1718 мая 2012 года Нижний Новгород 2012 ббк 63. 211 И 91 Редакционная коллегия

1. 
   Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. 393. Оп. 56.
   
2. 
   Центральный архив Нижегородской области (ЦАНО). Ф. 56. Оп. 2.
   
3. 
   ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 99. Д. 206.
   

Биржи труда Нижегородской губернии (Нижегородская, Канавинская, Выксунская, Сормовская, Богородская) были открыты в структуре губернского отдела труда в 1922 г. в результате упразднения отделов по учету и распределению рабочей силы. После отмены трудовой повинности биржи труда стали, фактически, главным проводником новой политики в области труда, основанного на добровольном найме. Биржи труда являлись связующим звеном между нанимателями и наемными рабочими при осуществлении операций по купле-продаже труда. В соответствии с Кодексом законов о труде 1922 г. все государственные и частные предприятия обязывались осуществлять прием граждан на работу только через биржу труда.

Однако делопроизводственные материалы о работе региональных бирж труда на сегодняшний день мало изучены. Опубликованные документы, характеризующие деятельность бирж, встречаются крайне редко, между тем как введение их в научный оборот позволит расширить знания об особенностях политики по управлению движением рабочей силы в период нэпа и системе советского государственного управления в целом.

Важное место в делопроизводственной документации учреждений трудоустройства занимают отчеты о работе бирж труда, а также отчеты и доклады о работе Нижегородского губернского отдела труда (годовые, квартальные, месячные), в каждом из которых содержался раздел «Биржа труда». В этих документах в обязательном порядке фиксировалось состояние спроса и предложения труда на определенный период времени (чаще всего, на первое число каждого месяца). Следует отметить, что сразу после введения новой экономической политики, которая сопровождалась введением хозрасчета в промышленности и сокращением штатов на предприятиях и учреждениях, в данных отчетах стал отражаться значительный спад спроса на труд и, как следствие, стремительный рост безработицы. Так, в отчете бирж труда за 1921/1922 хозяйственный год было зафиксировано следующее: «Спрос значительно отстает от предложения. Если в октябре 1921 г. на каждые 100 единиц предложения мы имели 85 единиц спроса, то в ноябре 1922 г. мы имели уже 58 единиц спроса» [1].

Учет безработных велся по отраслям труда (производство, интеллигентный труд, чернорабочие), по половому признаку и др. в числовом и процентном выражении.

Состав безработных в Нижегородской губернии в 1923 г. [2].

Дата	Всего			Квалифицирован. рабочие			Интеллигентный труд			Чернорабочие
	всего, (чел.)	М	Ж	всего, (чел.)	М	Ж	Всего, (чел.)	М	Ж	Всего (чел.)	М	Ж
Янв.	9083	4517 50%	4566 50%	1583 18%	1260 14%	326 4%	4168 46%	2075 50%	2093 50%	3330 37%	1182 35%	2148 65%
Апр.	13178	7913 60%	5265 40%	3679 28%	3272 25%	407 3%	5410 41%	2978 55%	2432 45%	4089 31%	1663 40%	2426 60%
Июль	12115	7166 60%	4949 40%	3392 28%	3019 25%	373 3%	4312 36%	2447 57%	1865 43%	4411 36%	1700 39%	2111 61%

Часто работники бирж составляли ведомости, сводки, обзоры с целью конкретизации тех или иных показателей безработицы. Например, сохранилась сводка о стаже работы в профессиях безработных (Нижний Новгород  Канавино) на 1 июля 1925 г.: без стажа – 34 %, стаж до 2-х лет – 8,2 %, до 3-х лет – 12,3 %, 3–5 лет – 10,9 %, 5–7 лет – 7,8 %, свыше 7 лет – 9,7 %, 10–15 лет – 6,3 %, свыше 15 лет – 8 % [3].

Весьма интересны данные ведомости о движении рабочей силы за январь-март 1922 г. с разбивкой по профессиям, среди которых наиболее пораженными безработицей оказались: «совслужащие (1962 чел.), домовые служащие (1227 чел.), финкотруд (439 чел.), работники питания (268 чел.)» [4].

В делопроизводственной документации бирж труда предпринимались попытки анализа динамических показателей безработицы, определялись первостепенные задачи по регулированию рынка труда, подводились итоги проделанной работы. Серьезные опасения у работников бирж труда вызывал рост безработицы среди мужчин: «… наиболее тревожным является заметное повышение безработных-мужчин… тревожным потому, что мужской труд до сего времени является основным в семье и резче указывает на безработицу, чем увеличение безработицы среди женщин» [5].

Главной задачей в работе бирж труда следовало считать «овладение рынком труда путем абсолютной концентрации у себя предложения и спроса на труд… что в свою очередь приведет и к концентрации предложения. Тщательное и добросовестное удовлетворение спроса нанимателей, посылая на работу вполне способных работников, строго проэкспертированных» [6].

В документах указывалось и на объективные просчеты, недостатки в работе, которые мешали осуществлению трудового посредничества. Из доклада о деятельности Нижегородского губернского отдела труда за время с 1 по 31 июля 1922 г.: «1) Безработные лишены возможности быстро устроить у нас своё дело. Неизбежно стояние в длинной очереди. Работники бирж труда обременены очередями, уделяют каждому безработному такой короткий промежуток времени, в течение которого невозможно толково объясниться. Обычное дело, что желающий записаться не может сделать это в тот же день, когда он впервые придет на биржу труда: очередь не доходит, иному так «не везет», что 3–4 дня тратит на то, чтобы записаться… Чрезмерная нагрузка ведет к тому, что сотрудники биржи труда при первой же возможности оставляют работу, уходят на другую… 2) … нет средств, чтобы организовать экспертные комиссии…» [7]. Из доклада о деятельности Нижегородского губернского отдела труда за время с 1 по 31 апреля 1922 г.: «Нужно отметить, что не всегда являются с целью встать в ряды ищущих работу. Нет, помыслы у них другие, так как билет безработного дает ещё кое-какие материальные выгоды (освобождение от уплаты налога в пользу голодающих, освобождение от гербового сбора, послабление при взимании платы за коммунальные услуги). Это явление ненормальное, однако, устранить это пока невозможно, т.к. малый спрос на рабсилу не позволяет должным образом тщательно проверить каждого числящегося на бирже» [8].

Определенные сложности в деятельности бирж вызывало отсутствие четко налаженной работы экспертных комиссий по проверке профессиональных знаний и навыков потенциальных работников: «Бирж труда испытывают острую необходимость наладить дело экспертизы безработных. Весьма часты случаи, когда у регистрирующегося безработного нет документов с прежних мест работы, определяющих степень их квалифицированности. Приходится проставлять профессию и специальность со слов самого регистрирующегося. Это влечет печальные последствия. Зачастую наниматели отказываются принимать под предлогом несоответствия таких безработных, которые в действительности вполне соответствуют той работе, для которой требуется работник…. С другой стороны, не редки случаи, когда очередной безработный, достаточно квалифицированный, будучи послан на работу, оказывается не способным. И то, и другое подрывает авторитет бирж, как в глазах рабочих, так и в глазах нанимателей…» [9].

Главным условием регистрации на бирже труда стало составление учетных (личных) карточек на каждого безработного, куда заносились все необходимые для трудоустройства сведения: образование, профессия, специальность, состоит ли в профсоюзе, предыдущее место работы, семейное положение [10].

Быстрое увеличение числа безработных требовало выработки системы мер по оказанию помощи данной категории граждан, вследствие чего стали составляться планы борьбы с безработицей. Так, например, план работ на январь-март 1924 г. включал: «… более широкое развитие … производственных коллективов из безработных; организация общественно-полезных работ с расчетом охватить более широкую массу малоквалифицированных, неквалифицированных рабочих, женщин и подростков…; борьба со сверхурочными работами, заполнение брони подростков до полного процента, недопущение работы по совместительству… Привлечение профсоюзов… образование фондов помощи безработным» [11].

Биржи труда Нижегородской губернии регулярно вели переписку с Народным комиссариатом труда в Москве, а также губернскими предприятиями по вопросам найма работников. Например, на запрос Москвы о состоянии дел по борьбе с безработицей (1922 г.), была послана телеграмма: «Не удалось организовать артели безработных… с экспертизой весьма плохо. Регулярно экспертируются только канцелярские служащие и низший административный персонал. Нет средств на оплату экспертов» [12].

При посылке на биржи труда запросов и требований на рабочую силу каждое предприятие или учреждение должно было прописывать подробные условия работы: сколько требуется работников и какой профессии и специальности; сроки проведения работ (постоянная или временная работа); сведения о предприятии, в котором будет поручено выполнение работ, а также характер работ, размер оплаты труда, оплата проезда, условия проживания и др. [13]

Таким образом, делопроизводственная документация бирж труда является ценным историческим источником при изучении государственной политики по вопросам занятости населения в годы нэпа. Их использование позволяет определить социально-профессиональный и количественный состав безработных, способы борьбы с безработицей, а также функции бирж труда в системе советского государственного управления.

Примечания

1. 
   Центральный архив Нижегородской области (далее ЦАНО). Ф. 160. Оп. 1. Д. 316. Л. 152.
   
2. 
   ЦАНО. Ф. 160. Оп. 1. Д. 569. Л. 79.
   
3. 
   ЦАНО. Ф. 160. Оп. 1. Д. 781. Л. 4.
   
4. 
   ЦАНО. Ф. 160. Оп. 1. Д. 316. Л. 42.
   
5. 
   Там же. Л. 80.
   
6. 
   Там же. Л. 56.
   
7. 
   Там же. Л. 87.
   
8. 
   Там же. Л. 60.
   
9. 
   ЦАНО. Ф. 160. Оп. 1. Д. 586. Л. 122.
   
10. 
    ЦАНО. Ф. 160. Оп. 2. Д. 157. Л. 64.
    
11. 
    ЦАНО. Ф. 160. Оп. 1. Д. 1010а. Л. 71.
    
12. 
    ЦАНО. Ф. 160. Оп. 1. Д. 316. Л. 106.
    
13. 
    Бюллетень Нижегородского губернского исполнительного комитета. 1925. № 6–7–8. С. 15
    

Вскоре после смерти Аксельрода началась подготовка к изданию сборника его избранных трудов. Согласно воле покойного, он должен был включать работы одного из основоположников российской социал-демократии за последние десять лет жизни. Это касалось, прежде всего, тех из них, в которых содержалась характеристика великой российской революции 1917 г., прерванной вооруженным свержением Временного правительства большевиками, захватом ими власти. А так же позиции нового интернационалистского большинства РСДРП по отношению к данному факту. Разгона Учредительного собрания и ликвидации выборных органов местного самоуправления. Брестского мира и всей внутренней и внешней политики большевизированных Советов. Гражданской войны, террора и массового попрания прав и свобод человека.

Своим душеприказчиком Аксельрод определил И.Г. Церетели. В свою очередь тот в качестве ответственного составителя будущего сборника выдвинул своего друга В.С. Войтинского. Вместе с Ф.И. Даном, преемником Ю.О. Мартова в качестве лидера партии, Войтинский, Дани Церетели должны были составить редколлегию будущего сборника.

Однако Дан, в итоге, в редколлегию не вошел. По словам Войтинского он категорически настаивал на том, что сборник должен состоять «из произведений П.Б. за различные периоды его деятельности», полагая, что в момент обострения внутрипартийной борьбы после разгрома большевиками меньшевистского подполья в России не стоит заново ворошить прошлое. Как не стоит и акцентировать внимание на критическом отношении Аксельрода к послеоктябрьской политике Мартова и его сторонников. При этом он ссылался на то, что предложенный двумя другими членами редколлегии план будущего сборника вряд ли теперь «...удовлетворил бы собственным желаниям П.Б.». Ведь он в этом случае на 9/10 должен будет состоять из тех работ Аксельрода, в которых содержатся критические замечания в адрес тактики партии и утверждения такого плана, хотя сам автор их никогда не собирался обнародовать [1].

В ход было пущено и упоминание о том, что в свое время с согласия автора в «Социалистическом вестнике» знаменитое письмо Аксельрода Мартову публиковалось с сокращениями [2], хотя оно было «своего рода “прощальным” документом». Он, – как писал Павел Борисович – был призван «зафиксировать standpoint [точку зрения – англ.] и мотивы, которыми определилась моя “линия поведения” с самого начала большевистского переворота и, в частности, с середины 18-го года» [3]. К тому же, как полагал Дан, и сам Войтинский в одной из статей об Аксельроде в «Социалистическом вестнике» придерживался мнения аналогичного, якобы, его, дановским предложениям [4]. Войтинский же настаивал на том, что нельзя нарушать волю покойного, ибо отступление от нее уводит в сторону от суждений и оценок Аксельрода послеоктябрьского периода, превращая сборник в «нечто вроде хрестоматии…» [5].

В конце концов, при поддержке Б.И Николаевского, Войтинскому удалось уговорить Дана на подготовку сборника из двух частей, включающих как ранние работы, так и отдельно работы последних лет. Последнее слово оставалось за Церетели. Тот, не желая обострять свои и без того накаленные отношения с Даном, в конец испортившиеся после столкновений 1930 г. по национальному вопросу, поддержал наметившийся компромисс. «Я думаю, – заметил он Войтинскому, – тот план, на котором Вы и Ф.И. [Дан] и Б.И. [Николаевский], в конце концов, остановились, действительно, самый лучший. Хотя при жизни П[авел] Б[орисович] мечтал о таком именно сборнике, который Вы вначале переговоров с Ф.И. [Даном] предложили, но теперь, после его смерти, целесообразно боевую задачу текущего момента соединить с историческим освещением деятельности П[авла] Б[орисовича]. Заключительная, боевая часть сборника не только не пострадает от присоединения важнейших прежних произведений П[авла] Б[орисовича], но ее сила еще более увеличится, ибо вся работа П[авла] Б[орисовича] в последние десять лет органически вытекает из предшествующей его деятельности и является лучшим ее завершением» [6].

Однако против того, что Аксельрод «колебался» выносить свои разногласия с партийным руководством «за пределы узких организационных рамок» (речь, в частности, шла по поводу его открытого письма Мартову), и «только по настоянию друзей на это решился», Церетели возразил резко и категорически. Правда, адресовал эти возражения почему-то не Дану, а Войтинскому, статья которого, по его словам, действительно оставляла возможность для подобного толкования [7].

«На самом деле, – писал он, – не только не было этого, но у П.Б. было прямо противоположное настроение, и это одна из самых характерных черт его как политического деятеля. Он, правда, был настоящим партийным человеком, самым бережным образом относился к партии и считал своим долгом сделать все нужные организационные шаги, чтобы предостеречь партию от ошибок. Но, зная, что в вопросе об отношении к большевизму были глубокие принципиальные расхождения между ним и Мартовым, он ни на минуту не колебался публично, самым резким образом отстаивать свои взгляды. При первой же встрече в Люцерне он сказал мне: “Мое положение ужасно. Знаю, что характер моих выступлений не удовлетворит Мартова и других моих друзей. Но я иначе не могу – пускай они меня дезавуируют, они имеют на это формальное право, раз у них большинство в партии, но пока я представитель их в Интернационале, я иначе действовать не могу”. Это он говорил с той страстью и силой, какая ему была свойственна при защите своих основных принципов.

Среди старых писем, вероятно, я смогу найти и его письменные заявления в этом смысле, и его отзывы о возможности напечатания письма к Мартову. Некоторую нерешительность он действительно проявлял, но это не по поводу возможности открытого выступления, а по поводу того, достаточно ли его письмо хорошо написано, чтобы публиковать его, вполне ли убедительно развита его мысль и т.д.

Я знал его привязанность к Мартову, Дану и другим друзьям, знал, как ему больно было расходиться с ними. И ни в чем так ярко не сказывалась глубина его убеждений, несгибаемость его воли, как в его постоянной страстной готовности пойти наперекор дружеской среде, вести с ней открытую принципиальную борьбу, раз дело касалось его убеждений. Это редкая черта, этого рода мужество – самое трудное дело – и в П.Б. эта черта очень ярко давала себя знать. Сколько раз с волнением он говаривал: Amicus Plato, sed magis amica veritas [8], и за этими словами чувствовалась подлинная готовность отстаивать свою идею во что бы то ни стало, жертвуя, если надо, самыми дорогими личными и партийными связями» [9].

Без понимания этой стороны характера Аксельрода, считал Церетели, образ его будет неверным и ни в коей мере не даст возможности понять его огромной внутренней силы.

В итоге сборник открывался кратким введением и двумя статьями – Карла Каутского «Что нам дал Аксельрод?» и Ираклия Церетели «Павел Аксельрод». Далее частично публиковалось письмо Павла Аксельрода Г.В. Плеханову.

Сборник состоял из двух частей: первая называлась: «От начала социал-демократического движения в России до Мировой войны», вторая – «Россия под большевистской властью».

Большинство работ первой части сборника были хорошо известны. Они охватывали период с 1898 по 1915 гг. и касались характеристики особенностей русского революционного движения, задач российской социал-демократии и, прежде всего, задач объединения усилий различных ее составных и преодоление внутрипартийного раскола, тактики и взаимоотношений с либеральной демократией, а также с другими отрядами международной социал-демократии.

Открывалась эта часть статьей «Историческое положение русской социал-демократии», которая впервые вышла в свет на немецком языке [10]. В том же году она была издана отдельной брошюрой на русском [11]. Затем шли: статья «Объединение российской социал-демократии и ее задачи», публиковавшаяся в «Искре» в декабре 1903 г. и январе 1904 г. [12], работа «Две тактики», включающая в себя авторские конспекты двух речей по вопросу «Об отношении к Государственной думе», произнесенных Аксельродом на IV (Объединительном) съезде РСДРП в Стокгольме, объединенные авторским предисловием [13].

Завершали первую часть сборника две статьи, раскрывающие место и роль российской социал-демократии в международном социалистическом движении – «Исторический смысл интернационального чествования памяти Бебеля» (1913 г.) [14] и «Кризис и задачи интернациональной социал-демократии» (1915 г.) [15]. Последняя на русском языке никогда не публиковалась

Еще хуже обстояло дело с работами, вошедшими во вторую часть сборника, характеризующими отношение Аксельрода к большевистскому эксперименту в России и послеоктябрьской политике в отношении к нему официального партийного руководства РСДРП. На русском языке большинство из них никогда не публиковалось и даже наиболее известная из них «О большевизме и борьбе с ним», представлявшая фактически политическое завещание П.Б. Аксельрода и написанная в виде письма Ю.О. Мартову, была опубликована по настоянию последнего лишь в сокращении [16]. Остальные – «Геростраты», «К социалистическим партиям всех стран», «Письмо Гендерсону» (все три за 1918 г.), «Речь на Международной социалистической конференции в Берне (1919), «Письмо шведским товарищам» (также как и письмо Мартову за 1920 г.), больше были известны на немецком и французском по публикациям в – Stimmen aus Russland и Les Echos de Russie – органе заграничных представительств РСДРП и партии социалистов-революционеров (ПСР), издававшемся на этих языках в 1918 г. в Стокгольме П.Б. Аксельродом, Н.С. Русановым и В.В. Сухомлиным В.В. [17]

Дана подобная подборка работ Аксельрода абсолютно не устроила. И он категорически отказался входить в редакционную коллегию сборника, хотя по его настоянию составители и редакторы отказались от включения даже таких ранних трудов Аксельрода как «Социализм и мелкая буржуазия» (1883 г.), «Рабочее движение и социальная демонстрация» (1884 г.), «Цели и средства всемирной демократии» (1896 г.), «Борьба социалистических и буржуазных тенденций в русском революционном движении» (1905 г.), «Цели и средства международной социал-демократии» (1906 г.), и др., а также таких важнейших работ 1917–1922 гг., как «Борьба за мир и восстановление Интернационала», «Кто изменил социализму? (Большевизм и социальная демократия в России)», «П.Б. Аксельрод о едином фронте» (опубликованном, кстати, в 1922 г. в «Социалистическом вестнике» [18]) , да и знаменитое письмо Мартову по-прежнему давалось лишь в усеченном виде. Больше того, когда через пять лет, в 1937 г., нашлись деньги для подготовки нового более полного сборника работ П.Б. Аксельрода, Дан выступил с предложением посвятить его памяти … сборник передовиц «Социалистического вестника» за 19 лет, прошедших с момента его смерти. Язвительный Войтинский писал по этому поводу в одном из своих писем П.А. Гарви: «Это сообщение меня потрясло. Вот ведь как можно ошибиться в человеке! Я считал Ф[едора] И[льича] человеком лишенным обаяния и остроумия, а он -то вон какой забавный и шутник» [19].

К сожалению, приходится констатировать, что до сих пор сборник последних произведений Павла Борисовича Аксельрода, который соответствовал бы его воле, так и не издан. Только сейчас начинается подготовка к публикации на родине основных трудов этого замечательного мыслителя и политического деятеля. Первый том «Из архива П.Б. Аксельрода» вышел в 2006 г. (в серии «Русский революционный архив», когда-то задуманной и частично реализованной Б.И. Николаевским). Ответственным редактором и руководителем проекта переиздания серийных публикаций второй половины 20-х гг. является П.Ю. Савельев. Работа ведется по планам мемориального кабинета Николаевского, функционирующего в РГАСПИ с конца 2002 г. В том «Из архива П.Б. Аксельрода», по сравнению с аналогичным томом, выпущенным в свое время Б.И. Николаевским, вошло 57 новых документов, публикуемых впервые. Все документы приведены с указанием мест архивного хранения, и сверены с первоисточниками. В подготовке данного издания участвовали как российские архивы и библиотеки (РГАСПИ, ГА РФ, РГАЛИ, Дом Плеханова, рукописный отдел РГБ, ГОПБ), так и зарубежные HIA, и BAR. В приложении впервые даны основные публикации П.Б. Аксельрода за этот период. Вводные очерки, комментарий сделаны с учетом новейших данных. В перспективе вновь намечается подготовка к изданию собрания сочинений Павла Борисовича. Может, на сей раз она удастся.