Xiv апрельская международная научная конференция «Модернизация экономики и общества»

«Модернизация экономики и общества»

Сессия L-08 «Публика и ресурсы публичной политики»
Анализ состава и взаимодействий элит муниципального уровня г. С.-Петербурга
A Composition of Elites and Interrelations among Local Elites (an Example of St.-Petersburg)
И.Г.Тарусина, доцент кафедры Методов и технологий социологических исследований факультета социологии НИУ ВШЭ – Санкт-Петербург

itarusina@hse.spb.ru
Состав и взаимодействия элит являются важными объектами исследования в современной политической социологии и политологии. Так, они рассматриваются в работах Г.К.Ашина [Ашин, 1999], О.В.Крыштановской [Крыштановская, 1995, с. 51-65], О.В.Гаман-Голутвиной [Гаман-Голутвина, 2006], В.Я.Гельмана [The Politics, 2004], А.В.Дуки [Региональные, 2001], Н.Ю.Лапиной и А.Е.Чириковой [Лапина, Чирикова, 2000], В.П.Мохова [Мохов, 2003], М.Н.Афанасьева [Афанасьев, 2000] и многих других.

В то же время, элиты на уровне муниципального образования, а также их взаимодействия реже становятся предметом пристального рассмотрения [Гельман и др., 2008; Местное, 1996; Россия, 2000; The Politics, 2004 и др.].

Рассмотрение состава элит в данном исследовании проводится преимущественно с точки зрения позиционного подхода. Вслед за Г.Моска, элита определена как «группа лиц, обладающих высокими статусными позициями в управлении» [Цит. по: Рахшмир, 2002, с.84]. Также мы проверяем применимость репутационного подхода, выясняя, насколько велик авторитет лиц, входящих в элиту локального (муниципального) уровня.

Применяя позиционный подход для определения круга лидеров, мы предположили, что все руководители администраций муниципальных образований, а также все депутаты этого уровня, будучи «лидерами по должности», являются представителями элит. В дальнейшем поиск представителей элит производился на основе репутационного подхода [См. например, Wolfinger, 1960, pp. 636-644]. На основе экспертных интервью список редактировался с учетом «репутационной» составляющей.

Изменения состава элит принято анализировать в рамках стратификационного или транзитологического подходов, с точки зрения «номенклатурной» [Крыштановская, 1995, с. 51-65], «клиентелистской» [Афанасьев, 2000] или иных моделей [Гельман, 1997, с. 64-81].

Что касается характера взаимодействий элит, то, по мнению Дж. Хигли, элиты могут быть «разделенными, фрагментированными или едиными» [Higley and Pakulski, 1995, p. 418]. При этом авторы выделяют «два вида единства: идеологическое – …принудительное и консенсусное - …процедурное, достигаемое по согласию сторон» [Пакульский и Баоган, 1998, с. 54]. В нашем исследовании мы анализируем характер интеграции внутри муниципальных элит.

Данные о составе лидерского корпуса и характере интеграции внутри элит собраны в 2012 - 2013 гг. качественными методами. Основой для предварительных выводов служат десять полуструктурированных интервью с представителями элит данного уровня, а также документы (статьи и сообщения в муниципальной прессе, биографические данные, опубликованные в Интернете) и некоторые статистические данные.

Эмпирической базой пилотного этапа исследования послужил материал, иллюстрирующий характер интеграции элит муниципальных образований одного из районов г. С.-Петербурга.

В результате пилотного этапа исследования можно сделать следующие предварительные выводы-гипотезы относительно состава элиты одного из муниципальных округов исследуемого района. В элиту муниципального уровня входят глава администрации, двое из его заместителей, являющиеся одновременно депутатами муниципального совета. Также эксперты относят к элите еще двоих из восьми депутатов муниципального совета. Один из них связан с главой администрации родственными связями.

Остальные депутаты и третий заместитель главы не упоминаются как «авторитетные», «наиболее заметные» фигуры. Напротив, по мнению экспертов, они играют незначительную роль в управляющих структурах и в местном сообществе (последнее, впрочем, нуждается в дальнейшей проверке, с помощью опроса жителей муниципального округа). Характерно, что рассказывая о своих функциях и реальных действиях, такие депутаты говорят о редких обращениях небольшого числа граждан, которым они и помогают. По их словам, именно в такой небольшой помощи и заключается их «депутатская работа», сами они инициативы не проявляют, каких-то отдельных направлений деятельности не курируют и собственных проектов не ведут.

Говоря о составе данной элиты важно упомянуть, что в нее входят исключительно мужчины, хотя в составе депутатского корпуса есть две женщины. Возраст в депутатском корпусе варьируется от 27 до 75 лет, а в элите от 44 до 67 лет (средний возраст в элите – 56,4 года). У четверых из пяти представителей элиты высшее образование. Все они родились в Ленинграде. В 1998 г. двое из них были впервые избраны в депутаты (в том числе, нынешний глава муниципального округа). Еще один влиятельный человек – депутат данного муниципального совета с 2004 г. Интересно, что один из представителей элиты владеет собственным предприятием занимающимся благоустройством, что, несомненно, должно сказаться на облике округа и помочь решить самые острые проблемы, с которыми жители обращаются в муниципалитет.

Что касается композиции элит, то отметим высокий уровень интеграции ее членов. Свое единение они называют «кулак», что весьма показательно. Говорят о необходимости противостоять влиянию политических сил, имеющих представительство, в том числе, и в муниципальном совете.

Мы застали интересный момент изменения состава элиты, а именно ее административной части. В связи с происходящими переменами, сплоченность «старого состава» депутатов (тех, кто работает депутатом не первый срок) возросла. Об этом можно судить по высказываниям депутатов о том, как принимаются важные решения. Здесь можно отметить, что основная инициатива находится в руках административного корпуса, а сплочение лидеров происходит вокруг главы администрации. Несмотря на то, что в составе депутатского корпуса есть представители оппозиционных политических партий, второго центра не формируется. Вероятно, это связано с незначительностью их организационных и экономических ресурсов, а также с недостаточной известностью и отсутствием серьезной социальной поддержки.

Наблюдаемую элиту нельзя назвать «номенклатурной», поскольку лишь двое из пяти ее представителей бессменно находятся в ее составе около 15 лет. Но, поскольку вокруг них и формируется этот «костяк», то, можно предположить, что они вносят некую консервативную ноту в принимаемые решения и в правила взаимодействий. Возможно, мы наблюдаем процесс формирования клиентелы, но удастся ли ей монополизировать право на решения, пока не вполне понятно.

Существенными для описания взаимодействий являются отношения с районными властными структурами, к которым обращаются муниципалы для практического решения вопросов, если у них не хватает каких-либо ресурсов. Здесь они, по большей части, выступают не партнерами, а зависимой стороной, порой подолгу ожидают ответа и требуемых действий элит районного уровня.

Также важно обратить внимание на отсутствие серьезной поддержки лидеров муниципального уровня со стороны общественных организаций. Представители элиты с трудом припоминают, какие общественные объединения действуют на их территории. И, как правило, упоминают они ветеранские организации, которые имеют подведомственный характер и ведут узконаправленную деятельность.

Таким образом, предварительно можно предположить, что характер взаимодействий в данной элите имеет тенденцию к «идеологическому единству». Эти выводы требуют дополнительного подтверждения. Исследование продолжается, мы намерены собрать больше данных об элите данного округа, а затем распространить данную методику на большее число случаев.

Автор доклада благодарит за методологическую и организационную помощь при проведении исследования уважаемых коллег профессоров факультета социологии НИУ ВШЭ Санкт-Петербург Д.А.Александрова и А.А.Вейхера, а также студентов факультета социологии НИУ ВШЭ Санкт-Петербург И.Ивашина, А.В.Корболину, А.А.Померанцева, С.А.Семенову, Д.А.Шевченко за организационную и техническую помощь при проведении первого этапа исследования.

Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность. - 2-е изд. доп. - М.: Московский общественный научный фонд. 2000. - 318 с.

Ашин Г.К., Понеделков А.В. и др. Основы политической элитологии. - М.: Приор. 1999. – 304 с.

Гаман-Голутвина О.В. Политические элиты России: Вехи исторической эволюции. - М., 2006. – 448 с.

Гельман В.Я. "Transition" по-русски: концепции переходного периода и политическая трансформация в России (1989-1996) // Общественные науки и современность. 1997. - № 4. - С. 64-81.

Гельман В.Я., Рыженков С., Белокурова Е., Борисова Н. Реформа местной власти в городах России, 1991-2006. - СПб: Норма. – 2008. - 368 с.

Крыштановская О.В. Трансформация старой номенклатуры в новую российскую элиту// Общественные науки и современность. 1995. - № 1. - С. 51-65.

Лапина Н.Ю., Чирикова А.Е. Политическое самоопределение региональных элит// Социологические исследования. 2000. - № 6. - С. 98-107.

Местное самоуправление: теория и практика / Под ред. Г.Люхтерхандт и В.Я.Гельмана. -М.: Фонд Фридриха Науманна. - «Библиотека либерального чтения». -– 1996. - Вып. 4. - 180 с.

Мохов В.П. Региональная политическая элита России. Пермь: Пермское книжное издательство. - 2003. – 238 с.

Пакульский Я., Баоган Х. Национальное самосознание элиты и демократизация: сравнение России и Китая // Проблемы Дальнего Востока. – 1998. - № 1. - С. 38-59.

Региональные элиты Северо-Запада России: политические и экономические ориентации / Под ред. А.В.Дуки, СПб.: Алетейя. - 2001. - 348 с.

Россия регионов. Трансформация политических режимов / Под ред. В.Гельмана, С.Рыженкова, М.Бри. - М.: Весь мир, Berliner Debatte Wissenschaftsverlag. – 2000. - 376 с.

Рахшмир П.Ю. Идеи и люди. Политическая мысль первой половины ХХ века / 2-е изд., доп. – Пермь: ПГУ. - 2011. – 406 с.

Higley J., Pakulski J. Elite Transformation in Central and Eastern Europe// Australian Journal of Political Science, 1995, №4, pp. 415-435.

The Politics of Local Government in Russia / A.Evans, V.Gelman, eds. / Lanham, MD: Rowman and Littlefield, 2004, 300 p.