Вариантность и синонимичность в сфере выражения воздействия субъекта на объект

Интерес лингвистов-теоретиков и практиков к проблемам синтаксической синонимии никогда не иссякал, но особенно он возрос в связи с разработкой функциональной грамматики и вопросов теории и практики перевода, а также с расширением обучения языкам как иностранным.

Так, практика преподавания иностранных языков и перевода показывает, что учащиеся даже продвинутых этапов обучения испытывают затруднения при использовании близких по значению иноязычных синтаксических конструкций. Обладая уже определенной суммой знаний в области грамматики, многие из них, как правило, недостаточно отчетливо представляют себе различия в семантике и сфере функционирования «конкурирующих» языковых средств. Это заставляет учащихся использовать в подобных ситуациях только наиболее ясные для них, семантически прозрачные формы, как правило, являющиеся прямыми эквивалентами форм родного языка. В результате нарушается свойственная каждому языку частотность функционирования тех или иных единиц, и речь (или переводной текст) учащихся на изучаемом языке приобретает «иностранный» оттенок.

Несмотря на огромную литературу вопроса, многие проблемы, связанные с синонимией, еще не нашли своего удовлетворительного решения. Под сомнение подчас ставится не только практическая полезность изучения данного явления, но и реальность его существования как одного из механизмов, функционирующих в языковой системе. Дело осложняют дискуссионность критериев синонимичности конструкций и недифференцированное использование в работах целого ряда смежных терминов, таких как синоним, вариант, перифраза, конверсив, трансформ, дублет и т.п. (обзор литературы вопроса см. [Копров 2010: 54-57]).

Прежде всего лингвисты стремятся установить критерии синонимичности синтаксических конструкций с учетом их семантических и формальных признаков.

В качестве таких признаков в большинстве работ выделяются:

1) тождественность лексического состава;

2) общность грамматического значения;

3) разноструктурность.

Критерий тождественности лексического состава у синтаксических синонимов применяется большинством исследователей. Однако Г.А. Золотова постулировала отказ от этого требования для установления синонимичности синтаксических конструкций: «По-видимому, нет надобности в жестком требовании лексического тождества для установления синонимичности синтаксических конструкций. Упрощая работу, это требование вместе с тем нереалистично: в живом языке синтаксическая синонимия вступает во взаимодействие с синонимией лексической» [Золотова и др. 1998: 188-189]. Критерий общности грамматического значения представляется нам слишком широким. Именно его недостаточная определенность позволяет исследователям подводить под него совершенно разноаспектные и разноплановые явления, дискредитируя тем самым само понятие синтаксической синонимии.

Посмотрим теперь, в какой мере отвечают трем критериям синонимичности перечисленные выше синтаксические единицы.

Сопоставим с рассматриваемых позиций средства выражения ситуации «сравнение качества двух предметов» в трех языках.

В русском языке: 1) Иван старше, чем Петр; 2) Иван старше Петра; 3) Петр моложе, чем Иван; 4) Петр моложе Ивана.

В английском языке: 1) Ivan is older than Peter; 2) Peter is younger than Ivan.

В венгерском языке: 1) Iván öregebb, mint Péter; 2) Iván öregebb Péternél; 3) Péter fiatalabb, mint Iván; 4) Péter fiatalabb Ivánnál.

В русском языке данная ситуация реализуется четырьмя конструкциями, которые составляют две пары синонимов: (1) и (2), (3) и (4), причем (1) и (3), (2) и (4) являются по отношению друг к другу конверсивами. В венгерском языке наблюдается аналогичное соотношение форм. В английском же языке синонимии в данной сфере нет, а имеются лишь два конверсива.

В определении трансформов различаются два подхода – широкий и узкий. При широком подходе в число трансформов включаются конструкции не только с измененной внутренней структурой, но и с добавленной внешней структурой, например:

1) Иван продает машину Петру  2) Машина продается Иваном Петру  3) Продажа машины Иваном Петру  4) Тот факт, что машина продается Иваном Петру  5) Машина, продаваемая Иваном Петру и т. д.

Преобразование (1)  (2) изменяет внутреннюю грамматическую структуру высказывания (пассивизация); преобразование (1), (2)  (3) создает именной эквивалент предложений (номинализация); преобразование (1), (2), (3)  (4) изменяет внешнюю грамматическую структуру предложения, сохраняя его внутреннюю структуру с ее выражением времени, модальности и т. д., что позволяет предложению войти в качестве актанта в другое предложение: Тот факт, что машина продается Иваном Петру, еще не означает, что продажа совершится; конструкцией (5) реализуется совсем другая ситуация.

Разделяя узкий подход к синонимичности трансформов, мы относим к числу синонимов только конструкции (1) и (2) как отвечающие всем трем критериям синонимичности.

Синтаксическими синонимами мы считаем конструкции, которые характеризуются тождественностью компонентов в ситуативно-структурном аспекте при наличии расхождений в составе реализуемых ими компонентов релятивно-структурного аспекта. Соответственно, при анализе на предмет синонимичности / несинонимичности предложения первоначально исследуются в ситуативно-структурном аспекте с целью установления общности между ними. Затем, в рамках релятивно-структурного аспекта, внимание сосредоточивается на выявлении свойственных им грамматических различий. Предлагаемое понимание синтаксической синонимии хорошо согласуется с закономерностями когнитивной деятельности человека. Между различными наблюдаемыми объектами первоначально отыскиваются коренные черты сходства, что позволяет системно ограничить круг исследования. В последующем при более пристальном рассмотрении каждого объекта внутри намеченного круга отыскиваются и систематизируются их отличительные (дифференцирующие) признаки. Таким образом, синонимичность / несинонимичность синтаксических конструкций наиболее оптимальным способом выявляется при их последовательном анализе в двух указанных подаспектах номинативного аспекта устройства предложения (об аспектах семантико-структурной организации и функционирования предложения см. [Копров 1999: 16-19]).

Вариантными мы считаем такие формы предложений, которые при общности номинативного аспекта их семантико-функционального устройства выражают различные компоненты других аспектов – категориально-грамматического, коммуникативного, стилистического, эмоционально-экспрессивного и др. Иногда встречаются вариантные формы, которые не обнаруживают различий ни в одном из перечисленных аспектов, например: Он был учитель – Он был учителем. Однако случаи подобного – дублетного – функционирования форм не многочисленны вследствие действия универсального закона экономии языковых средств.

По принятому нами определению две (три и более) формы представляют собой варианты при общности хотя бы одного компонента их номинативной (лексической) семантики. Однако соотносительные в целом вариантные формы могут выражать и разные компоненты номинативного значения. В таких случаях формы находятся в отношениях дополнительной дистрибуции, и в конкретных речевых ситуациях используется только одна из них. Например, вариантные личная активная, пассивная и безличная конструкции составляют синонимический ряд, только если в качестве актанта-производителя действия выступает неодушевленное явление: Ветер сорвал крышу – Ветром сорвана крыша ­– Ветром сорвало крышу. Если же производитель действия одушевленный, то синонимический ряд сокращается до двух единиц – личной активной и пассивной конструкций: Мальчик сломал игрушку – Игрушка сломана мальчиком – *Мальчиком сломало игрушку. Таким образом, понятие «вариант» по своему объему шире, чем понятие «синоним».

Выбор той или иной вариантной формы, как правило, определяется компонентами выражаемого ими категориально-грамматического значения. Незнание этих, иногда очень тонких и поэтому трудных для описания и изучения, оттенков значения форм приводит к некорректному использованию их в речи, что воспринимается образованными носителями языка как типичные грамматические неточности или ошибки.

Вариантные формы могут также различаться по своей стилистической принадлежности. Одни из них – стилистически нейтральные – широко представлены во всех функциональных стилях литературного языка, другие – окрашенные – используются преимущественно в одном стиле (книжном или разговорном); при этом отдельные вариантные формы функционируют только за пределами современного литературного языка – в просторечии или в диалектах. Стилистические различия между конкурирующими формами не являются смыслоразличительными и, следовательно, не затрудняют коммуникации. Однако, поскольку русский язык стилистически более структурирован, чем другие языки (например, английский, немецкий), окрашенность вариантных форм обуславливает уместность и естественность их использования в соответствующих контекстах.

Как отмечает Л.И. Гришаева, понятия «вариант» и «синоним» с полным правом относятся к основополагающим для каждого лингвистического исследования. При этом ряд языковых средств обозначения одной и той же ситуации в зависимости от ракурса рассмотрения можно интерпретировать либо как варианты, либо как синонимы. Вариантами такие обозначения, как, например, Петр поет песню; пение Петра; поющий Петр; Петр, поющий песню и др., следует признать, если принять во внимание количество аргументов в обозначаемой пропозиции, тип отношения между аргументами, а также когнитивные характеристики функтора. Вместе с тем, упомянутые средства можно трактовать и как синонимичные, если иметь в виду содержательный аспект соответствующих обозначений ситуации. Вслед за Б.А. Абрамовым [Абрамов 1985], для обозначения вариантности и синонимии исследователь использует в своих работах и более широкое понятие – изофункциональность, которое, объединяет единицы, выполняющие одну функцию и принадлежащие к одной понятийной сфере [Гришаева 2011: 118-129]. Изофункциональными могут быть единицы, относящиеся к разным уровням языка и обладающие разными семантическими, формально-структурными, синтаксическими свойствами.

Синтаксические варианты, синонимы, конверсивы и перифразы при их системном изучении объединяются в системы и подсистемы, составляющие в языках семантико-функциональные поля и микрополя.

Рассмотрим семантико-функциональное поле физического воздействия в русском, английском и венгерском языках.

В русском языке данный вариант семантической структуры (ВСС) выражают следующие синтаксические конструкции:

1) личная активная: Она приоткрыла жалюзи (А. Толстой);

2) определенно-личная: Так вот под вечер останавливаем на шоссе для проверки «эмку» (В. Богомолов);

3) неопределенно-личная: Знамя дивизии вынесли (К. Симонов);

4) трехчленная пассивная (вербальная и партиципиальная): Сырая казарма быстро нагревается человеческим дыханием (А Куприн); При этом ими был убит техник-лейтенант Алиев... (В. Богомолов);

5) двучленная пассивная (вербальная и партиципиальная): Из его трюмов выкатывались полевые орудия, зарядные ящики, лотки со снарядами, выгружались упакованные в ящики запасные части для авиационных моторов (А. Кондаков); Архив был эвакуирован (К. Симонов).

6) трехчленная безличная: На рассвете туманами затопило землю (М. Бубеннов);

7) двучленная безличная: Затопит участки работ (В. Кетлинская).

В английском языке данное СФП представлено следующими конструкциями:

1) личной активной: Maybe I broke a glass (M. Spark);

2) трехчленной партиципиальной пассивной: He had just been captured and dragged back to the curb by his father (J. Salinger);

3) двучленной партиципиальной пассивной: Many excellent and expensive houses were being erected (T. Dreiser).

В венгерском языке данное поле составляют следующие конструкции:

1) личная (активная): A család lakást takarít (Семья убирает квартиру);

2) определенно-личная:

а) определенно-субъектная: Eltörtem a lábamat (Я сломал ногу);

б) определенно-объектная: Te lököd (Ты толкаешь меня);

3) неопределенно-личная: A ház felépítették (Дом построили);

4) пассивная: A ház a kőművesek által lebontatott (Дом разобран каменщиками);

5) двучленная пассивная (деепричастная) конструкция: Be van törve az ablak (Окно разбито).

Сопоставление компонентов СФП физического воздействия в трех языках выявляет сходства и различия, существующие между ними.

В центре данного поля во всех сопоставляемых языках находится личная активная конструкция. В русском и венгерском языках широко представлена неопределенно-личная конструкция. В этих же двух языках функционируют определенно-личные предложения (определенно-субъектные, а в венгерском языке – и определенно-объектные). В английском языке определенно-личная и неопределенно-личная конструкции отсутствуют. Пассивные конструкции (трехчленная и двучленная) в русском языке представлены вербальным и партиципиальным частеречными типами, в английском – только партиципиальным типом. Только в венгерском языке регулярно используется деепричастная конструкция. Специфику русского СФП физического воздействия составляют безличные конструкции.

При дальнейшем анализе исследованию подвергалось лексико-грамматическое наполнение предложений. Для установления отношений синонимичности / дополнительности конструкций необходимо рассмотреть субкатегориальную природу агенса и пациенса в каждой из них.

Различные возможные комбинации субкатегорий агенса и пациенса дают шесть подтипов ВСС «агенс – физическое воздействие – пациенс»:

1) агенс-антропоним – ФВ – одушевленный пациенс;

2) агенс-антропоним – ФВ – неодушевленный пациенс;

3) агенс-зооним – ФВ – одушевленный пациенс;

4) агенс-зооним – ФВ – неодушевленный пациенс;

5) агенс-каузатор – ФВ – одушевленный пациенс;

6) агенс-каузатор – ФВ – неодушевленный пациенс.

Между некоторыми конституентами поля внутри языков выявлены существенные различия: не все из них являются синтаксическими синонимами. Синтаксические конструкции, расположенные по принципу общности подтипа выражаемого ВСС, составляют шесть синонимических рядов.

В русском языке личная активная, трехчленная пассивная вербальные и обе партиципиальные конструкции входят в состав всех рядов и, следовательно, отличаются самой широкой синонимичностью, так как в них может фигурировать агенс любого субкатегориального типа: Мальчик (собака / течение) принес утку / палку – Утка / палка была принесена мальчиком (собакой / течением) – Утка / палка была принесена.

Двучленная пассивная вербальная конструкция «подключается» к указанному синонимическому ряду, если в ее пациентивной позиции находится неодушевленный пациенс, а в качестве имплицированного выступает агенс-антропоним, агенс-зооним или агенс-каузатор: Палка приносится (мальчиком / собакой / течением).

Неопределенно-личная и личная активная конструкции вступают в синонимические отношения с перечисленными выше предложениями только тогда, когда последними выражается агенс-антропоним: Утку / палку принесли – Мальчик принес утку / палку – Утка / палка была принесена мальчиком – Утка / палка была принесена.

Напротив, безличные конструкции будут синонимичны исходному ряду конструкций, только если ими выражается агенс-каузатор: Утку / палку принесло течением – Утку / палку принесло – Течение принесло утку / палку – Утка / палка была принесена течением – Утка / палка была принесена.

Таким образом, в русском языке только личной активной, определенно-личной, трехчленной пассивной вербальными и обеими партиципиальными конструкциями выражаются все шесть подтипов ВСС. Двучленной пассивной вербальной конструкцией реализуются ВСС (2), (4), (6). Остальными конструкциями обозначаются только по два подтипа ВСС: определенно-личной и неопределенно-личной – (1) и (2), безличными – (5) и (6).

Для английского языка подобная субкатегоризация актантов синтаксически не релевантна, поскольку здесь все три имеющиеся конструкции синонимичны друг другу при любом лексико-грамматическом наполнении их агентивных и пациентивных позиций, т. е. они образуют синонимические ряды, совпадающие по объему с самим СФП ФВ. Ср.: The boy / dog / wave pushed the girl / ball (Мальчик / собака / волна толкнула девочку / мяч) – The girl / ball was pushed by the boy / dog / wave – The girl / ball was pushed.

Для венгерского языка важно противопоставление двух субкатегорий агенса: агенса-антропонима и агенса-неантропонима (единой субкатегории, объединяющей агенс-зооним и агенс-каузатор). Здесь, как в русском и английском языках, агенсом ядерного личного предложения может выступать любая конкретная потенционная субстанция: Viktor / macskam nem iszik semmiféle szeszes italt (Виктор / моя кошка не пьет спиртные напитки).

Агенсом неопределенно-личного предложения, как в русском языке, может быть только агенс-антропоним: Még nem láttamozták az útlevelemet (В моем паспорте еще не проставили визу).

В деепричастном предложении, как в русском и английском двучленном пассиве, категориальная характеристика субъекта нейтрализована: A ruha el van szakadva (Одежда разорвана).

Ср. венгерские синонимичные конструкции (личное, неопределенно-личное и деепричастное предложения): A kőművesek a városban sok új házat építettek (Каменщики построили в городе много новых домов) – A városban sok új házat építettek (В городе построили много новых домов) – A városban sok új ház fel volt épitve.

Таким образом, рассмотрев устройство предложений СФП физического воздействия русского, английского и венгерского языков в ситуативно-структурном аспекте, мы c применением единых критериев выявили синонимичность / дополнительность конституентов данного поля в каждом из сопоставляемых языков и тем самым создали основу для поаспектного сопоставления рассмотренных синонимических рядов в трех языках.

Дальнейшая системная дифференциация конструкций, составляющих синонимические ряды, – это задача, для решения которой необходим анализ семантико-структурного устройства предложения в релятивно-структурном подаспекте. Конструкциями, составляющими синонимические ряды в СФП ФВ, выражаются специфические наборы категориально-семантических признаков агенса и пациенса. Эти признаки актантов позволяют системно дифференцировать синонимичные конструкции как внутри одного языка, так и в сопоставительном плане.

Так, в личной активной конструкции, являющейся ядерной как во внутриязыковых подсистемах, так и в плане сопоставления трех языков, агенс характеризуется признаками «активность» + «определенность», а пациенс – «пассивность» + «определенность» или «неопределенность».

В трехчленной пассивной конструкции, наиболее широко представленной в английском и русском языках, агенс характеризуется признаками «пассивность» + «определенность», пациенс – «активность» + «неопределенность».

В двучленной пассивной конструкции, общей для микрополей всех трех сопоставляемых языков, агенс выступает как «пассивный» + «неопределенный», пациенс – как «активный» + «определенный».

В русской и венгерской неопределенно-личной конструкции агенс выступает как «активный» + «неопределенный», а пациенс – как «пассивный» + «определенный».

В русской трехчленной безличной конструкции агенс характеризуется признаками «демиактивность» + «определенность», пациенс – «пассивность» + «определенность».

В русской двучленной безличной конструкции агенс выступает как «демиактивный» + «неопределенный», пациенс – как «пассивный» + «определенный».

Итак, сходства в категориально-грамматической семантике конституентов одноименных синтаксических рядов в разных языках наглядно демонстрируют принципиальную возможность точной передачи грамматического содержания предложения с одного языка на другой при помощи однотипных конструкций. Выявленные различия, с другой стороны, более рельефно оттеняют известные сложности, с которыми переводчики сталкиваются при переводе русских и венгерских неопределенно-личных предложений на английский язык, и трудности, возникающие при переводе и изучении русских безличных конструкций носителями других языков. Вместе с тем совершенно очевидно, что выявленными в номинативном аспекте дифференциальными признаками семантико-функциональные особенности средств выражения ВСС физического воздействия не исчерпываются.

Каждая конструкция при рассмотрении ее функционирования в актуализирующем аспекте характеризуется свойственным ей прямым, нейтральным порядком слов и выражаемой коммуникативной перспективой.

В русском языке личная активная конструкция отличается наибольшим разнообразием варьирования порядка слов: Кирилл вытер рукавом лоб (К. Федин); Народ могут разбудить только фабричные свистки (А. Толстой); Разбудили ее тяжелые шаги и беготня на палубе (А. Толстой).

В определенно-личной конструкции за счет опущения агентивной формы актуализируется пациенс: Обслуживаю самолет комэска (А. Чаковский).

В неопределенно-личной конструкции в качестве ремы обычно выступает глагольный признак – физическое воздействие: Его оторвали от гудка, подняли (В. Кетлинская); Свет не зажигали (А. Куприн). При инверсии в неопределенно-личном предложении актуализируется пациенс: Стреляют зайцев (К. Федин).

В трехчленной пассивной конструкции с прямым порядком слов тематичным является пациенс, рематичным – агенс: Здесь все до мелочей было с любовью расставлено Катиными руками (А. Толстой). Но возможна инверсия, при которой коммуникативная перспектива высказывания меняется на противоположную: Русскими фольварк был занят две недели тому назад (А. Толстой).

В двучленном пассиве рематизируется признаковый компонент: «Вооруженные силы Юга России» на протяжении полугода бесперебойно снабжались через черноморские порты всеми видами военного оружия (К. Федин). См. пример двучленного пассива с инверсией: У берега разгружалась баржа с цементом (В. Кетлинская).

Трехчленная безличная конструкция, в силу бесподлежащности структуры, допускает двоякую трактовку прямого порядка слов:

а) агенс-каузатор – тема, пациенс – рема: К ногам Жадова течением нанесло барахтающегося человека (А. Толстой).

б) пациенс – тема, агенс-каузатор – рема: Дым из труб сыростью и ветром сбивало к земле (А. Толстой).

В двучленной безличной конструкции порядок слов свободно варьируется, что позволяет изменять актуальное членение высказывания, ср.: Лодку залило и опрокинуло (К. Федин); Только спустя неделю повыбрасывало трупы рыбаков (А. Куприн).

В английской активной конструкции порядок слов и, следовательно, коммуникативная перспектива высказывания, фиксированы: MacDonald touched his hat (A. Christie). Изменение актуальной перспективы, связанное с инверсией актантов, как уже говорилось, требует использования пассивной конструкции: The door was opened by a girl (J. Priestley).

Для актуализации компонентов используется также специальная конструкция It is … that …: Дверь им открыла Лиза (Д. Гранин)  It was Liza who opened the door to them.

В двучленном пассиве в качестве ремы выступает признаковый компонент – причастие со связкой: Many excellent and expensive houses were being erected (T. Dreiser).

При рассмотрении СФП физического воздействия в эмоционально-экспрессивном аспекте учитываются разнообразные модификации нейтральных конструкций, например: Долго же вы чинили машину! Сколько можно долбить эту стену! Во время рабочего дня красит ногти!

Анализ стилистического аспекта функционирования средств выражения физического воздействия показывает, что в русском языке личные активные предложения стилистически нейтральны, поэтому они наиболее широко используются во всех стилях речи. Неопределённо-личное предложение характерно для разговорной речи. Пассивные конструкции, особенно трехчленная, чаще используются в книжной речи: в официально-деловом, научном стилях. Безличные предложения предпочитаются в разговорной речи и в художественных повествованиях.

Итак, совокупность разноаспектных компонентов семантики конкурирующих форм и определяет сферу их функционирования в языке. Можно предположить, что описание взаимодействия смыслоразличительных признаков вариантных форм моделирует сложнейший речемыслительный процесс выбора говорящим одной из форм в конкретных ситуациях общения (попытку такого моделирования в целях обучения русскому языку иностранцев см. в учебном пособии [Копров 2006]).

Библиографический список

Абрамов Б.А. О функциях, изофункциях, функциональном подходе и функциональной грамматике // Проблемы функциональной грамматики. – М., 1985. – С. 77-87.

Гришаева Л.И. Варианты или синонимы? (О мотивах выбора средства обозначения деятельности человека) // Грамматика разноструктурных языков: сборник научных статей к юбилею профессора Виктора Юрьевича Копрова. – Воронеж: Изд-во НАУКА-ЮНИПРЕСС, 2011. – С. 118-129.

Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. – М., 2004. – 544 с.

Копров В.Ю. Аспекты сопоставительной типологии (на материале русского, английского и венгерского языков). – Воронеж: Воронеж. гос. ун-т, 1999. – 160 с.

Копров В.Ю. Вариантные формы в русском языке: Учебное пособие для иностранных учащихся продвинутого этапа обучения. – 2-е изд., испр. – М.: «Русский язык». Курсы, 2006. 136 с.