Перевод Юрия Жиловца Политический фон во время написания книги Эта книга

Новое предисловие, вариант 3.

Эта книга была написана в конце 80-х годов и впервые опубликована на английском языке в 1993 году под названием «К новому социализму». Время, в которое она была создана – период Горбачева - наложило на нее свой отпечаток. Советская система все еще существовала, но находилась в явном кризисе. Реформы, проводимые с подачи адвокатов рыночного социализма, уже начали разрушать экономику и политически подкреплять социальные группы, желавшие полного восстановления капитализма. В Британии у власти находилось крайне правое правительство Тэтчер. Десять лет ее правительство систематически уничтожало социальные победы, одержанные рабочим классом при предыдущих социал-демократических правительствах. Государственные предприятия приватизировались, против профсоюзов вводилось репрессивное законодательство, а бедные были лишены права голоса с помощью подушного налога.

Программу Тэтчер по отбрасыванию социализма и усилению власти богатых оправдывала школа экономики, которую позже назвали неолиберальной. Ее ведущие теоретики, люди вроде Хайека и Фридмана, защищали неограниченные свободные рынки, социальную помощь в минимальном объеме и сведение экономической роли государства к контролю за инфляцией. Диктатура Пиночета в Чили дала неолибералам первую возможность реализовать свои идеи на практике. Режим Тэтчер был их вторым экспериментом. А их следующим экономическим триумфом должна была стать ельциновская Россия.

Сто лет назад Ленин, чувствуя острую необходимость основания коммунистической партии, писал, что «без революционной теории не может быть и революционного движения». Мы можем обобщить эти слова и сказать, что без адекватного теоретического понимания ни одна социальная группа не может стать классом в политическом смысле. Сто пятьдесят лет назад при основании Немецкой коммунистической партии Маркс писал, что «ближайшая цель коммунистов та же, что и всех остальных пролетарских партий: формирование пролетариата в класс». Формирование русских и немецких рабочих в классы было вызвано распространением революционного толкования политической экономии в «Капитале» Маркса. Социал-демократические партии, укрепившиеся в конце XIX – начале XX века считали «Капитал» своей библией. Его не читал, конечно, каждый член партии, но через посредничество партийных интеллектуалов мировоззрение книги перешло в социал-демократическую прессу и речи политиков-социалистов. Социалистические просветители, такие как Джон Маклин из Глазго, в Рабочих колледжах преподавали рабочим марксистскую экономику.

К середине XX века перспективы капитализма выглядели мрачно. Видя триумф сталинизма в СССР, а затем в Восточной Европе, «ползучий» социализм в Западной Европе, правые экономисты вроде Хайека боялись даже за само выживание либерального капитализма. Их ответом стал теоретический проект, который должен был сделать для капитала то, что Маркс сделал для труда – дать связную политическую экономию, адекватную потребностям времени. Если «Капитал» Маркса был, если перефразировать Бордигу, настолько же манифестом коммунизма, насколько и работой по экономике, то «Дорога к рабству» Хайека стала манифестом контрреволюции. За следующие полвека идеи неолиберализма переместились с дальних полок библиотек к доминированию в экономической политике всего мира.

Им это удалось, потому что они соответствовали классовой потребности и одновременно давали достаточно убедительную критику существующего социального порядка. Они захватили гегемонию, определяя термины, в которых велись споры. Их открыто взяли на вооружение политики, например, Маргарет Тэтчер, но они стали влиятельными и в кругах, совсем близких к социалистическому движению. Они создали интеллектуальный климат, в котором левые теоретики стали благосклонно прислушиваться к критике плановой экономики и к защите рынка. И на Западе, и на Востоке социалистические экономисты – Брюс, Корнаи, Аганбегян и Ноув – начали продвигать модели рыночного социализма.

Событием, которое непосредственно повлияло на наше решение написать «К новому социализму», стала, вероятно, публикация «Экономики осуществимого социализма» Алека Ноува (1983). В книге глубокое знание советского опыта сочеталось с симпатией к рынку и социал-демократическим мировоззрением. Ее читали и испытали прямое ее влияние ведущие политики лейбористской партии. Ее цитировал Нейл Киннок (лидер Лейбористской партии с 1983 по 1992 год), чтобы оправдать отход от заявленной в программе цели общественной собственности на средства производства. Мы чувствовали, что аргументы Ноува правдоподобны, но одновременно политически опасны и фундаментально ошибочны. Рынок – не единственный способ организации работы сложной экономики. Центральное планирование не только жизнеспособно, но становится по мере развития компьютерных технологий все более и более мощным. Наша книга была сознательно построена как опровержение Ноува, а не прямое опровержение Хайека, но Хайек и Мизес стоят в тени за спиной Ноува.

Успешному революционному движению требуется руководящая экономическая теория и руководящая политическая теория. Двумя опорами старого коммунистического движения была политэкономия Маркса и теория Ленина о государстве и партии. У неолиберализма есть теория свободного рынка и идея представительного управления. Нашим ответом неолиберализму должно стать обновление марксистских экономических идей и идей Ленина о государстве. В начале XXI века мы не можем согласиться с применением трудовой теории стоимости только к анализу капитализма, мы должны использовать ее и для социализма. Через девяносто лет после ленинского «Государства и революции» мы должны заново написать и заострить ленинскую критику представительной формы правления. Мы считаем, что нужно объединить три ключевые идеи – трудовую теорию стоимости, кибернетическую координацию и демократию участия – как альтернативу либеральной троице цен, рынков и парламента. Мы развивали эти темы в нескольких публикациях (Cockshott and Cottrell 1989, 1992, 1993; Cockshott 1990).

Наш акцент на демократию участия в какой-то степени был вызван особыми политическими обстоятельствами Шотландии 80-х годов, когда тэтчеровское правительство считало страну практически колонией. Это вызвало широкое национальное демократическое движение как рабочих классов, так и масс интеллигенции, против тэтчеризма и за самоопределение. Это движение было в широком смысле «социалистическим», нацеленным на конституционную реформу. В него входили широкие группы – от «Шотландских социалистов», к которым принадлежали мы (и Ноув) до более буржуазно-демократического Шотландского конституционного собрания. Считая, что только прямые массовые акции участия могут защитить народ от правительства, мы обнаружили, что находимся в самом левом крыле этого движения. Именно это крыло начало кампанию массового гражданского неповиновения против подушного налога, который английское правительство ввело в Шотландии. Мы призывали ответить на налог за право голоса отказом его платить. На пике кампании около половины рабочего населения Глазго стали отзывать свои налоги, и массовые пикеты защищали дома рабочего класса от сборщиков налогов. Книга написана в разгар этой кампании. Массовое движение достигло полного успеха: сопротивление налогу распространилось по Англии и привело к отставке Тэтчер.

2. Поднятые вопросы

Редакторы чешского издания попросили нас ответить в новом предисловии на несколько вопросов, которые можно обобщить следующим образом:

1. 
   Основывается ли наш подход на конкретных предположениях о динамике капитализма?
   
2. 
   Какова наша точка зрения на переходный период от существующих экономических систем к социалистической экономике?
   
3. 
   Что мы считаем недостатками советской модели социализма?
   
4. 
   Как мы ответим на возражение, что наша защита прямой демократии наивна, а сама демократия не позволит социалистическому государству пережить любое внутреннее или внешнее политическое давление?
   
5. 
   Что такое «дискуссия о социалистических расчетах»?
   
6. 
   Как мы представляем себе взаимосвязь социализма и коммунизма?
   

События 1980-х годов непосредственно повлияли на изложение наших взглядов, но у самих взглядов есть история, уходящая на десятилетие раньше. На нас повлияли интеллектуальная французская традиция – связанная с именем Альтюссера, и, в какой-то степени, итальянская – Бордиги. К концу 1970-х годов мы были убеждены, что, с одной стороны, дальнейшее развитие коммунистической политики в Западной Европе требует развития марксизма, а с другой стороны, что такое теоретическое развитие может произойти только в контексте вопросов, поставленных потребностями политического движения. В частности, нас интересовали программные вопросы, вытекающие из задач перехода к социализму в Западной Европе, и вопросы природы социалистической экономики.

В процессе написания «К новому социализму» мы стали четко понимать, какие были способы производства и как происходил переход между ними. Некоторые из этих идей работали за кулисами книги, прокладывая пути, по которым шло изложение содержания.

Наш анализ показал, что развитие капитализма движется к отмене частной собственности и, таким образом, к коммунизму. Это развитие вначале обнаруживает себя на уровне отношений собственности, где последовательность появляющихся новых форм собственности отражает возрастающую социализацию средств производства: мелкие товаропроизводители, капиталистические предприятия, акционерные общества, государственный капитал, социалистическая собственность. В то же время параллельно с развитием этих форм собственности накопление капитала начинает сталкиваться с внутренними ограничениями. Численность рабочего класса стабилизируется, рабочие лучше приспосабливаются к защите своих условий жизни. Капитал сталкивается с барьерами накопления, связанными с уменьшающейся нормой прибыли. Введение всеобщего избирательного права дает рабочему классу некоторые рычаги влияния на политику. Объединенный эффект этих изменений ведет к периодическим кризисам реструктуризации. Эти кризисы могут быть разрешены либо прогрессивным, либо реакционным путем. Направление разрешения практически целиком зависит от наличия рабочего движения с собственными отличающимися политэкономией и подходом к экономическим трансформациям. Без отличающейся и прогрессивной экономической программы невозможно разрешить кризисы реструктуризации в пользу рабочего класса. В возникающих кризисах трансформация отношений собственности в сторону коммунизма или от него – есть ключевой политический вопрос1

Вызовет кризис революцию как насильственный захват государственной власти или нет, - вопрос относительно независимый, связанный с балансом политических и военных сил в государстве. .

Наш подход к анализу проблемы социалистических отношений собственности начался с критики эмпирических толкований смысла самих отношений собственности. При эмпирический подходе полагают, что сущность капиталистических отношений собственности заключается в частном владении средствами производства; сущность коммунистической революции – в их отмене. Такая формулировка имеет два теоретических эффекта: она игнорирует различия между разными формами капиталистической собственности (например, индивидуальное владение, собственность с ограниченной ответственностью, государственная собственность и кооперативные формы владения) и их экономическим и политическим выражением; и сводит вопрос построения коммунизма к единственному акту «отмены». На деле процесс отмены капитализма следует понимать как ряд форм собственности, тяготеющих к отмене частной собственности.

Чтобы понять переход от капитализма к коммунизму, надо представить не неизменные отношения собственности при капитализме, но их спектр как при капитализме, так и в процессе перехода к коммунизму. Такое исследование необходимо для адекватного понимания любых текущих событий, для разработки коммунистической программы и, следовательно, указания целей вмешательства коммунистов.

Изучая отношения собственности, надо начинать не с видимых проявлений, не с юридического выражения отношений собственности. Нужно понять, что отношения собственности – частный случай отношений воспроизводства. Следовательно, отношения собственности должны пониматься в контексте форм социального воспроизводства, к которым они относятся. Социальная непрерывность зависит от постоянно повторяющегося производства материальных товаров, необходимых для выживания. Социальное единство возникает из взаимосвязи и взаимозависимости различных аспектов социального производства. Таким образом, отправной точкой любых исследований общества должен быть процесс его материального воспроизводства, как отправной точкой научной биологии является репродукция видов. Материальное воспроизводство общества должно происходить организованным способом, в рамках структуры, которая обеспечивается одной или более формой социального воспроизводства, которые Маркс назвал способами производства.

Способ производства требует согласованной структуры производительных сил, то есть конкретной технической организации элементов рабочего процесса. Такая организация устанавливает определенные технические отношения между различными элементами процесса производства. Сырье и другие объекты труда, чтобы быть преобразованными в законченные продукты, требуют соответствующих средств труда. Тип технических отношений, составляющих систему производительных сил, определяется главным образом используемыми орудиями. Они определяют, какие ресурсы доступны в качестве объектов труда, какие типы физических операций должны выполнять рабочие, какие возможны типы кооперации и разделения труда. И самое важное – система производительных сил определяет размер и свойства базовых единиц производства, а посредством их – какие формы эксплуатации совместимы с продолжением производства.

Единица производства – центральная точка для понимания отношений собственности. Единица производства – это место концентрации рабочих и средств производства, внутри которой протекают определенные органически связанные трудовые процессы. Внутри единицы производства различные трудовые процессы напрямую связаны друг с другом и находятся в определенных технических отношениях, выход одного процесса становится непосредственным входом другого. Как формулирует Беттельхейм,

материальная база единицы производства – это объединение средств труда, служащих для воспроизводства определенного рабочего процесса. Единица производства существует, пока продолжается воспроизводство совокупности рабочих процессов; существование единицы производства во времени – ничто иное, как существование последовательных циклов того же самого рабочего процесса с использованием тех же самых средств производства (Bettelheim, 1971, с. 94).

Мы различаем три функции, которые выполняют отношения собственности:

• 
  отношения собственности уровня 1 обеспечивают воспроизводство единиц производства;
  
• 
  отношения собственности уровня 2 обеспечивают извлечение прибавочного труда;
  
• 
  отношения собственности уровня 3 управляют распределением прибавочного труда.
  

В любой момент изменения существующего конкретного набора отношений собственности ограничены теми, которые совместимы с продолжением материального воспроизводства общества. Только в этих рамках эффективная политическая борьба может изменить отношения собственности. Движение в этом диапазоне есть равнодействующая двух видов сил: системы производительных сил, особенно в их технологическом аспекте, и классовой борьбы. Изменения в системе производительных сил сдвигают пределы или границы диапазона. Например, создание крупного машинного производства – это предварительное условие превращения одной из форм капиталистического владения – компаний с ограниченной ответственностью или государственного капитализма – в доминантную.

Диапазон разброса доминантных форм изменяется со временем. Сейчас в него входят компании с ограниченной ответственностью и госкапитализм, но современная конфигурация производительных сил исключает доминирование единственного права собственности. Невозможность возврата к такой форме доминирования подтверждается постоянными поражениями реакционных популистских движений мелкой буржуазии, начавшимися после развития машинного производства. Здесь в трансформациях отношений собственности начинает играть роль вторая сила, а именно классовая борьба. Когда новая система производственных сил и отношений установилась, различия внутри этого поля определяются политикой. Политическая классовая борьба – это всегда борьба вокруг государственной власти и за государственную власть, но эта власть есть средство, посредством которого могут быть изменены или отменены конкретные отношения собственности. Изменения в отношениях собственности – стратегические цели сознательной классовой борьбы. Они придают борьбе стратегическое содержание. Без конкретного понимания диапазона, в котором ведется борьба, и важности разнообразных возможных трансформаций, научная практика классовой борьбы невозможна.

Внутренняя тенденция капиталистического способа производства направлена к отмене всей личной частной собственности. Сначала происходит экспроприация всех непосредственных производителей и их сводят к статусу пролетариев, лишенных собственности. Затем централизация капитала и образование акционерных обществ размывают личную собственность частного предпринимателя. В компаниях с ограниченной ответственностью владение отделяется от управления: капиталист как организатор и управляющий производственным процессом сводится к оплачиваемому функционеру (правда, хорошо оплачиваемому), а капиталист как собственник сводится к рантье, не выполняющему никаких функций. Личная собственность рантье, в свою очередь, становится юридической фикцией, чистым отношением третьего уровня, регулирующим только распределение прибавочной стоимости и не содержащим эффективных способов управления средствами производства. Функционально избыточная для работы капитализма собственность рантье может постепенно исчезнуть, но ее исчезновение – не то же самое, что отмена. Доминирование собственности рантье сокращается, чтобы освободилась дорога для новых форм капитала, но акционирование остается, потому что

1. 
   Развитие технологий и концентрация капитала не являются равномерными процессами. В некоторых областях концентрация проходит более медленно: капиталы, возникающие вначале в новых областях технологии, повторяют развитие капитала как целого. Некоторые капиталы, сложившиеся на ранних стадиях, до сих пор продолжают существовать.
   
2. 
   Акционерная собственность остается стандартной юридической формой капиталистического предприятия. Здесь капитализм демонстрирует свой консерватизм, сохраняя ту же самую юридическую форму при изменившемся экономическом содержании. Компании по-прежнему основываются как объекты частной собственности посредством владения их акциями, но конкретные личности, являющиеся субъектами этого отношения собственности, поменялись. На место рантье пришла горстка крупных финансистов и еще меньшая группка безличных финансовых учреждений, банков, страховых компаний и инвестиционных трестов. Частный владелец акций не отменен и не экспроприирован, но постепенно замещается.
   

По мере того, как капитализм прогрессирует, все возрастающая доля активов фирмы начинает состоять из «интеллектуальной собственности»: патентов, авторских прав, торговых знаков. Возрастание важности интеллектуальной собственности – следствие изменений в технологии. Информационные технологии, понимаемые в широком смысле как технологии, облегчающие копирование и передачу информации, последние 40 лет были наиболее динамичной областью технического развития. Телекоммуникации, фотокопирование, факсы, программное обеспечение, интернет, цифровые игры, цифровое кино в огромной степени уменьшили стоимость копирования и распространения информации. По мере удешевления распространения информации все возрастающая доля населения начинает заниматься вещами, связанными с производством информации: написанием программ, созданием видеоматериалов, издательским делом. Все эти виды деятельности имеют одну общую черту – труд, необходимый для первоначального производства информации, может быть значительным – миллионы человеко-часов для фильма-блокбастера, но труд, требующийся для размножения, исчезающе мал.

Так же обстоит дело в фармацевтической и биотехнологической промышленностях. Здесь труд, требующийся для открытия и тестирования лекарства, может быть очень большим, но как только химическая формула и ее использование стали понятными, стоимость массового производства таблеток обычно очень низкая.

Назовем информацию, требующуюся для размножения таких продуктов «материализованной информацией». У нее есть стоимость, а именно работа, требующаяся для первоначального производства этой информации. В условиях капиталистических отношений собственности воспроизводство фирм, занятых в таких отраслях промышленности, возможно, только если им будут переданы защищаемые законом монопольные права, позволяющие покрыть затраты на производство или открытие материализованной информации. Они делают это посредством повышения цены на продаваемый продукт значительно выше его стоимости. Такое положение по своей природе нестабильно. Юридические капиталистические отношения собственности входят в острый конфликт с возможностями производственных сил. Поддержка отношений собственности становится проблематичной.

Мы видим это чаще и чаще. Взрывной рост копирования файлов через Интернет позволяет людям избежать монополии киносъемочной и звукозаписывающей индустрий. Производители дешевых безымянных лекарств в принципе могут дать больным СПИДом доступ к спасающим жизнь лекарствам, в которых им отказывают фармацевтические монополии. В большинстве городов есть магазины, в которых не продается ничего, кроме «пиратских» дисков с программами. Попытки крупных медиа-фирм шифровать платные телевизионные каналы и форматы записи почти сразу же подрываются хакерскими устройствами, появляющимися на черном рынке. Сейчас основная проблема капитализма состоит в том, что развитие технологии подрывает частную собственность. Раньше собственность наследовалась в конечном счете в виде физических объектов, владение которым обеспечить гораздо легче, чем владение информацией. Но если частное владение информацией не подкрепляется законодательным принуждением, оно не приносит доходов, а производство становится неприбыльным.

В то же время мы наблюдаем зарождающиеся коммунистические формы анти-собственности, вызванные к жизни той же самой революцией в технологии – движение за ПО с открытыми кодами и движение за копилефт. Большая часть Интернета работает сейчас на открытом ПО, таком, как операционная система Линукс и веб-сервер Апач. Эти программы, написанные не ради прибыли, а из простого чувства удовлетворения созданием полезного продукта, являются прообразом будущего, в котором продуктивный социальный труд станет целью сам по себе. Это предвестники, показывающие, что частная собственность стала тормозом развития технологии. В рамках новой социалистической экономики достаточных масштабов накладные расходы производства информации – неважно, видеофильмов, программ или новых лекарств – могли бы покрываться из общих налогов, а сама информация тогда распространялась бы бесплатно.

Кроме изменений в отношениях собственности, описанных выше, существуют долговременные структурные изменения, поощряющие последовательное внедрение социалистических элементов в капиталистическую систему.

Капитализм построен вокруг накопления стоимости собственности. Цель всех фирм – увеличить стоимость своего основного капитала и увеличить стоимость своего оборота. Однако этот процесс имеет определенные внутренние ограничители, означающие, что любой долгий период капиталистического роста заканчивается стагнацией и падением производством. На эту тему существует обширная марксистская литература, в которую мы не можем здесь углубляться, но некоторые ключевые положения понять достаточно просто.

Представьте «типичную» фирму в развивающейся капиталистической экономике. Предположим, что фирма получает с оборота 10% прибыли. Предположим также, что половину прибыли потребляет владелец, а вторая половина остается для внутреннего инвестирования. Тогда в идеале фирма сможет расти на 5% в год. В быстро развивающейся капиталистической экономики, например, в китайской, так и происходит. Капиталистический сектор экономики может демонстрировать постоянный рост такого порядка несколько десятилетий. По мере роста типичной фирмы она принимает все большее количество персонала, закупает дополнительные объемы сырья, покупает больше недвижимости. Предположим, что количество нанимаемых работников растет в линейной зависимости от оборота – то есть тоже на 5%. Если что-либо увеличивается на 5% в год, оно удваивается в размере примерно каждые 14 лет. Предположим, что в 1990 году в таких китайских фирмах было занято 200 миллионов людей. К 2004 году эта цифра вырастет до 400 миллионов. Ясно, что даже в самой населенной стране мира такие темпы роста не могут продолжаться бесконечно. Быстрый рост занятости основывается на наличии избыточного населения, поступающего из сельского хозяйства. Исторически сложилось, что у крестьян относительно высокая рождаемость, необходимая для выживания в условиях большой детской смертности. Первые фазы процесса модернизации обычно сопровождаются улучшением здравоохранения, уменьшающими детскую смертность, например, кампаниями прививок, борьбой с паразитами, созданием источников чистой воды. В результате во всем мире образовалось огромное избыточное население, которое потенциально может быть вовлечено в капиталистическую занятость.

Рисунок 1. Рост доли рабочего населения Китая, не занятого в сельском хозяйстве. Цифры после 2001 года – проекция с помощью логистической кривой. Исходные данные взяты из (Maddison, 1998).

В Британии миграция из деревни в город полностью закончилась 100 лет назад. Когда пролетарское население стало более стабильным и наследственным, распространились профсоюзные организации, забастовки и рабочие диспуты стали обычным делом. Нанимателям стало сложнее расширять рабочую силу при старом уровне зарплат. Возрастающая стоимость труда и ограничения найма новых работников сделали инвестиции более капиталоемкими. Возросло соотношение капитала к труду (Cockshott, Cottrell and Michaleson, 1995).

Предположим, что мы перенесли нашу «типичную фирму» на столетие назад, в Англию 1904 года. При годовом обороте в 100 000 фунтов стерлингов босс платит в качестве заработной платы 20 000 фунтов, 60 000 идет на сырье и амортизацию фабрики и остается 20 000 тысяч прибыли. Отсюда получается норма прибыли в 20% по обороту и 25% по авансированному капиталу. Поскольку больше работников нанять невозможно, хозяин решает вложить 10000 фунтов в год в новые машины и здания. К 1912 году его капитал будет состоять из 160 000 фунтов плюс намного более современного завода, но что произошло с прибыльностью?

Рисунок 2. Связь между естественным накоплением капитала и нормой прибыли для 47 отраслей промышленности США, 1987 г. Идущая вниз линия – это норма прибыли при условии, что прибыли во всех отраслях пропорциональны количеству занятой рабочей силы. Горизонтальная линия – норма при условии, что все отрасли получают одинаковую норму прибыли на вложенный капитал. Норма прибыли обычно ниже для фирм с большим естественным накоплением. Источник: Cockshott and Cottrell, 2003.

Скорее всего, она составляет все те же 20000 фунтов. Почему? Потому что получаемая фирмой прибыль обычно зависит не столько от используемого капитала, сколько от количества нанятых рабочих. Стоимость, добавляемая в процессе производства, получается от найма людей, а не машин. Эта стоимость затем распределяется между зарплатой и прибылью. Доля добавленной стоимости, идущей на прибыль, меняется в зависимости от фирмы и года, но средняя доля прибыли обычно примерно равна 50% добавленной стоимости (Farjoun and Machover, 1983). Следовательно, по мере увеличения отношения капитала к труду уменьшается доля прибыли фирм от их капитала. У нашего капиталиста по-прежнему в год будет около 40 000 фунтов добавленной стоимости, из которой 20000 фунтов пойдут на прибыль и 20000 фунтов – на зарплату. Конечно, ему может повезти, и он будет продавать свои товары по более высокой цене, или подавит забастовку и урежет зарплаты. Но может и не повезти, и тогда ему придется продавать дешево или суждено проиграть забастовку. Если мы возьмем среднюю фирму, эти возможности в целом уравновешивают друг друга.

Общая идея иллюстрируется рисунком 2. Он показывает на примере США, как отрасли промышленности с высоким соотношением капитала к труду имеют тенденцию к уменьшению нормы прибыли. Похожие данные имеются и для Великобритании. Они наглядно демонстрирует то, что Маркс назвал законом убывания нормы прибыли. Интенсивное накопление капитала ведет к более высокому отношению капитала к труду, и поэтому норма прибыли уменьшается. Это верно для всех отраслей и всех периодов. Более капиталоемкие отрасли приносят меньшую прибыль, а поскольку все больше и больше отраслей становятся капиталоемкими, ожидаемая норма прибыли «типичной» фирмы имеет тенденцию уменьшаться с течением времени (см. рис. 3 и табл. 1).

Рисунок 3. Изменения во времени естественного накопления капитала и нормы прибыли в британской промышленности, 1924-1973. Источник: Cockshott, Cottrell and Michaelson, 1995.

Основу закона убывающей нормы прибыли поставил под сомнение Окишьо (Okishio, 1961). Он выдвинул свое возражение в ходе спора, действительно ли возрастание естественного накопления капитала происходит по причине технической экономии в условиях выравнивания норм прибыли. Мы не согласны с предположением, что понятие выравнивание нормы прибыли вообще напрямую применимо к реальной капиталистической экономике (Cockshott and Cottrell, 2003). Мы также не считаем, что средняя норма прибыли может быть использована фирмами в качестве показателя, влияющего на принятие решений об инвестировании средств. В действительности эту роль играет процентная ставка. Мы также считаем, что норма прибыли уменьшается исключительно на основе динамики накопления, сопоставляемой с динамикой роста населения. Мы предполагаем, что если процентные ставки ниже нормы прибыли для значительной части капиталов, накопление будет продолжаться. Процесс останавливается, когда для поддержки экономики процентные ставки требуется удерживать возле нуля, как в современной Японии.

Временный спад нормы прибыли происходит только во время длительных периодов накопления капитала, но в то же время он действует как фактор, ограничивающий возможность капитализма поддерживать накопления. Если накопление продолжается, норма прибыли падает, а это ускоряет наступление длительного спада. В результате на социальное развитие капитализма накладываются долговременные цикла кризиса и процветания. Периоды экономические кризиса, такие как 30-е и 70-80-е годы, прерывают накопление капитала и форсируют политическую и классовую борьбу за реструктуризацию экономики. В зависимости от политики эти кризисы могут быть разрешены в прогрессивную или реакционную сторону. Примерами прогрессивной реструктуризации был американский Новый курс 30-х годов и послевоенное восстановление основных западноевропейских экономик. Примерами реакционной реструктуризации могут служить европейский империализм 1890-х, национал-социализм в Германии в 30-е годы, тэтчеризм в Великобритании.

Прогрессивная реструктуризация обычно изменяет отношения собственности в сторону, невыгодную для интересов рантье. Реакционные реструктуризации движутся в обратную сторону. Например, неолиберальная политика 1980-х годов пыталась решить проблему низкой нормы прибыли

1. 
   Поднимая количество населения, участвующего в капиталистических отношениях, с помощью приватизации государственных служб. Это привело в течение определенного периода к накоплению капитала в областях деятельности с относительно низким соотношением капитала к труду.
   
2. 
   Ослабляя в целом профсоюзы для удержания зарплат.
   
3. 
   Позволяя закрываться целым капиталоемким отраслям промышленности.
   
4. 
   Изменяя правила международной торговли для увеличения международной мобильности капитала.
   
5. 
   Выбрав в качестве главной политической цели уничтожение социализма на Востоке.
   

	В среднем за 1871-1900 гг.	В среднем за 1971-2000 гг.	% изменения
	184%	305%	66
	54%	33%	−40
	34%	21%	−38
	19%	7%	−61
с = постоянный капитал, v = переменный капитал, s = прибавочная стоимость

Большая политическая сила реакции в настоящее время основывается на том факте, что хотя в метрополиях капитализм пережил свою прогрессивную историческую роль, в масштабах всего мира это не так. Если новые социалистические революции не вырвут снова свои экономики из всемирной капиталистической системы, экстенсивное накопление капитала может длиться еще несколько десятилетий. Но в конце концов закон возрастающего естественного накопления капитала станет всемирно-историческим ограничением. Однако его воздействие будет неравномерным. Области Восточной Европы, которые сейчас включаются в ЕС, будут затронуты намного раньше, чем, например, Индия, поскольку они уже относительно урбанизированы и индустриализованы. Но даже в Китае, как видно на рис. 1, время прихода капиталистической зрелости отстоит всего на несколько десятилетий от начала XXI века. Новый кризис реструктуризации неизбежен. Но на этот раз из него не будет выхода в виде капиталистического экспорта. Объективная необходимость отмены частной собственности снова станет на повестке дня.

Одним из наиболее очевидных пробелов в книге «К новому социализму» является отсутствие какого-либо систематического обсуждения процесса перехода от капиталистической к социалистической экономике, то есть экономики, регулируемой обменом товаров на деньги и извлечением прибавочного продукта как прибавочной стоимости, к экономике, регулируемой в натуральных показателях планом, с помощью управляемого планом извлечения прибавочного продукта. В этом разделе мы попытаемся исправить этот недостаток.

Говоря в широком смысле, мы рассматриваем переход как трехэтапный процесс, включающий промежуточные формы кооперативов и государственных капиталистических предприятий. Первый этап перехода предполагает движение от системы акционерного капитализма к комбинации госкапитализма и предприятий, которыми владеют рабочие. На втором этапе произойдет переход к полностью плановой экономике.

Необходимо обеспечить непрерывность материального производства при изменении отношений собственности. Поскольку предприятия в капиталистической экономике нередко меняют хозяев, простая смена собственности не должна угрожать непрерывности производства. Существует немалая история регулярных переходов предприятий из частной собственности в государственную и наоборот. Все, что требуется для плавного перехода на уровне товарного производства – чтобы персонал оставался на работе и была открыта линия гарантируемого государством кредита для оплаты коммерческих счетов за поставку сырья. Недавним примером может служить эффективная ренационализация сети британских железных дорог, когда почти за одну ночь и без всяких специальных законов правительство объявило банкротом частную компанию, занимавшуюся железными дорогами, а ее фонды были переданы новой «неприбыльной» компании. При этом держатели акций обнаружили, что они, как любые владельцы акций ликвидируемой компании, могут претендовать только на часть средств, которые считали своими. Впрочем, это был особый случай, поскольку предприятие было почти банкротом и зависело от правительственных распоряжений.

Переходя к созданию рабочих кооперативов, было бы сравнительно легко издать закон, по которому правление компаний с ограниченной ответственностью должно избираться или исключительно сотрудниками или, допустим, 75% сотрудников. При таких условиях предприятие останется ликвидным, сохранит основные средства, но поменяет руководящий состав.

При создании как «неприбыльных», так и управляемых работниками компаний, в проигрыше окажутся первоначальные держатели акций. В случае введения закона, разрешающего создание управляемых рабочими компаний, проблема будет слегка затушевана: права акционеров будут ограничены, но не отменены совсем. Но понятно, что правление, выбранное сотрудниками, будет, вероятно, выплачивать меньшие дивиденды, чем правление, поставленное акционерами. Неизбежным следствием станет резкое падение цены акций компании.

Там, где государство напрямую заберет компании в свою собственность, неизбежно встанет вопрос компенсаций акционерам. Обычной практикой лейбористских правительств Великобритании было финансировать национализацию компаний путем выпуска облигаций для бывших акционеров. Стоимостью для казначейства такой эмиссии можно пренебречь. Для счета предприятия увеличение государственной задолженности станет возмещением за акции, а со стороны доходов обязательство платить процент по облигациям может быть компенсацией против ожидаемого снижения прибылей новых государственных фирм. Можно представить аналогичный законодательный акт и при создании рабочих предприятий – акции будут преобразованы в долговые обязательства.

Подобные меры сделают переход от капитализма, которым владеют рантье, к капитализму, которым владеют государство и работники, относительно плавным, но имеют среднесрочный недостаток – на рабочие и государственные предприятия будет наложена дополнительная ноша выплачивать ежегодные проценты классу рантье. Понятно, что значительные различия в доходах и богатстве при таком развитии дел сохранятся.

Во время периода, когда описанные переходные формы будут доминировать в экономике, потребуется некоторая альтернатива для той ограниченной роли, которую будут продолжать играть фондовые биржи в качестве источника новых инвестиционных фондов. Очевидным ресурсом здесь может быть расширение роли банков, особенно, наверное, государственного банка, как источника инвестирования.

После этого переходного этапа экономика по-прежнему останется капиталистической, но владение индивидуальных капиталистов средствами производства сильно сократится. Наиболее серьезный экономический удар придется на финансовый сектор, в котором сильно уменьшится прибыльность маклерских и инвестиционно-банковских фирм. Но этот упадок можно будет контролировать и сделать его не страшнее структурных изменений во многих отраслях тяжелой промышленности, которые происходили в последние двадцать лет.

Вторая фаза перехода включает в себя увеличение мощности детального планирования – наладку административной системы, установление механизмов демократического контроля и создание компьютерных сетей и программ, которые потребуются для выполнения планирования, описанного нами в книге. Первоначально эти планы будут ориентирующими, и станут обязательными по мере развития системы.

Третий этап предполагает практическую отмену денежного обмена и переход к оплате труда с помощью трудовых жетонов. В этой точке классовые интересы оставшихся рантье и масс наемного населения войдут в острый конфликт. Переход к системе оплаты с помощью трудовых жетонов несовместим с выплатой процентов, поскольку деньги, в которых будут выплачиваться проценты, перестанут быть легальным средством обращения. К этому времени паразитическая природа класса рантье будет очевидна каждому, поскольку они потеряют любые оставшиеся производственные функции. Главная возникающая сложность здесь – это степень, в какой пенсионная система страны зависит от финансовых активов – простых и привилегированных акций. Если много людей зависит от пенсионных схем, фонды которых могут внезапно обесцениться, то политическое сопротивление переходу к трудовым жетонам может быть серьезным. Однако пенсионные схемы, основанные на фондовом рынке, и так сталкиваются с серьезными проблемами ликвидности. Должно быть возможным сделать привлекательным переход к общественным пенсионным схемам, не основывающимся на фондовом рынке, если переводить будущих пенсионеров на новую схему последовательно. Если это сделать до введения трудовых жетонов, тогда потери будут ограничены капиталистическим классом.