1718 мая 2012 года Нижний Новгород 2012 ббк 63. 211 И 91 Редакционная коллегия

1. 
   André B. De Vita atque Gestis Henrici Septimi Historia // The University of California, Irvine [Электронный ресурс] – URL:. http://www.philological.bham.ac.uk/andreas/ (время доступа: 9.02.2012).
   
2. 
   André B. Historia Regis Henrici Septimi a Bernardo Andrea Tholosate Conscripta, necnon Alia Quaedam ad Eundem Regem Spectantia. London: Gairdner J. 1858. 476 p.
   
3. 
   Sutton D.J. Introduction // André Bernard. De Vita atque Gestis Henrici Septimi Historia // The University of California, Irvine. [Электронный ресурс] – URL: http://www.philological.bham.ac.uk/andreas/intro.html (время доступа: 9.02.2012).
   
4. 
   Кузнецов Е.В. «История Ричарда III» как исторический источник // Эпиграммы. История Ричарда III. Литературные памятники. М., Наука. 1973.
   
5. 
   Vergil P. Anglica Historia. Latin text and English translation / Ed. and trans. by Sutton D.J. Library of Humanistic Texts at the Philological Museum of University of Birmingham's Shakespeare Institute, 2005. [Электронный ресурс] – URL: http://www.philological.bham.ac.uk/polverg/ (время доступа 9.02.2012).
   
6. 
   Известия древних писателей греческих и латинских о Скифии и Кавказе // Собрал и изд. В.В. Латышев, «Вестник древней истории». 1947–1949. № 1–4.
   

В наше время Библия является одной из самых издаваемых в мире книг, ежедневный тираж которой составляет 32876 экземпляров [2]. Трудно представить, что до Реформации Библия существовала в небольшом количестве экземпляров и была представлена на языках, доступных только для образованных людей (древнееврейском, древнегреческом, латинском). В Новой Британской энциклопедии Библия называется «сборником книг, оказавшим самое большое влияние на историю человечества» [5, р. 194]. Тем не менее, надо признать, что ни одна другая книга в истории человечества не являлась объектом столь жестокого преследования и ненависти, как Библия. Священное Писание сжигалось на кострах, за его чтение и распространение людей сажали в тюрьмы, пытали и казнили.

Несмотря на жестокие преследования, люди продолжали изучать Слово Бога. Примером такой преданности является жизнь и творчество английского реформатора XVI века Уильяма Тиндела (1494—1536). Желая сделать Библию доступной для своих соотечественников, Тиндел решил перевести ее на английский язык, но не с Вульгаты, как сделал его предшественник Джон Виклиф, а с оригиналов — древнееврейского и древнегреческого текстов. Согласно постановлениям Оксфордского синода 1408 г., известным под названием «Оксфордские конституции» Эрундела, переводить Библию на родной язык и читать на нем без разрешения епископа запрещалось. Тиндел надеялся получить подобное разрешение у лондонского епископа Кутберта Тунсталя, однако последний отказал молодому ученому. Вынужденный работать на чужбине (Германии, Нидерландах) и вести трудную жизнь беженца, Тиндел тем не менее смог создать перевод, на который как на камертон настраивались все последующие английские переводы Библии. В 1526 г. в Вормсе вышло полное издание его перевода Нового Завета. В 1530 г. в Марбурге был издан перевод Пятикнижия Моисея. В 1534 г., находясь в Антверпене, Тиндел переиздал перевод Нового Завета, внеся в него существенные коррективы. В 1536 г. английский реформатор, так и не успев закончить перевод Ветхого Завета, был арестован нидерландскими властями, обвинен в ереси и казнен.

Тиндел не только перевел Библию, он считал ее одним из самых достоверных исторических источников, заслуживающих гораздо большего доверия, чем многие светские исторические труды. Священное Писание для Тиндела имело статус единственного источника и критерия правильности суждения обо всех происходящих событиях древней и современной ему истории. Не имея никакого намерения проверить историческую точность Библии путем сравнения ее с другими древними трудами, Тиндел попытался выстроить параллели и аналогии библейской и современной ему истории. Так, например, реформатор часто сравнивает библейских книжников и фарисеев с современными ему властями: «Наши книжники и фарисеи притворяются в старейшин народа, лордов, аристократов и светских служителей и во всех, кто любит сей свет, как они…» [11, р. 340]. Современные прелаты, по его мнению, ведут себя точно так же, как ветхо-и-новозаветное духовенство, имея лишь новые титулы и предметы одежды [11, р. 340].

Изображая противоположных персонажей Ветхого Завета: Каина и Авеля, Измаила и Исаака, Тиндел намекает на противостояние между папистами и реформаторами: «Будет в церкви плотское семя Авраамово и духовное, Каин и Авель, Измаил и Исаак, Исав и Иаков, работник и верующий, великое множество званых и малое стадо избранных. И плотское воспреследует духовное, как Каин Авеля, Измаил Исаака и так далее, и великое множество будет преследовать малое стадо, а Антихрист будет лучшим христианином» [6, р. 291].Таким образом, ссылаясь на истории Ветхого Завета, изображающие преследование сыновей Божиих, он приравнивает к ним преследуемых властями и католической церковью протестантских реформаторов, имея в виду и себя в том числе. «Христос обетовал нам преследования за веру. Истории Ветхого Завета суть тому примеры», – пишет Тиндел [6, р. 289]. Несмотря на все опасности, реформатор убеждает своих сторонников не оставлять Слова Божия, руководствуясь советом Христа апостолам в Евангелии от Матфея, 10:19: «Когда будут предавать вас, не заботьтесь, как или что сказать, потому что в тот же час дано будет вам, что сказать» [9, р. 141]

Опираясь на библейские сюжеты, Тиндел дает самую низкую оценку деятельности современных ему служителей церкви и светских властей: «Лжецы и лицемеры воцарились над нами за наши грехи, они, словно книжники и фарисеи, Пилат, Ирод, Кайафа и Анна, сплотились против Господа нашего Иисуса Христа, а оружие их – воровство, ложь и обман» [6, р. 249]. Реформатор утверждает, что ни Моисей в Ветхом Завете, ни ученики Христа в Новом Завете не служили ради награды в отличие от современного ему духовенства [9, р. 139]. Богослов считает, что как в древние времена израильтяне испрашивали своих духовных лиц, опираются ли те на закон Божий, так и современный христианин должен соотносить практику и доктрину католической церкви с библейскими канонами [9, р. 177]. На основании Второго послания Петра (гл. 2), где говорится о лжеучителях, которые введут пагубные ереси, отвернувшись от искупившего их Христа, Тиндел утверждает, что «в папскую ересь вкралась тьма сект пестрой совести и в пестрых плащах, нахваливая тысячу путей спасения, что есть продажничество Христа» [6, р. 289]. Тиндел рекомендует своим читателям ничего не делать без Священного Писания, ибо «что сделано без Слова Бога, то идолопоклонство» [10, р. 86]. Д. Миллюс называет Тиндела современным апостолом Павлом [4, р. 151]. Такое же сравнение мы встречаем у английского протестантского историка XVI века Дж. Фокса [3, р. 114].

Используя библейские примеры, Тиндел пытается дать анализ современному и предыдущему курсу английской внутренней и внешней политики, а также объяснить многие события европейской средневековой истории. По мнению реформатора, как израильтяне испытали бедствия (изложенные во Второзаконии), нарушив Завет с Яхве, так же и англичане перенесли гражданскую войну ради утверждения их законного короля Ричарда II [7, р. 53]. Реформатор надеялся, что его обращение к примерам из древней истории позволит правильно решить вопрос о разводе короля Генриха VIII, вызвавшем огромный резонанс в английском обществе. Так, в трактате «Практика прелатов» он предупреждает короля не игнорировать «открытой правды истории», совершая тем самым непростительный грех против Святого Духа. Примечательно, что у этого трактата есть еще подзаголовок: «Может ли его королевское величество развестись с королевой по причине того, что она была женой его брата». Правильный ответ на этот вопрос лежит, по мнению Тиндела, в текстах Священного Писания [12, р. 237].

Реформатор пытается убедить Генриха VIII, что было бы богохульством неправильно читать историю и Слово Бога [12, р. 237]. Обращаясь к Второзаконию 25:5, он указывает на то, что если один брат умрет, не имея сына, то другой брат должен взять его жену к себе в жены [12, р. 323]. На этом основании прежний брак Генриха VIII, взявшего в жены Екатерину Арагонскую после смерти его брата Артура, Тиндел не считал незаконным. Однако реформатор не анализирует и не цитирует стих 21 главы 20 книги Левит, где говорится: «Если кто возьмет жену брата своего: это гнусно; он открыл наготу брата своего, бездетны будут они» [1, Лев. 20:21]. В любом случае, никакие доводы Тиндела и других известных людей, включившихся в обсуждение данной проблемы, не смогли повлиять на мнение короля, решившего почти через двадцать лет супружеской жизни и, имея дочь в этом браке, разорвать брачные узы. В «Практике прелатов» реформатор настаивает на изучении Священного Писания как исторического источника [12, р. 243]. Настоящее и прошлое, современная и библейская история объединяются в его представлении в единое целое, и в своем апокалиптическом заключении он предостерегает: «И не говорите о том, что я вас не предупреждал» [11, р. 344].

Отдавая предпочтение библейским текстам, Тиндел выражает недоверие историческим хроникам. «Верьте Священному Писанию, – рекомендует он своим читателям, – но не рассказам о Робин Гуде, «Деяниям римлян» или хроникам» [9, р. 176]. Реформатор утверждает, что духовенство извратило или уничтожило часть хроник для сокрытия своих злых дел [9, р. 181]. Многие хроники, по его мнению, изначально были написаны необъективно, из них были вычеркнуты нелестные отзывы летописца о духовенстве [9, р. 181]. Несмотря на все ухищрения клириков, Тиндел все же находит в хрониках немало примеров, иллюстрирующих их «делишки» и дает читателю полный отчет об их махинациях.

Тиндел, как и многие протестантские реформаторы, критиковал традиционный схоластический метод четырехсмысленного толкования каждого слова Писания. «Паписты говорят, что Писание можно понимать в четырех смыслах: буквальном, тропологическом, аллегорическом и анагогическом. Буквальный смысл папистами игнорируется. Папа присвоил его себе, замкнув ключами глупых и никому ненужных церемоний, или отвратил людей от него силою меча. Паписты говорят, что тропологического (морального – Т. Ч.) смысла вполне достаточно, чтобы уяснить, что и как нужно делать. Аллегория якобы хороша для укрепления веры, а анагога – для надежды на лучшее будущее. Термины «тропология» и «анагога» суть папистские выдумки и не имеют исторического значения... Для нас Писание имеет лишь один буквальный смысл. Именно буквального смысла многих не совсем ясных или фигурально выраженных библейских мест должен доискиваться настоящий верующий», – пишет Тиндел [9, р. 166]. Однако Тиндел все же делает реверанс в сторону аллегорического толкования и добавляет: «Библия часто пользуется сравнениями, аллегориями и прочими образными оборотами речи… Мы имеем право заимствовать фигуральные выражения и использовать их в повседневной речи и в проповеди…Сравнение или пример запечатлевает нечто в человеческом сердце более, чем простая речь… Аллегория все равно, что фундамент под домом и надо использовать ее лишь там, где библейский текст дает к тому повод» [9, р. 166]. На самом деле Тиндел искал способ, позволяющий буквальному смыслу превалировать над аллегорическим. Он хотел предложить читателю метод, который позволит ему достигнуть сути Писания без привлечения вспомогательного текста.

Как же изучать Писание? Правильный подход для понимания Священного Писания, по мнению Тиндела, состоит в смирении человека для вхождения в него Святого Духа. В «Притче о нечестивой Маммоне» он пишет: «Правильное толкование Писания возможно лишь посредством вмешательства благодати Божией, причем Бог, давая таковую верующим, стремится к тому, что они в свою очередь будут распространять Слово Божие во славу Иисуса Христа» [10, р. 68]. Тиндел считал, что без веры Священное Писание является закрытой книгой для христианина, поскольку такой человек будет интерпретировать его со слепотой и фантазиями [10, р. 66]. Служители католической церкви были очень осторожны в предоставлении каждому христианину текста Библии. Протестантские реформаторы, в том числе и Тиндел, напротив, разрешили каждому верующему остаться наедине с текстом Священного Писания, которое, по их мнению, служило единственным источником суждения о Боге. И, тем не менее, У. Тиндел предостерегает христиан о том, что каждый человек будет толковать Священное Писание согласно своему собственному воображению, как поступает гончар со своей глиной. Поэтому, предлагая читателям самим изучать и постигать божественные истины, он все же он не отказывается и от услуг духовных лиц, которые должны разъяснять верующим «темные места» Священного Писания. Тиндел более всего остерегался, что превращение Библии в объект индивидуальных размышлений неграмотных мирян приведет к утрате истинной веры.

Итак, Уильям Тиндел не отвергал историчность библейского повествования, напротив, Священное Писание являлось для него не только Словом Бога, но и некоей исторической хроникой. Как теолог-интерпретатор, с помощью Библии Тиндел пытался ответить на многие вопросы современной истории, смысл которой у него сводился к противостоянию веры и неверия, божественного и мирского, святости и греха. «Те, чьи жизни не озарены светом Писания, ищут впотьмах дверь и не находят, и толкутся во мраке, словно в тумане, ведомые болотными огнями, и не могут выбраться на правильную дорогу из леса, даже если эти суеверы наденут свои шапки шиворот-навыворот…Они воспринимают Писание как собрание загадок, которые они решают с той точностью и аккуратностью, с каковой слепой бросает камень в ворону, и объясняют их посредством догадок, ибо все они отошли от истинного знания, – писал реформатор [8, р. 388].

1. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. М., 2001.

2. Опарин А. А. Судьи, приговорившие себя. Археология Нового Завета. Ч. I. Слушается дело…Библии. URL:http://nauka.bible.com.ua/sud/sud1-03.htm (дата обращения: 09.05.2012).

3. Foxe J. Acts and Monuments of Matters Happening in the Church / Ed. By J. Pratt. 8 vols. L., 1877. Vol. V.

4. Millus D. J. Нowe diligently wrote he to them: Tyndale’s Own letter «The Exposition of the First Epistle of Saint John» // Moreana. 1991. Vol. 28. № 106–107. P. 145–153.

5. The New Encyclopaedia Britannica. 1987. Vol. 2. P. 194.

6. Tyndale W. An Answere into Sir Thomas More’s Dualogue // The Whole works of W. Tyndall, John Frith and Doct. Barnes, three worthy Martyrs and principall teachers of this Church of England collected and compiled in one tome together, being before scattered now in print here exhibiten to the Church / Ed. by J. Foxe. London: Printed by J. Daye, 1573 (далее – WW). P. 247–339.

7. Tyndale W. An Exposition upon the V. VI. VII сhapters of Mattew Gospel // Tyndale W. Expositions and Notes on Sundry Portions of the Holy Scriptures together with the Practice of Prelates / Ed. by Henry Walter. Parker Society. Vol. 43. Cambridge: The University Press, 1849. P. 1–132.

8.Tyndale W. The Exposition of the first Epistle of S. John // WW. P. 387–429.

9. Tyndale W. The Obedience of a Christian man and how Christian rulers ought to governe // WW. P. 97–183.

10. Tyndale W. The Parable of the Wicked Mammon // WW. P. 59–96.

11. Tyndale W. Practice of papisticall Prelates // WW. P. 340–377.

12. Tyndale W. Practice of Prelates. Whether the kinges grace maye be separated from his queen be cause she was his brothers wife // Tyndale W. Expositions and Notes on Sundry Portions of the Holy Scriptures together with the Practice of Prelates / Ed. by Henry Walter. Parker Society. Vol. 43. Cambridge: The University Press, 1849. P. 237–344.

ПРОЕКТЫ И.И. ТРЕВОГИ КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК
Кауркин Р.В.

(НГПУ им. Козьмы Минина)

Политика Екатерины II, направленная на активизацию развития общественной мысли в России, породила множество разнообразных сочинений. Наряду с «Наказом Комиссии о составлении нового Уложения», со всевозможными проектами по реформированию органов управления и «фундаментальных государственных законов» [1] в это время публикуется значительное количество и утопических сочинений социально-политического характера. Если проекты Екатерины II, Н.И. и П.И. Паниных, и др. имели теоретически какую-либо историческую перспективу реализации, то утопии М.Д. Чулкова, В.А. Левшина, П.Ю. Львова и др. лишь обозначали вектор их социально-политических воззрений.

Особое место в данном ряду занимают проекты И.И.Тревоги, в которых вместе с утопическими элементами обнаруживаются и явные рационально-реалистические предложения, намного опередившие эпоху Екатерининского Просвещения.

В бумагах И.Тревоги фигурируют четыре «храма»: «Натуры», «Дружества», «Знаний» и «Архитектонов». Если первый из них лишь обозначен (л. 227), а двум последующим уделено внимание в виде набросков на одном листе (лл. 227, 284), то последнему посвящено более подробное описание (лл. 344349 об.), вероятно, в силу того, что эта область знаний была автору более знакома или близка.

Помимо указанных «храмов» автор списочным составом приводит три университета («исторической, философической и поэтической»), девять академий («истории священной о пророчествах, истории духовной, истории гражданской древней, истории гражданской нынешней, науки о Боге, науки о человеке, науки о натуре, стихотвор. духовнаго, стихотвор. светского») и тринадцать факультетов («истории литературной, морали, математики, пневматилогии, физики особливой, поэзии парабл.» и др.) (л. 279).

Можно предположить, что данные заметки относятся к начальному этапу развития идеи И. Тревоги об образовании «Учёной области» или «Области Знаний» в силу их краткости, тезисности и незавершённости. Несмотря на то, что автор в данном случае не представил всю полноту видения данной проблемы, мы обнаруживаем в ней две составляющие: это проект образования академических научных учреждений и система высших учебных заведений.

Отдельным блоком в бумагах И. Тревоги выделяется проект «Учреждение Офира», который озаглавлен следующим образом: «Учреждение Офира»  два варианта и «Уложение Офир» (л. 339). Они представляют из себя неоконченные наброски к одному проекту, которые взаимодополняют друг друга, однако же в них встречаются и некоторые противоречия.

О полноте замысла автора мы можем судить по двум вариантам представленных оглавлений. Один вариант включает в себя: «I Примерный штат. II Чины. III Порядок определения в офир. IV О Гросмейстере. V О Совете полномочном. VI О типографии. VII О библиографии. VIII О библиотеке. IX О кунсткаморе. X О переводческом кабинете. XI О консулах офирских. XII О корреспондентах офирских. XIII О заседаниях. XIV О экзаменах. XV О награждениях. XVI О орденах».

Другой вариант более лаконичен и представлен лишь десятью пунктами: «I О принятии в службу. II О полномочном совете. III О Великом Гросмейстере. IV О главном экономе. V О главном ценсоре. VI О ценсорах. VII О переводчиках. VIII О писцах. IX О корреспондентах. X О кавалерах офирских» (л. 342). Несмотря на кажущиеся различия пред нами единый замысел одного проекта. Пунктам II, III, IV, V, X, XII первого варианта соответствуют пункты X, I, III, II, VII, IX второго.

В первом варианте автор определяет штат «Офира» в тысячу человек «особ обоего пола» (л. 342). Во втором ничего не говорится о количественном составе, хотя отдельным пунктом прописано: «В Офирские кавалеры принимаются ученые особы обоего пола, то есть мужчины и женщины» (л. 336). Однако в «Уложении Офир» никакого численного ограничения по приему во вновь учреждаемое заведение нет: «Числа Офирским кавалерам никогда не полагается, но принимается сколько способных и охотных к службе найдется» (л. 343 об.).

Данный проект, в случае его реализации, привел бы к появлению в российском обществе социальной группы, которая в силу своего умения, желания и добросовестности исполняла бы то, что находило нужным и полезным для «тишины и благополучия во всем мире» за счет российской казны.

Проект об «Учреждение Офира», вероятнее всего, был сочинен И. Тревогой в начале 1783 года. Именно этот год обозначен в проектах «Империи Знаний» и «Ученой Области». Можно предположить, что побудительной причиной активизации творческой инициативы автора послужили назначение Е.Дашковой «директором» Петербургской академии наук или подготовительные мероприятия в Санкт-Петербурге по образованию Российской Академии, которая была открыта согласно высочайшему указу от 30 сентября 1783 года, а учредительное собрание состоялось 21 октября того же года [3]. Устав и деятельность новой академии были ориентированы на гуманитарные науки [3].

Подтверждение этому мы находим в черновике обращения И.Тревоги к императрице Екатерине II с предложением основать «Храм Знаний»: «… сие сочинение подаст какой нибудь пример к присоединению чего нибудь к новоучреждаемой академии…» (л. 281 об.).

Еще один проект озаглавлен И.Тревогой как «Ученая область» или «Сокровище короны» [4]. В обосновании учреждения данной структуры автор пишет, что ее основная цель заключаться должна в том: «… что бы все те вещи, которыя точно принадлежат к знаниям человеческим привести гораздо в лучшее состояние». Для этого необходимо, по мысли И. Тревоги собрать в «Ученой области» всевозможные сочинения, разнообразные изображения, образцы одежды, денег, весов, мер – «… одним словом что между людьми находиться…». Кроме этого в ней должны присутствовать различные ремесла, художества и «все науки» с целью не только их познания, но и изучения. Предполагалось и преподавание всех языков, «какие только находятся в свете». Для применения, развития и распространения достижений человеческой научной мысли и культуры прожектер пишет о необходимости заведения в «Ученой области» фабрик, заводов и «прочих учреждений» (л. 294).

«Ученая область» должна была состоять из трех царств: «царство наук», «царство художеств» и «царство ремесел» (л. 298), которые объединяли бы в себе от тысячи до ста тысяч человек, однако, как отмечает автор, «для избежания погрешности положится оной после сим обществом» (л. 295).

Помимо автономности в управлении «Ученой областью», как показано выше, подразумевалось и ее независимость от властных, военных, социальных и иных государственных структур: «… ученая область к тем делам которыя не к знаниям принадлежат, как то войска, дворяне, и сему подобное ни какого дела иметь не должно… и другия области по правам своим ни какого дела к ученой области или делам иметь не могут»,  пишет автор (л. 294 об.). Несмотря на это пред нами предстает официальное государственное учреждение, которое наделяется функциями общегосударственного значения: во-первых, экспертные – «Сочинения или новоизобретения которые будут в свете выходить не могут ни какого действа… иметь пока… в Тайном совете сей области не освидетельствуются» (л. 294 об.); во-вторых, регулирующее  через рассылку «регламенты и инструкции ученыя»; в-третьих, контролирующие – «никакия училища, как то Академии, Университеты, гимназии, коллегии, семинарии и прочия, не могут ни кому пожаловать ученаго чину а особливо профессарскаго или другаго. Ежели он… не был свидетельствован всей области и на то патенту не получил» (л. 294 об.); в-четвертых, развивающие – учреждения всевозможных учебных заведений и комплектование их профессиональными кадрами (лл. 295, 295 об.), а также «заводить заводы, фабрики и проч. Размножать купечество и приращать науки, художества и ремесла» (л. 300); в-пятых, цензурные – «… противния законам веры и природе издания опровергал бы и запрещал» (л. 299 об.); в-шестых, сборы информации «во всех землях четырех частей света» как через своих сотрудников – «консулпрудентов», «факти-инквизиктиков» и т.д., так и корреспондентов – «Учеными Собраниями и обществами, и всеми принсами и государями европейскими, азиатскими, африканскими и американскими» (л. 299 об.). Все это делалось во имя того, «дабы в короткое время могла щастливая Россия показать в свете (оное) чудо, которое откроет миру все сокрывающиеся в природе вещи» (л. 300 об.). Но не только во имя международной славы и престижа государственного предполагалось тратить немалые бюджетные средства. Воспользоваться последними достижениями науки и накопленными многовековыми результатами человеческой деятельности мог любой желающий, «… ибо Ученыя область состоит только для того чтоб по средством ея всякой человек в свете мог иметь у себя то что ему надобно и нужно» (л. 300 об.).