Сказка о поющем бархане

В горах Джунгарского Алатау с давних времён жили духи. Духи, как духи. Но был среди них особенный Дух, весёлый такой. Очень хотел Дух шутки шутить. А как это сделать? Голоса нет, тела нет. И решил Дух найти себе тело – будет тело и голос будет. «Вот тогда повеселюсь!» – думал Дух. Посмотрел по сторонам – слева горы, справа горы, между ними – степь, а в степи одинокий песчаный бархан. Редко-редко где деревья растут, сухая трава под ветром клонится. «Странный бархан какой-то», – подумал Дух. – «Все барханы, как барханы – в пустыне. Этот в степи стоит и не двигается».

Высоко в небе орёл парит, добычу высматривает: может черепаха проползёт, а может и суслик пробежит. «Нет, не хочу я быть ни деревом, ни орлом, ни орлиной добычей», – решил Дух, и стало ему грустно. Тут вдруг ветер с западных гор подул и с вершины бархана песчинки стал сдувать. До восточных гор долетел, оттолкнулся, песчинки подхватил и обратно понёс. «Так вот почему бархан на месте стоит», – обрадовался Дух. – «Вот кем я стану – барханом. Ай, хорошо!» Поднялся повыше, примерился и нырнул в песок. Подвигался, песчинками пошуршал: тепло, уютно, а тут и ветер утих. Ночь в предгорной степи холодная, звёзды сияют – жёлтые, белые, голубые, зеленоватые, красные – как цветы на лугу. Мерцают, Духу подмигивают: «Молодец».

Ночью степные жители, которые днём от жары по норам прятались, из укрытий выбрались: кто поесть, кто попить, а кто просто погулять. Тушканчик решил к родне в гости сходить короткой дорогой: прыг на бархан, а Дух: «Ай!». Тушканчик от испуга подскочил, кисточка на хвосте затряслась. Духу – весело. Лапки у тушканчика тонкие, коготки длинные, царапучие. Тушканчик – прыг, Дух – «Ай!». Изо всех силёнок тушканчик запрыгал, а вслед ему «Ай-ай-ай-ай-ай!». Еле хвостик унес.

На охоту вышла степная лисица – корсак. Шубка, как песок – жёлто-серая, глаза – бусинки круглые, сверкают, добычу высматривают. Наступила лиса на бархан, а Дух «Тя!» Удивилась лиса, еще шажок сделала. «У!» – отозвался Дух. Лиса бежит, а Дух: «Тя-У! Тя-У! Тя-У! Берегись, ночной народ, лиса добычу ищет». Лиса голодная, а Дух доволен.

Совсем Дух разошёлся. Змея на бархан заползла, а проказник как зашипит: «Пс-с-с-с-с-с, пс-с-с-с». Мудрая змея была, долго жила на белом свете – не испугалась. Только Духа пристыдила: «Нехорошие у тебя шутки, злые. Тушканчика испугал, лисят голодными оставил, надо мной, старой, посмеялся. Зачем? У тебя ведь теперь голос есть. Живи – сам радуйся и других радуй».

Задумался Дух. А утром солнце встало, ветер лёгкий подул, попросил Дух: «Помогите, братцы! Грей, солнышко, жарче, дуй, ветер, сильнее». Греет солнце, ветер то слева, то справа задувает. Поёт Дух голосом бархана. Поёт на разные лады: то переливается, как горная речка по камням, то гудит, как пчёлы в цветущем саду, а то и органом звучит. В разных местах Дух бывал, о многом рассказать мог. И так красиво он пел, что далеко о нём молва разнеслась. Люди стали к поющему бархану издалека приезжать. Ладошками по песку похлопают – бархан поёт, старается. А уж когда братец-солнце и братец-ветер помогают – совсем удивительные концерты получаются.

А про обидные шутки Дух забыл – у него теперь песни есть.

Давным-давно в торговый город Амстердам на большую ярмарку приехали купцы со всего света. Привезли товары удивительные. Из Китая – тончайший фарфор, из Персии – узорчатые шелка, из Сибири – богатые меха, из Венеции – волшебные зеркала. Чего только не было на ярмарке – серебряная посуда, богатые наряды, оружие из дамасской стали, золото, каменья самоцветные, диковинные цветы и невиданные звери. Люди по рядам ходили, смотрели, приценивались, покупали, кому что нравится, радовались. И купцы довольны – хорошо торговля идёт.

Стояла в торговых рядах лавка, а в ней старик-купец. Борода седая, тонкая, глаза яркие-яркие, зелёные, как первые весенние листочки. На голове белая тюбетейка, пёстрый халат кушаком подпоясан, сапожки мягкие сафьяновые. Пахнет в лавке луговыми травами. Сидит старик, из маленькой пиалки чай пьёт, товар не нахваливает, покупателей не зазывает.

– Чем торгуешь, – спрашивают прохожие старика.

– Ковёр, вот, привёз, – отвечает тот.

– Ковёр? Один? Тут ковров видимо-невидимо всяких-разных. А ты всего один привёз, – смеялись люди и проходили мимо.

День сидит старик в лавке, неделю сидит, месяц. Настал последний день торговли – пора ярмарку закрывать. Под вечер подошёл к старику молодой человек, поздоровался и говорит:

– Меня зовут Питер ван Клост, я за тобой, дедушка, давно наблюдаю. Много к тебе людей подходит, но никто ничего не покупает.

– А у меня особо покупать нечего. Только один ковёр, – пожал плечами старик.

– Как так, один?

– Так вот, один.

Поговорили старик с Питером немного, тот и попросил:

– Покажи, дедушка, твой ковёр. Покупать не буду – денег больших нет, а посмотреть интересно.

– Хорошо, – согласился старик. – За погляд денег не берут. – И развернул ковёр. Свежим ветром пахнуло, аромат трав и цветов усилился. Замер Питер, глаз отвести не может. Ковёр весь разноцветными шелками вышит. Вверху в синем небе орёл парит, а под ним четыре горы – вершину каждой снежно-ледяная белая шапка венчает, а от ледников тонкие серебряные ручейки вниз струятся. Сами горы пёстрые, а внизу на черной земле удивительные цветы растут – алые и золотые.

– Смотри и слушай, – начал рассказ старик. – Называются горы Алатау – Пёстрые, по-вашему. Первая гора – зима. Снегом покрыта, только ели могучие стоят зелёные и голубые, а остальные деревья спят. Вторая гора – весна. Тут уже и берёзы, и ольха листьями оделись, шиповник с боярышником цветут, абрикосы, яблони опять же – белые и розовые. Третья гора – лето. Деревья и кусты силу набрали, а на полянках и по склонам – земляника горная, малина, ежевика спеют. Четвертая гора – осень. Все деревья цвет поменяли – не зелёные они, а жёлтые, красные, багровые, как закат.

– Дедушка, а что это за цветы? Никогда таких не видел, – указал Питер на низ ковра.

– Это самые прекрасные цветы на нашей земле. Тюльпаны им имя. Ты не смотри, что они такие нежные, они очень сильные. Растут и в горах, и в степи и даже в пустыне весной. Радуют людей. Ковёр дочки мои вышивали: Акжылга*, Тасгуль**, Танкурай***, Балжан****. Они лечить умеют водой, камнями, травами и мёдом.

– А как твоё имя, дедушка?

– Дома величают Таулы-ата.*****

– Спасибо, Таулы-ата. Всегда буду тебя помнить.

Встал Питер, поклонился старику, а тот спросил:

– А ты сам кто будешь?

– Я городской лекарь.

– Лекарь, говоришь. Хороший?

– Люди говорят – хороший. Я стараюсь.

Задумался старик, ладонью вышитые горы погладил, пробежался по цветам пальцами и будто раскрылись, расправились лепестки, засияли мягким светом:

– Так и быть, лекарь Питер, подарю тебе ковёр.

– Что ты, что ты, дедушка, – замахал руками Питер. – Такая ценная вещь только в королевском дворце к месту.

– Не тебе судить, что к месту, что нет. Не для того дарю, чтобы ты им хвастался. Ты – лекарь, многим помочь сможешь. Кому другому не стал бы ни дарить, ни продавать. Не простой это ковёр, волшебный. Будешь кого-то лечить, приляжешь на ковёр, скажешь: «Сойле!»****** и он тебе много-много нашепчет, как у нас, в горах Алатау, таких больных травами горными да степными лечат, чистой водой да тёплыми камнями. Рецепты древние подскажет, научит, а то и лекарственных сборов даст. В горах, что ни растение, то лекарство – знай только, как применить. Бери ковёр.

Сказал так и пропал, и лавка его пропала. Стоит Питер, ковёр к груди прижимает:

– Прощай, Таулы-ата, прощай. Спасибо тебе!

Много лет лечил Питер людей. Слава его росла, из разных стран приезжали к нему – никому не отказывал. Лечил всех, всем помогал. Молодых лекарскому делу обучал. Незаметно подкралась старость, слабым стал Питер, не хватало на всё сил. И пришла его последняя осень. Лёг он как-то раз на ковёр, погладил золотые и алые цветы, сказал:

– Великое дело сделал ты, Таулы-ата, только не научил, как силы сохранить. Стольким еще помочь надо…

Уснул Питер, а утром в его ладони нашли луковицы незнакомых растений. Удивились ученики, посадили луковицы в землю и весной из них выросли тюльпаны невиданной красоты – всем людям отрада.

В прежние времена бродил по земле шайтан. Давным-давно выбрался он на свет из подземного царства. Себя хотел показать, другой мир посмотреть. Мир-то он посмотрел – в горах побывал, моря-океаны переплыл, пустыни прошёл, в лесах поблуждал. А вот себя показать никак не получалось. Все боялись шайтана. Звери с его пути убегали, птицы – улетали. Люди его именем детей пугали. Всё живое замирало, когда мимо шайтан проходил. Очень злой был шайтан – он никогда никого не любил.

Устал шайтан от одиночества, подумал: «Хоть с муравьём поговорить». Но пусто вокруг – все попрятались, даже муравьи.

И вот шёл как-то ночью шайтан по степи. Видит, вдали огонёк светится. Наверное, застала путников ночь, разожгли они костер, сидят, время коротают, друг другу были и небылицы рассказывают. Решил тогда шайтан: «А, подойду-ка я к путникам, притворюсь человеком, у костра посижу, послушаю, о чём говорят». Обернулся шайтан охотником, с лица красивым, богато одетым – совсем ханский сын. Мултук на плечо закинул, пояс потуже затянул, сапожками притопнул и пошёл на огонек.

Подошёл к костру, видит, сидит у костра девушка удивительной красоты. Шёлковое алое платье переливается, бархатный камзол в золотых искорках, маленькая шапочка рубинами расшита. Из-под шапочки четыре толстые косы спускаются – две на грудь и две на спину. Вместо лент косы золотыми цепочками заплетены, а на цепочках цветы из рубинов. И лицо у нее такое красивое, такое светлое, как луна в полнолуние. Плачет девушка, катятся по нежному лицу прозрачные слезинки, падают на землю, превращаются в жемчужины. Видно, давно красавица печалится – земля вокруг жемчугом усыпана. И так ей горько, что не почувствовала она зла в подошедшем охотнике.

Смотрит охотник-шайтан на девушку, насмотреться не может. Замер, пошевелиться боится. Спрашивает тихо:

– Кто ты, красавица? Расскажи, что случилось. Кто тебя обидел?

Отвечает девушка:

– Я – пери. Было нас семь сестёр, жили мы – не тужили. Раньше в этом месте семь аулов стояло. Богатые были аулы, табунов лошадей много, овец вовсе не считали. Очаги горели всегда. Люди сытые, работящие, дети весёлые. Женщины ежедневно баурсаки жарили, мясо варили. Каждая сестра-пери свой аул оберегала, помогала добрый огонь поддерживать. Семь лет назад появилась в земле трещина и выполз оттуда злой дух. Всё стал отравлять смрадным дыханием. Добрался до ближайшего аула. Полетела к нему старшая сестра:

– Не губи людей, обойди аул стороной!

Захохотал злодей, дохнул смрадом. Вспыхнула сестричка, как сухой курай, тонким пеплом упала на песок. Погасли очаги в ауле и люди все умерли.

На следующий год погибла вторая сестра, и её аул был уничтожен. Год за годом творил злодей чёрное дело. Нет у меня больше сестёр, осталась я одна. Просила людей: «Откочуйте в дальние края». «Нет, – говорят. – Здесь наш дом». Сегодня последняя ночь. Но я не буду умолять – вызову злодея на бой.

Смахнула красавица слёзы, выхватила из пламени костра острую саблю:

– Смотри, прохожий, какой клинок мне духи огня отковали!

Вздохнул охотник-шайтан, невозможно зло оружием победить. В груди у него горячо-горячо стало, как будто огненный цветок распустился. Подумал «не должна такая красота погибнуть», сказал:

– Подожди немного, душа-красавица. Я тебе помогу.

От костра в темноту отошёл, человеческое обличье скинул, взметнулся ввысь чёрным смерчем и стремительно полетел к тому месту, откуда злой дух должен появиться. Только-только успел – из трещины уже смрадные клубы дыма выползают.

– Остановись! – закричал шайтан.

– Ого?! – удивился злой дух. – Брат, ты ли это? Пойдём, поможешь людишек уничтожить.

– Нет, – ответил шайтан. – Сам не пойду и тебе не позволю.

– Что это ты добреньким стал? – зашипел злодей.

– Я узнал, что такое любовь, – ответил шайтан.

– И как же ты меня остановишь? Зло убить нельзя!

– Но победить можно! – крикнул шайтан и превратился в воду. Всплеснулась, растеклась вода озером, покрыла собой трещину в земле. Как ни пытался злой дух на поверхность прорваться, ничего не получилось: впитывает вода яд, не дает отравлять воздух.

Прозрачное озеро, круглое и светлое, как лицо пери. Вода в нем даже в летнюю жару ледяная, не водится в нем рыба, не летают над ним птицы, не растёт на берегу трава. Только изредка ночью можно заметить золотой огонёк у воды – это прилетает к озеру красавица-пери.
* По словам географов, в Казахстане сразу несколько уникальных водоемов, которым приписывают необычные свойства. Ближе всего к южной столице – Мертвое озеро, оно расположено в Алматинской области, около села Герасимовка. Озеро прославилось тем, что даже в разгар жары вода в нем остается ледяной. В озере не водится рыба и не растут водоросли. Страх на туристов нагоняет и негласное правило, запрещающее купаться в этом водоеме. Площадь его не превышает 6000 кв. м. В институте географии говорят, что причиной "безжизненности" озера может стать газ, выделяющийся из расщелин на дне.
Сказка о плотине*

Поспорили как-то Солнце и Горы: кто из них сильнее.

– Я всех сильнее, – гордилось Солнце. – Захочу – приласкаю, и все оживёт. Захочу – и всё своими лучами сожгу.

Горы отвечают:

– Что ты сегодня сожжёшь, через год оживёт – трава зазеленеет, цветы зацветут. А мы, Горы, как стояли, так стоять и будем. Нам твои лучи нипочём. Значит, мы сильнее.

Солнце сердится, Горы лучами обжигает. Горы смеются:

– Щекотно! – и только на вершинах ледяные шапки сильнее таять начинают – потеют горы, жарко. Талая вода в ручейки собирается, в реки горные вливается. Текут реки с Гор в Город полноводные, бурные. В Городе людям хорошо – вода с гор прохладу несёт. Деревья горную воду пьют – сильнее зеленеют, тень густую дают. Розы-красавицы от горной воды да жаркого Солнца таким ароматом исходят, что голова кружиться начинает.

– Все равно, я сильнее! – кричит Солнце.

– Не видим мы твоей силы, – смеются Горы. – Мы – сильнее да ещё и красивее.

– Растоплю лёд на вершинах, снег на склонах. Смоет вода деревья, зальёт луга. Исчезнет красота. Останутся голые камни. Тогда вы, горы, признаете мою силу, – ярится Солнце.

Тут Ветер к спорщикам обратился:

– Перестаньте, братья. Пустые споры до добра не доводят.

Не слушают Солнце и Горы. Кричат друг другу:

– Я сильнее!

– Нет, мы!

Кинулся к Солнцу Ветер:

– Перегрелся ты от злости, братец-Солнце. Уймись. Как бы чего не вышло. – Обжёгся Ветер и к Горам метнулся:

– Братцы-Горы, оставьте глупое упрямство.

Не слушает Солнце, алым пламенем полыхает. Не слушают Горы, грозно гремят камнепадами. Спорят:

– Я самый-самый…

– Мы самые-самые…

Заволокло небо чёрными тучами, переполнились водой высокогорные озера, вздрогнули Горы и ринулся по ущелью грязекаменный поток – Сель. Сель понёсся вниз – злой демон, выпущенный на волю. Он полетел по ущелью, сметая всё на своем пути: как соломинки сминал вековые ели, как горошины, перекатывал огромные валуны, разрушая дома и забирая жизни. За ним оставалась только мёртвая грязь.

– Ха-ха-ха! Поняли теперь, кто самый сильный?! – бушевал Сель. Рёв потока сливался со свистом Ветра. Ещё чуть-чуть и погубит, сотрёт с лица земли чудный Город, и останется на этом месте голая равнина.

На пути Селя встала Плотина. Для того и построили её люди, чтобы защитить Город от возможной беды. Всей непомерной мощью ударил Сель в тело Плотины. Дрогнула Плотина, но устояла. Потерял Сель скорость и ударную силу, стал заполнять огромную рукотворную чашу у Плотины.

– Ах-х-ха-ха! Сейчас накоплю силы, соберусь в чаше, разорву Плотину и смою Город вместе с мелкими людишками! – клокотал Сель.

– Что же вы наделали, братцы? – закричал Ветер. Затихли Горы, умерило жар Солнце.

Из последних сил стояла Плотина, выгнулась луком, слезами засочилась вода из трещин. Вздохнула Плотина:

– Не могу больше…

Пришли Плотине на помощь люди. Без сна и отдыха три дня и три ночи дружно откачивали воду, укрепляли тело Плотины. Утихомирился Сель, перестал камнями греметь, буянить. Замер густым грязевым озером.

– Спасибо тебе, Плотина, – сказали люди. – Выстояла, спасла наш Город.

Потом люди вычерпали всю грязь из чаши, сделали насыпь и подняли Плотину ещё выше, проложили новую дорогу, посадили цветы и деревья.

Смотрели Солнце и Горы на работу людей и больше не спорили. Поняли, что сильнее всего дружба и помощь.