьев. Были также созданы большие программы по обеспече­нию медицинской и ветеринарной помощью. Но главным направлением стала работа по разминированию дорог и сельхозугодий.

Для того чтобы доставить гуманитарную помощь в отдаленные про­винции, благотворительным обществам пришлось вступить в переговоры с лидерами моджахедов и полевыми командирами. В городах представители НГО действовали совместно с местными властями - это позволяло надеять­ся, что поступавшая помощь действительно попадет в руки тех, кто в ней нуждается. Где это возможно, служащие НГО старались иметь дело непо­средственно с жителями. Процесс обсуждения, как именно будет распреде­ляться помощь, с представителями местной власти, деревенскими старей­шинами и самими жителями обычно занимал значительное время.

Диалог с правительственными структурами и органами местного само­управления, а также с полевыми командирами моджахедов поневоле вклю­чал в себя некоторое примирение между ценностями западного и исламского мира. Представители благотворительных организаций, приезжавшие в страну, опирались на свои собственные принципы и задачи, и именно это определяло суть помощи, которую они готовы были оказать, и условия, на которых они были намерены это сделать. Одновременно и сами жители Афганистана были задействованы в процессе восстановления, в основе ко­торого лежали их же собственные стремления и принятая в их мире систе­ма ценностей, и хотя им отчаянно требовалась предлагаемая помощь, они отнюдь не были готовы к тому, чтобы принять ее на любых условиях.

Как общаться с женщинами, как обеспечить получение ими равной с мужчинами помощи - это с самого начала стало проблемой номер один. Оказалось куда проще вести переговоры с представителями деревенских общин, в которых культурные нормы были уже устоявшимися и, следова­тельно, обладали большей гибкостью, чем с представителями моджахедов. Поскольку отстранение женщин от какого бы то ни было участия в обще­ственных делах было частью идеологии моджахедов, последние постоянно противились требованиям работников благотворительных обществ при­влекать женщин к участию в распределении гуманитарной помощи.

В связи с этим представители западных НГО при работе с женщинами соблюдали предельную осторожность вне зависимости от того, передавали они им эту помощь прямо в руки или женщины имели с ними дело в каче­стве персонала. Благотворители прилагали огромные усилия к тому, чтобы оставаться в рамках принятых культурных норм, но при этом по мере воз­можности старались, чтобы женщины пользовались предоставляемой ими помощью в равной степени с мужчинами и чтобы с ними по крайней мере советовались, когда решался вопрос, какая именно помощь необходима в данном случае.

Время показало, как невероятно трудно добиться того, чтобы женщины получили доступ к распределяемой среди населения гуманитарной помо­щи. Правда, в некоторых аспектах этот вопрос решался легче. К примеру, мало кто может спорить, что женщины выигрывали наравне с мужчинами от работ по восстановлению народного хозяйства. Существовали также специальные программы по вакцинации и специальные клиники по уходу за матерью и ребенком. Но не было уверенности в том, что женщины полу­чат равную с мужчинами денежную или медицинскую помощь, которую оказывали в клиниках, обслуживающих все население страны. А обеспе­чить девочкам возможность получить равное с мальчиками образование было еще труднее из-за бытующих в стране культурных норм и традиций.

Западные НГО с большой долей осторожности подходили к вопросу их собственного участия во всем, что касалось сферы образования, поскольку моджахеды с большой подозрительностью относились к любому западно­му вмешательству именно в эту область. Все попытки предыдущего прави­тельства НДПА ввести в стране социалистическую систему образования бо­лезненно отразились на психологии сельского населения, и теперь ни лидеры моджахедов, ни представители местной администрации в деревнях и лагерях для беженцев не хотели больше рисковать, контактируя с запад­ными благотворительными организациями. Однако исламские НГО не бы­ли столь же связаны по рукам и ногам и делали все, что могли: открывали начальные и средние школы и приюты для сирот по своим учебным про­граммам.

Западные НГО имели дело с учебными программами, созданными по заказу Американского центра по оказанию гуманитарной помощи совмест­но с Университетом в Омахе, штат Небраска, и Временным правительством Афганистана, в которое входили моджахеды и чья штаб-квартира в то вре­мя располагалась в Пакистане. Были разработаны и напечатаны учебники, которые затем распространили среди населения Афганистана. НГО участ­вовали в реконструкции школьных зданий и обеспечивали выплату жало­ванья учителям, с помощью перечисленных ими средств покрывались рас­ходы на учебные материалы. К тому времени, когда талибы взяли Кандагар, благотворительные организации сделали все возможное, чтобы приспосо­биться к проводимой местными властями политике, не пытаясь сделать ее более либеральной, чем та, какую проводили талибы. На базе этой поли­тики ими велись все переговоры, и они надеялись, что смогут в конце кон­цов договориться и с талибами, как это им удалось, когда у власти были мо­джахеды.

Опыт работы благотворительных организаций в Кандагаре в первое время после прихода к власти талибов доказал, что такой диалог возможен. Гуманитарные организации, работавшие в сфере здравоохранения, выра­жали сомнение, что талибы пойдут им навстречу в вопросах заботы о здо­ровье женщин из-за введенных ими запретов на женский труд. Переговоры по этому поводу тянулись долго, и наконец удалось договориться о том, что женщинам будет разрешено работать в области здравоохранения. Предме­том переговоров были традиционные запреты для женщин контактировать с мужчинами за пределами дома и связанные с этим трудности в найме мужского обслуживающего персонала. Когда под властью талибов оказа­лись и другие области Афганистана, разрешение женщинам работать в сфе­ре здравоохранения автоматически распространилось и на них.

Европейским женщинам, представлявшим НГО, стало возможным со­трудничать на постоянной основе с министерством здравоохранения в Кандагаре, хотя им по-прежнему чинились многочисленные препятствия. Когда под властью талибов оказался Герат, женщины, представлявшие НГО, скоро обнаружили, что все их попытки установить контакт с руководителя­ми соответствующих министерств встречают глухое сопротивление. Со­трудники благотворительных организаций лишились возможности прово­дить дальнейшие переговоры с талибами, в особенности по вопросам о найме на работу женщин в других сферах, помимо здравоохранения, об оказании помощи в системе женского образования, - и все это в связи с же­сточайшим запретом на женский труд и образование, немедленно вступив­шим в силу в Герате. Похоже, что все эти сложности возникли в значитель­ной степени из-за того, что у власти в Герате стояли более консервативные деятели «Талибана», а также из-за трудностей, с которыми сталкивались са­ми талибы, стараясь удержать Герат в своих руках.

Благотворительным организациям, работавшим в Герате в сфере обра­зования, пришлось сильно урезать количество программ. К примеру, пред­ставители ЮНИСЕФ занимались распределением в школах учебных мате­риалов. Внезапно большое количество школ было закрыто - либо из-за того, что это были школы для девочек, либо по причине нехватки учителей. Представители ЮНИСЕФ с прискорбием вынуждены были констатировать, что у этой программы при существующих условиях попросту нет будуще­го. Им пришлось свернуть все свои программы в области образования в тех регионах Афганистана, где девочкам не разрешалось посещать школы. Фонд защиты детей (Великобритания) был вынужден также прекратить свою работу в провинции Герат.

И хотя эти две организации временно свернули свою работу, предста­вители остальных постоянно контактировали между собой, обсуждая воз­можности обойти запреты на женский труд и образование. Они пребывали в твердой уверенности, что по этим вопросам можно как-то договориться: в основе этих запретов, как утверждали талибы, лежала традиционная сис­тема верований ислама. Однако Коран прямо не запрещал женский труд, а образование считалось обязательным как для мужчин, так и для женщин. Сотрудникам благотворительных организаций было также известно, что, хотя пока лишь сравнительно малой толике девочек удалось получить об­разование и ничтожной части женщин - работу, общество в целом посте­пенно пришло к мысли о том, что образование и возможность работать для женщин не только желательны, но и необходимы. И тем не менее в то вре­мя они не видели никакой возможности убедить талибов хоть как-то изме­нить их взгляды на возможное толкование законов шариата, отличных от тех, что были приняты в Афганистане в начале века.

К тому времени они уже убедились, что все мысли талибов заняты ис­ключительно необходимостью завоевать страну и разоружить население. Они были благодарны благотворительным обществам за помощь, но при этом ясно давали понять, что нисколько не огорчатся, если те свернут свою работу и уедут из страны. Следовательно, добиться чего-то под угрозой не­медленного отзыва НГО было вряд ли возможно.

В связи с этим гуманитарные организации в дальнейших переговорах предпочли положиться на проповедуемый исламом принцип благотвори­тельности через пожертвования. Постепенно представители всех НГО пришли к выводу, что диалог с властями должен быть снова начат, а в основу соглашений положен вопрос о том, каким образом местные власти совместно с представителями благотворительных организаций в состоянии помочь наиболее нуждающимся и незащищенным слоям населения. Принцип кон­фронтации с властями был признан неконструктивным и мог привести только к ненужным спорам и столкновению между западной либеральной идеологией и радикалистскими взглядами исламистов. Решение задачи о практической и немедленной помощи населению сменилось бы дискусси­ями о культурных и религиозных нормах, традиционных для Афганистана.

Представителям благотворительных организаций было трудно сми­риться с очевидным равнодушием талибов к вопросу, останутся они в стра­не или уедут: ведь именно они во многом взяли на себя функции государ­ственных организаций, так как после захвата талибами Герата администрация города потеряла и ту небольшую часть чиновников, кото­рая еще продолжала работать. При этом понимая, как сильно городское на­селение нуждается в помощи, они все-таки решили остаться и продолжать свою деятельность.

После того как был взят Кабул, сотрудники НГО увидели для себя шанс возобновить переговоры и обсудить возможность вернуть женщи­нам право на образование и работу. Они рассчитывали на то, что неко­торые лидеры талибов, придерживающиеся относительно либеральных взглядов, пойдут им навстречу, столкнувшись с немалыми трудностями работы в правительстве. Как только Кабул пал, они немедленно стали договариваться с лидерами талибов о встрече. Для такой спешки име­лись все основания. Из-за осады города вначале Хекматьяром, а потом талибами, из-за нескончаемых обстрелов и бомбардировок, продолжав­шихся целый год, население Кабула страдало от последствий ужасаю­щей инфляции, жители остались без продовольствия и практически без энергоснабжения. Многие, продав все, что у них было, оказались на гра­ни полной нищеты. По официальным данным, благотворительную помощь в то время получали 25 тысяч вдов, еще несколько тысяч жителей ежедневно стояли в очередях за хлебом, который раздавали населению в рамках Международной продовольственной программы, и получали значительную помощь со стороны Международного Красного Креста. Благотворительным организациям было просто необходимо нанимать на работу женщин, чтобы через них оказывать помощь непосредствен­но тем, кто в ней больше всего нуждался, но их попытки сразу натолк­нулись на непреодолимые препятствия из-за запрета талибов на жен­ский труд.

Представители английских благотворительных обществ и НГО в Кабу­ле провели 5 октября 1996 года совещание с целью выработать свою пози­цию по этому вопросу. В составленном документе было отражено все то, ради чего они приехали в эту страну.

• «Международные благотворительные общества верят в гуманистичес­кие принципы. На этих принципах основаны все наши планы и про­граммы, призванные облегчить страдания и нищету народа Афганиста­на.

• Международные благотворительные общества, предлагая свою по­мощь, сохраняют нейтралитет. Мы не поддерживаем ни одну из групп ни по политическим, ни по религиозным соображениям. Мы также не стремимся ни к государственному, ни к военному перевороту.

• Международные благотворительные общества верят в то, что все люди от рождения равны между собой. Мы не делаем различий между людь­ми в зависимости от их пола, расы, этнической группы, к которой они принадлежат, или той религии, которую они исповедуют.

• Международные благотворительные общества с уважением относятся к обычаям и культурным ценностям тех народов, среди которых они ра­ботают».

Далее шло перечисление тех методик и возможностей, которыми обла­дают НГО, включавших в себя тот факт, что к разработке, выполнению и уп­равлению проектами привлекаются все члены сообщества. Особый упор делался на желание НГО сотрудничать с правительством и представителя­ми местных властей. Далее следовала просьба к властям Кабула со всей воз­можной срочностью дать положительный ответ на следующие вопросы:

• «Разрешить всему женскому персоналу благотворительных обществ вернуться к работе, чтобы дать возможность этим организациям ре­шить поставленные перед ними задачи и воплотить в жизнь намечен­ные программы.

• В реализации программ, касающихся женщин и детей, благотворитель­ным организациям должен быть позволен неограниченный доступ и участие во всех планах и сферах, где действует данная программа.

• Представители благотворительных организаций просят власти Афга­нистана обеспечить равный доступ к образованию и равную возмож­ность получить работу как мужчинам, так и женщинам в рамках долго­срочной программы восстановления экономики Афганистана.

• Мы просим власти гарантировать личную безопасность всего персона­ла наших организаций, чтобы наши представители могли выполнять поставленные нами задачи.

• Международные благотворительные общества сохраняют за собой ис­ключительное право отбирать и нанимать на работу персонал в соот­ветствии с пригодностью каждого для данной конкретной работы.

• Международные благотворительные общества просят о равном для их представителей, независимо от их пола, доступе к местных властям.

• Международные благотворительные общества просят о том, чтобы по этим вопросам было незамедлительно вынесено решение с целью дать возможность достичь базового соглашения между руководством меж­дународных благотворительных обществ и правительством страны и обеспечить гуманитарную помощь народу Афганистана на взаимопри­емлемом и законном основании».

8 сентября, меньше чем через две недели после взятия Кабула войска­ми талибов, состоялась официальная встреча представителей международ­ных организаций с министром иностранных дел талибов Хаджи Мавлави-Мухаммедом Гауе Ахундом. Делегация, в составе которой было две женщины, выразила обеспокоенность тем, что все их программы и проек­ты в столице временно приостановлены из-за запретов найма на работу женщин и невозможности доступа к представителям властей.

Министр заявил, что приоритетной целью лидеров и руководителей движения «Талибан» всегда было и будет обеспечить мир и безопасность их стране, поставив у власти сильное централизованное исламское правительство. Он подчеркнул, что как только режим талибов получит международ­ное признание, у правительства появится возможность заняться другими делами. Заявив, что перед талибами сейчас стоит нелегкая задача - избе­жать противоречия между двумя типами ценностей, внутренними и между­народными, он выразил надежду, что представители ООН и международ­ных благотворительных обществ не станут' настаивать на том, что противоречит духовным ценностям его народа. Он напомнил о том, что в настоящее время в различных учреждениях работает всего два процента от общего числа женщин, и спросил, почему они должны ориентироваться на интересы столь ничтожного меньшинства. Представители гуманитарных обществ возразили, что вынуждены нанять на работу эти два процента для того, чтобы через них получить доступ к огромному большинству женщин Афганистана, которые нуждаются в помощи. Министр пообещал рассмот­реть все вопросы, затронутые представителями гуманитарных организа­ций и дать им знать, когда переговоры будут возобновлены.

После этой встречи ситуация стала совсем непонятной. Некоторым ор­ганизациям власти либо на словах, либо письменно дали согласие нани­мать на работу женщин для участия в определенных программах. Однако вслед за этим появился закон, накладывающий вето на любую работу аф­ганских женщин в иностранных организациях. Представители гуманитар­ных обществ возобновили переговоры, и спустя какое-то время им удалось добиться некоторых уступок. Вскоре появились новые проблемы, посколь­ку Комитет укрепления нравственности и добродетели и искоренения по­рока неожиданно занял по отношению к этой проблеме гораздо более же­сткую позицию, чем остальное руководство талибов, особенно по вопросу, насколько далеко можно зайти в данных уступках. Гуманитарные организа­ции, работавшие в других регионах Афганистана, сталкивались с весьма не­однородным отношением и подходом представителей талибов как к про­блеме работы для афганских женщин, так и к возможности для них получить образование. В буквальном смысле это было так: менялись люди - менялся и подход.

Какие же возможности оставались у благотворительных организаций, если ситуация в стране складывалась таким образом? С одной стороны, они могли махнуть рукой на политическую ситуацию в стране и отношение властей к соблюдению человеческих прав и делать то, что считают нужным: необходимость в гуманитарной помощи настолько велика, что они просто-напросто не могли поступить по-другому. С другой стороны, они могли бы, естественно, возразить, что данные им полномочия не позволяют им за­нять подобную позицию так как ситуация, сложившаяся в стране, настолько тяжелая, что не пытаться ее изменить - преступно. Представители ЮНИ­СЕФ скоро поняли, что не в силах далее проводить в жизнь свою образова­тельную программу из-за упорного сопротивления властей. Другие забили тревогу, сообщив в Кабул, что запреты, накладываемые властями талибов, могут помешать восстановлению страны из руин.

Если представители гуманитарных обществ приходили к выводу, что не в состоянии более терпеть нарушения человеческих прав в стране, перед ними опять-таки открывались две возможности: либо полностью свернуть свои программы, либо временно приостановить их действие, как решил сделать, к примеру, в Герате Фонд защиты детей (Великобритания) или же просто заморозить, как поступил верховный комиссар по делам беженцев в ООН, когда часть его персонала была арестована за попытки хоть как-то улучшить положение с нарушением прав человека. Можно было, кроме это­го, продолжать работать, постоянно стараясь привлечь внимание властей к случаям особенно грубого нарушения прав человека. Но этот путь был до­вольно рискованным. Он мог ослабить коллективную позицию, занятую гу­манитарными обществами и направленную на то, чтобы постепенно заста­вить власти изменить положение в стране. В некоторых случаях, если организация выбирала именно этот путь, под угрозу ставилась безопас­ность всего ее персонала. Но с другой стороны, обсуждая планы действую­щей, а не замороженной на время программы, представителям гуманитар­ных обществ в некоторых случаях удавалось добиться от властей большего, особенно если речь шла о соблюдении прав человека. Организации, приос­тановившие свои программы, часто сталкивались с тем, что местные влас­ти, занятые положением дел на фронте и озабоченные общим положением в стране, не стремились удержать их или вообще не реагировали на прось­бы о сотрудничестве.

Одна из проблем, вставшая перед НГО, которые пытались продолжать свою работу при талибах, заключалась в том, что лидеры «Талибана» прово­дили в столице намного более жесткую, в какой-то степени даже каратель­ную по сравнению с другими регионами политику. Например, в Джелалаба-де власти с большей готовностью шли на компромисс, когда речь шла о найме женщин на работу, тогда как власти Кабула наотрез отказывались да­же разговаривать на эту тему. Гуманитарные общества, работавшие в раз­ных частях Афганистана, при обсуждении возникающих проблем и труд­ностей не могли выработать общую позицию, так как они имели двойственный опыт.

Невероятно затрудняло работу и то, что ситуация в стране менялась буквально каждый день. Несколько раз лидеры талибов делали обнадеживающие заявления или даже давали разрешение принимать на работу женщин, что свидетельствовало о временном смягчении их политики в данном вопросе. Но их действия порой либо попросту игнорировались, либо встречали ожесточенное сопротивление со стороны других лидеров, и все возвращалось в прежнее положение. Представители гуманитарных обществ терялись в догадках, не зная, считать ли эти послабления началом процесса позитивных изменений, или политика талибов остается прежней. А возраставшая с каждым днем напряженность после того, как в мае 1997 года потерпел поражение план талибов быстро завоевать Мазар, вы­нудила работников гуманитарных обществ еще больше засомневаться, есть ли надежда на перемены к лучшему.

Международные филантропические организации сталкивались с точ­но такими же проблемами, не имея возможности однозначно определить, на каких условиях считать для себя приемлемым оказывать финансовую поддержку.

Подобные дилеммы необходимо было решать и в других регионах страны, и везде представителям гуманитарных и благотворительных орга­низаций приходилось искать возможность как-то примирить свои принци­пы с тем положением, в которое их поставили, ради решения самых насущ­ных задач. Уроки, полученные ими в это время, показывают, что в первую очередь необходимо как можно больше знать о том, что происходит во­круг, и, планируя будущие программы, поддерживать самый тесный контакт с другими обществами. Однако главная трудность обычно состоит в том, что всем им приходится сталкиваться с чем-то совершенно незнакомым и непонятным. Движение «Талибан» носило чересчур смешанный характер, чтобы можно было выработать соответствующую стратегию, которая бы наилучшим образом могла обеспечить проводимую благотворительными обществами политику.

Весной и летом 1997 года талибы предприняли попытки ограничить прием женщин на работу и их доступ к получению медицинской помощи. Возникла необходимость уволить большое количество местных женщин, ра­ботавших в оздоровительных программах НГО и медицинских клиниках. На­пряженность обстановки возросла еще больше, когда в сентябре 1997 года в Кабул приехала комиссар Европейского совета по гуманитарным пробле­мам Эмма Бонино. Ее арестовали и продержали под арестом три часа после того, как религиозная полиция запретила сопровождавшим ее журналис­там проводить съемки в женской больнице. В обстановке все более возрас­тавшей напряженности власти талибов в июле 1998 года издали указ о пе­реселении всех НГО в брошенное за полной непригодностью здание за пределами Кабула. Представители благотворительных организаций выра­зили общий протест и сделали попытку вновь вступить в переговоры с вла­стями. Когда стало ясно, что переговоры ни к чему не приведут и наме­рение талибов избавиться от присутствия НГО в столице непреклонно, а сроки переезда уже на носу, Эмма Бонино сообщила всем находившимся в Кабуле НГО, что если они решат остаться, то финансирование прекратится.

Отъезд всех представителей НГО из Кабула в июле 1998 года самым драматическим образом ограничил возможности гуманитарных организа­ций хоть как-то помочь жителям столицы. И хотя многим из них все же удалось тем или иным путем еще до конца года вернуться в столицу, объем благотворительных программ в Кабуле так никогда и не поднялся до того уровня, на котором он был до июля 1998 года.

Тем временем в провинциях и деревнях благотворительные про­граммы разворачивались шире, чем прежде, поскольку стало возможным объединить усилия для продолжения долгосрочных проектов с целью со­здать развитую, сельскохозяйственную инфраструктуру. Так, когда страну в 2000 году постигла страшная засуха, ее последствия не так сильно ударили по многим регионам страны благодаря заранее принятым мерам. Однако представители гуманитарных обществ были попросту не в силах помочь всем деревням в регионах, пораженных засухой, поэтому сотни тысяч лю­дей снялись с насиженных мест и двинулись в столицу в надежде на то, что смогут получить пропитание и помощь благотворительных организаций.

Санкции ООН, введенные в декабре 2000 года, с куда более далеко иду­щими последствиями, чем те, что были введены в октябре годом раньше, только усилили радикальные настроения в политических кругах, следстви­ем чего стало дальнейшее ужесточение политики талибов. Кроме всего прочего, увеличилась и без того сильная неприязнь к западным организа­циям, стал более жестким контроль над их действиями. Некоторые органи­зации, чья деятельность особенно раздражала власти, были выдворены из страны в августе 2001 года.

Удар террористов по США 11 сентября 2001 года вынудил представите­лей гуманитарных и общественных организаций эвакуировать из Афгани­стана весь свой персонал, за исключением местных жителей. Хотя работа над программами продолжалась, но далеко не в прежнем объеме, посколь­ку к этому времени весь штат уже составляли афганцы.