А. А. Щепинский Красные пещеры

Кизилкобинская культура

Начало их поиску положил еще в 1879 г. тот же Константин Сергеевич Мережковский. Осмотрев Красные пещеры, он отметил, что Харанлых-Коба, вероятно, была необитаема, так как промывается потоками воды. В Иель-Кобе (Джеил-Кобе, по Мережковскому) условия для жизни человека более благоприятны, однако и здесь никаких следов человеческой жизни он не обнаружил ³³.

Через 35 лет пещеру Харанлых-Коба обследовал археолог и краевед Сергей Иванович Забнин. В ее правой, возвышенной и незатопляемой части он выявил три культурных горизонта. В верхнем им найдены обломки амфор римского времени, в среднем - обожженные кости животных и глиняные черепки посуды скифо-сарматского времени, в нижнем - кремневые отбойники, серповидные пилы, наконечники копий, скребки, костяные заколки, раковины с просверленными отверстиями, кости животных, черепки грубой глиняной посуды. Здесь же оказался очаг, около которого лежали кости лошади, свиньи, овцы, оленя ¹⁸.

Так летом 1914 г. Сергей Иванович Забнин, сам того не подозревая, стал первооткрывателем новой, ранее неизвестной археологической культуры, о которой и пойдет речь в этой главе.

Следующий этап изучения Кизилкобинского урочища относится к 1920 г., времени утверждения в Крыму Советской власти. Кроме С. И. Забнина, в раскопках участвовали два видных археолога - Глеб Анатольевич Бонч-Осмоловский и Николай Львович Эрнст. В 1921 г. на Туфовой площадке было обнаружено несколько "мусорных ямок", в которых оказался материал, аналогичный тому, что дала Харанлых-Коба. Раскопками 1924 г. было установлено, что, помимо Харанлых-Кобы, следы пребывания человека есть и в Иель-Кобе. В том же году на Туфовой площадке вскрыты еще две "мусорные ямки", землянка и три грунтовых погребения - два детских и одно взрослого человека ^{4, 5}.

Третий этап археологического изучения урочища - 1960- 1961 гг., когда здесь проводил раскопки археологический отряд Комплексной карстовой экспедиции Академии наук УССР. Работы снова велись в Иель-Кобе и Харанлых-Кобе. В процессе их выяснилось, что урочище было заселено в течение нескольких исторических эпох, но по научной значимости первое место занимают наиболее древние находки, которые связаны с нижним культурным слоем.

До раскопок 1914 г. подобного материала археологи не встречали, поэтому возраст находок и их культурную принадлежность удалось определить не сразу. С. И. Забнин относил их к концу неолита, Г. А. Бонч-Осмоловский - к бронзовому веку, Н. Л. Эрнст - к эпохе поздней бронзы. Последующее изучение позволило уточнить дату. Ближе к истине был Н. Л. Эрнст: нижний культурный слой Кизил-Кобы - это ранний железный век, т. е. VII - начало VI в. до н. э. Что же касается культурной принадлежности материала, то она установлена еще в 20-е годы, когда аналогичный материал был выявлен в других местах предгорного Крыма. Назрела необходимость объединить все эти неведомые ранее памятники в одну группу. Это и сделал Г. А. Бонч-Осмоловский в 1926 г., выделив их в особую культуру, которая по месту первых находок в пещере Кизил-Коба была названа "кизилкобинской". Определяющий ее элемент, по мнению Г. А. Бонч-Осмоловского, - керамика двух основных типов: блестящие лощеные черепки преимущественно черного цвета и более грубые с шероховатой поверхностью. Помимо керамики, характерны для кизилкобинцев изделия из бронзы, кости (шилья, наконечники стрел) и в особенности крупные кремневые орудия длиной до 15 см. Изредка можно встретить искусно сделанные наконечники стрел, скребки, резцы и т. д. ^{4, 5} (рис. 15).

Рис. 15. Яйла и Красные пещеры в эпоху раннего железного века. Кизилкобинская культура VII-VI вв. до н.э. (2700-2500 лет назад) по находкам в Красных пещерах.

1 - план и общий вид полуземлянки (по О.И. Домбровскому). Археологические находки из раскопок в пещере и на Туфовой площадке: 2, 7-19 - сосуды; 3 - бронзовый наконечник стрелы; 4 - бронзовый браслет; 5, 6 - кремневые серпы.

Кануло в Лету еще два десятка столетий. Заросшие, заплывшие землей поселения, осколки битой посуды, поломанные и полуистлевшие орудия труда, оружие и украшения, расколотые кости животных и другие следы былой жизни да еще пожелтевшие человеческие кости с черными глазницами черепов - вот, пожалуй, и все, что осталось археологам от тех далеких времен.

Не мало, но и не много. Особо надо говорить о реалиях крупных - отдельных памятниках и целых комплексах. Археологи делят их на две группы. К первой, хозяйственно-бытовой по своему назначению (она составляет 57% всех исследованных памятников), относятся городища, поселки, деревни, хутора, стоянки и загоны для скота. Вторая группа (43% памятников), характеризующая в основном духовную культуру и социальную структуру общества, представляет собой святилища и погребальные комплексы-захоронения, кромлехи, менгиры, антропоморфные стелы.

Среди памятников первой группы менее всего изучены археологами городища. Их оборонительный характер определяется обычно местоположением - над скалистыми обрывами мысов Внутренней горной гряды (Уч-Баш, Балта-Чокрак, Змеиное, Кызык-Кулак-Кая). Иногда с напольной стороны просматриваются следы оборонительных стен.

Значительно лучше изучены поселки, расположенные, как правило, в широких плодородных речных долинах или крупных балках. Кизилкобинский поселок - сравнительно большой, площадью от 1,5 до 5 га и более, земледельческо-скотоводческий центр. Вот некоторые из них: Нейзацкое в верховьях реки Зуи (исследовано Г. А. Бонч-Осмоловским в 1924, 1927 гг.); Симферопольское (О. Д. Дашевская, 1949, 1952, 1957); Холодная балка (А. А. Щепинский, 1956), Таш-Джарган (А. А. Щепинский, 1950, 1953, 1954, 1971-1975), близ Симферополя; Инкерманское (X. И. Крис, 1948, 1950), близ Севастополя. Список можно было бы продолжить.

Населенные пункты, более скромные по размерам (от 0,5 до 1,5 га), условно можно обозначить термином "деревня", т. е. малое сельскохозяйственное поселение. В горном Крыму кизилкобинские деревни встречаются едва ли не повсеместно - всюду, где есть пресная вода, земля под пашню и выпасы. К таким памятникам можно отнести Баклакташ и Межгорное в Белогорском районе, Чумакары у Симферополя, Заветное и Тополи в Бахчисарайском районе.

Есть "населенные пункты" еще мельче - совсем крохотные, типа хуторов. В горном Крыму они столь же обычны, как и кизилкобинские деревеньки, - в небольших балочках, по берегам ручьев. Как правило, их площадь не превышает 0,04-0,05 га. Два таких хуторка обследованы нами (совместно с В. М. Борисовой) в 1982 г. в верховьях реки Бодрак, у села Трудолюбовки. Как выглядели эти очень характерные для того времени поселения человека? Площадь мизерная - 500 и 400 м². В каждом хуторке по одному жилищу (размерами не более 3x4 м), по две зерновые ямы, при каждом примерно по 2 га пахотной земли и, очевидно, загон для скота. Более чем скромен инвентарь: на одном из упомянутых мини-поселений оказалось 20 лепных сосудов хозяйственного, кухонного и столового назначения и одна зернотерка (рис. 16).

Рис. 16. Земледельческое хозяйство кизилкобинского населения. Реконструкция общего вида Трудолюбовского хутора.

1-3 - типы зерновых ям; 4-5 - сосуды для хранения зерна и других продуктов; 6-7 - каменная зернотерка; 8, 9, 16-18 - каменные орудия для обработки почвы; 10-15 - пахотные орудия.

Характерный памятник кизилкобинской культуры - подскальный загон для скота. Образчик такого сооружения вы можете увидеть на рисунке В. М. Борисовой: это реконструкция кошары, обнаруженной в бассейне реки Бельбек. Общая площадь навеса - 250 м², по центру его - жилище (примерно 4x5 м), так что здесь могли разместиться человек 6-8 и овечье стадо в 200-250 голов (рис. 17).

Рис. 17. Скотоводческое хозяйство племен кизилкобинской культуры. Реконструкция общего вида загона для скота под скальным навесом.

1-5 - глиняные друшлаги; 6-10 - сосуды для хранения молочных и других продуктов; 11-17 - типы глиняных пряслиц.

Крупный рогатый скот был не только главным поставщиком мясомолочных продуктов, но и основной тягловой силой при полевых работах. Лошадь, судя по находкам деталей уздечного набора, использовалась для верховой езды. На хуторах скотоводство носило, видимо, придомный характер, а в поселениях - пастушеский с сезонными перекочевками. В летнее время крупные стада выгоняли на яйлы и, очевидно, в степную часть полуострова. Зимой стада возвращались в теплые долины предгорий, где их содержали в кошарах - загонах, устроенных под навесами скал.

Впрочем, так было не только у кизилкобинцев или тавров - мало что изменилось в Крыму и позднее, до средневековья включительно. Большую часть жизни человек проводил под открытым небом, жилище было ему необходимо лишь в непогоду, особенно зимой ^**.

* Для жилых и хозяйственных целей кизилкобинцы использовали также естественные пещеры и гроты. В Кизилкобинском урочище примером может служить "Ночлежный грот" па Туфовой площадке.

** Что касается кизилкобинской эпохи (ранний железный век), то тут надо помнить, что она приходится на так называемый суббореальный период, который характеризуется теплым и сухим климатом.

По нашим расчетам, на каждого кизилкобинца приходилось от силы 2 м² "жилья". Это подтверждается, в частности, количеством и размерами лежанок в ямах-жилищах и полуземлянках Туфовой площадки (Кизил-Коба). Если площадь полуземлянки в Красных пещерах 9 м², то разместиться в ней могли, очевидно, максимум 4 человека, при размерах 4x6 м - не менее 10-12 человек. Известны и довольно крупные сооружения. Например, наземные на поселении Уч-Баш: в них проживало, судя по всему, до 20 человек. Допустимо предположить, что такого рода жилищем владела община из нескольких семей.

Еще несколько примеров. Яма-жилище на Нимфейском поселении (глубина не менее 1 м, диаметр по дну 2,9 м) расширялась книзу, в ней были две ниши-землянки, ниша для хранения домашней утвари и продуктов и эллипсовидной формы очаг. Столь же малы по размерам полуземлянки в Кизилкобинском урочище, на упоминавшейся нами Туфовой площадке. Вот одна из них (по Г. А. Бонч-Осмоловскому): форма квадратная (3,0x2,8 м), в центре очаг, в стенах - три полусферические ниши, против входа - лежанка в виде прямоугольного возвышения. Кровлей для этого жилья служил, по-видимому, плетеный шалаш, опиравшийся на конструкцию из жердей.

Самое распространенное сооружение на поселениях кизилкобинцев - безусловно, яма. О том красноречиво говорят цифры: поселение Уч-Баш - 100 ям, Балта-Чокрак - 36 (на площади 100 квадратных метров!), Симферопольское поселение - 29 и т. д. Различны их размеры, формы, назначение. Есть большие (глубина 2,3 м, диаметр по верху 1, по низу 1,6 м), есть маленькие (0,6x0,3x0,8), встречаются боченковидные, грушевидные, конические. Одни из них, как уже знает читатель, служили жилищем, другие - хозяйственными "погребами", третьи - зернохранилищами.

Зерновые ямы, к слову сказать, очень показательный памятник: они не только широко распространены в Крыму, но и существуют, что называется, с незапамятных времен - с эпохи раннего энеолита, т. е. не менее 5 тыс. лет. Их устраивали кизилкобинцы, тавры, скифы, греки, средневековые жители полуострова, да и в новое время - вплоть до XIX в. Что касается первых, то они яму либо обмазывали глиной, либо обкладывали камнем, а сверху накрывали каменными плитами или крышкой, вырубленной из известняка. Кроме пшеницы и ячменя, кизилкобинцы выращивали фасоль, горох, виноград. Во всяком случае, на поселении Уч-Баш найдены при раскопках единичные зерна всех трех культур и в великом множестве (около двух тысяч) - зерна злаков. А рядом с зерновыми ямами (а то и в самих ямах) находят порой каменные зернотерки. На Каштановском поселении, к примеру, их оказалось 12! Опытным путем установлено, что за час непрерывной и напряженной работы такой вот зернотеркой можно изготовить примерно килограмм муки.

Как и чем в это время возделывали землю, сказать трудно. Вероятнее всего, это были деревянная копалка и пахотное орудие типа "рало" - цельный, подходящий по форме и размерам кусок дерева, иногда с каменным наконечником (рис. 16). Разбивать комья земли пахарь мог массивной каменной мотыгой, а боронить - при помощи хвороста, прикрепленного к бревну, которое волокли быки. Такой способ у местного населения Крыма существовал до середины XIX в., а в горных районах Закавказья сохранился до настоящего времени. Достоверно известно орудие жатвы - кремневый серп, закрепленный на деревянную или костяную рукоять. Опыт показал, что по своей производительности такой серп ненамного уступает современному, металлическому: за минуту им можно убрать урожай на площади 1,2 м², современным - на площади 1,8 м².

Будучи скотоводом и земледельцем, кизилкобинец продолжал, конечно, заниматься охотой. О том свидетельствуют находки костей диких животных - оленей, косуль, волков, лисиц, лесных котов, каменных куниц, зайцев-русаков и т. д. В приморской зоне подспорьем служило рыболовство, промысел дельфинов, сбор съедобных морских моллюсков - мидий и устриц.

Кизилкобинскую культуру нельзя представить без изделий из металлов. Судя по находкам литейных форм, пряслиц, иголок и проколок, представителям этой культуры было известно литейное, прядильное и ткацкое дело.

Особо надо говорить о керамике: не менее 80% всех находок - глиняная посуда, вернее, ее обломки. Кизилкобинцы не знали гончарного круга, их керамика изготовлена вручную, лепная. Ее назначение разнообразно. Хозяйственная посуда - это корчаги, "пифосы", кувшины для хранения зерна, молока, воды и проч. Кухонная - в ней приготовляли пищу - включает горшки, жаровни, цедилки, а столовая представлена такими предметами обихода, как чаши, миски, блюда, кубки, чарки. Была посуда и для торжественных случаев - культовая: сосуды для омовения, жертвоприношений, хранения священного зерна и т. д. В целом керамика подразделяется на два типа: грубую - кухонную, со слегка заглаженной поверхностью, и более искусную - столовую, обычно она лощеная, черная или красновато-коричневая. Типичен для кизилкобинской культуры и особый орнамент: глубоко продавленные или прорезанные линии, треугольники, ромбы и иные геометрические фигуры в сочетании с ямочными вдавлениями или наколами (рис. 18).

Рис. 18. Материальная и духовная культура племен кизилкобинской культуры.

1, 2 - погребальные сооружения и обряд захоронений; 3 - костяной псалий от уздечки; 4 - железный нож; 5-8 - бронзовые наконечники стрел; 9 - бронзовое зеркало; 10 - железный меч; 11, 12, 16 - бронзовые украшения; 13 - пряслица; 14 - раковина каури; 15 - глазчатая бусина; 17 - костяной стержень с перехватом; 19-30 - лепные глиняные сосуды.

Читатель, видимо, обратил внимание: металл использовался с военной целью, меньше - для мирных нужд. Это символично. Значит, кизилкобинцы не только пасли скот и выращивали хлеб, но и воевали. Несомненно, наряду с пешими воинами были конные.

Какова была духовная жизнь кизилкобинцев, говорят материалы раскопок. Письменных свидетельств нет. Драгоценную для нас информацию находим, однако, не на поселениях, а в курганах: именно в погребальном инвентаре запечатлен духовный мир кизилкобинца, его обычаи, верования, отношение к себе подобным.

Находки самых разнообразных предметов, положенных в могилу вместе с усопшим (посуда, украшения, оружие), показывают, что смерть воспринималась как переселение в другой мир, аналогичный земному. А в том, загробном мире, человеку нужно будет все, что сопровождало его в этом.

Но начнем по порядку. В ограде могилы устанавливался нередко надгробный камень - менгир. Примером может служить Таш-Джарган (близ Симферополя): в пределах кольцевых каменных оград (кромлехов) кизилкобинского могильника найдены антропоморфные стелы - очень схематичные изображения верхней части человеческого туловища. Легкой обивкой естественного камня выделены голова, шея, плечи. Рядом со стелами лежали разбитые с ритуальной целью лепные сосуды. Напомним читателю, что сооружение кромлехов ученые связывают с почитанием солнца. Что касается упомянутых стел, то в них, очевидно, надо видеть "очеловеченный" образ этого небесного божества. А разбитые сосуды? Тут, думается, не обошлось без жертвоприношений, связанных с культом предков и солнца.

Есть вещи труднообъяснимые. В самом деле, чем вызвано наличие кизилкобинской керамики далеко от входа в Харанлых-Кобу, в ее абсолютно темных и малодоступных подземельях? Керамики много и вместе с тем ясно: человек жить там не мог. Мрачные и мокрые пещеры непригодны и как убежище или хранилище, и как загон для скота. Зачем же тогда человек проникал в эти отдаленные залы, что в них делал, зачем оставлял посуду?

К мысли о том, что Кизил-Коба представляла собой в древности сложный культовый комплекс, привела случайная находка. Это был обломок лепного чернолощеного сосуда, а на нем - изображения: двойной круг с лучами (несомненно, солнце!), зигзагообразные линии (молнии!), небольшие ямки (капли дождя!). Словом, налицо композиция, отражающая состояние тех сил природы, от которых зависит судьба урожая (рис. 15.2).

И еще один существенный факт: круглый год из Харанлых-Кобы вытекает речка, обильно орошающая окрестные поля. Здесь же, в урочище и близ него, находилось в свое время несколько крупных кизилкобинских поселений с их скотоводческо-земледельческим укладом жизни. Можно было бы привести множество примеров, подтверждающих, что человек окружал такие пещеры особым почитанием, совершал в них обряды, связанные с культом плодородия, обожествлением воды.

Вполне возможно, что и зерновые ямы Туфовой площадки принадлежали отдельным семьям или родам и имели культовое, а не практическое значение. В пользу такой догадки говорят их размеры: каждая вмещала до 110 кг зерна, а на иных поселениях того времени - обычно 600-900 кг и более. Вспомним предание: когда был основан "вечный город" Рим (сверстник кизилкобинской культуры), вырыли зерновую яму, из которой зерно извлекалось лишь перед новым посевом и, как мы теперь говорим, "в торжественной обстановке". Аналогия, кстати, не единственная.

С зерновыми ямами связан еще один земледельческий культ: в некоторых из них находят зольные прослойки, расколотые кости животных и т. д., даже целые захоронения - людей, животных. Все это не раз встречалось в кизилкобинских ямах. По словам академика Б. А. Рыбакова, такого рода зольники появляются на рубеже II-I тысячелетий до н. э. и свидетельствуют об усилении роли земледелия. А суть культа в том, что в ямах разводили ритуальный огонь и совершали жертвоприношения. Чаще всего, надо полагать, в неурожайные годы, когда обряду этому придавалось особое значение.

Но вернемся к находкам из пещеры Харанлых-Коба. Кроме обломков посуды, здесь выявлены при раскопках кремневые серпы и другие предметы и - подробность очень существенная - прослойки золы. Вероятно, в пещере горел в определенные дни и месяцы священный огонь, исполнялись культовые обряды, в темных и труднодоступных подземельях складывались жертвенные дары, предназначавшиеся божествам или духам. Тогда и ямы Туфовой площадки становятся одним из звеньев этой гипотезы. Конечно, говорить со всей определенностью рановато, но археологический материал подсказывает все же: для кизилкобинцев ущелье было священным местом, а пещера Харанлых-Коба - естественным храмом, обиталищем богов.

Еще пример: находки в пещере Ени-Сала II, расположенной неподалеку в горах, рядом со скотопрогонной тропой. Пещера неприметная, вход в нее небольшой, скрытый, коридоры в подземные залы труднодоступные и абсолютно темные, а сами залы сырые, так что использовать пещеру с какой-то практической целью невозможно. И, тем не менее, в ее мрачных подземельях найдено много кизилкобинской посуды и костей животных. Особенно изобиловали находками боковые камеры. В центре основного зала на сталагмит насажен был рогатый череп дикого козла. Осмотр показал, что сделано это в отдаленные времена: череп покрывала тонкая известковая корочка. Да и само животное - данный его вид - истреблено в Крыму еще в древности.

На дне другой подземной камеры оказалось множество черепов животных, и все лежали в строгом порядке - лицевой частью к выходу.

В совокупности находки позволяют заключить: пещера была святилищем скотоводческого культа. Сосуды служили, очевидно, для жертвенных яств - мяса, жира, молока. Кости домашних животных - скорее всего, остатки пира, а головы, судя по этнографическим аналогиям, предназначались божеству ^*.

Напрашивается и другая мысль: о кизилкобинских (киммерийских?) святилищах знали, должны были знать древние авторы. В частности, Публий Овидий Назон (48 г. до н. э, - 17 г. н. э.). Не Красные ли пещеры (а может быть, Ени-Салу II) воспел он в "Метаморфозах"?

Есть в стране киммерян пустая гора с каменистой
Мрачной пещерой; издавна там Сон обитает ленивый.
Феб не сияет; лишь тонкий туман, от земли поднимаясь,
Влажной стелется мглой и сумрак сомнительный светит.
Медленной струйкой Летийский ручей, по хрящу пробираясь,
Слабым, чуть слышным журчаньем сладко наводит дремоту... ^**

* У многих народов голова считалась местопребыванием души, за жертвенной трапезой к ней не прикасались.

** Перевод В. А. Жуковского.

Святилище в Ени-Сале II было наверняка главным, общеплеменного значения. В горном Крыму известны и другие, тоже кизилкобинские, но поменьше, видимо, родовые: в пещере МАН на Демерджи, в пещерах Лисьей и Змеиной у Симферополя, в пещерах близ Бахчисарая, на нижнем плато Чатыр-Дага и других местах.

Известно, что все религиозные обряды и представления - продукт определенной исторической эпохи, тех или иных социально-экономических условий. Такие явления природы, как засуха, неурожай, падеж скота, болезни и т. д., для кизилкобинца были труднопреодолимы и необъяснимы. Отсюда попытки осмыслить все это как сверхъестественное, "потустороннее", отсюда - святилища, жертвоприношения, культовые обряды, "...всякая религия, - пишет Ф. Энгельс, - является не чем иным, как фантастическим отражением в головах людей тех внешних сил, которые господствуют над ними в их повседневной жизни, - отражением, в котором земные силы принимают форму неземных" ².

В VII-IV вв. до н. э. у кизилкобинских племен сложились все основные предпосылки для возникновения религии (иначе говоря, идеологии) классового общества. С одной стороны, на это указывает уровень производящей экономики, освоение железа, а с другой - наличие родовых и племенных святилищ, которые предполагают существование в тот период жречества, зачатков классовых отношений.