Обвинительное заключение по делу №924 По обвинению

по делу № 924

1. 
   СОЛОДОВА Михаила Семеновича
   

2. БЕЛЯКОВА Ивана Арсеньевича

3. МЕЛЬНИКОВА Петра Григорьевича

4. САРАТОВОЙ Аграфены Федоровны

5. ШАВРИНОЙ Александры Павловны

по ст. ст. 58 п. 10 ч. 2 и 58 п. 11 УК

6. ЯКОВЛЕВОЙ Серафимы Яковлевны

7. ЖУКОВОЙ Пелагеи Никитичны

8. ЦВЕТКОВОЙ Александры Николаевны

9. ПРУСОВОЙ Ефросинии Ивановны

10. МАРЕЕВОЙ Глафиры Афанасьевны

11. ОСИПОВОЙ Марии Ефграфовны

12. ОРЛОВОЙ Пелагеи Филипповны

13. ВОРОНИНОЙ Прасковьи Сергеевны

14. СЕВЕРЬЯНОВОЙ Прасковьи Северьяновны

15. ПРИВАЛОВОЙ Анастасии Михайловны

16. ВАРЕНЦОВОЙ Агафии Ивановны

17. СУШИКОВОЙ Веры Николаевны

18. ОХОТНИКОВОЙ Любви Степановны

19. МИЛОВИДОВОЙ Александры Кузьминичны

20. 
    20. АНДРЕЕВОЙ Лукерьи Кирилловны
    

22. ЖУКОВОЙ Александры Николаевной

20. 
    23. ЖУКОВОЙ Марии Николаевны
    

20. 
    25. САВЕЛЬЕВОЙ Елизаветы Игнатьевны
    

20. 
    27. МОЩАНСКОГО Сергея Сергеевича
    

Так, иеромонах бывшего Желтикова монастыря Михаил (Фотий) СОЛОДОВ был непосредственным участником данной организации и проходил по делу последней, но скрылся от следователя.

СОЛОДОВ в бытность своей службы в Желтиковом монастыре по соглашению с осужденным Семеном КОЗОРЕЗОМ, преследуя цели возбуждения религиозного фанатизма и суеверия в массах и извлечения прибыли на крупные религиозные праздники, выписывали "одержимых бесами", "юродствующих провидцев" и "явленных с того света" и т. п. (л. д. 215).

Они же обвиняемые СОЛОДОВ, МЕНЬШИКОВ, БЕЛЯКОВ, САРАТОВА и ШАВРИНА участвовали в организованной нелегальной антисоветской деятельности, например:

МЕЛЬНИКОВ совместно с осужденными ЛЕВКОВСКИМ, ФЕССАЛОНИЙКИМ и др. на нелегальном собрании в церкви женского монастыря в августе 1929 г. обсуждали возможность противодействия решениям правительства о закрытии церкви путем возбуждения верующих масс и организации антисоветского выступления (л. д. 219).

СОЛОДОВ присутствовал на коллективных читках-проработках к-р. подпольной литературы в Никольском Погосте и, в частности, брошюры сочинения ЛЕВКОВСКОГО — "О двух путях церковной жизни" и др., производил поми-новение за церковными службами членов бывшей династии Романовых, а также вел антисоветскую агитацию с использованием религиозных предрассудков масс (л. д. 217, 220-222).

БЕЛЯКОВ, разделяя платформу ЛЕВКОВСКОГО, примкнул к данной организации, установил личную связь с ЛЕВКОВСКИМ, СОЛОДОВЫМ и др., бывал на квартирах последних, ведя собеседования на антисоветские темы, получал лично от ЛЕВКОВСКОГО нелегальную литературу и в частности брошюру "О двух путях церковной жизни", переписывал ее, давал для прочтения посторонним и, в частности, священнику ПОКРОВСКОМУ, вел среди населения антисоветскую агитацию, а также способствовал укрытию СОЛОДОВА, скрывшегося от следствия с октября месяца 1930 г. и жившего на нелегальном положении. СОЛОДОВ 20/VI с. г. был арестован в доме БЕЛЯКОВА на хуторе Гора Тверского р-на.

ШАВРИНА и САРАТОВА в группе монахинь Мареевой, Прусовой и Осиповой обсуждали вопрос по поводу ареста ЛЕВКОВСКОГО и др. церковников, обвинявшихся с ним совместно, приходя к выводу, что эти лица арестованы зря, что власть преследует церковь, при этом приняв установку вести соответстующую работу среди верующих с целью "возбуждения чувства протеста их против Соввласти".

Все обвиняемые, являясь в своем большинстве монашествующим элементом без определенных занятий, лишенными избирательных прав, настроенных враждебно против существующей власти, поддерживавшими связь между собою и с бывшими священнослужителями ЛЕВКОВСКИМ, ФЕССАЛОНИЦКИМ, ГВОЗДЕВЫМ, БАРТОЛОМЕЕМ, КОЗОРЕЗОМ и В. ГЕРАСИМОВОЙ, осужденными судтройкой ПП ОГПУ МО за контрреволюционную деятельность, оказывали поддержку названным осужденным, а также систематически вели антисоветскую агитацию, сводившуюся в основном: к тому, что:

«Господь послал Соввласть за грехи народа»;

«Долго ли коротко ли должна быть перемена, и Совласти не существовать»;

«Иностранные державы не дадут погибнуть России»;

«Теперь голод, и товаров нет никаких, потому что все идет за границу»;

«Наумову и других арестовали зря, и страдать они будут напрасно»;

«Радости ваши большевистские: "церкви закрывают, духовенство угнетают и высылают, а Вы радуетесь"»;

«В Ленинграде церковь Воскуресения на крови закрыта большевиками, которые хотят уничтожить "дмитровцев" за то, что они не признают Соввласти»;

«Ладно делает монах Фотий (СОЛОДОВ), что скрывается, иначе сидел бы теперь в тюрьме»;

«Скоро будет война, так вряд ли многие пойдут воевать за большевиков, которые измучили народ голодом, тогда один конец будет положен»;

«Коммунисты говорят, что религия — обман для народа, а выходит наоборот, что власть — обман для народа»;

«Твердые задания по заготовкам выполнять не надо»;

«Работать для Соввласти теперь могут идти только негодяи»;

«Соввласть есть власть антихриста, и кто ей подчиняется, является прислужником антихриста, и им не будет пощады от Бога на предстоящем суде»;

«Соввласть преследует духовенство, так как митрополит Петр Крутицкий, не согласившийся с посланием митрополита Сергия, был сослан»;

«Скоро будут принуждать всех молиться за насильников, которых патриарх Тихон предал анафеме»;

«Процесс Промпартии создан Соввластью, а фактически — это фикция».
Допрошенные по данному делу в качестве свидетелей нижепоименованные лица о связях и антисоветской деятельности обвиняемых показали. Свидетель ВИНОГРАДОВ Дмитрий Семенович:

«Монахиня САРАТОВА, убежденная "дмитровка", в декабре месяце прошлого года говорила: "Большевики закрыли наш собор в Ленинграде, построенный на крови царя Александра 2-го, но память о нем у нас не погаснет"»;

«Монахиня СУЩИКОВА Вера Николаевна, ранее подвергавшаяся аресту по делу ЛЕВКОВСКОГО и др., неоднократно при мне и в присутствии посторонних высказывала такие мнения: "Митр. Сергий пишет, что радости Соввласти есть наши радости, значит, радости Ваши большевистские: церкви ломают, духовенство угнетают и высылают, а Вы радуетесь. В Ленинграде церковь Воскресения на крови закрыта большевиками, которые, как видно, хотят уничтожить и "дмитровцев" за то, что они не подписались в бумаге о признании Соввласти". В мае месяце сего года она же говорила "монахинь арестовали за то, что они ходили молиться в ту церковь, где служат "дмитровцы" — теперь весь наш выход из такого положения — война, которая освободит нас. А если большевики победят, то живыми надо в землю зарыться, теперь большевики все за границу отправляют, а нас голодом морят"»;

«Проживающая вместе с нею монахиня ВАРЕНЦОВА Агафья Ивановна также высказывали антисоветские взгляды: "Ладно делает монах Фотий, что скрывается от следствия. Скоро будет война, и соввласть полетит, папа Римский все государства призывает порвать с СССР, власти не устоять, высланные все вернуться обратно". В ноябре месяце сего года она же ВАРЕНЦОВА говорила: "Говорят, что скоро будет война, власть эта полетит, иначе много болеют и умирают от голода, был бы один конец, а то наши священники ни за что сидят-мучаются, и нас хотят уничтожить. Один коммунист сказал, что в 1931 г. ни одного священника не оставим". Она же ВАРЕНЦОВА в начале февраля месяца сего года говорила "Я поступила на фабрику Пролетарку для того, чтобы числиться работницей, потому что и положение будет не такое, как у монашек. Может быть весною будет война, тогда вряд ли многие пойдут воевать за большевиков, которые измучили народ голодом, ведь и фабричные ждут войны, тогда один конец будет положен"»;

По Циммервальдской улице в доме № 34 проживает несколько монахинь, настроенных отрицательно к существующему строю и ведущих а/с агитацию, например, монахиня ПРУСОВА распространяет слухи, что большевики за нами охотятся, как за зайцами, власть теперь антихриста, преследуется тот, кто носит имя бога, и без печати ничего не дают. Монах Фотий сделал хорошо, что скрылся, иначе сидел бы теперь в тюрьме, если Соввласть перевернется, много вернется заключенных, тогда и колокола зазвонят, и церкви откроются, и не будет раскулачивания"»;

В Желтиковской слободе у бывшего церковного старосты Желтикова монастыря проживает монахиня Зиновия — Калинина Мария Ивановна, которая, являясь по убеждениям "дмитровкой", ведет агитацию, что был Николай, всем жилось легче, а теперь у большевиков в кооперативах одни пустые полки. Нашего отца Левковского расстреляли, и нас, последователей епископа Димитрия преследуют, но, конечно, он нам внушил, как бороться с безбожием, и мы боремся, митр. Сергия не признаем, держимся истинного христианского пути, но нас немного остается. О. Алексанлр ЛЕВКОВСКИЙ не признавал Соввласть, как власть безбожную, внушал нам об этом, и мы следуем его примеру. Эта Соввласть является властью антихриста, пусть нас тоже арестуют, но мы останемся при своих убеждениях"»;

До 1930 г. дмитровские монашки под моральным воздействием ЛЕВКОВСКОГО чувствовали себя морально крепко, теша надеждой на смену власти в результате интервенции, и что тогда их положение, как реакционных церковников, будет руководящим, т. к. они считали, что "обновленцы" и "сергиевцы" все же уклонились в пользу Соввласти, заявляя о лояльности последней.

Между дмитровскими монахинями и руководящей головкой, как ЛЕВКОВСКИМ и др., имелись тесные связи, которые сохранились и до настоящего времени. Они же монахини, я считаю, социально вредным элементом, т. к. везде распространяют слухи и ведут агитацию».

«САВЕЛЬЕВА, являлась последовательницей "дмитровской" ориентации, пела в хору в церкви Никола на Плацу, где служил Георгий ГВОЗДЕВ, была связана с монахиней Сусанной НАУМОВОЙ, в настоящее время высланной по делу ЛЕВКОВСКОГО и др. Однажды мне Савельева по поводу продовольственных затруднений говорила, что "теперь голод и товаров нет никаких потому, что все это идет за границу, поэтому и жить очень трудно. Сахар стали продавать свободно потому, что за границей его не приняли".

По поводу ареста ЛЕВКОВСКОГО, НАУМОВОЙ и др. САВЕЛЬЕВ и ЖИВОВА говорили, что "ее (Наумову) арестовали зря, и страдать она будет напрасно"».
Свидетель ОРЛОВ Дмитрий Иванович, рабочий, показал:

«Проживая в одном доме (с Савельевой и Живовой), мне приходилось иногда сталкиваться с ними, и я вывел впечатление, что они до сего времени в образе своего поведения сохранили монашескую идеологию. Мне приходилось с ними говорить, и они выявляли недовольство на продовольственные трудности. Я знаю и наблюдал, что у них много бывало посетителей, очень смахивающих на служителей культа, бывали как мужчины, так и женщины».

«До разгрома "дмитровской" к-р. группировки она (САРАТОВА) примыкала к последней и принимала участие в сборищах ЛЕВКОВСКОГО и др. В ее (САРАТОВОЙ) доме до ареста проживали монашки Яковлева София, монашеское имя Серафима, дочь торговца, и вторая ЖУКОВА Пелагея. Эти монашки настроены к Соввласти крайне враждебно, высказываются среди крестьян, что "Господь послал Соввласть за грехи народа. Долго или коротко, а перемена должна быть, и Соввласти не существовать". Эти монахини ждут войны, надеясь на помощь папы Римского, говоря крестьянам в сторожке, что "иностранные державы не дадут погибнуть России"» (л. д. 195, 197).

«Белякова Ивана Арсеньевича знаю давно как религиозного человека. К нему часто ходят крестьяне, которым он дает читать религиозные книги, говоря, что "справедливее слова Божьего на земле нет ничего, и нам без его помощи прежней жизни не дождаться. Коммунисты говорят, что религия — обман для народа, а выходит наоборот, что власть — обман для народа". Беляков говорил, что даваемые задания выполнять не надо, и за это ничего не будет.

Во время проведения коллективизации крестьяне ходили к Белякову и, по возвращении от него, ни под каким видом не соглашались вступать в колхоз. Также, приходя домой от Белякова, крестьяне читали какие-то письма на небольших листках и давали читать другим» (л. д. 199).

Свидетель КАЛОШИН Макар, рабочий, показал:

Когда были арестованы в Твери служители культа ЛЕВКОВСКИЙ, ФЕССАЛОНИЦКИЙ и др., то ВОРОНИНА мне говорила: "Власть теперь притесняет нашу религию, забрали священников и увезли их в Москву". Она также говорила, что "нужно терпеть, и раньше было гонение, но и теперь придет время, когда церковные дела будут восстановлены". Эти же мнения монахинями распространялись и в кругу других лиц, главным образом верующих» (л. д. 245-246).

«К МОЩАНСКОМУ ходили священники и монашки за юридическими советами, писал заявления лишенцам, он занимался нелегальной адвокатурой и, как я слыхал, брал по 5 рублей за заявление. При встрече со мною он (МОЩАНСКИЙ) говорил, что его обкладывают большими налогами и что власть его обдирает. Когда был процесс Промпартии, он мне говорил, что этот процесс создан Соввластью, что эти люди в действительности не виновны, и весь процесс — фикция. Он (МОЩАНСКИЙ) всегда относился к Соввласти недоброжелательно и иронически ко всем ее мероприятиям» (л. д. 247);

«Из имеющихся в Оперсекторе материалов усматривается, что монахиня САРАТОВА и А. Н. и М. Н. ЖУКОВЫ в антисоветских целях распространяли ложные слухи, например, САРАТОВА и ЖУКОВА А. Н. говорили: "Атмосфера на Лубянке ужасная, гепеушники там не люди, а какие-то холодные статуи, ничего не говорят, и людям не дают говорить, что в Москве очень много арестованных инженеров, и жены их разыскивают со слезами, что к ГЕРАСИМОВОЙ в Москве применяют пытки»;

«ЖУКОВА А. Н. говорила, что в Ленинграде проиходят беспорядки, волнения среди рабочих, а также идет усиленная подготовка к эвакуации города ввиду надвигающейся угрозы со стороны Финляндии, и что в Москве публика со дня на день ждет каких-то перемен»;

ВАСИЛЬЕВА ненавидит Соввласть и говорит, что "ЖУКОВА продалась большевикам, продалась сатане, ругая Жукову за то, что она работала по найму"» (л. д. 263).
Допрошенные по настоящему делу в качестве обвиняемых о своих связях и антисоветской деятельности дали следующие показания. Так СОЛОДОВ Михаил Семенович (Фотий) о своих настроениях, деятельности и укрывательства от ареста рассказывает таким образом:
«Когда митр. Сергий издал декларацию от 29/VII-27 г., то архимандрит Вяжицкого монастыря (где жил СОЛОДОВ близь г. Новгорода) пошел за Сергием, а я был против, не мог согласиться с его отношением к Соввласти и считал, что Сергий проявил лукавство и шкурничество перед властью. Я тогда ушел из монастыря и отправился в Ленинград к митрополиту Иосифу, т. к. считал, что он тоже не согласен был с Сергием и отошел от него. К тому же я был лично знаком с Иосифом, т. к. он одно время совмещал и Новгородскую кафедру, он меня взял к себе и определил в церковь Воскресения на крови, где я и служил дъяконом 6 месяцев, после чего открылась вакансия в Желтиковском монастыре в Твери, и преемник Иосифа архиепископ Димитрий прислал меня сюда в Тверь.

Я служил вплоть до закрытия монастыря осенью 1930 г., спустя некоторое время, 1-2 недели, я поехал в Москву послужить в церковь своей ориентации на Воздвиженку, где служил знакомый протоиерей Евстафий Добряков, с которым я раньше, т. е. в 1927 г., служил вместе в Ленинграде в церкви Воскресения на крови. Этот Добряков приютил меня, и я устроился в холодном помещении под колокольней той же церкви на Воздвиженке. Это была моя стабильная квартира, а затем я ходил ночевать по приглашению к разным прихожанам. В это время в Твери были арестованы КОЗОРЕЗ и АНИСИМОВ, я тогда приехал в Тверь. ЛЕВКОВСКИЙ еще был на свободе, я тогда пошел к нему на квартиру, переговорил с ним, он мне посоветовал смотаться в Ленинград, ввиду того, что положение в Твери создалось крайне плохое. Тогда я, следуя его совету и не зайдя даже на свою квартиру в Никольском погосте, где я бросил все свои вещи, выехал в Ленинград. Там Димитрий также уже сидел, и я зашел к замещавшему его епископу Сергию Нарвскому. Рассказав ему про дела и аресты в Твери, получил назначение опять в Москву на Воздвиженку к отцу Евстафию, т. к. там можно было у него удобно остановиться, будучи не обнаруженным, и даже послужить, имея общение с верующими. Там я так и квартировал под колокольней без прописки вплоть до закрытия церкви на Воздвиженке в первых числах января месяца сего года.

После закрытия церкви я опять поехал в Ленинград, в Тверь не заезжал, т. к. хорошо был осведомлен, что все духовенство арестовано, знал я это потому, что передавали приезжавшие из Твери монахини, кто приезжал из монахинь, не знаю, т. к. приезжали они не ко мне, а к Евстафию. Вопрос о вещах, находившихся в Никольском погосте, я окончательно бросил, надеясь на лучшие времена, и что до этих времен, когда я смогу жить открыто, подыскать себе квартиру, как и все другие, вещи сохранит семья ЛЕБЕДЕВЫХ, которая ко мне была довольно расположена. Приехав в Ленинград, я узнал, что епископ Сергий также арестован, я обратился к настоятелю церкви Воскресения на крови Александру Советову, оставшемуся за епископа Сергия. Положение создалось для нашей ориентации архискверное, арестовали вот уже третьего епископа, возглавлявшего движение (Иосиф, Димитрий, Сергий), везде шли аресты наших церковников (Тверь, Серпухов, Орехово-Зуево, Москва), сопровождавшиеся закры-тием церквей, и думать о службе не приходилось. Я жил на нелегальном положении в Ленинграде, ночуя по разным квартирам, но главным образом у ЛЕБЕДЕВОЙ Марии Тимофеевны по ул. Деревенской бедноты, дом № 20, кв 28.

О проводимых арестах в разных пунктах я знал как лично, так и со слов священников Добрякова и Александра Советова. Так я без дела прожил в Ленинграде до 14/VI сего года на средства, оставшиеся от службы в Твери и Москве. 14/VI я уехал в Москву в надежде поступить в церковь Большого креста на Ильинке, но поступить там не пришлось, пробыл в Москве несколько суток, ночевал в сторожке церкви Большого креста и затем выехал в Тверь. Прибыв в Тверь, я направился на хут. Бухарино к Белякову Ивану Арсеньевичу, он наших убеждений, знал его еще по Желтикову монастырю, туда он ходил к нам в церковь и на квартиру.

Мои отношения и взгляд на существующий строй таковы, что данная власть является властью антихриста, она порабощает религиозный народ, закрывает церкви и заключает в тюрьмы верных церковным установлениям служителей культа. Все свои действия данная власть для меня и вообще нас, "дмитровцев" неприемлема, я сторонник старой монархической власти, которая правила страной в мире и согласии с православной церковью.

Верующим я разъяснял, что Советская власть является властью безбожной и богоборной, посланной Богом исключительно для наказания и испытания грешных людей, что эта власть существует временно, и скоро настанет освобождение и искупление грехов. При этом убеждал верующих, что до тех пор, пока наступит освобождение, они должны крепко держаться за веру и церковь, следуя нашей истинно православной ориентации. Говорил об этом в Твери, будучи на службе в Желтиковом монастыре, так и в Москве, и в Ленинграде.

Встречаясь с верующими главным образом в частных беседах, я в антисоветских целях и для возбуждения суеверия разъяснял им, что "теперь наступает царство антихриста, который силится обещаниями привлечь на свою сторону большинство народов, и он стремится стать всемирным царем". Это, конечно, верующими понималось по адресу власти.

В Твери к нашей организации принадлежало порядочное количество монахинь, по фамилиям я их всех не знаю, но думаю, что следствию они известны, и со своей стороны могу подтвердить, что они таких же настроений, как и я, несли в народ ту же проповедь, что и мы церковнослужители» (л. д. 125-132).

«Касаясь выписывания "юродивых", "бесноватых", "явленных с того света" и т. п., СОЛОДОВ говорит: "Конечно, эти странники играли роль в поднятии фанатизма верующих, служили доказательством, что существует Бог".

Когда я служил в Желтиковом монастыре, действительно, производил поминовение царей Романовых Александра 3-го, Николая 2-го и др., т. к. считаю это своей обязанностью.

Я царский воин, сражался за веру, царя и отечество, имел ранения и потому что по убеждениям я монархист, то поминал я про себя, а не вслух. Если бы мне епископ разрешил поминать царей, так я не побоялся бы Соввласти и поминал бы вслух, потому что я служу по благословению епископа, но не по благословению ГПУ.

Я согласен с тем, что Соввласть является властью антихриста, а кто ей служит, тот является прислужником антихриста. Власть преследует духовенство, например, м. Петр Крутицкий был сослан за то, что не согласился с декларацией м. Сергия — это мое убеждение.

М. Сергий издал указ о поминовении Соввласти, но мы не согласимся потому, что власть глумится над религией и духовенством.

В 1929 и 1930 годах раза по три в году мы, т. е. я, ЛЕВКОВСКИЙ, ФЕССАЛОНИЦКИЙ, КОЗОРЕЗ, АНИСИМОВ, ШИШКАНОВ, БАРТОЛОМЕЙ и кажется БЕЛЯКОВ, собирались на квартире у нас в Никольском погосте в д. № 4, где читали сочинения ЛЕВКОВСКОГО "О двух путях церковной жизни", беседа со старцем Алексием, об исповедничестве и подвижничестве. Разбирая последнюю, мы считали, что должны твердо стоять за истинное православие и не боятся, если придется страдать за это от власти. Эта литература была нелегальной, мы ее (и я в частности) одобрили для распространения в народе.

Данные действия, как и другие, указанные в моем предыдущем показании, являются действиями контрреволюционной организации монархического характера, действовавшей на платформе истинного православия и возглавлявшейся в Твери ЛЕВКОВСКИМ, участником был и я. Ввиду этого, я знал, что меня могли арестовать где угодно, если бы был прописан, поэтому я жил без прописки.

ЛЕВКОВСКИЙ нам говорил, что все, что подписывает м. Сергий под давлением Тучкова, например, интервью с советскими корреспондентами во время выступления папы Римского» (л. д. 260-261).

Обвиняемый БЕЛЯКОВ Иван Арсеньевич показал:

Слыхал я это от всех указанных лиц и, в частности, от СОЛОДОВА, а также все они и СОЛОДОВ говорили, что поскольку эта власть является властью богопротивной, с точки зрения истинного православия незаконной, постольку с нею нужно бороться, и она в конце концов будет свергнута, т. к. эта власть является временной посланной для наказания и испытания грешных людей» (л. д. 235-236).

Обвиняемый МЕЛЬНИКОВ Петр Григорьевич показал:

«С начала 1929 г. на предприятиях и главным образом на Пролетарке и Вагжановке, как расположенных близь монастыря, среди рабочих выносились требования за закрытие нашего монастыря, в общине которого по спискам числилось до 3500 членов.

Мы, т. е. церковный совет и главным образом духовенство в лице ЛЕВКОВСКОГО, ФЕССАЛОНИЦКОГО и др., стали предпринимать энергичные меры к сохранению монастыря. Для того, чтобы обсудить этот вопрос и действовать организовано, собрались после церковной службы приблизительно в августе 1929 г. (это было уже после того, как мы узнали, что состоялось постановление ВЦИК о закрытии монастыря). На этом собрании присутствовал я, МЕЛЬНИКОВ, ЛЕВКОВСКИЙ, ФЕССАЛОНИЦКИЙ, ШИШКАНОВ, монахиня Тамара, члены церковного совета СОКОЛОВ и ЛЬВОВ. Совещание было, подчеркиваю, неофициальное и протоколом безусловно не фиксировалось, на совещании, главным образом духовенство ЛЕВКОВСКИЙ и ШИШАКОВ, касались вопроса о том, чтобы перед закрытием монастыря организовать последнюю службу, оповестив об этом верующих, и за службой прочесть постановление о закрытии. Если бы наше духовенство допустило подобные шаги, то неизбежно получилось массовое выступление, т. к. такие предпосылки были, и настроение нами было прощупано, т. к., узнав о том, что есть постановление, женщины собирались ко мне толпами, предлагая пойти ходатайствовать в Губисполком, но эти разрозненные кучки как мною, так и ЛЕВКОВСКИМ сдерживались, и их выступления для местной власти не имели бы никакого влияния. Что же касается того, если бы объявить и устроить общее выступление, приблизительно несколько тысяч, которые могли бы собраться при объявлении последней службы, получилась бы совершенно иная картина. Но только, что это вопреки всем нашим разговорам не осуществилось, т. к. местный исполком не уведомил нас заранее о дне закрытия, отсюда вытекает, что последней службы назначать не пришлось, и церковь была сдана внезапно явившейся комиссией без всяких инциндентов.

Между мною, ЛЕВКОВСКИМ и др. духовенством "дмитровской" ориентации существовали тесные связи, которые определялись не личными взаимоотношениями, а носили чисто деловой церковный характер, т. к. наша группа — ЛЕВКОВСКИЙ, ГВОЗДЕВ, КОЗОРЕЗ, АНИСИМОВ, СОЛОДОВ — составляли руководящее ядро "дмитровцев" в Твери, я же руководил верующими и официальной церковной жизнью (взаимоотношение с органами власти и т. п.), как представитель верующих. И по мере постепенного закрытия в Твери "дмитровских" церквей я перетягивался этим ядром и главным образом ЛЕВКОВСКИМ из одной церкви в другую, так я сперва был председателем ЦПС в Христорождественском монастыре, а после его закрытия и вследствии смерти активного церковника ВОРОБЬЕВА — председателя ЦПС Желтиковского монастыря, я занял его место. Когда же Желтиков монастырь также был ликвидирован, а в Никольской церкви председатель ЦПС был МИХАЙЛОВ, человек неустойчивый и слабый, больше заботившийся о своем благополучии, то я по соглашению с ЛЕВКОВСКИМ и др. занял место МИХАЙЛОВА, став председателем Никольской церкви на Плацу, причем следует оговориться, что председателем ЦПС как в Желтикове так и в Никольской церкви меня никто не избирал, и собраний для официальных выборов меня не проводилось, назначался же я по обоюдному уговору с ЛЕВКОВСКИМ и др. лицами, ныне осужденными по делу "дмитровцев". После ареста последнего священника БАРТОЛОМЕЯ, я ездил в Ленинград доложить об этом епископу» (л. д. 136-140).

Обвиняемая САРАТОВА Агафья показала:

«Я являюсь человеком религиозным, считаю себя истинной христианкой, последовательницей того прямого пути, по которому должны идти в религиозном вопросе истинно-православные русские люди, ввиду этого я состояла в Желтиковом монастыре, примыкавшем к "дмитровскому" течению, имела связь с монашеством этого монастыря Семеном КОЗОРЕЗОМ, Георгием АНИСИМОВЫМ, а Владимир БАРТОЛОМЕЙ жил у меня на квартире.

Заявление на имя Московского областного ГПУ написано мною по собственной инициативе в защиту сосланной в концлагерь на 5 лет монахини Вассы Герасимовой, проживавшей со мною совместно. Под заявлением мною было собрано ок. 30 подписей по дер. Глинково и Желтиково.

Найденные две записки "О здравии заключенной инокини Версавии" я подавала священнику Разонельскому, и тот публично за церковными службами произносил поминовение полной фразой "О здравии заключенной инокини Версавии" — этим я хотела подчеркнуть перед верующими, что Герасимова страдает от Соввласти зря. Поп же Разонельский этого не мог не понимать, т. к. человек грамотный, но все же всю фразу произносил, — в этом его вина. Что же касается Вассы Герасимовой, то я такого мнения, что она невинно страдает за веру от власти антихриста, т. к. эта власть гонит и преследует религию.

С Жуковой М. А. я знакома, бывала у нее перед тем, как уезжала хлопотать за Вассу Герасимову. По возвращении из Москвы виделась с Жуковой, о чем говорили, не помню, но помню лишь, что я, действительно, говорила о том, что в Москве в ГПУ публика произвела на меня тяжелое впечатление, т. к. много арестовано инженеров, и жены их розыскивают со слезами. О том, что к Вассе Герасимовой в Москве применяют пытки, я не говорила» (л. д. 146-151).

При вторичном допросе от 2 июля САРАТОВА показала:
«Заявление о Вассе Герасимовой было написано МОЩАНСКИМ по моей просьбе через монахиню МАКСИМОВУ. Человек он религиозный и сочувствовал нашему несчастью, выразившемуся в том, что забрали все наше духовенство. С этим написанным заявлением я снова подтверждаю, что ходила собирать по деревням подписи, объясняя, что арестовали наших служителей и увезли в Москву, а затем выслали, неизвестно за что страдают, и им нужно помочь. И крестьяне, веря, что они зря страдают, подписывали» (л. д. 244, заявление, писанное МОЩАНСКИМ — л. д. 25).
Обвиняемая ШАВРИНА Александра (Антонина) показала:

«Я примыкаю к "дмитровскому" церковному течению и состояла в Христорождественском женском монастыре, а после его окончательной ликвидации (август 1929 г.) перешла в Никольскую церковь на Плацу, где служил ГВОЗДЕВ. Считаю я себя истинной христианкой, которые должны стоять твердо за веру.

Как и в Христорождественском монастыре, так и в Никольской церкви на Плацу, я руководила церковным монашеским хором. В Никольской церкви на Плацу в хоре состояла монашка Сусанна Наумова, ныне высланная по делу "дмитровцев". Вторая часть общего монашеского хора пела в Желтиковом монастыре под руководством Вассы Герасимовой, в ее группе состояла САРАТОВА, ЦВЕТКОВА, ОХОТНИКОВА, монахиня Колесфина. По крупным церковным праздникам я вместе со своей частью хора приходила петь в Желтиков монастырь, хотя в общем хоре я и являлась старшей регентшей. Но ввиду того, что по Желтикову монастырю претендовала на руководство В. Герасимова, то я ей уступала, и она руководила и в тех случаях, когда и я бывала там.

С некоторыми из перечисленных лиц я виделась на квартирах как у меня, так и у других, так бывала в Никольском погосте у Вассы Герасимовой и САРАТОВОЙ, бывали и они у меня, не помню, по каким делам, но как люди одинаковой веры и убеждения.

Мои политические убеждения таковы, что Соввласть борется с религией, поэтому она является властью антихриста, а раз так, то она для нас неприемлема, всякий верующий об этом должен знать, а кто не знает, тем нужно разъяснять. Для нас была более приемлемой старая монархическая власть, т. к. она во всем покровительствовала религии.

Одинаковых политических убеждений были все мы, "дмитровцы", и в частности участники моего хора.

Живущие вместе со мною монахини МАРЕЕВА, ПРУСОВА и ОСИПОВА также являются последователями нашей ориентации и политических воззрений, состояли в общине ЛЕВКОВСКОГО в Христорождественском монастыре, он же был их духовником.

Кто производил сбор в пользу заключенных ЛЕВКОВСКОГО, ФЕССАЛОНИЦКОГО и др., не знаю, но лично я ходила на квартиру ЛЕВКОВСКОГО и оказывала помощь его жене в размере 5 руб.

С САРАТОВОЙ Аграфеной у меня были разговоры по существу ареста ЛЕВКОВСКОГО и др., причем, я и др. высказывали мнения, что их арестовали зря, что власть преследует церковь, говорили, что об этом нужно разъяснять всем верующим, что власть преследует не только наших священников, но и мирян. Этим мы хотели возбудить чувство протеста против власти среди верующих. Этот разговор был у меня на квартире, присутствовала я, МАРЕЕВА, ПРУСОВА, ОСИПОВА, была также САРАТОВА, только не помню, в этот или в другой раз, помню, что разговоры такого порядка с нею были, т. к. она очень недовольна властью за арест В. Герасимовой и др. духовенства нашей ориентации. В исполнение данной установки я распространяла среди веруюших, что духовенство страдает невинно, и что наряду с ним попадают и миряне. Говорили ли подобное другие наши монахини, я не знаю, но они были таких же настроений, как и я, тоже не могли смириться с тем, что нас разгромили, и, конечно, тоже говорили верующим об этом везде, где только удобно» (л. д. 141-144).

Обвиняемая ОРЛОВА Пелагея показала:

«Мы принадлежали к "дмитровскому" течению, когда же "дмитровцы" были арестованы, то мы им сочувствовали, одна из монахинь, как фамилия не помню, собирала деньги для арестованных» (л. д. 163).

Оказание материальной (через монахинь) и юридической (через обв. МОЩАНСКОГО) помощи также подтверждается показаниями ШАВРИНОЙ, САРАТОВОЙ, МОЩАНСКОГО, а также показаниями свидетелей ЛЕВКОВСКОЙ (л. д. 237), МУХИНОЙ (л. д. 264) и обвиняемого МЕЛЬНИКОВА.

Обвиняемая ЦВЕТКОВА Александра показала:

«Я считаю себя истинной христианкой и потому принадлежу к "дмитровскому" течению, которое организовал здесь в Твери ЛЕВКОВСКИЙ. Я состояла в церковном хоре сначала в женском монастыре, а затем в Желтикове, там знакома была со священниками Владимиром Бартоломеем, Козорезом, Солодовым, Анисимовым и Герасимовой. У всех этих лиц я бывала на квартире. Также бывала часто и оставалась ночевать у САРАТОВОЙ и живших вместе с нею ЯКОВЛЕВОЙ и ЖУКОВОЙ, две последних тоже были наших убеждений и посещали Желтиков монастырь. Кроме поименованных я хорошо знаю, знакома и имею связь с монахинями КАЛИНИНОЙ, ШАВРИНОЙ и вместе с ними проживающими: ПРУСОВОЙ, ОСИПОВОЙ, МАРЕЕВОЙ, а также СУЩИКОВОЙ, ВАРЕНЦОВОЙ. Все эти лица принадлежат к "дмитровской" церковной ориентации.

Свои взгляды на власть я высказывать воздерживаюсь, т. к. считаю, что судить об этом мне не дано Богом.

Фотий СОЛОДОВ после ареста ЛЕВКОВСКОГО и др. скрывался до настоящего времени, и сегодня я была немало удивлена, увидев его здесь» (л. д. 158-159).

Обвиняемая ЖУКОВА Мария показала:

«Перед отъездом САРАТОВОЙ в Москву я ее видела на улице, она мне говорила, что едет в Москву свезти передачу и повидаться с В. Герасимовой. После возвращения САРАТОВОЙ из Москвы мы с нею снова свиделись, но о том, что в Москве к Герасимовой применяют пытки, она мне не говорила.

Васильева занимается стежкой одеял, она говорила, что работать для Соввласти теперь могут идти только негодяи» (л. д. 173, 174).

Обвиняемый МОЩАНСКИЙ Сергей показал:

«Был знаком с некоторыми служителями культа в Твери и в частности с ЛЕВКОВСКИМ. Также я знал некоторых монахинь гор. Твери, в частности МАКСИМОВУ, она ко мне обращалась, и я ей писал заявление о восстановлении в избирательных правах. Писал ли ей еще какое заявление, сейчас не помню, но допускаюю, что писал. Вассу Герасимову и Аграфену Саратову в настоящее время не припоминаю. О том, что я вел какие-либо разговоры среди посетителей антисоветского направления, я не припоминаю и даже исключаю, т. к. посещавший меня контингент посетителей для подобных собеседований по своему политическому развитию и культурному уровню для меня был не подходящий» (л. д. 181).
Обвиняемая ОХОТНИКОВА Любовь показала:

«На квартиру ко мне иногда заходили монахини РОЩИНА, ГЕРАСИМОВА, САРАТОВА, бывали они по личным делам, были разговоры о приговоре над ГВОЗДЕВЫМ, причем высказывали о нем сожаление, также высказывала сожаление и МИЛОВИДОВА. Я и МИЛОВИДОВА такого мнения, что власть, как не признающая религии, подвергает ее гонению, и репресиям служителей культа, в частности ЛЕВКОВСКОГО, КОЗОРЕЗА и др.» (л. д. 239).

Обвиняемая АНДРЕЕВА Лукерья показала:

«В монастыре нам, монашкам, было жить много лучше, старая власть о нас лучше заботилась, а эта Советская власть для нас является мачехой. Нас всего лишили, поделать что-либо мы, конечно, бессильны, только иногда подумаешь и поговоришь со знакомыми обо всем этом» (л. д. 241).

Обвиняемая ПРИВАЛОВА Анастасия показала:

«Продпайка, как неработающие, мы были лишены, этим мы, конечно, были недовольны, т. е. я, ОРЛОВА, СЕВЕРЬЯНОВА, ВОРОНИНА, занимались иногда случайными работами по пошивке одеяла, а также на огородах. Мы спрашивали с заказчиков плату продовольствием, говоря о том, что "сами знаете, что мы лишенцы, находимся сейчас в тяжелом положении, стесняют, пайка нам не дают, вы должны нам в этом помочь".

К своему аресту я отношусь вообще, как и к аресту всех нас, монахинь, что власти понадобились рабочие, т. е. эксплуатировать наш труд» (л. д. 242).

Остальные обвиняемые ЯКОВЛЕВА, ЖУКОВА Пелагея, ПРУСОВА, МАРЕЕВА, ОСИПОВА, ВОРОНИНА, СЕВЕРЬЯНОВА, ВАРЕНЦОВА, СУЩИКОВА, МИЛОВИДОВА, КАЛИНИН, ЖУКОВА Ал-ра, ВАСИЛЬЕВА, САВЕЛЬЕВА, ЖИВОВА, подтверждая взаимные связи между собою, ничего существенного для дела не показали. (л. д. 166, 176, 177, 238, 240)

Обвиняемые ЖУКОВА Пелагея, САВЕЛЬЕВА Елизавета, ЖУКОВА Мария, ВАСИЛЬЕВА Мария, МОЩАНСКИЙ в своих показаниях стараются отмежеваться от общения с "дмитровской" ориентацией, однако, показаниями обвиняемых и свидетелей ШАВРИНОЙ, САРАТОВОЙ, КРАСНОПЕРОВОЙ и др. принадлежность некоторых из этих обвиняемых к "дмитровской" церковной ориентации, а также и связи их всех с "дмитровскими" церковниками достаточно установлены.

Привлеченные к следствию по данному делу в качестве обвиняемых вышеперечисленные лица в количестве 27 человек виновными себя в предъявленном обвинении не признали, исключая БЕЛЯКОВА, который признал себя виновным частично в связях с ЛЕВКОВСКИМ, КОЗОРЕЗОМ и СОЛОДОВЫМ, в получении от ЛЕВКОВСКОГО брошюры, и что он разделял убеждения последнего. Допрошенные в качестве обвиняемых показали:

СОЛОДОВ Михаил

«В постановлении о предъявленном обвинении факты изложены правильно, но признать себя виновным перед Советской властью я принципиально не желаю» (л. д. 262).

МЕЛЬНИКОВ Петр

«Виновным в предъявленном обвинении не признаю, но подтверждаю, что на официальном заседании я присутствовал с обсуждением тех вопросов, которые изложены в моем первом показании, которое я подтверждаю.

Добавлю, что я работал на производстве 45 лет, получаю пенсию 61 рубль, в 1922 г. был признан героем труда, я рабочий, и если я принес какой-либо вред государству, то только по своему несознанию под влиянием служителей культа».
ШАВРИНА Александра

«Если требуется Соввласти нас обвинить всех, то пусть обвиняют» (л. д. 255).

Остальные обвиняемые дополнительных показаний не дали.
На основании изложенного:
СОЛОДОВ Михаил Семенович,

БЕЛЯКОВ Иван Арсеньевич,

МЕЛЬНИКОВ Петр Григорьевич,

ШАВРИНА Антонина Павловна,

САРАТОВА Аграфена Федоровна,

ЯКОВЛЕВА Серафима Яковлевна,

ЖУКОВА Пелагея Никитична,

ЦВЕТКОВА Ал-ра Николаевна,

ПРУСОВА Ефросинья Ивановна,

МАРЕЕВА Глафира Афанасьевна,

ОСИПОВА Мария Евграфовна,

ОРЛОВА Пелагея Филипповна,

ВОРОНИНА Прасковья Сергеевна,

СЕВЕРЬЯНОВА Прасковья Северьяновна,

ПРИВАЛОВА Анастасия Михайловна,
ВАРЕНЦОВА Агафья Ивановна,

СУЩИКОВА Вера Николаевна,

ОХОТНИКОВА Любовь Степановна,

МИЛОВИДОВА Александра Кузьминична,

АНДРЕЕВА Лукерья Кирилловна,

КАЛИНИНА Мария Ивановна,

ЖУКОВА Александра Николаевна,

ЖУКОВА Мария Николаевна,

ВАСИЛЬЕВА Елизавета Васильевна,

САВЕЛЬЕВА Елизавета Игнатьевна,

ЖИВОВА Ксения Кирилловна,

МОЩАНСКИЙ Сергей Сергеевич,

О Б В И Н Я Ю Т С Я:

СОЛОДОВ Михаил Семенович в участии в организованной антисоветской деятельности и агитации с использованием религиозных предрассудков масс, а также возбуждении суеверия среди верующего населения, т. е. в преступлениях, предусмотренных ст. 58 п. 10 ч. 2, ст. 58 п. 11 и ст. 123 УК.

МЕЛЬНИКОВ, БЕЛЯКОВ, САРАТОВА, ШАВРИНА в организованной антисоветской деятельности и агитации с использованием религиозных предрассудков масс, т. е. в преступлениях, предусмотренных ст. 58 п. 10 ч. 2 и ст.58 п 11 УК.

Остальные вышепоименованные обвиняемые в антисоветской агитации, т. е. в преступлении, предусмотренном ст. 58 п. 10 УК.

На основании изложенного
П О С Т А Н О В И Л И:

След. дело № 924 представить на рассмотрение Судтройки ПП ОГПУ МО, предварительно в порядке ст. 211 УПК, направив на заключение Прокурору.

Вр. Оперуполномоченный (Успенский)
СОГЛАСЕН:

Пом. Нач. Оперсектора ОГПУ (Дружков)

УТВЕРЖДАЮ:

Нач. Оперсектора ОГПУ (Петров )

Справка:

1. 
   Обвиняемые содержатся в Тверском домзаке:
   

СОЛОДОВ, БЕЛЯКОВ, МЕЛЬНИКОВ, ОХОТНИКОВА, МИЛОВИДОВА, АНДРЕЕВА и МОЩАНСКИЙ с 21/ VI-31, остальные же в количестве 20 чел. с 28/V -31.

2. Вещественных доказательств по делу нет.

3.Составлены описи имущества у обв. СОЛОДОВА (л. д. 7), ШАВРИНОЙ (л. д. 21, 37), ЦВЕТКОВОЙ (л. д. 34), ПРУСОВОЙ (л. д. 21, 37), ОСИПОВОЙ (л. д. 43), ОРЛОВОЙ (л. д. 51), ВОРОНИНОЙ (л. д. 54), СЕВЕРЬЯНОВОЙ (л. д. 58), ВАРЕНЦОВОЙ (л. д. 65), СУЩИКОВОЙ (л. д. 76).
Вр. Оперуполномоченный (Успенский)

жүктеу/скачать 276.42 Kb.

Достарыңызбен бөлісу: