Триста лет капитана Кидда

Триста лет капитана Кидда

Милый мой мальчик! Я рад, что ты не забываешь меня. Часто я думаю о тебе и, зная, как ты любишь бродить вечерами по улицам, втайне надеюсь, что свет моего окна, подобно маяку, привлечет тебя. Не правда ли, в моей мансарде уютно? А когда дождь стучит по крыше и ветер наказанной собакой скулит за дверью, вряд ли ты найдешь более пригодный для странствий капитанский мостик, чем мое старое кресло. Итак, зажжем свечи и двинемся в путь. В прошлый раз я обещал рассказать историю, когда-то случившуюся в этой комнате. Она давно ожидает тебя. Помнишь, как впервые ты пришел сюда и сказал, что здесь чувствуешь себя героем сказок Гофмана. И, верно, ты сам не знаешь, насколько твои слова были недалеки от истины. Ведь эти стены помнят очень странное происшествие, которому трудно найти объяснение. Да, впрочем, стоит ли искать его? «Ловите луну в небесах, а не в озере!»— посоветовал какой-то персидский мудрец своим ученикам. И наши попытки заключить жизнь в узкие рамки логики и понять ее с помощью одного разума вряд ли не нуждаются в подобном наставлении. Пожалуй, только в сказках жизнь и отражается полно… Так слушай же петербургскую историю!

Надеюсь, ты согласен с общим мнением относительно фантастичности нашего города. Какие только стили, эпохи здесь не собраны! Каждый дом имеет свое, особенное лицо, как будто ему страшно потеряться среди других. И весь Петербург придуман с начала и до конца… Может, потому мне кажется порой, что любые истории, сочиненные где-то, непременно находят у нас свое воплощение…

Не так уж давно в этой мансарде жил студент. Учился он в университете и собирался стать историком. В то время среди молодежи существовала мода устраивать кружки. Юные головы жаждали поклоняться своему богу, и стоило кому проявить в чем-нибудь талант, как немедленно находились восторженные последователи. Среди этой бурлящей массы можно было найти самые удивительные сочетания интересов: от фанатичных поклонников искусства и рассудительных философов до искателей приключений и надо всем смеющихся циников. Умелый игрок в карты пользовался таким же авторитетом, как вдохновенный мистик, рыжеволосый франт получал признание, как и человек, выучивший наизусть «Илиаду» Гомера. Но попадались и такие компании, где трудно было понять, что связывает людей. Кумиры их бесконечно менялись, они увлекались всем на свете, не имея склонности хоть на чем-то остановиться… К одному из таких кружков принадлежал и наш студент.

Приятели дали ему прозвище Астролог, за его любовь к ночным прогулкам, а еще за необычный дар угадывать. Для него словно не существовало вопросов без ответа, но это было не знание, а способность мгновенно найти ответ. Вначале его занимал успех в глазах окружающих, но когда он заметил страх и зависть, то навсегда отказался делать предсказания. Однако друзья не отвернулись от него и по старой привычке собирались в мансарде, признавая его первенство.

У Астролога была девушка, которую считали его невестой, хотя их отношения оставались для всех загадкой. Он познакомился с ней на набережной во время одного из своих ночных блужданий. Звали ее Элли. Она тоже училась в университете и не уступала Астрологу в романтической склонности к ночным часам. Родителей своих она не знала. Тяжелая болезнь опустила завесу на ее прошлое. В сознательную жизнь Элли пришла, будучи совсем уже взрослой и находясь на попечении одной из больниц. Однако пробудившаяся энергия ее ума помогла ей самостоятельно найти дорогу, и она выдержала университетские экзамены. Характер у нее был замкнутый и застенчивый. Без сомнения, Элли обладала привлекательной внешностью, но красота ее была очень уж печальной, и темные глаза, казалось, впитали всю грусть осенних дождей.

Астролог стал единственным близким ей человеком, но в то же время между ними существовала какая-то непонятная стена. Подобно ночным птицам, они могли встречаться только после заката, и если им доводилось столкнуться днем, они спешили прочь друг от друга…

Как-то после Рождества вся компания сидела у Астролога. Пышность зимних балов миновала, наступили будни, и уныние постепенно завладело молодыми людьми. Привыкнув к веселью и блеску праздников, еще полные сил и взбудораженных чувств, они с трудом возвращались к обычной жизни, где было далеко до Весны, а Зима уже отдала свои самые прекрасные дни.

— Стоит ли грустить? — заметил хозяин, оценив общее настроение. — Нам никто не мешает выдумать свой праздник, раз Фортуна не хочет позаботиться о нас.

Идея пришлась по вкусу, подстегнув воображение, и друзья решили устроить маскарад и встретиться за городом в одном из старинных домов, покинутых на зиму владельцами. Предлог для праздника опять придумал Астролог.

— Мы будем у моря и, нарядившись пиратами, отметим триста лет со дня рождения капитана Кидда.

На этот раз единодушие распалось, Элли нарушила свое обычное молчание:

— К чему тревожить память кровавого злодея? — воскликнула она. — Придумайте что-нибудь другое.

Девушки поддержали ее, но молодые люди, усмотрев в этом вызов, остались на стороне своего предводителя. Вечер закончился ссорой. Слабая половина компании покинула мансарду, а юноши договорились осуществить праздник в своем обществе. Накануне назначенного дня Астролог получил записку от Элли, где она умоляла его хотя бы перенести праздник, если он не может отказаться от него.

— Это уже не в моей власти, — ответил он, боясь поддаться каким-то недобрым предчувствиям, мелькнувшим в его душе.

Наступила суббота, и студенты, нагруженные припасами, отправились за город. Дом стоял на опушке леса у самого залива. Хозяева стремились придать ему сходство с замком, и у каждого угла здания возвышались башенки. Окна готической формы были украшены витражами. Стены просторной гостиной с великолепным камином были обиты темносиним штофом. Длинный дубовый стол был как будто предназначен для пиршества. Над входом висели старинные часы, и на бронзовом маятнике улыбалось лицо фавна. Приятели разбрелись по комнатам, разглядывая обстановку. Астролог взялся растапливать камин, в котором, к своему удивлению, обнаружил готовые дрова. Уже совсем стемнело, когда вся компания, переодевшись, собралась за столом. В камине пылали дрова, громко стучал маятник, и долгое время никто не решался нарушить молчание. Зловещие мысли и фантастические костюмы настолько изменили собравшихся, что приятели не узнавали друг друга. Наконец Астролог, чувствуя себя ответственным за эту затею, уселся в кресло и подал знак наполнить кубки вином, точнее кислым квасом из маленьких бочонков, которые усиливали колорит минувшей эпохи. Астролог сам выторговал их у лавочника. Вместе с жареным поросенком они составляли основную гордость стола.

Первый тост провозглашал вечную память капитану Кидду. «Пираты» гаркнули «виват» и поднялись со своих мест. Внезапно из полумрака в конце стола, куда не достигал свет камина, чей-то хриплый голос выкрикнул по-английски: «Благодарю!»— и разразился хохотом…

На мгновение сердца юношей замерли, но затем, оценив шутку, они дружно подхватили смех… Только Астролог, осушив свой бокал, замолчал и стал странно оглядываться. Напиток обжег ему горло. Он мог поклясться, что вино было настоящим. Неужели лавочник ошибся? Но где он раздобыл этот нектар, которому только столетия могли придать такой аромат и крепость?

Студенты тоже оценили напиток. Восхищенные взгляды устремились на Астролога.

— Твой сюрприз превзошел все наши ожидания! Это напиток Вечности.

Веселье разгорелось. Сыпались шутки, анекдоты, распевались старинные пиратские песни. Имя капитана Кидда не сходило с уст пирующих. На одном конце стола вспомнили, что пират в течение двадцати лет плавал на шхуне с именем «Маска смерти», но под конец жизни его встречали уже на другом корабле. Завязался спор, почему капитан оставил свой корабль, считавшийся самым быстрым в Европе.

— Здесь какая-то тайна, которую может раскрыть только Астролог, — воскликнул сосед юноши.

Все взоры обратились к нему. Он хотел отказаться, но язык его помимо воли стал рассказывать первую пришедшую на ум историю:

— Знаете ли вы, джентльмены, что у капитана Кидда была дочь. Ее звали Эрглэн, и она была так прекрасна и добра, что многие считали ее ангелом, сошедшим на землю, чтобы остановить руку кровавого пирата и заставить его раскаяться. Может быть, и ее отец разделял это мнение, но он настолько погряз в преступлениях, что не верил в прощение Неба.

Его любовь к дочери скорее казалась ненавистью. Он как будто пытался запятнать ее душу жестокостью и злобой, клокотавшими в нем самом. Во всех своих дерзких нападениях Кидд не расставался с дочерью и, расправляясь с побежденными, заставлял Эрглэн присутствовать при этом. Ни мольбы, ни слезы несчастной девушки не могли его тронуть. Его дьявольская изощренность доходила до того, что он предлагал ей собственноручно застрелить хотя бы одного человека, обещая сохранить жизнь целому экипажу. Нередко подобные сцены чуть не доводили до бунта на его собственном корабле, но Кидд оставался неумолим… Однажды, в день своего рождения, он спустился в каюту, где плакала его дочь, и потребовал, чтобы она приняла участие в пиршестве. Эрглэн отказалась. Ни драгоценности, которые он принес ей, ни угрозы не действовали.

— Поклянись, что ты в день своего рождения не будешь нападать ни на одно судно. Тогда я выйду на палубу, — наконец сказала она.

Кидд не мог сдержать смеха:

— Год станет для меня меньше всего на один день.

И тут же поклялся своим кораблем выполнить условие.

Через некоторое время Эрглэн удалось убежать с корабля. Капитан обшарил все море, а затем отметил свой гнев такими преступлениями, что редкое судно рисковало теперь отчалить от берега в одиночку. Целые эскадры пустились на поиски Кидда, его голову оценивали чуть не в стоимость короны.

Прошел год. «Маске смерти» везло все реже. Как-то пиратам пришлось уйти далеко от стоянки, припасы кончились, а судно, которого они ожидали, не появлялось. Назревал бунт. Капитан заперся в каюте, собираясь дорого продать свою жизнь. Вдруг с мачты послышался голос матроса:

— Корабль!

Мигом все распри были забыты, и пираты полетели на добычу. Экипаж отчаянно сопротивлялся, но не мог устоять. Кидд сам принял участие в абордаже. С ножом и пистолетом он перепрыгнул на вражеское судно и ворвался в пассажирскую каюту. Там было темно, но Кидд, услышал какой-то шорох в углу. Не задумываясь, он кинул нож на звук…

Сражение подходило к концу. Пираты внесли факел в каюту, и капитан увидел на полу распростертое тело своей дочери. День этот был днем рождения Кидда… Вспомнив свою клятву, он скрыл лицо Эрглэн под маской, затем приказал пиратам перейти на захваченное ими судно. Подняв все паруса на «Маске смерти», Кидд закрепил намертво руль и перенес тело дочери на пустой корабль. Вот тайна покинутой шхуны, джентльмены…

Астролог умолк. Странное оцепенение охватило его. Вокруг шумели приятели, но он не разбирал их голосов… Глаза его сомкнулись, а когда он снова раскрыл их, то увидел, что находится в незнакомой обстановке. Пол под ним покачивался, вместо готических окон в стене были иллюминаторы. В помещении находились еще двое людей. Один из них, в старинной одежде капитана, громко произнес имя Эрглэн. Прозрачный туман скрывал лицо второй фигуры. Она встала и подошла ближе. Странный взгляд ее скользнул по Астрологу, и бесконечная любовь и сострадание проникли к нему в душу. Мысли его заметались — он уловил что-то знакомое в чертах ее, — но тщетно. И вот перед ним, сцена за сценой, стали развертываться все события из его рассказа о капитане Кидде. Но все время Астрологу чудилось, что его незримое присутствие известно Эрглэн. Она протягивала к нему руки, умоляя о спасении, а он был не в состоянии пошевельнуться… Вот пушечный салют разнесся над морем, и пиратская шхуна медленно двинулась навстречу встающему солнцу, унося тело Эрглэн, дочери капитана Кидда… Астролог, сдерживая рыдания, смотрел ей вслед. Сердце его громко билось, и стук его смыл эту последнюю картину.

Вместо солнечного диска он увидел перед собой маятник старинных часов. Он бешено раскачивался, но стрелки на циферблате застыли в неподвижности… За окном по-прежнему была ночь, хотя юноше казалось, что прошло бесконечное количество времени. Комната была полна народу. Рядом со знакомыми масками приятелей Астролог заметил еще какие-то чужие лица, злобные взгляды, словно команда с пиратского корабля проникла в дом. Невыносимая тоска навалилась на юношу. Ему стало казаться, что ночь никогда не кончится, что властью неведомых чар он обречен навечно быть прикованным к креслу, что страшные призраки, явившиеся на пир, наполняют опустевшие бокалы кровью его друзей…

Но вдруг дверь отворилась. Тонкая фигура девушки, закуганной в черный плащ, легко скользнула в комнату. Лицо ее было скрыто маской. Она медленно прошла среди пирующих и исчезла за камином…

Мгновенно стихли все голоса. Стрелки на часах сдвинулись с места. За окнами рассеялась мгла, и бледный рассвет посеребрил стекла. Астролог почувствовал, как неведомая тяжесть спала с его души, и погрузился в спокойный сон, шепча имя Эрглэн, как молитву…

Проснулся он от ярких лучей солнца. Приятели его в живописных позах расположились на скамейках, на столе и полу. Он с трудом растолкал их. Никто не помнил подробностей ночи, но по тому, как все спешили покинуть дом, Астролог заключил, что страх выпал не только на его долю.

«Конечно, это было видение», — подумал он об Эрглэн…

К вечеру они вернулись в город. Каково же было их изумление, когда они узнали, что их отсутствие длилось три дня и родные собирались уже отправиться на поиски… Трое суток слились в одну ночь, однако склонные к мистике приятели постарались объяснить происшедшее самыми естественными причинами:

— Мы отравились слишком крепким вином.

Только Астролог хранил молчание.

Он странно изменился, почти не появлялся в университете, целыми днями пропадал в архивах и библиотеках, разыскивая малейшие сведения о капитане Кидл,е. И однажды он куда-то исчез…

Мания найти шхуну Кидда привела Астролога почти к безумию. Зная, что залив покрыт льдом, он решил отправиться на поиски корабля… Можно было только догадываться, сколько трудностей пришлось перенести юноше. В конце пути он попал в пургу и заблудился среди ледяных полей. Сквозь сумерки и слепящий снег Астрологу пригрезилась женская фигура. Он шел за ней всю ночь и под утро, когда вставало солнце, увидел за нагромождением торосов мачты корабля. Это была «Маска смерти».

— И ты нашел на ней что-нибудь? — спросил приятель.

— Нет, шхуна была пуста.

…Элли! Бедная Элли не находила себе места. Вдень, когда был назначен маскарад, она тяжело заболела и почти два месяца пролежала без памяти. И вот, оказавшись снова среди людей, она не могла понять, что произошло с ее друзьями. Компания раскололась. Астролог замкнулся в мансарде и избегал любых встреч. Наконец одна из подруг рассказала ей все, что случилось на празднике и после него.

— Астролог помешался на выдуманной им дочери капитана Кидда, — заключила она. — Оставь его в покое.

— Я должна увидеть его, — ответила Элли.

Под утро Астролог вернулся к себе домой и, не раздеваясь, упал на кушетку. Казалось, он забылся глубоким сном, но легкий шорох заставил его мгновенно открыть глаза. Перед ним стояла девушка, закутанная в плащ, и лицо ее скрывала черная маска. Заметив его движение, она повернулась и подошла к дверям.

— Эрглэн! — крикнул Астролог и бросился к ней.

— Первый раз в жизни ты ошибся, — тихо сказала Элли, снимая маску.

— Нет, — прошептал юноша.

В печальных глазах, устремленных на него, он узнал взгляд той, которую искал так мучительно и упорно. Тихо коснулся он губами высокого чистого лба. Поцелуй проник в нее, внезапно рассеяв мрак, сковывающий память.

…Да, это она была последним сокровищем пиратского корабля. Да, это ее недолгая жизнь была принесена в жертву демоном моря. Да! Ее звали Эрглэн, дочь капитана Кидда.