Осипов В. Перевод с английского: Темергалиева Э. Редактор: Чевтпаева И., Чекулаев М. Ларе Твид т 26 Психология финансов

Внутри нас огромная неизведанная страна, которую нужно при­нимать во внимание, анализируя свои вкусы и ощущения.

Как любая хорошая история ужасов, финансовые рынки тоже имеют своего морского чудовища. Это чудовище редко появля­ется при дневном свете. В это время оно прячется под спокойной рыночной поверхностью циклов, волн и зыби. Покоясь глубоко в морской пучине, чудовище терпеливо наблюдает, выжидая сво­его часа.

Никто с уверенностью не может сказать, что знает этого мон­стра, но большинство людей все-таки догадываются о его сущест­вовании. Как и все другие чудовища, оно время от времени под­нимается из сумеречных и темных глубин, преследуя свою добы­чу. Иногда чудовище подбирает несколько лакомых кусочков: здесь палец, там руку. А иногда аппетит настолько ненасытен, что оно проглатывает своих жертв целиком и оставляет выживших дрожать и трястись от страха. А порой оно снова в исступлении устраивает смертоубийство во время своего бодрствования. Неи­стово вопя, монстр в припадке бешеной ярости разрывает свою жертву на куски, жадно проглатывая внутренности и выпивая кровь, ни оставляя ни у кого сомнения, что оно истинный пра­витель рынков.

Одно из таких смертоубийств началось в понедельник, 19 ок­тября 1987 года.

конец света

В это историческое утро многие дельцы Уолл-стрита пришли на работу с жутким чувством беспокойства. Дело в том, что в пред­шествующую пятницу промышленный Индекс Доу-Джонса упал на 108.35 пункта (рис.16). На целые 60 пунктов Индекс падал и раньше, в 1986 году рынок упал на 87 пунктов за один день. Но здесь - 108.35!

Первым рынком, открывшимся после выходных, была Мель­бурнская биржа в Австралии. Цены выражали тревогу с самого начала торгов, и многие инвесторы покидали рынок с огромны­ми убытками. В Токио биржа открылась низко, однако закры­лась с умеренным спадом в 2,5%. Но в Гонконге умеренности не было. В процессе лихорадочной торговли фондовый индекс упал на 11 %, и руководство биржи приостановило дальнейшую торго­влю до конца недели. Аналогичный сценарий разыгран и в Син­гапуре.

Принимая во внимание эти события, европейские рынки открылись под покровом туч. В Лондоне и Цюрихе акции упа­ли на небывалые 11%, во Франкфурте на 7%, в Париже, Сток­гольме и Копенгагене на 6%. Торговля на всех биржах проходи­ла в тяжелой атмосфере, а если попытаться лучше выразиться, то периодически грозила перерасти во всеобщую панику. Еще до закрытия европейских бирж основные финансовые дома Америки начали свои ранние утренние совещания. Среди них была компания Merrill Lynch. Ее главный аналитик, Роберт Д. Фаррелл, сообщил, что настроен чрезвычайно пессимистично. "Падение на 200 пунктов" не казалось чем-то нереалистичным. Президент Kidder, Peabody & Co., Макс Чэпмэн, в течение вы­ходных становился все более и более озабоченным. Утром это­го понедельника он предупредил своих людей, что им предсто­ит тяжелый день. И когда в третьей брокерской компании стра­ны, Donaldson, Lufkin & Jenrette, дилеры вышли на работу, они сильно удивились, обнаружив, что руководство наняло воору­женных охранников для отпора озлобленных клиентов. Трога­тельная речь их президента, закончившаяся словами: "Давайте сохранять самообладание, может быть, мы все пройдем через это и останемся в живых", — не помогла им поднять дух. Затем прозвучал гонг, и торговля открылась.

Когда первые цены замигали на мониторах компьютеров, промышленный индекс оказался на 2180 — на 67 пунктов ниже уровня, зафиксированного в пятницу при закрытии. Пятьдесят миллионов акций поменяли своих владельцев в первые 30 минут торговли. Затем цены начали падать медленно и устойчиво; од­новременно объем торговли бил все рекорды, показывая неверо­ятные цифры. Три миллиона акций сменяли владельцев каждую минуту. Через час сторговали 140 миллионов акций, и индекс упал еще ниже, достигнув отметки 2145.

Потом начался настоящий обвал. Дилер постоянно выкрики­вал: "Теперь мы идем вниз". Телефоны разрывались от звонков, и компьютеры стали не поспевать за торговлей, котируя, в ко­нечном счете, уже полуторачасовые цены. Помимо всего проче­го, в процесс включилась широко распространенная "программ­ная торговля". Армия компьютеров, запрограммированных на использование расхождений между ценами акций и фьючерсных контрактов на фондовый индекс, извергала потоки стоп-орде­ров, так как цены фьючерсов периодически падали на 20% ниже цен акций, лежащих в основе индекса. Рынок падал беспрестан­но, минута за минутой, и ни у кого не было даже малейшего представления, насколько далеко он пойдет. Биржевые брокеры из компании Shearson Lehman поместили надпись над своими столами: "К спасательным шлюпкам".

Когда, наконец, настало 4 часа и спасительный гонг сделал свое дело, все услышали безнадежный крик дилера: "Это — конец света!" Только тогда все и закончилось. Всего за какие-то семь ча­сов американский фондовый индекс упал на 23% до 1739, с неве­роятным рекордом оборота акций в 604 миллиона (см. рис.17).

волна страха

Но биржи долго не спят. Через несколько часов закрытия запад­ных рынков Токийская биржа открылась в состоянии безуслов­ного шока. В течение первой половины часа торговли 247 из 250 крупных ценных бумаг временно закрыли для торговли, а ос­тальные торговались по стремительно падающим ценам, обеспе­чивших закрытие с падением на 15%.

Во вторник то же самое чудовище свирепствовало в Европе. В Лондоне индекс упал на 12%, а в Париже рынок открылся с прыжком вниз на 10%. Компьютерные системы биржи просто вышли из строя, и торговлю частично приостановили. На Итальянской бирже с начала торговли наблюдались падения на 10%.

Затем по нескольким ценным бумагам торговля была остановлена. В Испании с основными ценными бумагами ни­чего особенного не произошло, если не считать, что их времен­но закрыли для торговли. Европа капитулировала, и единст­венной надеждой было, что только США разорвут этот пороч­ный круг.

Когда Нью-Йорк открылся в 15.30 по европейскому време­ни, все говорило о том, что это не случится. С самого начала цены колебались в широком коридоре. Вскоре было принято решение отложить торговлю почти по 90 акциям. Но, пока президент биржи обдумывал путь к полной капитуляции и к прекращению работы всего рынка, начался лихорадочный подъем, и индекс закрылся на 1841.01 — на 6% выше уровня предыдущего дня.

В среду утром все закончилось. Дельцы по всему миру при­шли на работу и увидели позитивный рынок. Все было как прежде. Чудовище исчезло так же внезапно, как и появилось. По мере того, как происходило улучшение после двух самых странных дней в истории торговли на фондовых рынках, непо­нятное настроение охватывало все рынки, превращаясь в один-единственный вопрос: "Что же все-таки произошло?" (Рисунок 18 показывает положение восьми рынков сразу же после краха).

Позиции и изменения Позиций

То, что произошло, в большей степени олицетворяло (более или менее) беспричинные изменения, как это называют психологи, в "позициях". Именно эти беспричинные позиции в сочетании с огромной силы контурами обратной связи сделали наше чудови­ще таким ужасным.

Позиции — это скрытые потребности и желания, влияющие на действия человека, и о которых нам не обязательно надо знать. Многие исследования показали, что люди принимают, в сущности, всякие позиции, независимо от того, знакомы ли они на самом деле с ними или нет. Поэтому можно предполо­жить, что позиции несут ответственность за жизненные функции человеческого ума. Сегодня психологи согласны с тем, что эти функции можно разделить на четыре категории: "адаптивные позиции", "самореализуемые позиции", "позиции знаний" и "позиции самозащиты" (McGuire, 1969).

Первая из этих категорий — адаптация — проистекает, когда мы неосознанно развиваем те же самые позиции, что и люди, с ко­торыми мы себя идентифицируем. Как это происходит, может продемонстрировать эксперимент, проведенный психологом Музаффаром Шерифом в 1937 году. В этом эксперименте груп­пам людей в темной комнате поручили наблюдать за светящим­ся пятном, управляемым из металлического ящика. Им сказали, что пятно будет двигаться и нужно определить, насколько дале­ко это произойдет. Каждая группа быстро согласовала между со­бой эту величину, но мнения групп сильно отличались друг от друга.

Но самый интересный момент в эксперименте — пятно на са­мом деле вообще не двигалось. Таким образом, ответ тестируе­мых правдиво олицетворял человеческую психологию, а после­дующие интервью с отдельными группами показали: они не осознают, что находятся под влиянием других людей. Вывод, что мы неосознанно находимся под влиянием своего окружения, подтверждался и при следующих попытках и, несомненно, отно­сится также и к фондовой торговле. Когда наш банкир, брокер или просто хороший друг говорит, что акции пойдут вверх, у нас начинает складывается то же самое мнение, не благодаря логиче­скому основанию, а потому что мы неосознанным образом его адаптировали. Если рынок в огромном тренде, каждый подпада­ет под воздействие поднимающихся цен и реакции друг от друга, что приводит к развитию совпадающих позиций.

Если мы сталкиваемся с противоположной точкой зрения, мы отвергаем ее сразу же, отрицая или даже надсмехаясь над ее автором. Часто мы даже допускаем так называемую "контраст­ную ошибку", считая несовпадающую с нашей позицию черес­чур экстремальной, не воспринимая ее такой, какая она на са­мом деле. Поэтому нам легче оскорбить ее сторонника, назвав его бестолковым (как это было в случае с Бэбсоном в 1929 году).

Особый случай адаптивных позиций — это когда клиенты ре­шительно настроены наказывать своих управляющих, потерявших деньги сверх меры. Если, с другой стороны, управляющие потеря­ли деньги, просто уйдя вниз вместе с рынком, их прощают. Это по­буждает управляющих следовать за трендом (см. Le Baron, 1983).

Природа, конечно же, наделила нас этой моделью реакции, потому что она усиливает социальную адаптацию (помните, че­ловек — это социальное животное). Но проблема этих моделей поведения в том, что человек попадает в ловушку различных ка­тегорий общего сумасшествия (как описано МакКэйем в работе "Чрезвычайно распространенные заблуждения и сумасшествие толпы "', 1852), иногда и в нелепые несчастья фондового рынка.

Второй вид позиций — самореализуемые позиции. Большинство людей придерживаются мнения, что торговля на фондовом рын­ке "моднее", чем на игровых автоматах. Если это и есть причина, по которой мы торгуем, то психологи могут назвать это самореа­лизуемой позицией: мы делаем что-либо, потому как это застав­ляет нас думать, что мы являемся кем-либо.

Самореализация, по существу, индивидуальный подход, тем не менее выбор образа жизни зависит от общественных веяний моды и, таким образом, от адаптивных позиций. Исследования, проведенные Нью-Йоркской Фондовой биржей (NYSE, 1979), показали: репутация рынка в обществе фондовиков и брокеров колеблется в основном вместе с ценами акций. Когда рынок идет вверх, брокеры популярны. Когда он падает, они становятся не­популярными. Если фондовый рынок обваливается, общество ставят их в один ряд с торговцами наркотиков.

Как результат формирования этих позиций, конечная фаза бычьего рынка засосет всю маленькую рыбешку, нетерпеливо ожидающую усиления своей социальной идентичности.

Третья функция позиций — охват информации. Мир и рынок предлагают нам информации больше, чем мы в состоянии пере­варить, поэтому мы зачастую собираем все, что знаем о данном вопросе в одну простую позицию. Мы распределяем порции дан­ных по управляемому количеству кластеров, каждый из которых обрабатывается как простая позиция: "Акции должны пойти вверх" или "Облигации должны пойти вниз". Мы предохраняем себя от изучения всех относящихся к делу "за" и "против" со все­ми их внутренними конфликтами, непосредственно вытекаю­щими из имеющихся сведений. В то же время мы "иммунизиру­ем" свои позиции, привязывая их к принятым нормам и источ­никам. С момента образования позиции знание, ведущее нас к ней, будет быстро забыто, а сила нашей позиции также посте­пенно ослабеет со временем.

Психологи пытались оценить человеческий фактор в этом процессе, гипнотизируя группу субъектов, чтобы они посылали им (психологам) каждый день открытки (Огпе, 1963). Загипноти­зированные субъекты ежедневно посылали открытки до тех пор, пока не проснулись от транса. (На фондовом рынке нечто похо­жее на такое пробуждение иногда описывается как "момент вос­стания".) Психолог смог бы измерить статистическими метода­ми период полураспада позиции. Опыт показывает, что чаще всего он равен приблизительно шести месяцам, а в остальных случаях (в зависимости от природы позиции) может быть значи­тельно короче.

Этот феномен чрезвычайно важен, так как, пожалуй, доми­нантная причина в том, что некоторые из трендовых индикато­ров, которые мы будем изучать в следующих главах, имеют свою практическую прогностическую ценность.

опорные эффекты

Если вы спросите кого-либо о чем-то и дадите небольшую подсказ­ку, каким должен быть правильный ответ, вероятней всего, этот кто-то последует вашему предложению. Если, к примеру, вы проводите исследование и спрашиваете людей об их доходах, ответ будет сде­лан под влиянием того, что предлагается в вопроснике рядом в скобках. Статистические исследования очень хорошо это объясня­ют. Нескольких человек спросили, сколько африканских стран чле­ны ООН, Прежде чем они ответили, перед ними завертелось колесо фортуны с цифрами от 0 до 100. Теперь им следовало сказать, боль­ше или меньше число африканских стран той цифры, на которой остановилось колесо. После этого им нужно было высказать свое окончательное предположение о количестве африканских стран, входящих в состав ООН.

Случилось так, что колесо фортуны оказало очень сильное воз­действие на определение числа африканских стран. Люди, которым колесо показало цифру 10, в среднем сказали, что в ООН входят 25 стран. Люди, увидевшие цифру 65, в среднем назвали цифру 45.

Это, конечно же, нелепо, но факт налицо — есть заметная раз­ница в ответах. Теперь представьте, что колесо фортуны показывает не цифры, а цены акций. И представьте, что вопрос уже не об афри­канских народах, а об истинной стоимости этой акции. Будет ли ваш расчет истинной стоимости выше, если цена акции будет вы­ше? Наглядность, разумеется, скорее всего, именно это и предполо­жит. Такое воздействие, конечно же, может внести свой вклад в объ­яснение пузырей и крахов.

• 
  Теория соматического маркера. Сильные угрозы возбужда­
  ют соматические реакции, усиливающие длительную па­
  нику. Это может происходить во время сильного падения
  цен, так как паника вызывает быстрые изменения позиции
  личности.
  
• 
  Социальное сравнение. Мы используем поведение других
  как источник информации о проблеме, которую затрудня­
  емся объяснить. Общественная паника посылает очень чи­
  стый сигнал о мыслях других людей о рынке и экономике,
  и это может на нас повлиять.
  
• 
  Анкеровка, Наши решения находятся под влиянием входя­
  щей информации, которая, как нам кажется, предлагает
  правильный ответ. Если эта информация об очень быстром
  падении цен, вероятней всего, мы делаем вывод, что и эко­
  номика ведет себя сходным образом.
  
• 
  Необъективность оценки прошедших событий. Мы переоце­
  ниваем вероятность, что могли бы предсказать исход про­
  шедших событий. Мы думаем, что могли бы предсказать
  панику, и это заставляет нас еще сильнее стремиться ис­
  правлять свои собственные ошибки.
  

Самая неоднозначная функция позиций — это так называемая самозащита, происходящая от сильной потребности человека в гармонии между тем, что он знает и во что верит, с одной сторо­ны, и тем, что он говорит и делает, с другой стороны. Представь­те себе мелкую рыбешку, покупающую акции в классическом бычьем рынке. Торговля акциями — социальный процесс, поэ­тому она (мелкая рыбешка), скорей всего, уже сказала своим друзьям, своей жене и своему банкиру, что "акции пойдут вверх".

Позиция этой рыбешки в том, что рынок дает возможность бы­строго обогащения.

Дальше представьте, что акции сразу же после этого начали падать. Наблюдая за этим некоторое время, наша рыбешка по­степенно теряет надежду на краткосрочную прибыль. Так как уже нет никакой гармонии между тем, что она сказала и сделала, и тем, во что на самом деле верила, она должна изменить свою позицию: цель всех ее действий теперь уже не краткосрочная прибыль, а "долгосрочное инвестирование". Следующее, что должно произойти, — это первые плохие новости в средствах ин­формации, провоцирующих дальнейший конфликт между тем, что наш инвестор сказал самому себе, окружающим и сделал в реальной жизни. Поэтому ему приходится снова обращаться к позициям. Теперь он использует защитные механизмы, называе­мые "выборочной обработкой информации" и "выборочным восприятием". Выборочная обработка — это воздерживающий механизм, посредством которого можно, например, перескаки­вать через негативные статьи в газетах, придерживаясь позитив­ных, разделяющих его взгляды. Психологические тесты говорят, что активный поиск поддерживающей собственное мнение ин­формации нормальное явление: наша мелкая рыбешка теперь часто звонит в поисках поддержки людям, разделяющим с ней ее мнение. Она ищет комфорта.

Выборочное восприятие более усложненное: если наш инве­стор, несмотря ни на что, противостоит аргументам против осу­ществленных им действий, он неосознанно искажает их с тем, чтобы они казались ошибочными в его глазах, стремясь найти поддержку сделанных им покупок. Психологи также называют это "ошибкой ассимиляции". Но в конечном счете, его убытки могут оказаться настолько огромными, а его жена настолько взбешенной, что он будет вынужден принять их. Как раз перед тем, как это произойдет, его позиция изменится в последний раз: он вообще здесь не ради денег, а ради самой игры. Когда он за­кроет свою позицию и получит убытки, он пожмет плечами, ума­ляя собственное достоинство: "Все это ловушка — сначала ты выигрываешь что-то, а потом проигрываешь".

Еще одно следствие самозащиты — одно из самых важных психологических явлений на рынке — сделка выходит за рамки рациональности. Любой активно торгующий знает, что люди очень часто пытаются компенсировать неблагоразумно совер­шенную сделку, покупая по ценам, за которую они, как оказа­лось, ошибочно продали, или наоборот. И все это из стремления оправдать цифры ошибочной прошлой сделки, вместо того что­бы оценить фундаментальные факторы и рыночную динамику. Реальная психологическая причина в том, что мы принимаем позицию самозащиты, чтобы защитить себя от конфронтации со своими собственными ошибками. Таким образом, мы становим­ся жертвами своего подсознательного эго.

В конце концов, самозащита несет большую часть ответст­венности за то, что мелкая рыбешка обычно быстро закрывает свои хорошие позиции, тогда как плохие позиции (с ее позволе­ния) могут продолжаться и продолжаться. Это может показаться неразумным, но наш бизнесмен считает за честь для себя уви­деть, как деньги из закрытых позиций перетекают к нему на счет. При этом он не догадывается о соответствующем проигрыше от текущих сделок. Пока убыток не стал реальностью, он не ощу­щает его присутствия. Поэтому он не выходит из торговли, пока не будет вынужден на это пойти, зачастую в самом основании медвежьего и паникующего рынка. Это объясняет, почему обо­рот в медвежьих рынках обычно ниже, чем на бычьих рынках.

вторичные Эмоции и паника

Антонио Р. Дамасио опубликовал книгу в 1995 году "Ошибка Декарта^>п (Descartes Error), в которой утверждал, что Декарт силь­но ошибается, допуская отчетливое разделение между телом и умом. "Наоборот, — писал он, — тело, на самом деле, очень сильно реагирует на эмоциональный стресс, и это создает обратную связь между телом и мозгом, которая делает их ча­стью психологического целого".

Первый шаг в этом процессе — когнитивная оценка ситу­ации, с которой вы сталкиваетесь. Второй шаг, абсолютно неосознанный, — реакция коры головного мозга надлобной части. Это создает несколько сигналов, проходящих через нервы и химические реакции, когда пептидные модуляторы высвобождаются из мозга, попадая в поток крови, и основ­ная активность мышц артериальных стенок усиливается, продуцируя либо сужение и утончение кровеносных сосудов, либо наоборот. Человек, узнающий плохие новости, может почувствовать, как сердце начало стучать быстрее, во рту пе­ресохло, кожа побледнела, в области кишечника, шеи и плеч все напряглось. Это "эмоциональное состояние тела", сиг­нализирующее обратно к конечностям и соматосенсорной системе. Другими словами, тело подает сигналы обратно в мозг, и эта обратная связь служит, к примеру, для усиления чувства опасности на некоторый период времени.

реакция под стрессом

Несмотря на то, что механизмы человеческой позиции крайне неуместны в контексте фондовой торговли, несомненно, они обязательны для более ординарных случаев. Функции позиции — это психологическая защитная маска, успокаивающая нас, хоро­шо приспосабливая и социально адаптируя, освобождая от изну­рительного постоянного обдумывания различных проблем.

Но существуют ситуации (отличные от фондовой торговли), требующие от спокойного самоконтролируемого человека изменить свое поведение. Это случается, когда он подвергается серь­езной угрозе. В этом случае его организм начинает вырабатывать адреналин, активирующий ферменты "каскадной системы", как это называют биохимики. Через несколько минут каскадная ре­акция усиливает адреналиновый импульс, возможно, в 100 мил­лионов раз, незамедлительно инициируя биохимическую вспышку. Ее можно ощутить по всему телу, вплоть до корней сво­их волос. Сердце начинает биться сильнее, кровяное давление поднимается, начинается потовыделение, зрачки расширяются. Но одновременно с этими физическими симптомами происхо­дит еще кое-что важное: предрасположенность к изменению своей позиции значительно увеличивается.

Психологические исследования показали, что успокаиваю­щий, стабилизирующий эффект, который оказывают механиз­мы позиции на человеческую психику, сильно уменьшается, если человек находится в состоянии стресса. Изменения в по­зициях, обычно занимающих недели или месяцы, могут про­изойти в течение часов, минут или даже секунд. Это не удиви­тельно, так как любому, столкнувшемуся с большой угрозой, несомненно, приходится импровизировать с огромной скоро­стью.

Обзор американского исследователя Роберта Шиллера в 1987 году указывает, что этот эффект может иметь практическое значение для рынка. Как описано на стр. 71, Шиллер рассылал 2000 вопросников частным инвесторам акций и 1000 вопросни­ков институциональным инвесторам с 19 по 23 октября 1987 го­да. Ответы получены от 605 и 284 инвесторов соответственно. Исследование Шиллера показало, что 19 октября 20.3% част­ных инвесторов и 41.3% институциональных инвесторов испы­тывали панические симптомы: "проблемы в сосредоточении, потные ладони, боли в груди, раздражительность и быстрый пульс". Брокер, Джианна Фиданза, в тот же день совершенно случайно измерила давление и пульс в Нью-Йоркской больни­це и Корнеллевском Центре медицинских исследований, что впоследствии имело связь с феноменом стресса. Аппарат пока­зывал ее уровни стресса каждые 15 минут. Кровяное давление и пульс Фиданзы колебались почти синхронно с индексом акций на протяжении всего дня: чем ниже падал индекс, тем больше учащался ее пульс и выше поднималось давление.

Другими словами, падения цен могут спровоцировать воз­никновение стресса, а стресс провоцирует изменение позиции. Круг замкнулся: чудовище спущено с привязи.