Стратегия 2050: справится ли Россия с вызовами глобализации?

Китай, развивающийся согласно стандартной для стран Восточной Азии стратегии экспортоориентированного роста, специализируется на производстве широкой номенклатуры промышленных товаров. Причем, номенклатура производимой продукции постоянно расширяется. Так, если в 1972 году китайские товары присутствовали на рынке США только в 9% десятизначных товарных позиций номенклатуры HS, то в 2001 эта доля составила уже 70%.¹⁰ При этом внутри производственных цепочек по производству того или иного продукта Китай специализируется на сборке и финальных стадиях производства: В 2002 году две трети китайского импорта составляли промежуточные товары, в то время как 60% экспорта составляла конечная продукция. Традиционной специализацией Китая были потребительские товары, доля которых в экспорте в 2002 году составляла 40%, но в последние годы Китай активно использует производство инвестиционных товаров, доля которых выросла с 12% в 1997 году до 20% в 2002 ¹¹.

Расширение номенклатуры производимых в Китае товаров не может не сказываться на производственной специализации других стран. Эти страны постепенно либо теряют соответствующие отрасли, либо передвигаются в сторону производства более высококачественных товаров, либо начинают специализироваться на производстве отдельных компонент или других отдельных бизнес процессах (дизайн, и др.). Schott 2007 показал, что при том, что присутствие Китая на рынке США растет также как и корреляция между номенклатурой продукции производимой в Китае и странах ОЭСР, одновременно растет и разрыв в стоимости единицы товара, произведенной в Китае, и странах ОЭСР.¹² Schott интерпретирует этот факт таким образом, что страны ОЭСР, реагируя на рост конкуренции с Китаем, вынуждены перемещать свою производственную специализацию в сторону производства товаров более высокого качества, а значит и большей стоимости. Учитывая, что эти страны не могут конкурировать с Китаем по стоимости рабочей силы, для них это единственный способ сохранить свою нишу на рынке без снижения заработных плат. Россия, в которой рабочая сила также дороже, чем в Китае и Индии, также должна найти себе нишу по производству товаров более высокого качества, чем эти две страны. Это может относиться и к характеристикам конечных товаров, - но это, скорее всего, должны быть товары, на которые существует высокий внутрироссийский спрос,¹³ - так и места России внутри производственных цепочек., Скорее всего, России не следует пытаться искать свою специализацию внутри производственных цепочек на конечных стадиях по сборке продукции, поскольку именно эта часть производственной цепочки обычно является наиболее трудоемкой, а ориентироваться на производство компонент или промежуточных товаров, а также при проектировании товаров – то есть на те стадии, где могут быть задействованы преимущества российской рабочей силы в сфере экономики и знаний.

Индия развивается несколько иначе. Она – одна из немногих успешно развивающихся стран, имеющих дефицит торгового баланса, а значит, в значительной степени опирающаяся в своем развитии на внутренний рынок. Тем не менее, основным двигателем развития этой страны является экспортоориентированная отрасль оффшорных услуг, таких как программирование, бухгалтерский учет, колл-центры, медицинские услуги и т.д. Производство в этой отрасли с 1980 года росло средним темпом в 7.5% в год, а занятость – с темпом 3.6% в год.¹⁴ Перенесение производств соответствующих услуг в Индию также меняет структуру предложения в других странах. К примеру, в связи с развитием оффшорного программирования в Индии меняется структура программистской отрасли в США. У России также есть потенциальные сравнительные преимущества в этой сфере, и для того, чтобы стать сравнительно крупным мировым производителям России необходимо, в том числе, найти свою нишу, отличающуюся от той, что сейчас занимает Индия.

Необходимо отметить, что в связи с огромными размерами рынка Китая и Индии, а также тем, что эти страны смогли достаточно быстро произвести сравнительно большое количество сравнительно хорошо образованных инженерных кадров, в настоящее время меняется и география размещения исследовательских и дизайнерских подразделений в производственных цепочках. Все больше исследований, особенно в той части, которая связана с доводкой под специфику местного спроса или под специфику местной организации производства, переносится в те же страны, где организовано и само производство. В работе D.Puga,D.Trefler¹⁵ такого рода инновации называются инкрементными инновациями. В те времена, когда внутренний спрос или масштабы внутреннего производства в развивающихся странах были невелики, такого перенесения стадий инновационного процесса не происходило. Теперь же в отношении Китая, а в дальнейшем и Индии эта практика становится все более и более распространенной. Более того, Индия первоначально нашла себе международную специализацию в сфере услуг, значительная часть которых (особенно оффшорное программирование) связано с инкрементными инновациями. Россия, где внутренний спрос и потенциальные объемы внутреннего производства не так велики, должна искать свою нишу на тех стадиях инновационного процесса, которые в большей степени связаны с проведением фундаментальных исследований и созданием принципиальной идеи продукта, а не доводкой его до окончательного соответствия вкусам потребителя или возможностям производителя.

Однако развитие коммерческого инновационного сектора в России может быть связано с несколькими проблемами. Первая из них достаточно часто обсуждается – это проблема финансовая. Действительно, создание действенной инновационной отрасли требует наличия эффективной финансовой системы, способной диверсифицировать риски, возникающие в процессе инновационной деятельности. Вторая, гораздо более сложная проблема – это в целом изменение отношения в обществе и в государственном управлении к риску, создание таких институтов, которые бы стимулировали экспериментирование и инновации, при этом ограничивая возможные злоупотребления, и хеджируя риски. Наконец, для увеличения внутреннего спроса на инновации со стороны компаний необходимо увеличение конкурентного давления на поставщиков, имеющих монопольную силу, а для выхода с инновационной продукцией на международные рынки необходимо знакомство с таковыми рынками и другие навыки, необходимые для создания каналов дистрибуции продукции за рубежом.

Глобализация хотя бы частично позволяет решить первую из вышеозначенных проблем. В последние годы размеры глобального финансового рынка растут очень быстрыми темпами. В значительной степени это происходит как за счет роста капитализации развивающихся рынков (см. табл.1), так и за счет все большей либерализации финансовых потоков. При этом финансовый рынок становится глобальным даже в большей степени, чем товарные рынки. Появляются глобальные и региональные финансовые центры, которые являются центром финансирования для компаний со всего мира или из данного региона. Значение финансовых рынков отдельных стран, как основных инструментов обеспечения финансовых потребностей компаний из этих стран, падает. Растут потоки капитала между странами, причем это относится как к прямым, так и портфельным, и прочим инвестициям. Учитывая свои относительные размеры и роль в регионе, Россия в перспективе может стать таким центром. Но для этого необходимо провести ряд институциональных преобразований, которые сделают российский рынок привлекательным для привлечения ресурсов и для отечественных, и для иностранных компаний. Более того, российский рынок должен будет при этом генерировать достаточно большое количество собственных ресурсов финансовых ресурсов.

Интересно отметить, что в первой половине 2000х годов значительно увеличились потоки не только прямых, но также и портфельных и прочих инвестиций в развивающиеся и переходные экономики. В России такие инвестиции составляют подавляющую часть притока иностранных инвестиций, и именно они во многом способствовали становлению в России системы потребительского кредитования. На рис.3 показан стремительный рост иностранных заимствований, осуществляемый корпоративным сектором в целом и банковским сектором в отдельности на протяжении 2000х годов. Очевидно, что в эти годы, особенно в 2006-2007 годах зарубежное финансирование было одним из важнейших источников финансирования инвестиций в российскую экономику. Россия, как и многие другие развивающиеся и переходные страны, во многом «импортировала» свою банковскую систему из-за рубежа. По состоянию на 01 января 2008 года в пассивах российского банковского сектора кредиты, депозиты и иные средства, полученные от банков - нерезидентов составляют 10,6%, а вклады физических лиц - 25,4%¹⁷. Безусловно, это делает российскую финансовую систему чрезвычайно чувствительной к глобальным финансовым кризисам. Однако, стоит отметить, что ситуация в России все же лучше, чем в некоторых других переходных странах, к примеру в Казахстане, где вследствие продолжения активного заимствования банковским сектором республики его внешняя задолженность на конец первого полугодия 2007 года превысила 45 млрд. долл. США (50% от общего объема внешнего долга).¹⁸

Поскольку финансовые потоки являются двусторонними, то они имеют значительные последствия и для стран с развитой финансовой системой. В первой половине 2000х годов одним из таких последствий были так называемые глобальные дисбалансы. Важнейшей характеристикой глобальных дисбалансов был массированный рост торгового дефицита США, который составлял около 600 млрд. долларов в год. Но рассматривать этот феномен только как внешнеторговый было бы неправильно. Наряду с дефицитом по балансу текущих операций в США росло положительное сальдо по балансу капитальных операций, то есть рос приток капитала в США. Доля американских активов в общем финансовом богатстве остальных стран достигла в 2004 году 17%; иначе говоря, эта доля достигла 43% ВВП остальных стран мира. Но такой рост американских заимствований сопровождался не увеличением, а снижением процентных ставок: к 2004 году даже долгосрочные реальные процентные ставки по американским активам составили около 1-2% ²⁰. Сегодня уже практически общепризнанным объяснением этого феномена является глобальный дефицит сберегательных инструментов. Население стран, с плохо развитыми финансовыми системами не доверяет своим финансовым институтам и стремиться вкладывать сбережения в активы страны с самой надежной и развитой финансовой системой, то есть в американские активы. Подобную же политику проводят и центральные банки многих развивающихся и переходных стран, накапливающие резервы с целью стабилизации макроэкономической ситуации. В результате растет спрос на американские активы, падают процентные ставки, и растет торговый дефицит США.

В долгосрочном плане ситуация может разрешиться только за счет развития финансовых систем в странах, где они не развиты. Эту задачу нельзя решить в короткие сроки, поэтому в ближайшие годы мировые финансовые рынки будут находиться в неустойчивом состоянии. Характерной их чертой будет, как показано в работе Кабаллеро, Фархи и Гуринчаса, возникновение финансовых пузырей. В последние 10-15 лет подобные пузыри возникали постоянно: Латиноамериканский кризис 1994-1995 годов, Азиатский кризис 1997-1998 годов, кризис в секторе интернет компаний США 2001 года, разворачивающийся сегодня кризис, начавшийся на рынке низкообеспеченных ипотечных облигаций. Наличие большого количества сбережений, ищущих своего приложения в условиях низких процентных ставок, стимулирует финансовые инновации, правильную оценку которых рынок, не имея опыта, сформировать не может. В результате периодически возникают кризисы, в рамках которых происходит коррекция стоимости новых инструментов в соответствии с адекватной оценкой их доходности и рынком.

Еще одной характерной чертой глобальных финансовых рынков последнего времени стало формирование суверенных инвестиционных фондов. Как уже было сказано выше, активное накопление резервов развивающимися, переходными и нефтяными экономиками началось около 10 лет назад, когда эти страны решили либо принять меры к тому, чтобы обезопасить себя от кризисов, либо начать распределять во времени доходы от хорошей нефтяной конъюнктуры. Первоначально средства резервных фондов вкладывались в казначейские облигации и другие активы с высоким уровнем ликвидности и надежности и низким риском. На настоящий момент в резервных фондах части стран накопились огромные средства, и страны приняли решение диверсифицировать вложение средств, а также начать их использовать не только в стабилизационных целях, но и в целях получения прибыли или развития. Поэтому из резервных средств стали образовываться государственные инвестиционные фонды, вкладывающие в зарубежные компании. Общий объем таких фондов, образованных правительствами азиатских и нефтедобывающих стран (за исключением Норвегии) составляет сейчас около 2.9 триллионов долларов²¹.

Появление государственных инвестиционных фондов существенно меняет природу международного финансового рынка, особенно в связи с происходящим кризисом. Именно эти фонды сейчас выступают как важнейшие источники ликвидности для снижения последствий кризиса. Так, в середине января государственные инвестиционные фонды предоставили кредиты на покрытие убытков таким мировым гигантам как Мерил Линч (6.6 млрд. долларов) и Ситибанк (14.5 млрд. долларов)²². В результате сложившейся ситуации возникает возможность того, что значительная часть мировой финансовой системы переедет под контроль подобных фондов.

Появление государственных инвестиционных фондов и их политика по приобретению иностранных активов, в том числе и в финансовой сфере, вызвало негативную реакцию у политиков из развитых стран. Они опасаются, что такие фонды осуществляют вложения, исходя из неэкономических интересов. Поэтому в таких странах активно обсуждается вопрос о введении законодательных ограничений на инвестиции со стороны государственных фондов. В отсутствии такого законодательства правительства стран, тем не менее идут либо на неутверждение тех или иных сделок, либо на их пересмотр. Так произошло, к примеру, в случае попытки Китайской национальной зарубежной нефтяной корпорации приобрести калифорнийскую компанию Юнокал, или в случае попытки принадлежащей правительству Дубаи компании DP World приобрести P&O компанию в США, имеющую терминалы в портах Нью-Йорка и Нью-Джерси.

Многие экономисты считают, что рост протекционизма в отношении государственных фондов не является целесообразным, поскольку оно приведет затягиванию и усложнению процесса поиска решения проблем, стоящих сегодня перед финансовым сектором, а также снизит возможности для развития тех секторов экономики, которые могли бы получить финансирование из суверенных фондов. В качестве альтернативы этому предлагается ввести международные нормы поведения для государственных инвестиционных фондов, регулирующие степень открытости информации о фондах. В сущности, эти международные правила могли бы стать одним из разделов новой международной финансовой архитектуры, насущная потребность в которой все возрастает в связи с увеличением веса в мировом ВВП и финансовых потоках

2.5 Рост спроса на продовольствие, энергетические и прочие ресурсы

Быстрое развитие Китая, Индии и других развивающихся стран имеет и еще одно следствие, как для глобальных рынков, так и для позиционирования на них России. Бизнес и население новых развивающихся стран предъявляет все больший спрос на продовольственные, энергетические и прочие ресурсы. Сегодня, практически существует консенсус в отношении гипотезы о том, что рост цен на энергоносители в середине 2000х годов был в значительной степени вызван ростом спроса на них со стороны новых развивающихся стран. Происходящий сейчас рост цен на продовольственные товары так же, как считается, может быть связан с ростом спроса на такие товары со стороны Китая и Индии, и изменениями, происходящими в структуре потребления этих стран.²³ Эти процессы ставят весь мир перед набором глобальных проблем, начиная от необходимости дорегулирования сельскохозяйственного производства, и кончая проблемой реализации совместных мер по снижению негативных последствий изменения климата и его предотвращения в той степени, в которой это возможно.

Для России подобная ситуация одновременно создает и возможности и вызовы. Как страна, с крупнейшими в мире запасами природных и земельных ресурсов, Россия может выступать ведущим игроком в сфере решения накапливающихся глобальных проблем. Однако задача экономической политики в такой ситуации состоит в том, чтобы страна не попала под влияние «ресурсного проклятья», то есть, чтобы зависимость от природного богатства не привела к остановке развития. Опыт нефтедобывающих стран говорит в этой связи о том, что решение этой проблемы не лежит в плоскости направления государственных средств в не нефтяные сектора и сектора не связанные с природными ресурсами, а связано с формированием стимулирующей развитие институциональной среды.

Готова ли Россия к решению долгосрочных задач?

3.1 Возможности для «органической» диверсификации экономики

Итак, и в связи с предстоящим выходом на технологическую границу, и в связи с глобализацией, российской экономике будет необходимо развивать новые отрасли специализации. Причем глобализация потребует от России особой гибкости и возможности быстро перестраивать свою экономическую структуру и повышать качество выпускаемой продукции в ответ на рост конкуренции со стороны традиционных и новых зарубежных производителей. В связи с этим возникает два вопроса: насколько легко Россия сможет осуществлять диверсификацию, учитывая ее нынешнюю экономическую структуру и наличие факторов производства, а также насколько гибко Россия сможет создавать новые отрасли специализации, имеющие мало общего с ее текущей экономической структурой. В этом разделе мы рассмотрим первый вопрос, т.е. какие перспективы диверсификации российской экономики существуют, исходя из ее нынешней экономической структуры. А вопрос о том, в какой степени российская институциональная среда способствует диверсификации экономики и создает возможности для быстрой смены ее специализации, в том числе в направлениях, не связанных с текущей структурой отраслей экономики, будет рассмотрен в следующем разделе.

В серии работ Р. Хаусманна с соавторами изучается влияние экспорта на развитие экономик быстрорастущих стран²⁴. Эти исследования позволяют сделать несколько выводов. Во-первых, как говорят сами авторы, страна становится тем, что она экспортирует. То есть в быстроразвивающихся странах, таких как Китай, структура экспорта часто соответствует структуре экспорта стран с более высоким уровнем развития, и со временем диверсификация экономики происходит в направлении расширения доли отраслей, в определенном смысле близких к текущим экспортным отраслям. Что касается близости секторов, то авторы обнаружили следующую закономерность. Диверсификация экономик редко идет вверх по вертикальным производственным цепочкам. То есть, если страна производит ткани, то неверно думать, что естественным направлением диверсификации для нее будет производство одежды. На практике оказывается, что ткани и одежду производят совершенно разные страны. А диверсификация экономики происходит в направлении тех товаров, которые предъявляют похожие требования к используемым ресурсам и оборудованию, человеческому капиталу и институциональной среде. То есть, если страна производит настольные компьютеры, то она может освоить и производство ноутбуков, а в дальнейшем и сотовых телефонов.

Используя данные о товарной структуре экспорта стран мира, Р.Хаусманном и Клингером был построен показатель, измеряющий расстояние между товарами. Он рассчитывается как обратная величина к вероятности того, что страна, экспортирует один товар, при условии, что она экспортирует и другой. Изучение поля таких товаров, позволяет выделить несколько крупных товарных агломераций, в рамках которых товары расположены близко друг к другу, и – тем самым - диверсификация от одного товара к другому может происходить сравнительно легко. Это группа электронных товаров, тканей, одежды, и традиционных промышленных отраслей. Остальные товары, расположены на сравнительно далеком расстоянии друг от друга, и естественным образом диверсифицировать экономику, специализирующуюся на экспорте таких товаров, будет сложно. Важнейшее место среди таких секторов занимают природные ресурсы и сельскохозяйственные товары.

Еще одним каналом диверсификации экспорта могло бы быть повышение качества уже экспортируемой продукции. Но и в этом случае анализ Р. Хаусманна показывает, что Россия экспортирует товары, с неширокими возможностями по наращиванию их качества, и в этой группе она уже производит товары высокого качества (см. рис. 6)²⁶. Действительно, как можно повысить качество природного газа? А качество нефти зависит от имеющихся ресурсов, в то время как перерабатывать нефть выгодно уже в непосредственной близости от потребителя.

Безусловно, на все вышесказанное можно возразить, что производство в России гораздо более дифференцированно, чем ее экспорт. России просто надо повысить качество товаров до конкурентоспособного уровня, а также приобрести компетенции в сфере дистрибуции и маркетинга товаров и услуг за рубежом. Но решение этой задачи равносильно решению задачи о том, чтобы создать экспортный потенциал в новой для России сфере.


3.2 Институциональная среда как барьер для диверсификации и смены специализации

Рис. 6. Возможности диверсификации за счет повышения качества товаров

• 
  Стимулирование инноваций и инвестиций в новые для страны отрасли и сферы деятельности. Оба этих типа инвестиций связаны с повышенным риском.
  
• 
  Система институтов, позволяющая снизить информационные проблемы, возникающие у бизнеса при вхождении в новые сферы деятельности или возникающие в процессе работы в этой сфере. Примеры: консалтинговые услуги, бенчмаркинг, юридические услуги и т.д.,
  
• 
  Система защиты контрактов и прав собственности, способная обеспечивать высокий уровень защиты интересов сторон, даже в условиях высокой степени неопределенности и больших рисков,
  
• 
  Возможности по финансированию рискованных проектов, то есть по разделению финансовых рисков между различными группами инвесторов.
  
• 
  Системы подготовки и переподготовки кадров, и приобретения компетенций, способные быстро перестраиваться под нужды новых сфер деятельности.
  

В отношении системы защиты контрактов, можно сослаться на работу Д.Берковица и К.Пистор,²⁷ которая говорит о том, что экспорт дифференцированных высокотехнологичных товаров слабее развит в странах, с плохой защитой контрактов. Качество дифференцируемых товаров сложно проверить, и их реальные свойства проявляются уже в процессе потребления. Поэтому в этой сфере чрезвычайно важна репутация продавца, а также система защиты контрактов, которая обеспечивает покупателю возможность возместить свой ущерб, в случае несоответствия купленного товара его заявленному качеству. И в случае международной торговли такая система защиты контрактов должна существовать в стране-продавце. Первоначальные представления о том, что этот принцип действительно работает можно получить из Графика рис. 7, где по оси абсцисс отложена доля в экспорте страны высоко- и средневысокотехнологичных товаров по методологии ОЭСР, а по оси ординат индекс качества институтов Всемирного экономического форума.

В
ажность наличия системы финансирования рисковых проектов сложно недооценить, поскольку без этой компоненты сложно реализовывать такие проекты. Эта система может быть как частной, и тогда это могут быть, к примеру, институты венчурного финансирования, которые опираются в своей деятельности на хорошо развитую в целом финансовую систему. Система может быть и государственной, и включать в себя венчурные фонды, финансируемые за счет бюджетных средств.

Рис. 7. Взаимосвязь между качеством экспорта и качеством институтов

Очевидно, что с переходом страны к развитию на технологической границе, должно расти пропорциональное количество частных венчурных фондов, но на первоначальных этапах основу системы вполне могут составлять государственные фонды.

Гибкая система обучения и переобучения необходима не только для того, чтобы облегчить бизнесу задачу инвестирования в новые сектора, но и для того, чтобы снизить социальные проблемы работников, связанные с изменением структуры экономики. При динамичном развитии экономики, ее структура вполне может несколько раз существенно поменяться за период жизни одного поколения. Поэтому необходимо иметь не только систему подготовки, но и переподготовки кадров, теряющих работу из-за того, что их сфера деятельности в данной стране становится неконкурентоспособной с производителями из других стран.

Насколько хорошо развиты в России названные выше элементы институциональной среды? В последние годы в стране стали создаваться так называемые институты развития – ОЭЗ, Банк Развития, Венчурная компания, - задачей который является оказание финансовой поддержки, а в случае с ОЭЗ также и административной и инфраструктурной поддержки, процессу создания новых или инновационных бизнесов. Эти структуры только начинают работать, об их вкладе в процесс диверсификации говорить пока рано. Можно только констатировать, что начальный этап деятельности таких структур протекает довольно длительное время, и что, по крайней мере, на взгляд стороннего наблюдателя, их деятельность пока не соответствует наилучшим международным образцам. Еще одним набирающим обороты явлением является политика региональных властей по привлечению инвестиций. В регионах создаются департаменты в органах государственной власти или работающие на принципах частно-государственного партнерства агентства по привлечению инвестиций. Такие структуры помогают потенциальным инвесторам с выбором земельных участков и оформлением документации, а также оказывают другие услуги. Подобной деятельностью в отношении крупных инвесторов на федеральном уровне занимался МЭРТ, а в настоящее время создается специализированное агентство.

Что касается развития системы финансирования, в том числе рисковых проектов, то, с одной стороны, Россия в этой сфере находится пока на одном из последних мест в мире (159 место согласно опросу Всемирного банка Doing Business). С другой стороны, в этой сфере в России в последние годы наблюдался стремительный рост, причем как в сфере роста государственного, так и честного финансирования. Были созданы Банк Развития и Венчурная компания, которые будут направлять на кредитование долгосрочных и инновационных проектов государственные средства. Стремительными темпами стала развиваться банковская система. В частности, как видно из рис. 9, объем банковских кредитов экономике вырос более, чем в 3 раза и достиг почти 40% ВВП. Более чем вчетверо, с 4 до 17% ВВП, выросли депозиты частных лиц, и, наконец, появилась целая новая сфера – потребительское кредитование, которая в 2007 году составляла уже около 10% ВВП. При этом по данным RLMS в конце 2006 года розничными кредитами (преимущественно потребительскими и ипотечными) было охвачено уже более 17% населения³². При этом в число заемщиков входят представители всех доходных групп (в частности, 8% заемщиков представляет нижний квантиль), всех социальных групп, и всех типов населенных пунктов³³. Однако, развитие банковской системы происходит столь быстро, что ни регуляционная практика, ни системы оценки рисков в самих банках не успевают за ее развитием. В последние годы становится очевидным, что накапливаются проблемы в системе потребительского кредитования. Анализ данных RLMS показывает, что некоторые заемщики тратят 35% своего дохода на обслуживание кредитов, что, безусловно, заставляет задумываться об устойчивости системы. Кроме того, темпы развития кредитных инструментов опережают рост степени доверия вкладчиков к банковским институтам, в результате чего, как уже говорилось выше, важнейшим источником финансирования системы являются иностранные займы.

Таким образом, совершенно очевидно, что пока Россия проходит только первые шаги в формировании своей финансовой системы. И по капитализации фондового рынка, и по размеру банковской системы, и по устойчивости финансовой системы в целом, и уж тем более по степени развития механизмов финансирования инноваций, т.е. прежде всего венчурных фондов, Россия существенно отстает от развитых стран. Государственные институты развития в это сфере пока тоже слабы и не могут представлять собой хоть сколько-нибудь адекватную замену частным институтам финансирования инноваций и других проектов с высокими рисками. С другой стороны, в сфере инновационной деятельности у исследователей пока нет адекватных навыков проектного менеджмента и управления рисками. Поэтому финансистам и исследователям часто бывает сложно найти общий язык друг с другом. Наконец, неразвитость права, и особенно правоприменительной практики в сфере защиты прав интеллектуальной собственности, а порой и полное непонимание судьями сути самого понятия интеллектуальная собственность, также существенно тормозят развитие инновационного сектора.

Вышеперечисленные моменты являются общими и глубинными проблемами образовательной системы, которые будет необходимо устранить в долгосрочном плане. В краткосрочном же плане существует более конкретный набор компетенций, по которым в стране наблюдается общий дефицит. В целом в стране наблюдается явный дефицит специалистов среднего звена. С точки зрения перспектив диверсификации экономики и выхода на инновационное развитие в условиях глобализации большой проблемой является дефицит компетенций в сфере ведения внешнеэкономической деятельности. Это относится практически ко всем сферам, таким как маркетинг, брендинг, дистрибуция, логистика и даже просто владение иностранными языками и навыками ведения деловой переписки. Между тем, высокотехнологичные продукты очень требовательны к навыкам ведения бизнеса, поскольку в большинстве своем относятся к так называемым дифференцируемым товарам, качество и характеристики которых сложно проверить, а значит репутация производителя, брендинг, каналы дистрибуции и маркетинг существенно влияют на спрос на эти товары. Зависимость доли высокотехнологичных товаров в экспорте и бизнес компетенций, измеряемых согласно методологии Всемирного экономического форума, показана на рис. 11.

Выше шла речь о выходе на технологическую границу, до которой лежит территория догоняющего развития, а за которой начинается пространство, где рост становится возможен только за счет инноваций, эту технологическую границу отодвигающих.

Достижение этого уровня означает и высокий уровень благосостояния, характерный для наиболее развитых стран, и новый вызов, состоящий в том, что для дальнейшего развития надо развить свою способность постоянно генерировать инновации.

Проблема, которую теперь хотим обсудить, состоит в том, что любая из стран догоняющего развития, демонстрирующая сегодня завидные успехи, по тем или иным причинам уровня технологической границы может и не достичь, несмотря на благоприятные прогнозы Голдман Сакс.

Мы уже говорили о тех условиях, которые должны быть созданы для того, чтобы ответить на вызов. В их числе были и институты, которые предстоит сформировать для этого. Все они, заметим, характерны для стран Запада, и, в какой-то мере, некоторых стран Восточной Азии, таких как Япония или Корея, которые уже находятся на технологической границе, соответствующей другой культуре. Последние достигли этого уровня, хотя для других эта граница пока остается недостижимой. И культурные особенности, и институты входят в число трудно меняющихся элементов культуры, могут стать причиной того, что та или иная страна достичь технологической границы не сможет.

Возьмем Индию, страну не раз упоминавшуюся выше. Ее успехи во многом объясняются деятельностью современного сектора экономики, активно работающего на мировом рынке, с которым связана жизнь примерно 200 млн. чел. населения Индии. Но, кроме того, есть многочисленное сельское население, составляющее примерно 65-67% общего числа индийцев, образ жизни которых мало изменялся в течение тысячелетий, которые и сегодня придерживаются ограничений кастовой системы. Чтобы Индия подошла к технологической границе и добилась соответствующего уровня благосостояния, все эти люди должны усвоить иные правила общественной жизни, во многом построенные на ценностях, отличных от тех, которые они разделяли веками.

В Китае иная ситуация, но мы можем предположить, что и там по мере развития экономики и общества будут проявляться институциональные и культурные барьеры, препятствующие достижению уровня благосостояния развитых стран и даже названных выше восточноазиатских соседей. В том числе это институты централизованной бюрократии, традиционные для Китая во все периоды его истории, включая текущий, которые даже полезны для догоняющего развития, но вряд ли подходящие для инновационной экономики.

Сказанное касается также и России. Дело не только в объеме инвестиций, необходимых для того, чтобы преодолеть расстояние (по Р.Хаусманну) от нынешнего агломерата экспортных товаров до нового, который предстоит создать в целях диверсификации. Дело даже не в наличии трудовых ресурсов. Самыми большими могут оказаться трудности с изобретательностью людей, с раскованностью, свободой их мышления, подготовленного образованием, и с качеством их работы, с навыками и компетенциями, которыми они владеют. При этом и изобретательность, и качество работы оказываются обусловлены институтами, обычаями, которые плохо поддаются изменениям.

Пока глобализация не приобрела современные масштабы, каждая культура, каждая цивилизация развивались достаточно обособленно; один торговый обмен не мог проявить в полной мере влияние институциональных различий. Успехи развития европейского капитализма привели к экспансии западной техники и западной культуры, в том числе поначалу в форме колониализма. И сейчас один из ключевых вопросов глобализации состоит в противостоянии западных институтов и культуры, которые распространяются по всему миру с потоками товаров, капиталов, технологий и образов потребления, и других самобытных культур – восточноазиатской, индийской, исламской. Эти культуры и заимствуют западные достижения, в том числе посредством разных моделей догоняющего развития, и стремятся сохранить свои традиционные институты, и найти такие варианты их адаптации к изменившимся условиям, чтобы опередить достижения Запада и продемонстрировать свои новые конкурентные преимущества. В каком-то смысле новое содержание глобализации состоит как раз в столкновении и взаимопроникновении культур.

Пока, кроме успехов в технологических заимствованиях, никто, включая Японию, не смог доказать своего превосходства перед Западом в одном факторе – инновационности. Но она как раз обусловлена не только расходами, но и особенностями европейской культуры. В том числе в терминах Г. Хофстеда³⁷ - низкой дистанцией власти (слабая иерархичность), свобода, демократичность), низкий уровень избегания неопределенности (склонность к рискам, готовность действовать в изменчивой среде), а также высокой оценкой материальных факторов (маскулинность), самореализации (в противовес выживанию по Р.Ниглхорту³⁸ или мастерства и интеллектуальной автономии по Ш. Шварцу³⁹.

Мы преднамеренно назвали трех авторов – лидеров крупнейших проектов по исследованию ценностей, в работах которых ценностные особенности различных культур получили наиболее основательные теоретические эмпирические обоснования. Но это работы социальных психологов, далеко не оцененные в среде экономистов. К тому же эмпирических доказательств связи указанных свойств с повышенной склонностью к инновациям тоже пока нет. С ответствующие исследования впереди. Но логически гипотеза о такой связи просматривается. Если эта гипотеза подтвердится, то придется делать вывод о том, что для овладения главным экономическим конкурентным преимуществом европейской культуры, инновационностью,- необходимо усваивать и некоторые европейские ценности.

Мы хотим еще раз подчеркнуть важность инноваций. Дипак Лал⁴⁰ замечает, что в течение всех веков господства аграрного общества, люди опирались на использование воспроизводимых органических ресурсов и это ограничивало темпы роста. Индустриальное общество перешло к использованию невоспроизводимых минеральных ресурсов и взрывное инновационное развитие в последние 200 лет основывалось на создании все более эффективных технологий их применения. Нынешнее быстрое развитие стран поздней индустриализации (Китай, Индия, Бразилия) основано на заимствовании этих технологий и, стало быть, увеличении спроса на невоспроизводимые ресурсы, которые, естественно, растут в цене. При этом страны уже прошедшие индустриализацию и находящиеся на технологической границе теряют былые конкурентные преимущества в старых отраслях, где новые конкуренты побивают их за счет дешевой рабочей силы. Но у них сохраняется единственное конкурентное преимущество – инновационность. Это не сулит им легкой жизни, ибо они оказываются перед необходимостью постоянно что-то придумывать и распространять инновации. Но пока именно они отодвигают технологическую границу, они имеют шанс сохранять свои позиции. Ситуация изменится, если страны других культур смогут превзойти их в генерации инноваций. Это один из выводов, к которым приводят размышления над следствиями глобализации.

По прогнозу ИМЭМО РАН по отдельным информационно- коммуникационным технологиям Корея, Китай и Индия уже перешли от догоняющего к лидирующему развитию. В 2020г. ожидается, что страны Азии придется 45% мирового объема НИОКР, в т.ч. на Китай – 20%, а на США – 28%. Но возможно ли это без усвоения европейских культурных ценностей? Это вопрос, над которым, видимо, будут работать большие группы исследователей в последующие годы.

Россия в складывающейся картине глобализации занимает двойственную позицию. С одной стороны, это европейская страна с христианской культурной основой, которая по всем параметрам, включая ценностные ориентации, не очень отличается от других стран Европы. Она имеет опыт крупных инновационных проектов, таких как атомная энергетика или космос. С другой стороны почти весь ХХ век страна развивалась обособленно, причем в условиях полуфеодальной иерархической системы, которая усиливала дистанцию власти, подавляла личность, снижая тем самым инновационный потенциал нации. Традиции феодально–сословной политической системы, предполагающие также доминирование первого лица над государством и государства над обществом, имеют здесь давнюю историю. Эти институты, собственно, отличают русскую культуру от европейского и американского Запада: они, в отличие от рыночной экономики, воссозданной в результате реформ 90-х годов, не были устранены и ныне даже отчасти реставрируются.

Вопрос в том, как будет развиваться Россия из этой двойственной позиции. Она не может опереться на азиатские черты своей культуры, т.к. они, и укоренены недостаточно, и очевидно непродуктивны. Со странами поздней индустриализации конкуренция невозможна: там – избыток дешевой и достаточно качественной рабочей силы; здесь ее дефицит. Выбор в пользу инновационного варианта развития, видимо, сделан, это следует из всех выступлений наших лидеров. Теперь на очереди вопрос как создавать инновационную экономику.

Существуют различные версии русской культуры: от ее оценки как в принципе не отличающейся от западной, до полного их противопоставления, с трактовкой ее как преимущественно восточной (Х-матрица С.Кирдиной⁴¹), с преобладанием «раздаточной», а не рыночной экономики⁴². Последние утверждения сопровождаются повторением идеи о неизменяемости институтов и культуры. Можно сказать одно: если это так, и если инновационность как-то связана с отмеченными свойствами европейской культуры, то у России нет шансов преодолеть отставание и достичь технологической границы. Но в любом случае отличия русской культуры от европейской, необходимость серьезных институциональных изменений будут создавать трудности для нашего развития, делая исполнение прогнозов Голдман Сакса далеко не безоблачным.

А.Сусоколов⁴³ высказывает предположение о гетерогенности русской культуры: высший и средний класс разделяют европейские индивидуалистические ценности, тогда как остальная часть общества (низший класс) – восточные коллективистские. Интересная мысль, но пока эмпирических данных⁴⁴ недостаточно. Скорее это утверждение верно для ХIХ века. Исследования российской элиты в современной России⁴⁵ скорее показало гомогенность представлений разных слоев общества, хотя оно не было нацелено на выяснение именно этого вопроса. Другие исследования, во всяком случае, не подтверждают неизменности какой – либо культуры независимо от ее гомо – или гетерогенности. Изменения медленно, но происходят, отражая процесс адаптации данного общества к изменениям условий среды и своей внутренней структуры. Более того, успешность развития той или иной цивилизации видимо зависит от ее способности реагировать на изменение условий динамикой культурных параметров.

Опыт эмпирических исследований в этой области очень мал (начало только в 50-х годах ХХ в), чтобы что-то утверждать с уверенностью. Но если исходить из признания медленных перемен в культурах, то можно сказать, что такие страны как Россия, Япония, Китай и Индия стоят перед необходимостью взять определенный культурный барьер. У Китая и Индии еще есть время, для них возможности догоняющего развития на базе дешевой рабочей силы еще далеко не исчерпаны. Но у России и Японии ситуация иная при всех различиях между ними. Япония, достигнув технологической границы с активным использованием традиционного уклада, с начала 90-х гг. переживает кризис, носящий, на наш взгляд, прежде всего культурный характер.

У России еще есть резервы догоняющего развития, но только на пути повышения производительности, а ее культура, если ее рассматривать как предмет инноваций, находится от европейской культуры на более близком расстоянии.

Так или иначе, мы стоим перед вызовом, по масштабам более важным, чем вызов накануне рыночных реформ. Речь идет о том, сможет ли страна войти в высшую лигу по уровню развития и благосостояния за счет создания инновационной экономики или же останется страной с большой территорией и маленькой сырьевой экономикой.

Для ответа на этот вызов предлагается два альтернативных варианта. Первый: посредством крупных государственных вложений в науку и коммерциализацию ее достижений создать мощные «центры превосходства», по крайней мере, в ряде областей и тем самым создать поток инноваций, достаточный для конкуренции в новейших секторах экономики. При этом изменения в институтах и культуре, во всяком случае, затрагивающие интересы элиты, не понадобятся. Да и трудности их осуществления можно обойти.

Второй вариант: именно институциональные изменения, в том числе в экономике, политической системе, государственном устройстве ставятся во главу угла, рассматриваются как фундамент массового вовлечения граждан в креативную деятельность. Крупные вложения в науку, образование и инновационную индустрию также предполагаются, но они опираются на иную массовую базу.

В конечном итоге выиграет тот вариант, который сможет устойчиво обеспечить более высокую долю инновационных продуктов в структуре экспорта и производства торгуемых товаров и услуг.

Разумеется, в реальности, видимо, сложится какой-то смешанный вариант стратегии. Но все равно важно, какая из альтернатив будет в нем доминировать. Пока мы движемся скорей по первому варианту и вероятность застрять на нынешнем расстоянии от технологической границы весьма велика.

Итак, обзор российской институциональной среды и состояния финансового и трудового рынков свидетельствует о том, что российская экономика пока еще практически не готова к функционированию как на технологической границе, так и в условиях глобализации. Однако это не означает, что первоначальной задачей должно быть построение институтов, необходимых для развития на технологической границе. Российская экономика пока еще находится далеко от соответствующей границы, и ранний отход от институтов догоняющего развития к институтам, необходимым для развития на технологической границе, может затормозить развитие⁴⁶. Поэтому в течение ближайших 5-10 лет по многим параметрам России будут необходимы институты догоняющего развития, которые затем можно будет сравнительно быстро заменить на институты развития на технологической границе. Исключение должны составлять те институты и факторы производства, для развития которых требуется длительное время. Что касается влияния глобализации, то успешное реагирование на ее запросы возможно как с помощью институтов развития на технологической границы, так и с помощью институтов догоняющего развития. Но есть задачи, такие как увеличение гибкости рынков, в первую очередь рынка труда, и рост компетенций, которые необходимо решать уже в краткосрочном плане. Решение этих задач необходимо не только исходя из стратегических потребностей развития экономики, но и в связи с тем, что российская экономика сегодня вышла на состояние так называемой полной занятости, когда дальнейшее развитие может быть связанно только с повышением эффективности использования таких факторов, как рабочая сила и, в значительной степени, энергетические и природные ресурсы, а не с увеличением объемов используемых факторов. Рост жалоб на нехватку трудовых ресурсов и энергетических мощностей свидетельствует о том, что дальнейшее развитие возможно только за счет более эффективного использования этих факторов, что означает модернизацию неэффективных предприятий или их закрытие и создание новых.

В целом, если говорить о текущих задачах, вытекающих из требований глобализации и перехода к развитию на технологической границе, а также о задачах, связанных с ростом в условиях полной занятости, то их можно разбить на три основных направления:

1. 
   Развитие необходимых компетенций по трем направлениям:
   
   1. 
      Развитие компетенций в сфере ведения глобального бизнеса,
      
   2. 
      Развития навыков управления проектами и ведения инновационного глобального бизнеса,
      
   3. 
      Развитие навыком проведения коммерциализируемых исследований и творческого мышления в целом.
      
   4. 
      Развитие системы «образование в течении жизни».
      
2. 
   Снятие барьеров для создания новых, в том числе инновационных предприятий, и стимулирования экспериментаторства, направленного на повышения эффективности, как в бизнесе, так и в органах государственной власти. Направления решения этой задачи лежат в сфере:
   
   1. 
      Развития конкуренции,
      
   2. 
      Отхода от «экономики недоверия» путем снятия жестких законодательных ограничений при одновременном развитии контроля, в том числе путем развития независимой и профессиональной судебной системы.
      
   3. 
      Снятие барьеров для выхода неэффективных предприятий и преобразования неэффективных рабочих мест в эффективные.