Можно ли, исходя из характера нормы, предвидеть решение дела?

73. Можно ли, исходя из характера нормы, предвидеть решение дела?

Концепция правовой нормы, преобладающая в странах романо-германской правовой

системы, обусловливает существование значительно меньшего числа правовых

норм, чем в странах, где степень обобщения правовой нормы находится на более

низком уровне и где норма предусматривает конкретные детали ситуации.

Из этого следует, во всяком случае на первый взгляд, что изучить

французское право или право какой-либо другой страны романо-германской

правовой системы легче, чем англосаксонскую правовую систему. Французскому,

египетскому или японскому юристу-практику легче, чем его английскому,

американскому или канадскому коллеге, сообщить своему клиенту, какая (или

какие) правовая норма применима к его делу. Однако преимущество правовых

систем романо-германской правовой семьи не должно обольщать нас: оно в

значительной степени иллюзорно.

Концепция правовой нормы, принятая в странах романо-германской правовой

семьи, отнюдь не облегчает возможности предвидеть решения по тому или иному

спору. Все то, что отброшено в правовой норме как казуистические детали,

автоматически увеличивает роль судьи в ее толковании. Сформулировать

правовую норму наиболее обобщенно -- это значит сделать ее менее точной и

предоставить судьям широкие дискреционные полномочия в применении этой

нормы. Стабильность правоотношений не укрепляется в силу того, что

применяемую правовую норму стало легче отыскать; скорее наоборот'.

Следует отметить и еще одно положение. Нормы в том виде, как они

сформулированы законодателем и доктриной, недостаточны для того, чтобы дать

всестороннее представление о содержании права в странах романо-германской

правовой семьи. Далеко не все, что находится ниже законодательного уровня,

может быть отнесено к "фактической сфере". Стремясь укрепить стабильность

правопорядка, судебная практика пытается уточнять нормы, сформулированные

наиболее общим образом. Кроме того, верховные суды осуществляют контроль за

тем, как нижестоящие судьи толкуют нормы. В этих условиях норма, созданная

законодателем,-- это не более чем ядро, вокруг которого вращаются вторичные

правовые нормы.

Трудно точно определить масштабы, в которых эти вторичные нормы

дополняют основную. Положение различно в разных странах, в различных

отраслях права, оно зависит от способа формулирования законодательных норм,

от принципов судебной организации, от традиции судей и от целого ряда других

факторов. Тем не менее в тех или иных масштабах рассматриваемая ситуация

имеет универсальный характер. Повсюду граница между правом и фактом весьма

искусственна, и трудно сказать, в какой мере решение сложного вопроса

основывается на, оценке фактов данного дела и в какой -- на толковании

правовой нормы.

Самое большее, что можно сказать,-- это следующее: когда фактическая

ситуация кажется достаточно типичной, часто повторяющейся, то, используя тот

или иной технический метод, ее пытаются охватить соответствующей правовой

нормой, чтобы заинтересованные лица знали, как им следует себя вести. Так,

французский Кассационный суд не только контролирует способ применения

судьями правовой нормы, но и дает собственное толкование этой нормы'.

романо-германской правовой семьи состоит не только из правовых норм,

сформулированных законодателем, оно включает также и их толкование судьями.

Может возникнуть вопрос, не противоречит ли это общей концепции правовой

нормы, не возвращаемся ли мы, говоря о "вторичных правовых нормах",

создаваемых судебной практикой, к концепции, очень близкой той, которая

ставит правовую норму в один ранг с судебной практикой.

Несомненно, что ныне в странах романо-германской семьи имеется немало

юристов, которые, одни более осознанно, другие -- менее, стали на путь

казуистического подхода. Стремление описать судебную практику у этих юристов

перевешивает критический дух и считается более важным, чем размышление. Если

такая позиция возобладает и каждое судебное решение станет рассматриваться

как имеющее ту же ценность, что и норма права, то система романо-германского

права окажется глубоко трансформированной и приблизится к общему праву.

Однако к этому мы еще не пришли и наличие вторичных норм не превращает нашу

систему ни в судейское, ни в казуистическое право.

Каково бы ни было значение вторичных норм, сформулированных судебной

практикой, очевидна большая степень генерализации в сравнении с тем, что

создает судья, когда он вообще не связан предписаниями закона. Поэтому в

странах романо-германской правовой семьи значительно "меньше права", чем в

странах, где правовая норма создается непосредственно судебной практикой.

Право стран романо-германской правовой семьи -- это всегда право,

базирующееся на принципах, как и требует система. Это не казуистические

правовые системы, и поэтому они сохраняют известные преимущества -- простоту

и ясность.

Правовые нормы в том виде, в каком юристы и законодатели стран

романо-германской правовой системы считают нужным их сформулировать,

несомненно, недостаточны сами по себе; нужны "вторичные нормы", уточняющие и

дополняющие их, но в твердых и бесспорных правовых рамках. В этих странах

легче проводить реформы и изменения права, потому что нетрудно увидеть (в

отличие от англосаксонской системы), какие нормы затронет эта реформа, какие

останутся неизменными. В частности, легко изменяемы "вторичные правовые

нормы": колебания судебной практики, не затрагивающие основ системы, не

представляют такой опасности и не создают такой неуверенности, как в

странах, где нет общих правовых норм.;