«алаш» баспасы

АБАЙДЫҢ ӘДЕБИ МҰРАСЫ

Біз Абайды қазақ классикалық әдебиетінің атасы деп атаймыз, кейбір жолдастар бұл жөнінде не айтса оны айтсын, бірақ біз бұл арада марксизмге қайшы тұрған жоқпыз деп ойлаймыз. Егер бір кездері бүкіл ұлтшылдық қозғалыс Абай атымен рухтанғаны үшін, өз кезінде күллі алашордашылар Абайды рухани көсеміміз деп танығаны үшін біз бұл фактіні үн-түнсіз жауып қоя салсақ, ол, әрине, ағаттық болады. Егер біреу — алашордашы ма, әлде монархис па бәрібір, жер күнді айналады дейтін болса, оларға таптық өшпенділікпен қарағанымыз үшін, ол керісінше жүреді деп айта алмаймыз ғой.

Егер біз қазақ классикалық әдебиетінің атасы Абай десек, ол орыс классикалық әдебиетінің атасы Пушкин деп айтқанмен бірдей әсер аламыз. Бұл қағиданы біз сияқты монархистер де, анархистер де, фабриканттар да, помещиктер де, қазақ та, неміс те айта алады. Абай дәуірінде әртүрлі оқиғаларға байланысты қарапайым өлең шығарудан басқа классикалық әдебиетке ұқсайтын ештеңе де болмаған. Әрине өлең сөзді жұп-жұмыр етіп, кемеліне келтіріп құя салатын өлеңшілер Абайдан да бұрын болған. Тіпті келісті өлең түріне жеткен, тіпті Абайдың ақын деуге жарарлық замандастары да болған.

Бірақ небәрі осы.

Абай өз өлеңдері арқылы бізге тұңғыш рет нәзік лириканы да, толғауды да, элегияны да әкелді, сөйтіп оған дейін үйірлік сезім-түйсікпен өмір сүріп, сосын көзін ашып оянып, дереу рухани қорек іздей бастаған, қазақтың жаңа адамын, талап-талғам иесін тәрбиелеп, шындап өсірді. Абай өзінің әртүрлі қоғамдық тақырыптарға жазылған мүлде нашар сатиралық өлеңдерімен, сол сияқты әлі де ескірмеген алуан-алуан тақырыптарға шығарылған таңғажайып жырларымен — мәселен, ер мен әйелдің қарым-қатынасы жайлы, махаббат пен поэзия жайлы, айналадағы табиғат жайлы жырларымен, ақырында Лермонтовтың, Пушкин мен Крыловтың шығармаларын асқан шеберлікпен аударуы арқылы мүлде қалыпқа түспеген ауан адамның ой-өрісін кеңейтіп көңіл көзін ашты, оның ақындық дарын-қабылетінің күллі поэтикалық күші көркем аудармаларынан айрықша көрінеді.

Осының бәрінде де Абай қазақтың қарапайым да сұлу сөздерін қолданып, шеберліктің шыңына жеткені сондай, орыс әдебиетінің Пушкин, Лермонтов пен Крылов сияқты саңлақтарының аудармалары түпнұсқадағыдан әсте кем емес, әрине автордың тіл қасиетін түсінуіне сәйкес саналы түрде өзгертіп алған жерлері болмаса. Міне, осындай мінсіз шеберліктің арқасында Абай лирикасының нәзік әуені мен Пушкин мен Лермонтовтың көркемдігі жоғары өнегелі өнері ақынмен замандас сауатсыз қазақтардың өзінің құлағының құрышын қандырып, зор рахатқа бөлейді, оның алдынан жаңа дүниені ашып, көңілінің көкжиегін кеңейте түседі, сол себепті де осынау жырлар жаңа тыңдаушылар тауып, байтақ даланы кезіп кетеді.

Міне, осының бәр халықтың бір-ақ проценті сауатты болған кезде, жазу-сызуы рухани шала, әдеби тілі болмаған кезде, ал қазақтың қара өлеңінде діни сөздер, араб, татар сөздері бар кезде болған еді. Бұдан былайғы ізбасар ақындар Абай сөзі мен өлеңінің техникасын молынан қабылдады. Біздің қазіргі әдеби тілімізге Абай жырлары жол салып берді. Біраз жәйтта ол әлі күнге дейін алдына жан салмай келеді.

Бұл арада Абай өзінің биік тарихи миссиясын орындап шықты. Асқан оқымысты марксшіліміз Покровскийдің Пушкин жөнінде айтқан: «Біз Пушкинді ұлы орыс тілін іріктеп-сұрыптап жасап бергені үшін жақсы көреміз» — деген сөзін Абай жөнінде біз де қайталап айта аламыз.

Абайға дейін ешқандай әдеби түр болмайтын. Өлең шығарудың бүкіл техникасы төрт жолдық қара өлеңнен тұратын. Абай тұңғыш рет өлеңнің өлшемді ырғағы мен өзіндік түрін, техникасын жасады, мұның бәрі кейін әдебиетімізге емін-еркін сіңіп кетті.

Бұдан әрі айтарымыз, Абай поэзиясының бағыт-бағдары Салтыков пен Гогольге жақын, олармен туыс деуге де болады. Абай әуелде өлең техникасын білмеген, білімсіз болған, сол себепті де оның өткір тілі мен мерген сатирасы келісті түр-пішінін таппаған. Және оның өскен ортасы да оған Разуваев, Собакевич, Хлестаков сияқты, қазақтың да өлмейтін-өшпейтін типтерін жасауға қажетті материалдар тауып бере алмады және бере алмас та еді.

Оның сатирасының әр жерінен үзіп-жұлқып бірдеңелерді алып, көп кісілер Абайды романтик деп есептеп жүр. Мұндай пікірге Қабылов жолдас та жақын. Бұл әдебиеттің жалпы заңын және Абай шығармашылығының сипатын білмегендік. Бүйте берсек, тек бір ғана сатира мен юморы үшін Гоголді де, Салтыковті де әдебиеттің романтикалық мектебіне оп-оңай жатқыза салуға болады. Бірақ нақтылы қоғамдық ортаның дертін әшкерелеудің бәрі романтизм емес. Абай өлеңдерін дәйекті түрде талдағанда, белгілі бір дәуірдің талма кезеңіне тән романтизммен туыс сипаттарды таба алмайсыз. Бұған керісінше, Абайдың барша өлеңдеріне тән қасиет — өз ортасына тән елеңдеген елгезектік, ақынның үндеуі, алға қарай ұмтылуы және жаңа бірдеңені іздеу сарыны.

Біздің жоғарыда айтқанымыздай-ақ, бұл қазақ даласына кіріп келе жатқан жаңа әлеуметтік дәуірді, жаңа биігірек мәдениетке ұмтылу идеясын бейнелейтін соны әсер-әуендердің, соны ой толғамдарының жаңғырығы болатын.

Абай, суреткер ретінде, ақын ретінде көп нәрсеге жете алмады. Бірақ тарихи жағдайларға сәйкес осы жеткен биігінің өзі Абайды қазақ әдебиетінің атасы деп тануымызға мүмкіндік береді.

Оны осылай деп білуімізге Абайдың патриархалдық үйелменнен шыққаны да, өзінің болыс болғаны да бөгет емес. Жеке адамдардың жағымды тарихи қызметін бағалаған кезде олардың әлеуметтік тегін елге сіңірген тарихи еңбегі басып кетуге тиіс. Бұған қатысты мысалдар көп-ақ, бірақ оны келтірудің қажеті жоқ. Егер жеке адамның тарихи қызметі тұтас алғанда оның кейбір адасқан кезінен жоғары тұрса, оның жеке басының кемшіліктерін кешіруге де болады. Тарихты тұтас бір ұрпақтың рухани көсемінің моральдық жағынан азғындап, құлауға дейін жеткен кездері де кездескен, мәселен, бұған Гейнені мысал етсек те жеткілікті. Абай болыс ретіңде сол ортаның жемісі. Ал Салтыков қазына палатасының басқарушысы болған. Ескі бюрократтық сатыда бұл кішкентай қызмет болмаған.

Кейбіреулер қазір Абай ескірді, енді бізде одан да жақсы ақындар мен жазушылар бар дейді. Бұл өте даулы мәселе. Бірақ бұл да Абайдың тарихи мәнін өшіре алмайды.

Аударған Әбілмәжін ЖҰМАБАЙ.

«Советская степь» № 191, 22-тамыз, 1928 ж.

РОКОВОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

(Из зала суда над атаманом Анненковым.

По материалам Семипалатинской губернской газеты «Новая деревня»)

Известно, что даже в штабе Колчаке отъявленных садистов и головорезов атама­на называли «диким сбродом».

В свое время подробно освещала судебный процесс над Анненковым губернская газета «Новая деревня».

Мы решили в данном номере журнала дать отдельные фрагменты из этих публи­каций, которые до сих пор ужасают читателей бесчеловечными по жестокости дей­ствиями анненковцев.

Отдельная Семиреченская армия Сибир­ского казачьего войска надолго останется кровавым следом в памяти сибирского крестьянства.

В сентябре 1918 года анненковцы «лик­видируют» крестьянский съезд в г.Славгороде. Ликвидация происходит с необыч­ной жестокостью. Делегатов не расстрели­вали, а рубили клинками. Полуживые были закопаны в яму. Это называлось «рубить в капусту». Список сел и деревень, где проис­ходила такая «рубка капусты», а также опи­сание всего кровавого пути анненковцев занимают четыре объемистых тома. В одном Сергиополе повешано было 800 человек. В селах Черкасском и Покатиповке зарублено и повешано 1800 человек.

Крестьяне Лепсинского района терпели долго. Но вот анненковцы применили пару новых приемов в истязаниях и убийствах.

Первый прием заключался в том; что крестьянина, заподозренного в сочувствии советской власти, рубили не просто, а в не­сколько приемов. Отрубят руку, потом раз­режут живот, потом выколют глаза.

Второй прием был еще ужасней. Из ко­лыбели на штык брали грудного ребенка и бросали его в пламя печи.

Крестьяне вооружались чем попало, око­пались в течение 14 месяцев, героически от­ражали грабительские набеги анненковцев. Голод, тиф и цынга одолели измученных кровавая и продолжительная.

- Грабь, бей, жги и убивай. Нам за это ничего не будет! - под таким девизом бо­ролись «за Русь святую» «станичники» Бори­са Анненкова.

В 1920 году Красная армия ликвидиро­вала анненковское «войско». Сам «генерал Борис» с остатками шайки был интерниро­ван в Китай. Здесь разбойники были обмун­дированы, снабжены оружием за счет Анг­лии и «пущены в работу» по поддержке кон­трреволюционных китайских генералов.
«НЕ ХОЧУ БЫТЬ СОБАКОЙ В РУКАХ АНГЛИЧАН»
Именем атамана Анненкова матери в Се­миречье пугали детей. Анненков еще молод. Ему 37 лет. Друзья Анненкова рассказыва­ют, что он очень любит сладости и уничто­жает много конфет.

В 1926 году Анненков перешел границу и вместе с начальником штаба Денисовым при­нес повинную советской власти.

— Что заставило вас возвратиться в СССР? — спросил Анненкова на допросе сле­дователь тов. Матров.

— Убедился в том, что никакая борьба против советской власти немыслима и не нужна. Советская власть действительно воз­рождает разрушенную Россию и при поддер­жке всего народа создает государство. Все находящиеся в Китае белые эмигрантские организации содержатся на средства ан­глийских капиталистов. Они работают под дудочку англичан. Англичане глубоко прези­рают русских эмигрантов. Они используют русских солдат и офицеров, как пушечное мясо против своих классовых врагов. Я не хотел быть собакой в руках англичан и сдал­ся советской власти

№ 29 (97), пятница 22 июня 1927 года.

Анненкова будут судить в Семипалатин­ске. В Семипалатинск выехала сессия воен­ной коллегии Верхсуда.
НАКАНУНЕ СУДА НАД АННЕНКОВЫМ
Сотни трупов, море крови.

— Ага, попался, голубчик, довольно по­издевался над мирными хлеборобами, по­пил кровушки теперь держи ответ, — так встретили наши сельчане известие об арес­те атамана Анненкова.

В особенности, рад был этой новости я. Мне хорошо известны памятные анненковские дни. Хотя с тех пор и прошло около 8 лет, но мне и сейчас нет, нет да и почудится то плач грудного ребенка, посаженного на кол, то стон обнаженной девушки, изуродо­ванной бандитами.

В начале 1920 года под напором кресть­ян - повстанцев и регулярных красных войск Анненков, находясь в Семиреченской облас­ти, двинулся по направлению на село Чер­касское. Доведенный до ярости упорством и геройством повстанцев бандит положительно стирал с лица земли все, что ему попадалось по пути, хлеба, заимки, деревни со всем движимым и недвижимым «инвента­рем»...

— Да, случай ходатайства был, - гово­рит Анненков.

— Он вас бил? — задает вопрос свиде­тельнице общественный обвинитель.

— Ну да, раза два, три ударил, — отвеча­ет свидетельница. — Когда я ходила в тюрь­му, — продолжает она, - к нам влетели с обыском, начали стрелять в потолок, пере­пугали мальчика. С тех пор у него отнялись ноги. Теперь я его вожу по больницам. Од­нажды Анненков говорил, что в армии Кол­чака было распространено рукоприкладст­во. В своей же армии он якобы боролся с этим и даже писал статью насчет этого в газете «За Родину». Нечего и говорить. Это даже свидетельница Воронцова «подтвер­ждает».

№ 33 (101) ПЯТНИЦА 19 АВГУСТА 1927 Г
СУД НАД ГЕНЕРАЛАМИ АННЕНКОВЫМ И ДЕНИСОВЫМ
Вечернее заседание 6 августа.

Допрос свидетелей.

После выздоровления подсудимого Ан­ненкова, после 5-дневного перерыва возоб­новляется судебное заседание. (Деятель­ность Анненкова в Семипалатинске и до Сергиополя).

Суд оправдывает свидетелей. Все они казахи – степняки. Опрос производится че­рез ответственного переводчика.

Первым дает показания свидетельница Туренбаева. Наш аул, —говорит она, — на­ходился тогда на большом тракте Семипалатинск-Сергиополь. Отряд Анненкова увез из аула сено и заготовленное топливо. Аул после этого ушел за четыре версты в сторо­ну от тракта, чтоб избавиться от дальней­ших налетов. Отряд пришел снова и начал требовать большевиков. Мы и не знали во­обще, что это за большевики. Тогда он рас­стрелял моего мужа, еще 3-х казахов и девушку. Затем два солдата увели мою сноху и изнасиловали. Сделав это, они то же со­вершили и со мной. После изнасилования одна женщина умерла. Отряды Анненкова угнали из аула 300 голов мелкого скота и 27 крупного, совсем разорив наше хозяйство...»

— Перевод верно делается, — спрашивает у него председатель.

— Да, верно... — отвечает Анненков.

— Не помню, в каком году, - показывает свидетельница Акмамбаева, — в аул «Аксамбай» около пикета Аркат по сергиопольскому тракту зашло трое партизан. Они изнаси­ловали меня, забрали 20 штук мелкого, 3 штуки крупного скота и ушли...
ОБДИРАЛИ КОЛОНИЗАТОРЫ —ДРУЗЬЯ АННЕНКОВА.

ЧЕТВЕРТОВАНИЕ СТЕПНЯКА – КАЗАХА
Абдылханов:

— После этого Анненков мне сказал:

— У тебя есть дома сабля от большеви­ков. (Прапрадедовская, очень ценная).

— Вскоре Анненков уехал на автомобиле в Семипалатинск, а меня выдрали. Все это было в 18 году.

— В 19 году, — продолжает Абдылханов, — в аул опять приехал отряд и убил брата. Сперва ему отрубили руку, вырвали глаза, проткнули оба легкие штыками, а потом раз­рубили шашками. Сделав это, отряд забрал скот и по аулу пустил огонь, который все уничтожил.

— Впоследствии, — заканчивает свои по­казания Абдылханов, — я перешел к крас­ным.

В позорный список методов и форм ис­тязаний рабочих и крестьян анненковскими отрядами теперь окончательно можно внес­ти и четвертование.
ВЕЧЕРНЕЕ ЗАСЕДАНИЕ 6 АВГУСТА. ДОПРОС СВИДЕТЕЛЕЙ.

ВЫБИРАЛИ СТЕПНЫХ КРАСАВИЦ, УВОЗИЛИ И НАСИЛОВАЛИ
Свидетель из аула, около пикета Ашигуль Мухаметдиев показывает:

— Это было после стрижки овец в 19 году. В аул приехали два солдата, взяли пару лошадей и брата. Брата за аулом убили, а на лошадях уехали.

— После этого приехали еще 5 солдат и забрали жену моего убитого брата. Она была лучшая красавица на всем тракте. Увез­ли на пикет в Ашигуль и там многие солдаты изнасиловали ее. Побыв в их руках около 15 дней, она умерла.

Свидетель Орумбаев, степняк с белой бородой показывает суду в грабежах и бес­чинствах анненковцев.

— После таких бесчинств, — говорит Орумбаев, — мы поехали с жалобой к само­му атаману. Вместо помощи Анненков из­бил нас.

— Анненков есть здесь в зале? — прове­ряет свидетеля председатель Свидетель указывает на Анненкова

— Вот он.

— Скажите, свидетель, кто вас порол — спрашивает Г.О. — сам Анненков?

— Нет Анненков вызвал какого-то коменданта, а комендант — солдат, и солдаты эти и драли нас, двое держали, а третий бил.

— Анненков присутствовал при этом? — продолжает опрос Г.О.

— Анненков был здесь же в комнате. Нас пороли около двери, а атаман сидел на сту­ле около стены напротив.
«НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ» ДАВАЛ ПРИКАЗЫ ПРОТИВ ПОРОК
— Был ли факт избиения 3-х казахов при вас? — спрашивает.

— Ни в коем случае, — решительно про­тестует атаман, - этого не могло быть.

— А вообще вы когда-либо были свиде­телем порок?

— Нет... Никогда. Я, наоборот, давал приказы против порок.

— Вы твердо знаете? - председатель об­ращается к свидетелю.

— Да. Мне нечего врать. Я твердо знаю.

— Вы сами лично говорили с Анненковым? — вмешивается защитник.

— Он хорошо знает наш язык, — говорит свидетель.

После этого суд удовлетворяет ходатай­ство обвинения об освобождении некоторых свидетелей, так как картина действий Ан­ненкова в Семипалатинске и до Сергиополя вполне выяснена.
СИЛЬНЫЕ - ВПЕРЕД, СЛАБЫЕ - ПОД ПУЛЕМЕТ
У самой границы Анненков, собрал спои части, заявил, что он организует здесь не­приступную крепость «Орлиное гнездо» и от­сюда будет вести дальнейшую борьбу с со­ветской властью. Он заявил, что с ним до­лжны остаться самые смелые, здоровые и решительные борцы, которые хотят бороть­ся до конца. Тех, кто устал, он не держит и, кто хочет, может идти в Советскую Рос­сию.

Когда же оказалось, что часть его со­лдат пожелала возвратиться в Советскую Россию, они были раздеты, одеты в лох­мотья и пропущены через ущелье между го­рами. Здесь они попали под пулеметный огонь Оренбургского полка. В этом месте было расстреляно свыше 1500 человек

Последовала следующая, ужасающая по своим подробностям трагедия Анненков приказал своему сотнику Васильеву задер­жать семейства офицеров, следовавшие за своими мужьями. Отобрав жен и дочерей офицеров, Анненков предоставил их я пол­ное распоряжение своих бандитов. Те, после изнасилования женщин и девушек, тут же их зарубили шашками. На глазах полковни­ка Луговских были изнасилованы и убиты его жена и три дочери: 12, 17 и 19 лет. Полков­ник Луговских сошел с ума и тут же был убит.

Нельзя без содрогания читать строки об­винительного заключения, в которых описываются ужасы казалось, совершенно немыслимые в наше время Анненков и его банды вторили свои неслыханные преступления не в завоеванной стране, а среди того населения, которое они якобы защищали от большевиков.
РЕЧЬ ОБЩЕСТВЕННОГО ОБВИНИТЕЛЯ

ИДРИСА МУСТАМБАЕВА
- Я не знаю уголовного кодекса, — го­ворит т. Мустамбаев, — и не буду квалифи­цировать деяния подсудимых по отдельным статьям. Это дело прокурора, он сумеет на­йти должную характеристику преступлений обвиняемых. Равным образом я не могу ос­тановиться на оценке каждого отдельного факта из деятельности как самого АННЕН­КОВА, так и его партизан. Слишком много вынесло и выстрадало население за время господства атамана, так что перечислить все ужасы и зверства невозможно.

Полагая, что судейская совесть подска­жет дать справедливую оценку фактов, ус­тановленных рядом свидетелей, обвинитель сопоставляет Анненкова с Дутовым, Семе­новым и другими атаманами и находит, что хоть каждый из них имеет отдельные черты, каждый занимает особое место, но и все они и в сущности составляют только отдельные характерные черты одного и того же основно­го явления, причем Анненков — не просто один из атаманов, а один из самых реши­тельных и зверских.

- В истории гражданской войны, — говорит обвинитель, - бывали всякие жесто­кости и гнусности. Бывали случаи, когда сдирали кожу с рук красноармейцев и делали из нее перчатки. Но Анненков пошел даль­ше. Ряд пылающих деревень, заживо сжига­емые люди, поднятые на штыки дети, поголовное насилование женщин, — это — не сон и не легенда, а трагическая действитель­ность вчерашнего дня. Раны этой действи­тельности и еще не зажили: из них сочится кровь и до сих пор. Об этих ранах не могли спокойно говорить свидетели, им нужно было давать воды...

Касаясь биографических данных Аннен­кова, его монархических убеждений и неод­нократно подчеркиваемой как защитой, так и самим Анненковым, его политической безграмотности, обвинитель говорит, - что мы судим Анненкова за его монархизм, как его идею. В Республике немало старичков-монархистов которые до сих пор ждут какого-нибудь Николая.

- Ну, и пусть себе ждут, доживая свой век. Горбатого только могила исправит. Дело не в монархических убеждениях, а в том, - что и во имя чего творил АННЕНКОВ.

Обвинитель также не принимает всерьез и заявлений о безграмотности. Анненков прекрасно уживался с Директорией, после ее краха ужился с Колчаком и находился в тесной связи с иностранными интервентами. Это, по мнению т. Мустамбаева, с одной стороны свидетельствует о вероломстве Ан­ненкова, а с другой доказывает, что ему по пути решительно со всеми, кто ведет борь­бу против Советской власти.

— Колчак и Директория, Нокс и Хорват Дутов и Семенов, хоть черт, хоть сам сата­на!... Дальше?... Дальше- царь!. Кирилл или Николай Николаевич, или те же Хорват и Колчак... Но почему Колчак?... Почему Хорват?.. Почему не я?... Почему мне са­мому не козырнуть на Наполеона.

Обвинитель приводит статью Н.Ко­лесникова из шанхайской белогвардей­ской газеты «Россия».

«Я не большой поклонник атаманов и атаманщины, — говорит автор. - Не лежит моя душа к этой вольнице, разнуз­данной, к ничтожеству, стремящемуся «рассудку» вопреки, наперекор стихиям выскочить из толпы, козырнуть на На­полеона, без мозгов великого корсикан­ца».

— Я никогда не видел в лицо Аннен­кова. И вот доктор Казаков прислал мне его карточку. Взглянул и ахнул.

«На меня глядел молодец из кулаческой лавки, в лицо заломленном на заты­лок картузе, подпоясанный, точно ко­ренник, ремнем с бляхами»

«Но самое замечательное, это — лик «Большая челка, точно у китайской леди, закрывала пол лба и из под этой челки смотрел весьма демократический «портрет».

— О Наполеоне, - заключает обвинитель. — Анненков — не Наполеон, хотя ему, действительно почему «не козырнуть» на Наполеона»...

Меня, как общественного обвинителя, выдвинутого от известной части на­шего населения, как представителя, если можно так сказать, национальности, на дан­ном суде интересует сама личность Аннен­кова, как национальная личность.

Здесь уже говорили о политической фи­гуре Анненкова. Все его соратники и другим старались рисовать Анненкова националь­ным героем и вождем. Посмотрите, что же в самом деле, в действительности представляет из себя этот национальный герои и вождь.

Товарищи, в истории каждого народа бывают, в известные критические моменты его национальной жизни, свои националь­ные герои. Они бывали и у нас. Имена этих национальных героев всегда будут пользо­ваться известным уважением. Имена их бу­дут поставлены на должное место.

300 лет национального гнета, 300 лет национального унижения научили нашу общественность ценить и уважать переломные критические моменты национального развития национальной жизни каждого народа. Товарищи, много было честных национальных элементов, которые заблуждались во время гражданской войны, несмотря на то, что они хотели искренне умереть за свою родину, пролить кровь за свою родину. Несмотря на свои такие субъективные честные намерения, они как раз оказались не там, где должны были быть. Шли в одну комнату, попали в другую.

Вместо защиты чести своей родины, они оказались проводниками идей интервенции или пушечным мясом атаманщины.

Вообще, гражданская война неуклонно, как здесь мой коллега Паскевич говорил, сметала со своего пути всех, кто мешал про­движению революции, и эти элементы ока­зались жертвами своих заблуждений не случайно, они объясняются в отрыве этих элементов, от основных народных масс. Эти элементы не знали, не понимали своих масс. Они оказались жертвами и к ним можно при­менить пословицу: «когда лес рубят, щеп­ки летят». Представляет ли Анненков идео­логического представителя этих заблужда­ющихся национальных элементов, которые, может быть, заслуживают снисхожде­ния.

— Трижды нет! — отвечает обвинитель. — Все действия Анненкова от Славгорода до знаменитого «Орлиного гнезда» — сплошная уголовщина. На всем пути — ни капли наци­ональной политики, ни капли национального духа. И даже наоборот — всяческое униже­ние и оскорбление национального достоин­ства.

Упомянув о массовых насилиях над на­селением степных аулов, обвинитель останавливается на известной порке четырех ка­захов за «кражу» овса, который, как выяс­нилось, был съеден волками.

— Нет овса, — ну. значит, надо драть кир­гиза. Если же он не виноват — тоже дери. Как будто казахское население только для того и существует, чтоб анненковским мо­лодцам было кого драть и насиловать.

В заключение тов. Мустамбаев приходит к выводу, что АННЕНКОВ — не националь­ный герой, а бандит.

— Во имя каких национальных интересов истреблял целые аулы, убивал стариков, на­силовал казахских женщин?... Когда припо­минаешь зверства анненковцев, то неволь­но вспоминается история средних веков, эпоха разрушения Карфагена, и думается: не полчища ли Цезаря явились вновь с атри­бутами XX века? —

Анализируя причины, благодаря которым казахские национальные части служили у Ан­ненкова, обвинитель отмечает, что казахс­кое население в течение трехсот лет испы­тывало тяжкий национальный гнет, с кото­рым не могло примириться. В начале рево­люции оно не знало еще советской власти и часть заблуждающихся элементов, желая освобождения, пошли за Анненковым, или буржуазным областным правительством Алаш-Орды. Однако, трудовая масса вско­ре убедилась, что идя в одну комнату, она попала в другую и в конечном счете стала пушечным мясом атаманов. Теперь казахи знают все, что из прежней России — этой тюрьмы народов возник свободный, первый в мире, великий союз, который обеспечит национальное развитие. Анненков мог вре­менно использовать заблуждение темных элементов, но не надолго. Стремления раз­личных атаманов, действия которых ассоцируются с подвигами рыцарей большой до­роги, чужды казахскому населению. Царя ка­захам также не нужно.

Заканчивая свою речь, обвинитель нахо­дит, что дело атамана Анненкова ждет сво­его художника.

— Вспоминая камыши Уч-Арала и ущелья знаменитого «Орлиного гнезда», где твори­лись одни из потрясающих трагедий, какие знает мировая история, невольно возвраща­ешься к событиям 9-го января и Варфоло­меевской ночи, которых не забудет мир, по­куда земля не перестанет вращаться вокруг солнца...

Присоединяясь к мнению предыдущих обвинителей, т.Мустамбаев требует само­го сурового осуждения.

— Если почему-либо суд найдет возмож­ным оказать снисхождение, то оно казах­скому населению не будет понятно, — за­канчивает обвинитель.
РЕЧЬ ЗАЩИТНИКА ТОВ. ЦВЕТКОВА (З стр.)

ЛИЧНОСТЬ АННЕНКОВА
...Анненков— незаурядный человек, сыг­равший в истории какую-то роль. Я делаю выводы в отношении личности Анненкова, как и делало обвинение.

Прошло 8 лет с момента совершенных Анненковым преступлений Он предстал пе­ред судом не тем, каким был, он предстал новым человеком.

Анненков — «жертва» гражданской войны.
ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО АННЕНКОВА (17 стр.)
...Я отлично сознаю, что я не заслужил этой пощади, но я думаю, что имею право сказать, что я атаман Анненков, жестоко бо­ровшийся против советской власти, совер­шивший много преступлений против советс­кой власти, — я в конце концов осознал свою вину.

Я имел гражданское мужество перейти на сторону Советской власти и отдать себя добровольно в руки советского правосудия. Я думаю, что имею право, выходя из этой жизни, из которой я должен выйти, сказать: «Я ухожу из этой жизни раскаявшимся пре­ступником, и я хочу думать, что я уйду из этой жизни со снятым с меня проклятием с моего имени и фамилии».