Ведь если позабудем мы, потомки наши знать не будут

Рассказ-воспоминание Максимова Михаила Дмитриевича (на фото крайний справа) о танковом сражении под Прохоровкой в ходе Курской битвы. А затем мы оформили его рассказ об освобождении городов Новоукраинка и Кировоград на Украине, а также боевой путь дивизиона в составе 2-го Украинского фронта по территории Молдавии, участие в боях по освобождению Румынии и Венгрии.

Максимов Михаил Дмитриевич родился 4 декабря 1924 года в деревне Ямково. Закончил начальную школу в этой же деревне, а 5-7 классы – в селе Сандогоре. Затем поступил в Любим в ФЗО. По окончании ФЗО работал на Ярославском резиновом комбинате.

11 августа 1942 года призван в армию. Служил на Северо-Западном фронте в составе 309 гвардейского минометного полка разведчиком.

Самые памятные эпизоды войны – первые бои на Северо-Западном фронте. Молодые деревенские мальчишки обстреливались - на переднем крае всеми видами оружия. Михаилу Дмитриевичу едва исполнилось 18 лет, когда в одном из боев сразу два его хороших друга-разведчика были тяжело ранены.

Закончились бои под Старой Руссой по уничтожению Демянского котла, бои на Орловско-Курской дуге в районе Прохоровки.

Воевал на Степном и 2-м Ураинском фронтах. Освобождал города: Белгород, Харьков, Полтаву, Кременчуг. Форсировал реку Днепр в районе города Кременчуга. За участие в операции получил Орден Красной Звезды. При освобождении правобережной Украины, городов Кировоград и Ново-Украинка полку было присвоено звание Ново-Украинский. Полк форсировал реки Днестр, Буг, Прут и вышел на государственную границу с Румынией.

Михаил Дмитриевич участвовал в Ясно-Кишиневской операции, перешел со своим полком Карпаты и вступил в Румынии в бои по взятию Будапешта.

Запомнились танковые бои у озера Баскон, операция по освобождению Вены, взятие г Брно. Был награжден медалью «За отвагу». Никогда не изгладятся из памяти последние дни войны. Простой деревенский парень, закаленный войной, прошел 4 государства Европы и закончил войну освобождением Чехословакии. Далее воевал с бандеровцами, участвовал в боевых действиях против Японии. Окончательно демобилизовался 11 апреля 1947 года.

После войны работал в колхозе до 1949 года. Далее поступил на молокозавод в селе Сандогора, где трудился до 1984 года. В настоящее время он пенсионер, проживает в селе Сандогора.

 …А фронт с каждым километром все ближе. Старый Оскол остался в стороне. Командир Хасьянов показал на карте во время остановки пункт нашего сосредоточения - село Прохоровка и хутор Батрацкая дача. От них в двух километрах лес – вот это и есть наше место пребывания. Дивизион будет заходить в него под покровом ночи, скрытно, с левой стороны от пшеничного поля. Это была большая роща, и в ней будет размещаться весь полк. Другие дивизионы зайдут с другой стороны рощи. Так все и произошло. Ночью мы заезжали в эту рощу, а с наступлением темноты стали обустраиваться. В первую очередь стали готовить жилье, копать землянку на 6 человек. Копали ее долго, изготовили полок для сна, сверху сделали деревянные перекрытия, на них положили солому, а потом прикрыли землей, чтобы дождь не промочил. Вскоре стало ясно, что долго мы здесь не задержимся. Затевается что-то большое.

Поговорили с жителями, спросили, далеко ли фронт. Оказалось, что в 20-30 км отсюда. Сведения эти передали командиру.

Каждый день мы ходили на ученья, которые проходили на поле хутора Батрацкая дача. Тогда, мы и не подозревали, что именно здесь произойдет одно из мощных танковых сражений за всю войну. Командир сказал нам, что находимся на Орловско-Курском выступе или как, потом будут говорить, на Орловско-Курской дуге и приданы Степному фронту.

По ночам на поле стали наведываться гости – «фрицы на кукурузниках».Навешают фонарей на парашютиках и фотографируют поле, выискивая танки. А наши «Иваны» придумали: нагребут соломы в копны, сунут по колу в копну – вот тебе и танк – фотографируй. Этим занимались специальные люди.

Ночные разведчики стали появляться все чаще и чаще, иногда бросали зажигалку, тогда мы бегали тушить эти «танки». Все шло к тому, что скоро что-то произойдет. Но на нас свалилась очередная беда. Вначале один-два, а через два дня солдаты десятками стали заболевать куриной слепотой, а шофера все поголовно. Что такое куриная слепота? Это когда время подходит к 6-7часам вечера, а у человека пропадает зрение. Кто не подвергался этой болезни, водил солдат за палку в туалет и на кухню. После сна, к утру, всё пропадал, и целый день видели нормально, к вечеру картина повторялась. Мы очень боялись, что начнется наступление, а мы незрячие, но все обошлось, через неделю все были в строю, и мы опять таскались со стереотрубой по окрестностям Прохоровки.

На политзанятиях говорили, что немцы готовят мощный удар по Орловско-Курской дуге за поражение под Сталинградом и вновь попытаются взять Москву. Мы готовились к этому событию: числили и смазывали оружие, ремонтировали обмундирование и все, что было необходимо, складывали в вещмешок.

Вовсю шла подготовка. Дали патронов на два крупных диска – 150 шт. К ППШ заменили новые бинокли. Дни шли в напряженном ожидании чего-то необычного, которого никогда еще не видели.

Днем обнаружили, что в нашу рощу понаехало много танков. Все Т-34. Танкисты говорили о том, что завтра придут более тяжелые танки и самоходки. Посреди рощи разместился склад снарядов, и еще их подвозили американские машины.

Вечером с наступлением темноты 4 июля 1943 года над Прохоровским полем появились немецкие ночные бомбардировщики, начали вешать фонари над полем и бросать зажигалки туда, где были расположены копны с соломой. Поле загорелось, но нас никого не выпускали из леса, чтобы не обнаружить себя. Так прошло часов около двух. Солома повыгорела. «кукурузники» улетели.

Рано утром в 4 часа 5 июля 1943 года прозвучала команда «боевая тревога». Весь состав дивизиона выбежал из землянок. Послышалась команда: Выгнать боевые машины из акарелий». Все как одна машины были готовы. Далее команда: «Зарядить установки!» На это уходит 3 минуты. Все машины по команде выезжают на основные позиции в район Северного Донца. Это в 40 километрах. Было дано указание ехать на предельной скорости, чтобы в 5 утра быть там и дать залп по наступающим немцам, которые будут форсировать реку. Донец расходится на три рукава – наша задача задержать немцев и не дать им форсировать Донец.

Вот появились первые косяки Ю-87, но они обрабатывали другие цели, нас не трогали. Сутра было пыльно и жарко, день должен быть жарким и ясным. Для авиации это и нужно, а для нас – опасно. На огневую приехали с небольшим опозданием, на пути нас обстреляли 3 «Мессера»: все обошлось, но один из нас был ранен. Огневую позицию пришлось сменить. Немцы стали форсировать третий рукав. Аша пехота оборонялась на берегу. С ходу развернули машины и дали залп по всей глади и островкам реки. Местность была открытая, ровная. Далеко было видно работу нашего залпа. Первые машины, которые отстрелялись, вышли на марш. Одна за одной отрываются машины с огневой. Немцы бьют по огневой, но вот последняя машина выведена из-под огня. Мы с Хасьяновым садимся на нее и едем, колонна растянулась. В воздухе гудят самолеты Ю-87 и Ю-88. Одна волна сменяется другой. Мы отъехали от переднего края километров на 4-5, остановились в небольшом кустарнике и ждали. Когда привезут снаряды.

Авиации в воздухе жуть сколько. Появились и наши Ил-3 – штурмовики и МИГи- истребители. Сплошно гул моторов в воздухе. То там, то здесь завязываются воздушные бои. Есть и сбитые самолеты и у нас, и у немцев. Мы втроем: Хасьянов, Титов и я ездили на боевых машинах и помогали огневикам. Солнце нещадно печет, от гари и копоти оно кажется багрово-кровяным. Впереди сильный гул и уханье. Идет сильный бой. Из штаба сообщили, что немцы Донец форсировали и наводят переправы для танков. Наша задача заключалась в том, чтобы дать залп по этой переправе и, может быть, не один день удерживать оборону на реке. Подвезли снаряды, зарядили установку и вновь поехали к переднему краю, чтобы дать залп по переправе. Залп дали вовремя, точно по переправе, когда танки уже заходили на нее. В этот день дали 5 залпов. Поработали много, результат есть. Гимнастерки от пота стали белые и жесткие. Хочется воды, но она впереди у немцев. Таков итог первого дня боев на Орловско-Курской дуге.

Солнце село. Стало темно и прохладно. Кое-где видно зарево пожаров. Идет массовый вывоз раненых, а на передовую небольшими группами идет пополнение пехоты.

Второй день начался гулом артиллерийской подготовки. Заговорили орудия всех калибров, немецких и наших. Немцы старались во чтобы-то ни стало, форсировать реку и пустить в ход танки, но это им пока не удается. Наша оборона держится. Мы также дали залпы: одна батарея с одной позиции, другая – с другой по разным целям. Вновь перезарядились, за ночь транспортники подвезли снарядов с запасом.

Наши зенитчики били хорошо. Поразили много целей, но немцы все идут и идут. «Девятка за девяткой» пикируют с небольшой высоты с включенной сиреной, наводят страх. Так делали Ю-87.

Северный Донец не удержали. Немцы перешли его и пустили танки. Стало еще труднее. Наша пехота отходила. Но не так быстро. Дрались за каждый клочок земли. В этот день мы отступили на 3-4 километра. И так каждый день с раннего утра до позднего вечера. Появились у немцев тяжелые танки «Тигры» и «Пантеры», а также самоходные орудия «Фердинанд». Каждый день отходили назад в подготовленную оборону. На шестой день отхода во второй половине дня приехали наши транспортные машины, и водители рассказали, что только успели загрузиться, как со стороны Прохоровки послышались шум и стрельба танков. Немцы шли развернутой колонной прямо на нашу рощу, где стояли до наступления. Водители чудом выбрались, потому что рощу захватили немецкие танки. Снаряды привезли на два залпа. Пришло сообщение из полка, чтобы привезенные снаряды расходовались в критических случаях. Склад захвачен немцами.

Днем нашего командира дивизиона вызвали в полк. Там собрались все командиры трех дивизионов. Было совещание. Вернулись к своим уже под вечер. С наступлением темноты, откуда, только взялись, стали подъезжать на огневые позиции пушки 122-125 мм, а мелкие пошли сразу к передовой. Группами проходила пехота. На нашей стороне в эту ночь было большое движение людей и техники. Все окапывалось, закапывалось, ну, думали, будет что-то громкое. Наши машины закопаны в аппарели, можно было вести огонь прямой наводкой. Сидим на поверхности, наблюдаем за передовой, там бросают осветительные ракеты, идет стрельба из пулеметов. Кое-где уже здорово ухает. Кажется та и другая сторона задохнулись, взяли передышку и готовятся к новому, более мощному удару. Сон в такие ночи не идет. Сидим молча. Все передумали, больше всего мыслей о доме, как там? О завтрашнем дне не хочется думать. На деле все будет видно. Еще раз проверяем автоматы и вещмешок, все ли лежит на месте.

Пришел лейтенант, сообщил, что завтра утром будет артподготовка. Подробности тоже узнаем завтра утром. Стали следить за развитием событий, но понимали, что будет что-то большое, важное. В этом уже никто не сомневался. Обе стороны к этому готовятся.

Немцы не закончили свое наступление, они взяли передышку, чтобы подтянуть резервы и вновь ударить. А наши остановили немца. Хватит отступать! Уперлись! Надо переходить от обороны к наступлению, значит, нужно как следует ударить по «фрицу». Чей удар будет сильнее, узнаем завтра с наступлением рассвета. Ждать осталось недолго. Чувствуется какое-то возбуждение, оно пронизывает до самых пяток. Волнуемся, много курим, о сне вообще помину нет. Да и все эти люди, которые вокруг, тоже не спят. Через некоторое время все кругом оживет: будут стрелять, ухать, бахать, вот где будет ад для человека.

За час до артподготовки старший лейтенант пришел из штаба и объяснил, что в 6.00 начало артиллерийской подготовки. Сигналом к ее началу будет залп 2катюши» нашего полка. Это будет начало наступления на Орловско-Курской дуге. Пока мы будем находиться вместе с машинами, а как только наши прорвут немецкую оборону и пойдут вперед, мы должны будем найти полк пехоты, который мы поддерживаем, и держать с ним связь.

Слышится команда «Выгнать машины на огневую!». Все заворочалось, все загудело. Рядом артиллеристы убирают маскировку. Все машины на огневой. Заряжающие ввертывают взрыватели, снимают колпачки, наводчики наводят установки на цель. Командиры установок и шоферы на своих местах. Расчеты готовы. Слышится команда6 «Расчеты в укрытие, командирам орудий дать залп!» И вот «заговорили «катюши» По танкам от нашей огневой стреляют крупные пушки, приходится уши затыкать. Артиллерийская подготовка все разрастается больше и сильнее, это слышно по ее гулу. Наши готовят еще залп с этой же огневой позиции, после чего надо удирать, больше двух залпов давать отсюда нельзя. Дали еще один залп, сходу развернулись и поехали на запасную огневую позицию. На переднем крае все смешалось. Черный дым с пылью, где-то что-то горит, кругом рвется все, землю пашет большим плугом войны. В небе появилась авиация: как наша, так и немецкая. Забили наши зенитные пушки, их сразу узнали по звуку, бомбили артиллерийские Ю-87, включив сирены. Мы подъезжали на новую огневую позицию, сразу же стали заряжаться и дали залп. Недалеко от нас идут танки на исходные позиции, значит, наша пехота, наверное, двинула немцев. Вскоре мы узнали от артиллеристов, что пехота быстро идет вперед и танки будут развивать этот успех. Каждый род войск делает свое дело, чтобы обеспечить успех. Жарко не только на земле, но и в небе. То в одном, то в другом месте неба вспыхивают воздушные бои, падают и горят самолеты.

Пришло известие, что немец стал отступать быстрее, помогли танки. Мы снялись с этого места и двинулись вперед.

Проезжая передний край, мы увидели страшную картину. Никаких окопов и траншей нет, все перепахано. Здесь не только человеку трудно, даже металл искорежен, разбит. Все разбросано, разбито.

Проехали сожженную деревеньку, пахнет гарью, тлеют остатки хат.

Пока ехали, попали под обстрел. Заглушили машины и все в укрытие. Спас нас крутой обрыв, где мы отсиживались. Опасность миновала, поехали дальше. Ждем дальнейших указаний. Вскоре стало известно, что немец уже не пятится, а отступает, но надо сделать так, чтобы он бежал. Для этого нам нужно было идти к району одинокого дома, там наша пехота ведет бои, нужно срочно с ними устанавливать связь. Гул боя где-то недалеко. Впереди горит хутор. Здесь мы увидели группу раненых солдат, лежащих под деревом. Они рассказали нам, что ранены в бою за этот хутор и им здорово помогли танки.

Фронт продвинулся вперед, сейчас все войска двинулись по направлению к Белгороду. Мы на своих боевых машинах направились туда же. Стали выезжать на главную магистраль, что ведет в Белгород, а там, боже мой, что творится. По дороге идет сплошная масса, и чего тут только нет: пушки большие и малые, минометы, повозки с военным имуществом и боеприпасами, солдаты, пешие и верховые, даже кухни с дымящимися трубами. Колонна растянулась более чем на километр. С воздуха колонну прикрывали наши МИГи.

Вскоре в сторону от большака появилась дорога. Мы сразу на нее и свернули. Впереди нас уже идут машины и позади тоже. И вдруг услышали взрывы и черное облако дыма окутало все вокруг. Мы вышли из машины и осторожно пошли по колее. В стороне не заметили колышек с прибитой доской. На ней написано: «Опасно (минное поле)». Значит, кто-то проехал здесь и сбил этот указатель. Подошли ближе к месту взрыва. Мы увидели развороченную моторную часть машины. Шофер лежит головой на руле. С другой стороны, где воронка, вообще что-то страшное. Те, кто находился в кузове, остались живы. Всем раненым оказали помощь. Двинулись дальше, вновь выехали на большак. По всему чувствовалось, что недалеко Белгород. Через некоторое время мы добрались до батальона. Быстро нашли командный пункт. Время приближалось к 6 утра. Снялись с места и пошли за наступающей пехотой и танками. Шли быстро, преодолевая сопротивление немцев. Ближе к городу оно становилось упорнее. На окраине города немец нас остановил, но ненадолго. Вскоре мы пробились к железной дороге. Белгород взяли и освободили 5 августа 1943 года. Не задерживаясь, наши танки двинулись на Харьков.

… Получив сухой паёк, мы легли отдыхать, наказав часовому разбудить нас в 5³⁰ утра. До ближайшего населённого пункта шли осторожно, обходя тропки и отмеченные места с надписью «мины». Идти было очень тяжело. Пудовые сапоги на ногах тянули вниз, мы ругали погоду и украинский чернозём. Наш пункт был освобождён не весь. По ту сторону балки были немцы. У одной из хат сидели раненые солдаты. Они подсказали нам, где располагается КП. У ворот здания стоял часовой. Обратились к нему с просьбой вызвать лейтенанта Жорина. Вместе с лейтенантом мы пошли туда, где стоял бронетранспортёр. Здесь мы развернули рацию и наладили связь с дивизионом. Мы были очень осторожны, потому что немцы охотились за ними (рациями) , да хотя немец бежал поспешно, но за населённые пункты цеплялся крепко.

Хорошо видно, как наши снаряды ложатся на той стороне балки, захватив приличную площадь. Началась суета, и в это время начали беглый огонь артиллерия и миномёты. Прилетели «Илы», и дело было сделано.

Немцы стали поспешно отходить, бросая технику. С этого населённого пункта мы пошли на Кировоград. Большая часть дороги – пешком, таща на себе всё необходимое. Шли без остановки, стараясь висеть на хвосте фрицев, чтоб не оторваться. Ночь застала нас в степи. Подошли к одному кургану. Была дана команда на отдых. Вся наша разведгруппа расположилась на скате кургана. Выставив часовых, все прилегли, уснули после тяжёлого боевого дня.

Сон прервала команда: «Идти». Странно было всё: шли, а стрельбы нет ни сзади, ни спереди. Только слышно, как летят «Илы», прокладывая нам путь к победе. Идём уже который день, не встречая серьёзного сопротивления. Только небольшие группы прикрытия уходят на Новоукраинку или Кировоград.

Кормились подножным кормом и тем, что досталось от фрицев. Не доходя 12 -15 км до города, стали налаживать связь со штабом.

Неожиданно поступила команда: «Сменить направление, вместо Кировограда на Новоукраинку». Нашей группе идти на село Александровку. Нужно было успеть к приходу боевой техники. А это километров 8 с гаком. Дорога была не знакома, но в степи ориентироваться легче. Здесь полей нет, идти можно свободно. Через некоторое время пришли в Александровку. Дивизиона ещё не было. Повсюду было видно недавние присутствие немцев, и поспешное их бегство от сюда. Видимо, боялись окружения. Пошли в глубь села. Встретили миномётчиков, которые собирались идти вперёд. Но тут увидели, что движутся боевые машины. Первым на них подъехал командир нашего дивизиона Жорин.

Расположился дивизион в садах, где можно было замаскировать установки боевых машин. Мы же пошли промышлять немецкие трофеи. Нам хотелось обзавестись немецкими часами. Пройдя дальше, мы увидели, что у одной из хат стояли две машины с будками. Заглянув в одну из них, мы обнаружили искомое. Это оказались швейцарские часы, которые мы подарили начальнику штаба Кошелеву.

К тому времени, когда мы вернулись, собрались все связисты. Направление нашего движения изменилось снова. Мы повернули на Новоукраинку. Этот город имеет большое историческое значение, и немец окажет нам сильное сопротивление. Наша задача – не останавливая наступления, дожимать немца. Войска наши растянулись по украинскому чернозёму, тылы отстали.

Нам разведчикам и двум радистам, надо будет выдвинуться на курган и связаться с командиром пехоты, которую мы будем поддерживать при освобождении Новоукраинки. Прозвучала команда о выходе. Через 2 часа мы двинулись в путь, гуськом растянувшись, как и положено во фронтовых условиях. По пути встретили два брошенных немецких бронетранспортёра. Издали виден курган, где расположен КП, но его пришлось перенести в другое место, так как немец прежний обстреливал.

Наша задача заключалась в том, чтобы выкопать ровики, и разместить радиостанцию. Велено было восстановить связь с дивизионом. Работать на станции осторожно, передавать только важные сообщения, Иначе засекут немецкие локаторы. Связь была устойчива.

Через некоторое время справа от нас появилось зарево и послышался грохот залпа. Ну, вот, и началось. Артиллерии маловато, большая часть ушла на Кировоград. Но должны помочь танки и «Илы» тоже. Но Новоукраинка – это не какое-нибудь село, это всё же город и хороший опорный пункт у немцев. Справа и слева от нас появилось зарево. Значит, это 423 и 424 дают залпы. Мы позвали командира, он передал сигналы в дивизион. Пехота просила ударить по кургану, который контролировал прилегающую местность. Залп был точным, как мы говорим: «Цель накрыта». Пехота резко, а потом всё больше и больше стала устремляться вперёд. Не добегая до переднего края немцев, наша пехота залегла, но вскоре поднялась и вот уже скрылась в первых траншеях немцев. Оборона немцев прорвана. Теперь бы танки ввести! Было бы дело! Прозвучала команда: «Сниматься и идти вперёд».

Где-то справа слышен гул моторов. Это у соседей танки пошли. Должны скоро и «Илы» появиться. Миновали передний край, опасаясь минных полей, пошли вглубь. Во второй половине дня мы были на окраине Новоукраинки. Здесь нас остановил немец. Мы ждали подхода нашего дивизиона. Подходили миномётчики и артиллерия. В основном 45 мм, 75 мм и сотки. Они были противотанковые и появились на фронте недавно. Говорили, что эти пушки с длинным стволом специально против «тигров» и «пантер» немецких. После боёв Новоукраинка была освобождена. Нашему полку было присвоено звание гвардейский Новоукраинский 309 полк. На офицеров и солдат были поданы листы о награждении тех, кто участвовал в форсировании Днепра, освобождении правобережной Украины и города Новоукраинка. В том числе были и мы. Я был награждён орденом Красной Звезды.

Итак, Новоукраинка освобождена. Мы держим путь на город Первомайск. По пути пришлось форсировать Южный Бук, мы шли вперёд, не встретив никакого немецкого сопротивления. По пути встречались противотанковые установки, тщательно зачехлённые. В Первомайск мы пришли к вечеру и расположились на окраине города. К утру была наведена переправа через Южный Бук. Переход наших войск охраняли боевые самолёты, поэтому переправа была спокойной. Здесь же мы узнали хорошую весть: наши союзники открыли второй фронт.

Мы же продолжали идти дальше, и наша колонна на следующий день уже достигла территорий Венгрии. Здесь началась наша третья военная зима 1944 – 1945 годов. Немцы были ещё сильны, и крупных сражений было предостаточно. Было очень тяжело. Бывало, что за одну ночь совершали маршбросок на 400 км с одного участка фронта на другой. Самые сильные бои были за город Комарно, форсирование реки Грон, и бои за город Сенешвар. Самой запоминающейся была операция по освобождению города Будапешта. Нас направили в обход Будапешта. Кругом всё горело, были большие потери. 29 октября город был окружён. Наступление остановилось, а наши войска перешли в оборону. Будапешт находился в блокаде около двух месяцев. Жили всё время в поле среди неубранной кукурузы. Люди жили хуторами по 2-3 дома. Жили богато: скота, птиц и индюшек было много. Наступление немецкой группировки под Будапештом началось в Новый 1945 год. Бои по освобождению были жестокие, только в конце января была освобождена одна часть города. Это Пешт, на левом берегу Дуная, а вторая часть города – Буда была в руках немцев. Буда была освобождена 25 февраля. Пешт не очень разрушен, а вот Буда пострадала сильно. В Будапеште во время блокады был сильный холод. После его освобождения двинулись вдоль Дуная. В 20 км от Будапешта был город Вац. Перед городом мы остановились, выяснить обстановку. Зенитные установки были в полной боевой готовности. Вдруг со стороны города из-за насыпи железной дороги стали выползать немецкие танки и бить по нам. Наши солдаты быстро привели свои установки в боевую готовность и стали стрелять в ответ. Подбили два танка, и четыре были покинуты экипажами, убежавшими в сторону города. Эта вылазка танков стоила нам трёх убитых солдат и одной повреждённой установки. Такому хорошему результату способствовали смелость и слаженная работа расчётов боевых машин и заслуга командиров. Значит не зря мы прошли учебный курс на войне с октября 1942 года. Мы и по возрасту стали выше, да и опыта прибавилось.

После освобождения Будапешта, мы изъездили Венгрию из конца в конец. Где было туго, туда нас и бросали.

Помниться очень трагичный случай, у города Мишкольц, на реке Тиссе. Наше командование решило перебросить наш дивизион на тот берег и разместить в населённом пункте. Время было осеннее. Мирные жители, а это были модьяры или венгры, все прятались в винных погребах. Временами кое – кто из жителей навещал нас в хатах и на ломаном русско-украинском языке рассказывали, что их пропаганда пугала их, что придут коммунисты в красной одежде со звездой на лбу, а по бокам с небольшими рогами и будут вас убивать. Некоторые смелые говорили, что они хотели убедиться так ли это. В ночь на 6 ноября немцы провели разведку боем при поддержке бронетранспортёров. Дивизион находился от нас в 4 км. Перестрелка на переднем крае всё усиливалась ,и вдруг стало тихо. Через несколько минут немецкая сторона вся осветилась, и послышался грохот. Это полетели снаряды на то село, где находился наш дивизион. Там сразу вспыхнул пожар, загорелись дома один за другим. Из горящей деревни стали выезжать наши установки и разворачиваться в поле в боевую готовность. Тут же дали залп по переднему краю. На переднем крае творилось что–то невообразимое. Немецкая пехота перешла наш передний край и наши редкими группами отходили на берег реки. Отступали через мост, но и там уже рвались снаряды. У моста скопилось очень много отходящих войск. Вот один из снарядов немецкого танка попал в заряд, которым был заминирован мост. Мост взлетел на воздух, оставив на том берегу часть техники и большое количество солдат, в том числе и нас, пять человек: 3-х разведчиков и 2-х связистов. У всех был только один выход: бросать технику и вплавь форсировать реку. Нащупали в реке где помельче и решили переправляться. Немецкие танки вышли на прямую и стали бить по реке. Мы бежали к воде, кто в шинели, кто без неё, ломая лёд и не замечая холода пытались переплывать. На том берегу нашли воронку от снаряда и спрятались, чтобы отдышаться. Потом пошли на полуразрушенный хутор, разводили костры, сушились, но разве всё высушишь у костра, только пар идёт. Отойдёшь от костра, смотришь, а шинель начинает твердеть. Руки у всех в ранах – это всё об лёд порезали.

Теперь главная задача найти что-нибудь такое, где можно скрыться от ветра и холода и малость обсушиться за ночь. Сегодня будет мороз, а завтра с утра будем искать дивизион. Командир принимает решение идти на юг параллельно реки к населённому пункту. Выйдя на окраину села, Выйдя на окраину села, мы заметили в саду две замаскированные машины. Это наш 424 дивизион.

За время переправы через мост, дивизион пострадал. Есть подбитые машины. Среди солдат убитые и раненые. Дивизион отвели в тыл, чтобы привести в порядок. Нам сказали, что нас считали погибшими. Мы пришли к своей машине и увидели следы недавнего боя. Вся крыша кабины в дырках и было выбито боковое стекло. Начальник штаба выразил нам благодарность, что мы добрались до дивизиона.

После завтрака командир выбрал место для стоянки и приказал копать землянку на 8-9 человек, сказав, что стоять будем неделю, а то и больше. Ремонтировали технику и ждали пополнения людьми.

Под конец отдыха мы узнали, что нас перебрасывают к озеру Балатон. Где-то у города Секешвара немцы готовили крупную операцию.

На новый участок мы ехали долго. Ближе к утру почувствовали приближение фронта. Впереди были видны зарева пожаров и слышна артиллерийская стрельба, значит ночью здесь был бой, а это направление на город Секешвар - именно здесь немцы захотели устроить нам второй Сталинград.

Вскоре нашу колонну остановили. Свернув круто в сторону, мы расположились в фруктовом саду. Фруктовые сады здесь очень богатые, каких только фруктов здесь нет! Урожай не убран. В такой красоте нам нужно было рыть апарели для машин и ровики для своего укрытия, но никак мы не думали, что этот сад завтра превратится в черное поле с глубокими воронками, торчащими пеньками от фруктовых деревьев, догорающими танками и самоходными пушками «Фердинанд». Все это перемешивалось с запахами пороха и крови.

А начиналось все так. По прибытии сюда под озеро Балатон у нас в расчетах недоставало людей, поэтому наш взвод распределили по боевым машинам. Я попал в расчет Кислова наводчиком.

Начальник штаба гвардии капитан Кошелев пояснил, что когда потребуется связь с пехотой будет сформирована группа разведчиков и связистов во главе сержанта Кадышева, а Максимов, т.е. я, буду его заместителем.

Отметил также, что мне должны присвоить звание сержанта, и дело разведки, как старослужащий, я знаю хорошо.

А пока мы отправились на свое новое место службы. В расчете меня приняли хорошо. Я стал тренироваться в передаче расчетов.

Было заметно, что фриц активизировался, его авиация с неба не уходит. Через какое-то время нам была дана команда занять свои места у установок. Слышался рокот моторов, было темно. К нашей установке подъехала грузовая машина со снарядами. Была дана команда:»Зарядить установку» . На переднем крае бросали осветительные приборы, слышалась артиллерийская дуэль. Все это признаки того. что немцы готовят наступление. И точно. Через какое-то время на передовой заухало, забухало. Это немцы открыли огнь по переднему краю. Где-то недалеко в саду стали стрелять крупные пушки – это наверное, 152 мм. Все смешалось в общий гул. Дали команду заводить моторы, и вся колонна двинулась. С ходу на огневой развернулись и дали быстро залп. Нужно как можно быстрей удирать отсюда. В небе появились «юнкерсы-87» и рама, которая засекает цели. Облака пыли и дыма поднимались все выше и выше. И вскоре это место, откуда мы стреляли, стали долбить 2юнкерсы-87». Но нас уже там не было. Мы продолжали бой в другом месте. Именно здесь и был мой первый залп из «Катюши», который я наводил по фрицам. После короткого перерыва, во время которого мы завтракали, было объявлено, чтобы мы выводили свои машины на огневую. Котелки в сторону, все сели по своим местам, на ходу везли снаряды. Огневая оказалась близко, сходу дали залп. Впереди творилось что-то невообразимое. По всем признакам немец нас поджимает, и мы поменяли огневую глубже в тыл. Увидели, как на большой скорости мчаться пушки 122 мм. Вскоре мы свернули в сторону и начали окапываться. Машины развернули и приготовили к залпу. Но долго копать нам не пришлось. Немецкая авиация бомбила трассу и окрестности. По трассе шел большой поток отступающих наших войск. С обеих сторон по «ЮНКЕРСАМ» БИЛИ НАШИ ЗЕНИТНЫЕ УСТАНОВКИ МЕЛКИЕ И КРУПНЫЕ. Небо покрыто тысячами разрывов снарядов. Между ними сновали «юнкерсы», мессеры и наши МИГи и Илы, каждый делал свое дело, как мог. Вся эта карусель крутилась наверху, сбрасывая на землю свой груз, а с земли посылали им очереди трассирующих пуль и зенитных снарядов. После чего в небе вспыхивал огромный шар взрыва. Это очередной сбитый самолет наш или немецкий. Наше положение было угрожающим. Нас заметила немецкая авиация. В это время наши соседи-артиллеристы повели беглый огонь по высоткам. Что были впереди нас. Вскоре на гребне появились черные квадраты. Ясно, что это немецкие танки. И тут же полетело над нами несколько болванок, выпущенных из танков.

Подали команду: «К бою». Мы дали залп по немецким танкам, спускающимся с гребня высоток ближе к трассе. Залпом была накрыта цель. Это хорошо было видно простым глазом. Два черных столба дыма потянулись вверх.

Весь день мы потихоньку пятились назад, а немцы все сильнее и сильнее давили на нас. Бой и налет авиации не прекращался ни на минуту. К вечеру накал стал спадать.

После операции у города Секешвара нам дали отдохнуть у озера Балатон. Это курортное место Венгрии. После короткого отдыха я вновь поступил в распоряжение штаба. Моя военная жизнь продолжалась.