В. Н. Марков, кандидат исторических наук

В.Н. Марков,

кандидат исторических наук,

капитан внутренней службы

Отмена крепостного права и окончание военных действий в Закубанье, а также ряд законов, в частности от 29 апреля 1868 г., разрешивший лицам невойскового сословия, в том числе и евреям, селиться и приобретать недвижимую собственность на казачьих землях, открыли широкие возможности для заселения Кубани переселенцами из других губерний России¹. На смену дореформенной, главным образом, военно-казачьей колонизации, в определенной степени регламентируемой правительством, пришел несравненно более мощный, объективно закономерный процесс социального и экономического освоения Кубанской области².

Если в 1861 г. число лиц невойскового сословия составило 5 243 чел. (1,4%)³, то в 1881 г. лет их число достигло 236,8 тыс. чел.(30%) населения области. По данным Кубанской памятной книжки (1891 г.) к 1890 г. число «иногородних», увеличилось вдвое⁴. К числу иногородних относились и евреи, проживавшие в области.

На основании указа от 19 января 1863 г. евреям в «черте оседлости» и вне ее было разрешено учреждать молитвенные дома и приглашать раввинов. В должностные обязанности раввинов, в соответствии циркуляром Департамента духовных дел иностранных исповеданий от 20 марта 1871 г., входило заполнение метрических книг. В метрических книгах синагог велись записи актов гражданского состояния. Каждая метрическая книга состояла из трёх частей (рождение, бракосочетание, смерть). При их составлении допускались вариации: либо сведения о рождении, бракосочетании и смерти вносились в общую книгу (майкопский вариант книги), либо все сведения вносились в отдельные журналы (екатеринодарский вариант). Книги выдавались для фиксации бракосочетавшихся, разводившихся и родившихся.

Записи о рождении содержали информацию о дне, месяце рождения, месте рождение, дате обрезания для мальчиков и наречения для девочек. Кроме этого, фиксировался социальный статус, фамилия, имя и отчество отца, у матери, как правило, указывалось только имя. Обязательно вносилась фамилия ученого еврея или раввина, совершившего обряд и вносившего записи в метрическую книгу. Так, 3 февраля 1889 г. в Майкопе у Осипа Розенбаума и его жены Любови родился сын Анатолий. Обрезание состоялось 2 марта. Обряд проводил раввин Ешуа Ашуров⁵. У еврейской интеллигенции (в силу соображений безопасности) обрезания проводили медики.

Исследуя метрические книги, возможно получить представление о прибывавших в город евреях, их социальном статусе, места предыдущего проживания. Наряду с прибывшими в Майкоп мещанами и купцами из различных регионов и городов России, были и иностранно-подданные Румынии⁶, Греции, Пруссии⁷. В городе в разное время проживали отставные николаевские солдаты⁸, отставные и запасные солдаты⁹, окончившие службу в Кавказском округе, а также лица, получившие в ходе службы унтер-офицерское звание¹⁰, фельдшеры¹¹, «солдатские дети»¹², также горские евреи¹³ и иудействующие – «сектанты, имеющие Талмуд»¹⁴(субботники). В ряде станиц Майкопского и Лабинского отдела проживали казаки-евреи, исповедующие иудаизм¹⁵.

В Екатеринодаре еврейские метрические книги, частью утерянные¹⁶, дают возможность проследить еврейскую историю в наиболее интересный момент – отмены всяких ограничений для евреев и отражение происходящего в еврейском быту. Часть, посвященная фиксации браков дает исключительную информацию о составе населения, миграционных процессах, демографической и половозрастной ситуации, социальном статусе, уровне грамотности, а также о воздействии демографических процессов на социальное, экономическое, политическое и культурное развитие еврейской южно-российской общины.

По еврейской традиции весьма высоко оценивалось значение брака: пока человек не вступил в брак, не стал частью супружеской пары, его личность не может развиться полностью. И всё-таки выбор супруга был важен главным образом из-за детей. Будет ли ребенок евреем, определялось только национальностью его матери: если она еврейка, то и ребенок еврей, а ребенок матери-нееврейки не может быть евреем. Этим обстоятельством определялась активная политика по привлечению в собственную общину еврейской молодежи из других регионов. Сведения о бракосочетаниях содержали информацию о дне и месяце бракосочетания, указывали в какой по счету брак вступают молодожены, о количестве полных лет последних, сведения об отце невесты (социальный статус, фамилию, имя, отчество и место жительства), указывалась сумма ктуббы (ксубэ)¹⁷.

Средний брачный возраст невест колебался от 18 до 20 лет, а женихов – от 22 до 27 лет. Незначительный разрыв между возрастами мужчин и женщин, вступающих в брак, свидетельствует об отсутствии «дефицита» женщин брачного возраста и ориентации брачующихся на представителей «своей» возрастной группы. Так, 13 июня 1903 г. вступили в «первый законный брак» майкопский мещанин Яков Каплевич (22 лет) и дочь отставного рядового Эстер Жолтик (18 лет)¹⁸. Но были и исключения, когда возраст жениха превышал возраст невесты, как правило - случаи повторного брака. Отставной рядовой Иуда Фельдблат (43 года), майкопский мещанин, вступил в брак с разведенной Добой Бельчиковой (26 лет)¹⁹. Разведенные обязаны были к основному документу, удостоверяющему личность, присовокупить выписку из метрической книги, заверенную раввином, о совершившейся процедуре развода. Отдельно указывался статус вступающих в брак, дающий им и членам их семей привилегию проживать вне «черты оседлости». В частности, Александр Кацман из Могилева, сочетавшийся браком с девицей-кандидатом экономических наук Гитель Ротштейн тем самым получил право проживания в Екатеринодаре²⁰.

Документами, предъявляемыми женихом могли служить временные и бессрочные паспорта и паспортные книжки, удостоверения, выданные мещанскими управами, раввинатами и духовными правлениями, в том числе и иудействующих, справки о явке к исполнению воинской повинности и отставке с воинской службы, увольнительные билеты, свидетельство военнопленного, а иногда только подпись и засвидетельствование порядочности от уважаемых людей.

Большинство невест Кубанской области предъявляли метрическую выписку, выданную раввинами Ростова-на-Дону, Екатеринодара, Керчь-Еникале, Темрюка, Ейска, Майкопа, иногда свидетельства, выданные мещанскими управами. Сведения этой графы метрической книги служат доказательством «включенности» евреев в жизнь региона.

В следующую графу вносились сведения об отце невесты (социальный статус, фамилия, имя, отчество и место жительства). Так, в ходе анализа метрических книг Екатеринодара и Майкопа было выяснено, что помимо майкопских и екатеринодарских мещан и купцов, отцами невест были и иностранно-подданные Румынии²¹ и Пруссии²², отставные и запасные рядовые солдаты²³, демобилизовавшиеся со службы в Кавказском округе, лица, получившие в ходе службы унтер-офицерское звание²⁴, также горские евреи²⁵ и иудействующие - «сектанты, приемлющие Талмуд»²⁶ (субботники). В ряде случаев указаны казаки-евреи и казаки, исповедующие иудаизм²⁷.

В сведениях о бракосочетании, кроме прочего, указывались также имена и фамилии двух свидетелей и порядковые номера записей. Фиксировались фамилия ученого еврея или раввина, совершившего обряд. В принципе, по еврейскому религиозному закону, процедуру бракосочетания может провести любой грамотный еврей. Наблюдается интересная ситуация: в Екатеринодаре ее совершал раввин, а в Майкопе - резники, канторы и синагогальные служители²⁸.

По брачным записям в метрических книгах возможно проследить миграцию еврейского населения и отношения между общинами, в том числе и неашкеназийскими, так как в них содержится информация о месте проживания вступающих в брак, как в прошлом, так и в настоящее время. Встречаются записи о вступлении в брак с майкопскими девицами еврейками горских евреев. Так, Ханука-оглы Авругам, житель села Яншкент-Кайтога Табасаранского округа Дагестанской области вступил в брак с девицей - ашкеназийской еврейкой Соше Асташинской²⁹.

Женихи-евреи или их доверенные лица, в поисках выгодной партии разъезжали по городам Юга России. По тому, откуда прибывали женихи можно судить о степени личных и деловых контактов евреев южно-российской общины. В частности, Шимон Вейнцман - ставропольский мещанин женился на майкопчанке Злате Губельман, дочери отставного рядового Израиля Губельмана³⁰. Шмуль Файнкухен, майкопский мещанин, отставной рядовой, заключил брак с мещанкой Стародинского общества Слуцкого уезда Минской губернии вдовою Гитель Кроник³¹. Мещане, проживающие в городе, оказывались приписанными к другим городам и местечкам – в силу этого обстоятельства можно проследить историю миграции в города Юга России еврейского населения.

Нередки были браки евреев с представителями иудействующих сектантов. Абрам Венгельманов женился на Гитль Рысь, майкопской мещанке³². Свидетельство жениху выдано Духовным правлением еврейского вероучения иудействующим сектантам, имеющим Талмуд станицы Михайловской.

Нередко жених привозил невесту из деловых поездок. Так, майкопский мещанин Грит Шмеринг вступил в брак с девицей – дочерью земледельца колони Зеленого поля Екатеринославской губернии³³. Кстати, по записям множество браков происходило именно с жителями колоний Екатеринославской губерниии, что дает основания предполагать о наличии устоявшихся родственных и деловых связей между общинами.

Нередкими, судя по записям в метрических книгах, были браки евреев с иудействующими. Казаки-евреи, заключали брак с еврейками, выдавали замуж своих дочерей за евреев и сектантов. Казак станицы Петропавловской Мордухай Брук вступил в брак девицей-казачкой Анной Иудовной Алексеевой (сектанткой)³⁴, а ее брат Алексеев Илия Иудаевич с Данкой Мошкович, майкопской мещанкой³⁵. Брат Мордухая Брука – Моисей Брук отдал дочь Лею за екатеринодарского мещанина Исая Красинского³⁶. Семья Гавердовских из станицы Ханской отдавала своих дочерей замуж за евреев-мещан городов Майкопа, Екатеринодара, Екатеринославля.³⁷

Во время Первой мировой войны стали популярны браки с военнопленными армий Тройственного союза – в 1915 г. младший унтер-офицер Австрийского ландсвера Адольф (Авраам) Штерберг из Румынии сочетался браком с девицей Анной Шварц³⁸, а в 1919 г. Яков Берлин из Берлина с мещанкой Екатеринодара Ольгой Хорошевской³⁹.

Для того чтобы брак признала еврейская синагога, супруги оба должны быть иудеями, для чего необходимо прохождение процедуры принятия еврейской религии. Особенно часто это происходило после принятия указа 1905 г. о веротерпимости. Покидающих православие, называли «уклонившимися» или «совратившимися в еврейскую веру». Прежде, чем разрешить переход в иудаизм, церковь и светская администрация предпринимали меры по предотвращению перехода. В большинстве случаев обращение к иудаизму объясняли желанием приобщиться к образу жизни жены или мужа. Процедура перехода была сложной. Священники по установленной форме у «отступника» запрашивали личное прошение о смене вероисповедания и подтверждение раввина о том, что проситель будет принят в иудаизм.

Записи о переходе в иудаизм встречаются в метрической книге Екатеринодара. Так, еврей Екатеринодара Давид Лютерман заключил брак с крестьянкой Тверской губернии Хавой (Евой) Порфирьевой, за неделю до этого принявшей иудаизм, процедуру принятия которого была зафиксирована раввином Кубанской области⁴⁰. Подобная же процедура была совершена с девицей Марией Дзинканской, мещанкой Екатеринодара, решившей выйти замуж за Якова Задунайского-Литовского⁴¹.

Много полезной информации содержится и в записях о смерти, включающих день, месяц смерти, возраст, место смерти и погребения, причину смерти, социальный статус для взрослых и фамилия, имя и отчество и социальный статус отца для детей. Причины детской смертности были достаточно типичны: простуда, понос, горловая болезнь, скарлатина, лихорадка. Из записей метрических книг, видно, что многие заболевания носили эпидемиологический характер.

Но не всегда в записях метрических книг детализировали причину смерти. Достаточно часто ее обозначали очень емким понятием «детская болезнь» или «детский» или «старческий маразм». Причины взрослой смертности были более разнообразны - дряхлость лет⁴², истощение⁴³, чахотка⁴⁴, сердечные недуги⁴⁵, кровоизлияние в «мозгах»⁴⁶, «переворот кишок»⁴⁷, воспаления⁴⁸, «от поноса»⁴⁹, туберкулез⁵⁰, паралич⁵¹, преждевременные роды⁵². Судя по записям об умерших, около половины взрослых людей умирали естественной смертью, и причина смерти в таких случаях указывалась «по старости лет».

Насильственная смерть встречается не часто - от огнестрельных ран полученных на фронте в Екатеринодаре скончались военнопленные Вальтер Бютов (Берлин)⁵³, Ишеван Лустит (мадьяр)⁵⁴, Морис Вейс из Венгрии⁵⁵, военнопленный польский еврей Иосиф Фихтенберг⁵⁶, скончался из-за ранений в 1918 г. майкопский купец Яков Оськин⁵⁷, 18-летние купеческий сын Абрам Варшавский⁵⁸ и Павел Туревский. Единичный случай – «зарезан поездом» екатеринодарский мещанин Моисей Давыдович Фридман⁵⁹.

Майкоп входил в число городов с компактным проживанием евреев. Еврейское население Майкопа начало формироваться в 70-х. гг. XIX в., вскоре после преобразования крепости в город, ставший окружным центром. Быстрый рост еврейского населения Майкопа объясняется, прежде всего, естественным приростом: рождаемость превышала смертность, что свидетельствовало о положительном естественном приросте. Так, в 1891 г. в Майкопе родилось 75 еврейских детей (43 мальчиков и 32 девочки).

В еврейской жизни большую роль играли семейные и родственные связи. Для еврейских семей была характерна многодетность. Средняя семья состояла из 9-10 человек, в то время как у православных из 5 - 6 человек. Православная купеческая семья состояла в среднем из 4 человек, в тоже время еврейская семья была в два-три раза больше. Еврейская семья объединяла несколько поколений и состояла из многочисленных детей, братьев, сестер, племянников и стариков. Взрослые дети не спешили отделяться от родителей, обзаведясь собственными семьями, продолжали жить в родительском доме.

В частности, семья, главой которой был купец 2 гильдии Абрам Давидович Юхманович, проживавший в Майкопе, состояла из 25 человек⁶⁰: О связях семьи говорит то, в какие города выходили замуж дочери Д. Юхмановича.⁶¹. Старший в роду Давид Юхманович – отставной солдат, из категории привилегированных евреев, которые имели право повсеместного жительства в империи как солдаты, отслужившие по рекрутскому набору (с 1867 г.). Не только отставные солдаты, но и их дети сохраняли это право.

Семьи были многодетными. Явный пример этому семья Мошкович. Относясь к категории «солдатских детей», Моисей Мошкович мог выбирать место для постоянного проживания в любом регионе Российской империи. Семья майкопского мещанина Моисея Ильича Мошковича состояла из 24 человек⁶² Род иудействующих субботников Оськиных, до вступления в число майкопских обывателей, числился в казачьем сословии. Конечно, возможно, что многочисленные семьи Оськиных - это наследие казачьих традиций, но род Оськиных-субботников насчитывал около 28 человек. Семья Якова Ивановича Оськина, после смерти исключенного из 2 гильдии майкопских купцов вместе с детьми насчитывала 18 человек⁶³.

Наличие большой семьи у иудеев отчасти объясняется устойчивостью традиционного уклада в еврейском обществе, поощрявшего многодетные браки и семьи, которые состояли из представителей разных поколений. На наш взгляд, градация многолюдной семьи была также вызвана законодательными ограничениями при поселении евреев и покупке ими недвижимой собственности. Кроме того, из-за часто изменяющегося законодательства, евреи постоянно находились под угрозой выселения, что осложняло возможности приобретения жилья.

Особенностью Кубанской области было наличие большой группы отставных солдат-евреев. Военная служба вообще была тем каналом, посредством которого включались в миграцию малоподвижные слои населения. Как видно из анализа метрической книги евреев Майкопа, категория отставных солдат, отслуживших по рекрутскому набору, представлена довольно широко. Отставные солдаты Берка Ланцман, Хацкель Бурштейн, Моисей Мошкович, Давид Юхманович, Арон Милин, Исай Бомер, Иосиф Кришевский, Абрам Ильман, Моисей Яблонько, Яков Вильденберг, Израиль Капелевич, Иосиф Рудович, Кари Балабанчук⁶⁴ – первые евреи Майкопа, из евреев, отслуживших «по рекрутскому уставу», на которых не распространялся запрет селиться вне «черты оседлости». Так как вместе с ними это право получали и их дети, если брак был заключен во время службы, то вторая категория – «солдатские дети» была представлена с начала 1899 г. – Дмитрий Безпрозванный, Моисей Хелер, Мордке Надот, Иосиф Данилевич, Давид Фельдблат, Илья Тух⁶⁵. Прибывшие в город «солдатские сыновья», спустя некоторое время получали статус городских мещан, приписанных к городу, однако сохраняя свою неприкосновенность статуса «солдатских детей».

Весомый вклад в прирост еврейского населения Майкопа внесла и миграция. К 1 января 1895 г. жителей было 35 754 чел., и второе место после великороссов (православных), которых было 34115, занимали евреи – 718 человек (3%) – в этом списке помимо евреев – иудействующие, горские евреи и не приписанные к городу. К этому времени в городе была построена синагога, привлекавшая иудеев и иудействующих из окрестных населенных пунктов.

Так, к Майкопской синагоге оказались приписанными евреи-казаки из станиц Михайловской, Петропавловской, Армавира, Лабинской: евреи Моисей и Исай Герштейны, Абрам Виттельманов, Абрам Манко, Янкель Латишев, семья Ильи Кривошеева, прибывшего из села Привольного (Азербайджан)- одного из центров субботничества, казачья семья субботников Гавардовских из станицы Ханской⁶⁶.

Субботники, называвшиеся на Кубани также псалтирщиками, которые в российском законодательстве начала XX в. именовались «субботниками иудейского вероисповедания». Еще в конце XVIII - начале XIX вв. они пытались установить контакты с евреями, а некоторые из них даже проходили гиюр⁶⁷. Многие общины заимствовали элементы еврейского культа (таллит, тфиллин⁶⁸, соблюдение мицвот в соответствии с Галахой) и литургии (богослужение на иврите). Этот процесс усилился в конце XIX – начале XX вв.

Официальная российская статистика обычно не отличала субботников от геров⁶⁹, строго соблюдавших мицвот без формального прохождения гиюра., которых по переписи 1897 г. насчитывалось 9 232 чел. в целом по России, на Кубань же приходилось почти половина этой цифры. Они стремились к полному слиянию с евреями, поощряли браки с ними (не вступая в браки даже с субботниками), посылали детей в иешивы. В начале XX в. в центрах их концентрации на Кубани существовали сионистские кружки, на 1-й конференции сионистов Кавказа в Тифлисе в 1901г. был делегат от станицы Михайловской Кубанской области Захария Лукьяненко⁷⁰.

Касательно казаков–евреев, существует ряд версий. Возможно, ремесленники-евреи, селившиеся в станицах, со временем оказачились или были возведены в казачье звание. «Неоказаченные» евреи, без разрешения атамана поселиться на хуторе или в станице евреи не могли. Приравненная к евреям категория субботников-геров в Майкопе была представлена купеческим родом Оськиных – купцами Яковом и Иосифом, Исааком Иосифовичем, внесшими значительный вклад в экономическую историю города, а так же казачьим родом Гавардовских. Субботники всячески поощряли браки с «народом Бога» и потому девицы из рода Гавардовских регулярно выходили замуж за майкопских обывателей–евреев, и дети, рожденные в этом браке, считались «сынами Израиля».

Еще один источник демографической информации о евреях Кубани – «Книга записи нижних чинов, приехавших на время отпуска в Кубанскую область», в нее заносились фамилии, места и сроки пребывания отпускников. Множество евреев, как свидетельствуют записи, отправлялись в отпуск на родину в населенные пункты, станицы Кубанской области. Книга датирована 1882-1886 гг. и эти записи дают возможность проследить, какое количество евреев прибыло с действительной военной службы. Кстати, среди дезертиров и объявленных в розыск среди евреев, записанных в книге, оказался только один - Сруль Брыль⁷¹, что, на наш взгляд, дает возможность предполагать, что служба являлась не столько обязанностью, сколько путем достижения права повсеместного проживания в империи.

Большинство нижних чинов-евреев занимало должности в сфере обслуживания армии: фельдшеры (Симон Минц⁷², Арон Брайман⁷³, Моисей Холоденко⁷⁴, Моисей Горшиц⁷⁵) и фельдшерские ученики (Иов Ребрик⁷⁶), лазаретные служители (Аврум Пархоменко⁷⁷), писари (Ларион Рубинов⁷⁸, Якуб Рубинштейн⁷⁹), музыканты (барабанщик Данило Скляр⁸⁰, горнист Фаддей Клессей⁸¹)), каптернамусы (Шмуэль Штельн⁸²). В списках несколько фельдфебелей (Иван Гершун, Петр Бедный, Иван Камигинд⁸³), унтер-офицеров (Моисей Очерстнянный, Андрей Гирман, Степан Лехтер, Айзек Гузь⁸⁴) и несколько специалистов общевойсковых специальностей – фейерверкеры (Афанасий Шендрик, Азраиль Кацман⁸⁵), канониры (Яков Картавый, Герш Грейсман, Герш-Бер Лютерман, Аркадий Беман⁸⁶).

Остальные евреи по свидетельству «Книги записей» занимали рядовые должности, однако их количество, прибывших в Кубанскую область (фактически 45 рядовых за неполные три года) дает нам основание предполагать, что именно эти евреи стали после увольнения с действительной военной службы частью еврейской общины области. Но, уже спустя десятилетие, евреев, уклонявшихся от воинской повинности, выдавали властям «за вознаграждение», так как существовал особый указ Министерства внутренних дел (№27 от 1896 г.) где за поимку уклонистов и дезертиров-евреев по открытому кредиту Министерства полагалось 3 рубля⁸⁷.

Не взирая на существовавшие ограничения для евреев-ашкеназов, на Кубань во второй половине XIX в. начинают переселяться горские евреи. Они исповедовали иудаизм собственного толка, испытывая сильное влияние окружающих кавказских народов. Одна из небольших общин горских евреев, проживая рядом с казаками близ станицы Усть-Джигутинской, явилась нежелательным соседом, и, по обвинению в потраве хлебов, покосов, расхищении леса, краже скота⁸⁸ была насильно переселена в поселок Джигонаско-Еврейский⁸⁹, Кубанской области⁹⁰ (территория современной Карачаево-Черкессии)⁹¹.

По сравнению с евреями-европейцами, евреи, аборигены Кавказа, таты, обладали большей свободой и возможностями. В 1897 г. в Майкоп была приписана большая группа горских евреев из Джигонасского поселка Баталпашинского отдела⁹². Горские евреи, по сути, не проживающие в городе, были приписаны к нему в ходе переписи 1897 г. как лица, исповедующие иудаизм. В 1915 г. в записке директора канцелярии наместника Его Императорского Величества рассматривался вопрос о допущении туземных евреев к участию в составе городских общественных управлений Кавказского края. Поскольку «туземные евреи» являются коренными жителями края и, и кроме религии, представляют собой тип, отличный от российских евреев Европейской России⁹³. Но, несмотря на различия в оправлении богослужения, при отсутствии собственной синагоги, они были обязаны быть приписанными к синагоге, в отсутствие собственной к ашкеназской.

Значительную часть еврейской общины составляли бывшие колонисты земледельческих колоний Екатеринославской губернии и Новороссии. Несмотря на нынешние их занятия и место проживания в области, после объявления о приписке в города Кубанской области, они все равно находились в колонистском сословии и считались приписанными к Попечительству по делам еврейских поселений, где и решалось быть или не быть им мещанами кубанских городов. Администрация области, прежде чем разрешить приписку, запрашивала Попечительство о возможности зачисления того или иного еврея в городское сословие, а именно: не состоял ли желающий причислиться под судом и следствием; не в впадал ли в несостоятельность по долговым обязательствам; нет ли за ним недоимок и податей.

Однако часто подробные ответы на задаваемые вопросы дать было затруднительно, так как многие евреи были колонистами только на бумаге. Понятно, что по выше означенным вопросам Попечительство не могло располагать подробной информацией, о чем сообщалось в администрацию области. Но сообщалось, что еврей-колонист имеет всяческие недоборы, иногда от 1 руб. Колонисту разрешалась приписка в мещанское сословие, при условии выполнения нескольких пунктов: вернуть сумму, выданную на «первоначальное пособие», путевые издержки; выплатить все подати, подушные и оброчные или поземельные за прошедшее время⁹⁴; исполнить рекрутскую повинность натурою или наймом; не раздроблять семейство при переходе в мещанское сословие⁹⁵.

В ходе рассмотрения дела в отдельности, каждому семейству предъявлялись уже свои условия. Так, непременным условием непосредственно для семьи Рафаловичей был переход в другое звание непременно всем семейством, решение о разрешении перехода своего общества и выплата сумы за дом, построенный для них в колонии Новозлатополье⁹⁶. Для ремесленников колоний, прибывавших в область, делались послабления. Так, в случае с ремесленниками Израилем Леиным-Лейновым (колонии Хлебацарской) и Еселем Макаровским (колонии Графской) «не встречается нигде препятствий к причислению»⁹⁷. Прибывшие вместе с мужьями-ремесленниками в Кубанскую область еврейки в случае их смерти получали право состоять в городском обществе, в том случае если муж был причислен к городу⁹⁸.

Уже во время Первой мировой войны некоторые евреи обращались к Начальнику Кубанской области с просьбами разрешить проживание у них родственников, вынужденных оставить свое место жительства ввиду военных действий. Так, в 1915 г. за родственницу, галицийскую еврейку Хаву Гар и ее сыновей Исаака и Лазаря, просила жена купца Новороссийска Туба Юнкелис. В то время подобные прошения неизбежно проходили через особый отдел Канцелярии кавказского наместника, куда наряду с прошением было отправлено письмо Новороссийского губернатора, в котором он предлагал отклонить просьбу о разрешении Хаве Гар проживать в Новороссийске⁹⁹.

В конце XIX в., по сравнению с другими этноконфессиональными группами в области выделялась значительная сословная группа купцов-евреев. Еврейское купечество в основном состояло из бывших кантонистов и отставных солдат и их детей, причислявшихся сначала к мещанскому сословию, а затем и к купеческому. С годами степень включенности евреев в деятельность купечества неуклонно возрастала. Этому способствовало издание либеральных законов 60-х гг., дозволяющих евреям записываться в купеческие гильдии. В целом евреи составили 10,2 % общего числа майкопских купцов¹⁰⁰. В конце XIX в. в Майкопе насчитывалось 11 купцов-евреев. Евреи-купцы, проживавшие в Майкопе, составляли 10 % от общего числа купцов. С годами доля участия евреев в обороте капиталов в южных городах все возрастала.

Крупными майкопскими предпринимателями в тот период, были представители рода Оськиных, занимавшиеся банковскими делами, содержанием оптовых складов, мелочных лавок. Предпринимательские свидетельства выбирали представители семей Меламедзон¹⁰¹, Гавердовских¹⁰², Давидович¹⁰³, Камрась¹⁰⁴, Эльфанд¹⁰⁵.

Таким образом, отвечая на поставленные задачи, в ходе анализа разнообразных источников были прослежены причины, характер и динамика миграционных процессов евреев в Кубанской области. При выяснении стало очевидным, что миграционные процессы в области шли динамично, нарастая по мере освоения евреями региона. Менялась также социальная структура. При изучении демографической ситуации важно было располагать срезами внутренних процессов. В ходе анализа источников стала очевидна необходимость в исследовании внутренней демографии евреев области. В связи с этим, привлечение нетипологичных источников позволило по-новому взглянуть на поставленные задачи.

Основными источниками по вопросу социально-демографической характеристики стали данные, полученные в ходе изучения материалов Переписи 1897 г., а также еврейских метрических книг. Исследование данных Переписи позволяет судить о социальных и демографических процессах. В ходе анализа Переписи было выяснено количество лиц еврейской национальности на территории региона, а так же количество исповедующих иудаизм в городах и отделах области, показаны различные данные, касающиеся сословной принадлежности евреев, сфер занятости, возрастного соотношения, наличия болезней, степени владения языками, но сведения эти лишены динамичности и обезличены.