Альфред Бестер Обманщики Пер. М. Пчелинцев
жүктеу/скачать 0.78 Mb.
|
НА ЛОВЦА И ЗВЕРЬ БЕЖИТХу ей чен цянъ бень [У них десять тысяч разных уловок]. Старинная китайская пословица И призвал Ахмет Труйдж слуг своих верных, и сделали они все по сказанному им. А затем навели последний марафет, а именно - обрядили отобранных Роугом маори, проверили декорации, сценическую технику и прочие прибамбасы, перекрасили космический корабль в аляповатую пародию на тотемный столб с огромным, в стиле Ф.Т.Барнума [Финеас Тэйлор Барнум (1810-1891), организатор и владелец знаменитейшего американского цирка] надписями "ИНДЕЙСКИЙ КАРНАВАЛ ВОЖДЯ РЕЙНЬЕРА - ГАСТРОЛЬНАЯ ТРУППА N_2" по бокам и по... - пожелав предварительно Уинтеру и его слугам верным удачи в безнадежном их начинании - ...чапали к мирным своим маковым и конопляным грядкам. Уинтер устроил смотр гастрольной труппы N_2: клоуны, жонглеры, акробаты, борцы, зазывалы, фехтовальщики, индийский факир, заклинательница змей (Барбара. После того, как Роуг улизнул, она догадалась съездить в маорийский купол и посоветоваться с Джеем Йейлом), а также боа-констрикторы (одолженные в бразильском куполе и накачанные аматолом до полного осоловения) и не женщина-змея, как вы могли бы подумать, а египетская мумия-змея. Вот вы, вы можете себе представить мумию, складывающуюся пополам и завязывающуюся узлом? Ну и я не могу. Плюс исполнительница неэкуменического танца живота; эту роль играла знакомая нам малолетняя террористка, которой уже наскучило учить Ахмета азбуке (Уинтер все больше привязывался к этой услужливой соплюхе), густым волосом поросший огнеглотатель и трехтысячелетнего возраста Вечный Жид, готовый поделиться мудростью веков за более чем скромную плату в четверть сайсы. (Тут, пожалуй, самое время для моего, Одесса, пояснения, так как джинковская денежная система имела крайне важное значение для моей, Уинтера, дикой авантюры. Само собой, в Солнечной ходят бумажные деньги - банкноты, чеки, аккредитивы и т.д., но для мелких расчетов пользуются и звонкой монетой На Тритоне это "сайсы", что является сокращением от "серебряные слитки сайси". Само слово "сайси", а точнее "сай-си" обозначает "тонкий шелк" - серебро этих слитков настолько чистое, что в расплавленном состоянии из него можно вытягивать тончайшие паутинки. Формой слитки напоминают подошву ботинка, и удивляться здесь особо нечему - миры Солнечной придерживаются традиционных форм для всех слитков; для золота это кольца, для меди - круглые плоские калабахи, для бронзы - двусторонние лезвия секиры, для олова - продолговатые бруски. Одна сайса (обозначаемая SS) - она же слиток сайси - равняется приблизительно двадцати земным долларам. Половина сайсы, S, равна десяти долларам. Половина половины сайсы, 1/2 S, равна пяти долларам. Половина половины половины сайсы, 1/4 S, (вот так работает исхищренный ум джинков) равна одному доллару. Для вашего удобства я инглизировал джинковые названия В действительности SS, сайса, это юань-бао, полусайса, S - лян фэнь-чжи юань-бао, и, типичный пример джинкового юмора, серебряные монеты достоинством меньше 1/4 S, аналог земных полтинников, четвертаков и прочей мелочи, гордо именуются и-мао-да-ян, то есть "Большие Деньги". Как уже сказано, все эти монеты, от полного слитка сайси до Больших Денег включительно, имеют форму подошвы. Вернемся к Гастрольной Труппе номер два. В роли вождя Рейньера выступал сам Роуг Уинтер - при полном при прикиде, включавшем набедренную повязку, боевой головной убор и боевую же - весьма зрелищную - раскраску, которая заодно скрывала предательские шрамы на его щеках. - Так вот, - в который уже раз объяснял он труппе, - вы будете делать все точно так же, как на репетициях. Никакой инициативы. Если у кого-нибудь из вас появится вдруг удачная мысль - сразу же выбрасывайте ее из головы. Вы делаете все в точности так, как я скажу, не больше и не меньше. Все решения принимаю я, остальные выполняют приказы. А самое главное: мы не произносим ни одного - повторяю, ни одного слова на маори. Понятно? Все послушно кивнули, даже гордые, независимые солдаты-маори, из которых состояла добрая половина труппы. И то сказать, ведь он - самый настоящий дважды король Р-ог. Король произносил свое напутственное слово на дикой мешанине земного английского, полинезийского и соларанто, торгового языка всех миров Солнечной, который звучит таким, примерно, образом: Сьероре Ивер, аван нах ойфиг эолайс фавор. (Мистер Уинтер, подойдите, пожалуйста, к справочному бюро.) Весьма, весьма далеко от эфирной "музыки сфер", так что удовлетворимся переводом - в ваших же интересах. На Тритоне много десятков куполов, где живут чистокровные или смешанные японцы, китайцы, корейцы, малайцы, филиппинцы, аннамезы и даже потомки кубино-китайцев, изъясняющиеся на гу-ба-го, странноватеньком азиатско-испанском жаргоне. Вся прочая Солнечная называет столицу Тритона "купол Катай", но сами джинки предпочитают название "Чжун-го", каковое обозначает весь настоящий Китай, не больше и - как только что выразился Роуг - не меньше. Смешки по этому поводу крайне не поощряются. В излишней скромности местное население, как я уже говорила, не упрекнешь, так что Чжун-го обозначает заодно "Срединное царство", от джинковой традиции располагать Китай в центре квадратной Земли, править каковой предназначено ему от Бога. Малая модернизация: теперь это квадратная Солнечная система. Тритон окружен четырьмя пространствами, оберегающими его чистоту и непорочность, за которыми лежат острова, например, Хо-Син (Марс), Юэ-Лян (Луна) и прочие им подобные, где обитают дикие варвары, лишь в редчайших случаях удостаиваемые разрешения посетить Небесную империю. Так как население Тритона в основном смешанное, главным разговорным языком здесь являются жи-бень-чжун-го, японско-китайский или попросту джинковый. Наши агенты в обязательном порядке изучают многочисленные досье по особенностям социальной жизни Тритона, в дальнейшем это помогает им избегать faux pas [ошибочный шаг (фр.)] в общении с джинками. Чтобы дать вам хотя бы некоторое представление, насколько архаична тамошняя феодальная структура, я приведу сейчас некоторые факты, довольно случайным образом надерганные из этих досье. Трезвейший из народов Солнечной, джинки считают вполне похвальным впадать по торжественным случаям в легкое приятное опьянение. Люди, физически неспособные пить, зачастую используют своеобразных "заместителей", которые делают это за них. Мандарины, обязанные пить в кампании гостей, обычно держат при своей особе этакого здоровенного питекантропа, который молча и торжественно лакает чашку за чашкой, пока последний из гостей не свалится под стол. Джинки различают пять родов опьянения. Согласно их воззрениям вино воздействует на: сердце - вызывая сентиментальные чувства, печень - драчливость, желудок - сонливость и красноту лица, легкие - веселье, почки - желание. Невеста и жених пьют вместе, из чашек, соединенных красной ленточкой. Красный цвет - цвет удачи, обозначающий радость и процветание. На всех письмах, посланиях и документах неизменно присутствует какая-либо красная деталь. По мнению джинков каждый человек по природе своей способен воспринимать только вполне определенное, отмеренное ему заранее количество удачи. Все, превышающие эту квоту, обязательно произведет в конечном итоге обратный эффект и причинит тебе вред. Поэтому нередки случаи, когда джинки, считающие, что они выполнили уже свой план по удаче, добровольно отказываются от плодов дальнейшего везения. Что касается проблем брака а la Тритон, муж имеет право убить неверную жену, однако тогда он обязан убить одновременно и ее любовника - погром, как говорится, так погром. В противном случае его могут отдать под суд по обвинению в убийстве (хотя, возможно, лучше бы назвать это "недоубийство"). Примечательная черта джинковой юриспруденции: нельзя вынести приговор, пока обвиняемый не признал свою вину: в результате, как не трудно догадаться, нередки весьма печальные истории с одному Богу известно какими методами добытыми "признаниями". Джинки-врачи написали уйму томов о пульсе, играющем, как считается, огромную роль в диагностике. Они различают двадцать четыре вида пульса и обязательно щупают его на обоих запястьях одновременно. Джинк не должен прикасаться к женщине (своего и высших классов), сочинена масса философских трактатов на тему - должен ли мужчина спасать утопающую женщину, если это сопряжено с физическим контактом. Само собой, врачам также строжайше воспрещено - из соображений благопристойности - прикасаться к пациенткам, я уж не говорю - видеть их в голом виде. Поэтому при домашних визитах врачи захватывают с собой небольшую женскую фигурку и передают ее в занавешенную спальню пациентки, объясняя при этом, каким образом отмечать области, вызывающие беспокойство. Затем статуэтка возвращается, и врач ставит диагноз на основании этих отметок. Джинки весьма суеверны и к суевериям своим, зачастую крайне забавным, относятся со столь же забавной серьезностью. Считается, например, что Бог Грома насмерть поражает злодеев за их тайные преступления. Молния, сопровождающая обычно гром, производится зеркалом, посредством которого Бог наблюдает за своей жертвой. Все это происходит, как вы понимаете, на Земле - единственной обитаемой планете, где бывают громы и молнии. Джинки пребывают в уверенности, что земляне чудовищно развращены и, таким образом, никогда не оставляют Бога без дела. Обитатели Тритона очень страшатся бумажных фигурок людей и животных. Дело в том, что чародеи вырезают такие фигурки, подсовывают их под дверь или подкидывают в окно, а затем оживляют и заставляют выполнять свои злодейские приказы. Чтобы найти выход из трудного положения, используется ритуал "Зеркало и Ухо". Оберните старое (обязательно!) зеркало тканью и семижды поклонитесь Духу Домашнего Очага. Процедура выполняется сугубо в одиночку, чье-либо присутствие недопустимо. После этого первые же слова, услышанные вами от кого-либо, обязательно дадут ключ к разрешению проблемы. Другой аналогичный метод. Зажмурьтесь и сделайте семь шагов. На седьмом шаге откройте глаза; первый предмет, отраженный зеркалом, которое вы все это время держали в руке, а также первые услышанные вами слова дадут... (см. предыдущий случай). Подобная техника используется, чтобы заглянуть в будущее - согласно воззрениям джинков, не жестко определенное, а меняющееся по любому капризу небес (иначе можно было бы и не трудится зря). Т_я_н_ь_-_т_а_н_ - небеса, рай является одновременно местной метонимией для ценностей. "Быть бедным в отношении тянь-тан" - значит иметь очень немного драгоценностей, украшений, иметь только несколько драгоценных одежд. Все вышеуказанные предметы используются исключительно женщинами высшего класса, которые никогда не появляются на публике без полной боевой раскраски и дорогого шитья. Рабыни, женщины низших классов и старухи даже и не пытаются так одеваться. Все правители Тритона и их подручные не получают никакой платы, вместо этого они промышляют своим положением. В большинстве куполов различные повестки и судебные постановления разносятся курьерами, которые выдаивают адресатов этих - неизменно обещающих мало приятного - официальных посланий. За небольшую взятку курьер возвращается с известием "Никого дома", за взятку побольше сообщается, что "Адресат сбежал" и так далее. Тюремщики позволяют - конечно, за плату - заключенным гулять на свободе, пока те кому-либо не потребуются. Судебные служители за взятки используют свои знакомства и влияние. Интересно, что здешние слуги делят между собой все получаемые чаевые ровно, по-братски. Правительственные чиновники от самых высших рангов до низшего имеют некое номинальное, смехотворно-низкое жалование, которое никто из них не удосуживается даже получать - они живут на то, что удастся вытащить из обывателей взятками. Общепринято отказываться от жалования, смиренно ссылаясь на свою "недостойность", либо "отсутствие заслуг", и возвращать его имперской казне. Высокие чиновники никогда не появляются на люди без сопровождения; многочисленные слуги оглушительно бьют в гонги, несут красные зонтики, огромный деревянный веер и доски, на которых большими буквами написан титул хозяина. Отличительным признаком близких родственников императорской фамилии служит красный шарф. Общим разговорным языком Тритона является японо-китайский джинк. Все школьники изучают в первую очередь джинк - вне зависимости, на каком конкретном языке или диалекте изъясняются в их куполе. Иногда местная речь несколько отлична от джинка, и последний приходится преподавать, как иностранный. Сохранился и чистый японский, но теперь это формально-классический язык, которым пользуются Исключительно ученые и аристократы. Хотя многие джинки перемежают иногда речь классическими словами, демонстрируя таким манером свою образованность - употребляют, например, японское _к_о_э вместо джинкового _с_э_й_ (голос) или _т_о_ш_и_ вместо _н_я_н_ь_ (год). Это порождает враждебность окружающих - аналогичную той, которую испытывают англичане к Уильяму Завоевателю и его наследникам, которые изъяснялись исключительно по-норманнски. Уинтер мог кое-как объясниться на джинки, но решил не щеголять жалкими этими познаниями. Он поручил роль "Вечного Жида" Опаро - предводителю маорийской мафии, говорившему на джинке не хуже, чем на родном языке. Когда его и Опаро пропустили через главный шлюз Катая, а затем препроводили в кабинет некоего высокого - судя по красной мантии, накинутой на сверкающие стальные латы - чиновника, Уинтер устроил целую клоунаду; он размахивал игрушечным томагавком, исполнял нечто, напоминавшее (по его мнению) индейский военный танец и орал во все горло бессмысленную песню, припомненную со школьных лет: Умер наш дядя, нам очень жаль его. Он нам в наследство не оставил ни чего. Тетя хохотала, когда она узнала, Что умер наш дядя, не оставив ничего. Любил наш покойничек покушать и попить. Любил наш покойничек с девчонкой пошутить. Вот почему, почему и отчего, Он нам в наследство не оставил ничего. Некоторое время понаблюдав за необычным зрелищем, чиновник повернулся к своему помощнику. - Та шу шемма яндэ хуа? (На каком языке говорит этот?) Уинтер сделал знак Опаро, тот вышел вперед и по полной программе исполнил цзо-и, поклон младшего вышестоящему: правый кулак зажат левой ладонью, глубокий поклон, затем сжатые руки дважды поднимаются к носу. Нижеследующее даст вам некоторое представление, каким образом джинки делают бизнес. ОПАРО: Цзэмма чэн-ху тадэ чжи-жэнь? (Каким титулом следует вас величать?) КАПИТАН: Шан-вэй мэнь-коу. (Я - капитан главных ворот.) ОПАРО: Лао-цзя. (Благодарю вас). КАПИТАН: Ши. Чжао шуй? (Да. Так чего же ты хочешь?) ОПАРО: Пань-ван чжи ши вань-мань-цзе-го. (Только надежды, что наше дело получит в высшей степени счастливое завершение). КАПИТАН: Цин-бянь. (Чувствуй себя свободно). ОПАРО: Лао-цзя. (Благодарю вас). КАПИТАН: Бу-се. (Добро пожаловать). ОПАРО: Иг ба-чжан пай-бу сян. (Для ссоры нужны двое). КАПИТАН: Чжи-ли бао-бу-чжу хо. (Огонь нельзя завернуть в бумагу). ОПАРО: Гуй-дэ бу гуй, цзянь-дэ бу цзянь. (Дорогие вещи часто бывают дешевыми, а дешевые вещи - дорогими). КАПИТАН: Бу па мань, чжи па чжань. (Не бойся продвигаться медленно, но опасайся останавливаться). ОПАРО: Ша-мянь. Мей-шу-ши. (Извините нас. Мы жалкие актеры). КАПИТАН: Чжи жэнь, чжи мянь бу чжи синь. (Знать, какой человек, еще не значит знать, что у него на сердце). ОПАРО (сложенными ладонями протягивая слиток розового золота): Эр тин ши сюй янь цзянь ши ши. (Услышанное ушами может быть ложным, но глаза видят истину). КАПИТАН: (прикидывая на ладони вес золота): Бугань-дан. (Я не рискую поверить, что заслужил вашу любезность). ОПАРО: Ни тай цяньла, Шан-вэй. (Вы излишне скромны. Капитан). КАПИТАН: Гуй-чу? (Из какого уважаемого места вы прибыли?) ОПАРО: Ди-цюй. (Земля). КАПИТАН: Гуй-син? (Как ваше уважаемое имя?) ОПАРО: Би-син Син-цзюнь Ют-тай-дзяо. (Мое недостойное имя - Бродячий Еврей). КАПИТАН: (оглядывая одежду и грим "Вечного Жида"): Гуй-дзя-дзу? (Каков ваш уважаемый возраст?) ОПАРО: Сан-цянь и-бай-лин-и. (Три тысячи одна сотня и один). КАПИТАН: (хохоча): Син-ци, сан-ци! (С днем рождения!) ОПАРО: Лао-цзя. (Благодарю вас). КАПИТАН: Бу-се. Гун-гань? (Добро пожаловать. В чем состоит ваше дело?) ОПАРО: То-фу то-фу. Янь-пянь ма си туань. (Спасибо за вопрос. Мы хотим устроить для всех вас цирковое представление). КАПИТАН: Ах, вот как. И жэнь нань чэнь бо хито но айда. (Пытаясь доставить удовольствие всем, иногда не доставляешь удовольствия никому). (Отметьте в конце фразы культурное японское "Хито но айда", заменившее разговорное китайское "жэнь и".) И тут Уинтер выдал - на самом высоком накале - длинную бредовую тираду в стиле псевдоиндейского трепа Вождя Рейньера: - Кто из вы желтая китаезы все видеть я чоп-чоп? Угх! Нет, нет, нет! Делать проба. Уходить прочь. Чесать назад к восходящий солнце. Угх! Никто не говорить чесать. Все курить трубка мира. Угх! Я платить им все разрешения звонким вампум наличные. Я выполнять про все законы ваш великий Маниту всегда. Угх! Вы что хотеть желтая китаезы? Вампум краснокожего человека? Я платить. Налично. Иметь много в звездный вигвам. Нет разговор раздвоенный язык. Решив, что смотритель уже достаточно ошалел, Уинтер сунул ему в ладонь еще один светло-розовый слиток. - Курить трубка мира, да? Угх! Смотритель главных ворот недоуменно повернулся к Опаро. - Что это такое? - Иностранец с Земли, - ответил Опаро (Вай-го-жэнь да-цюй). - Красный человек. (Хун дэ жэнь). - Он имеет какое-нибудь имя? - Вождь Дождь-в-Лицо. (Да-юань бэй юй лунь-чжэ лянь. Буквально: "Генералиссимус, которому поливают лицо".) Смотритель искренне расхохотался. Имя, конечно же, липовое, зато очень смешное, а тут еще и целый фунт редкого каллистянского розового золота. Одним словом, вторая труппа Индейского Карнавала вождя Рейньера благополучно проследовала в купол Катай. Купол построили прямо над выходом вулканической метасодержащей породы, именно это обстоятельство и сделало Катай столицей Тритона. Уинтер собирался отыскать тщательно охраняемый проход к шахте. А вулкан у него был свой собственный, в мозгу. Однако вскоре выяснилось, что Смотритель главных ворот подсунул щедрому краснокожему варвару крупную свинью: он выделил для проведения карнавала син-син-чан - место, где казнили здешних преступников. По трем сторонам квадратной площади тянулся длинный помост, а за ним - штук пятьдесят кирпичных арок, служивших виселицами: к помосту вел расположенный с четвертой стороны пандус. Делать нечего, пришлось организовывать карнавал в окружении трех десятков трупов самой различной свежести. Центр площади занимал непонятного предназначения железный ящик с закрытым люком на верхней его стороне, Уинтер счел этот ящик наиболее подходящей трибуной для зазывания публики. Однако намеченное открытие карнавала совершенно померкло перед другим, во много раз более ярким представлением - казнью. Прозвучали записанные на пленку фанфары, но не успел Уинтер взобраться на ящик и оглушить посетителей (уже оплативших вход) криком: "Спешите! Спешите! Спешите! Приди сюда каждый! Придите все!" (на соларанто это звучало бы следующим образом: "Hetzen! Hatzer! Macht's schnell! Avanti unico! Bi istigh todos!"), как площадь заполнили бесчисленные джинки, мужчины и женщины, старики и дети, веселые и возбужденные, словно в предвкушении масляничного гуляния, вот только на палатки и аттракционы они не смотрели вовсе. Раздался резкий свист рассекаемого воздуха; Уинтер поднял голову, ожидая увидеть стрижей или ласточек (птицы живут во многих куполах Солнечной, кое-где они появились случайно, в других местах - по намерению строителей), но оказалось, что это летят стрелы. Люди закричали, засмеялись, началась смертельно-опасная игра - каждую стрелу старались "запятнать" до того, как она упадет на землю. Иногда толпа взрывалась улюлюканиями - это бритвенно-острый наконечник вспарывал тело какого-нибудь неудачника. Казалось, что сам воздух площади пропитан жестокостью. Затем грохот гонгов и стукотня деревянных драконов возвестили начало шествия; появились лучники в старинных, покрытых черным лаком латах и легких круглых касках, музыканты с разнообразными приспособлениями для создания адского шума; герольды несли огромные плакаты, исписанные ярко-алыми иероглифами. - Имя, титул и статистический номер палача, - прошептал Опаро Уинтеру. - Такой чести удостаиваются по очереди все чиновники, а то, что ты слышишь, - это туш, как его представляют себе джинки. - Что-то не похоже по звуку на "Микадо" [оперетта У.С.Гилберта и А.Салливана], - пробормотал Уинтер. - Да и по оформлению тоже. Ну разве так выходит на сцену Коко? Последние слова относились к облаченному в багровую мантию палачу, которого только что внесли на площадь. Главный герои празднества восседал в открытом красном паланкине и сжимал рукой веревку, другой конец которой обвивался вокруг шеи голого, ползущего на четвереньках человека. - Попался, видно, на чем-то крупном, - заметил Опаро. - Потому его и вешают. - Господи Исусе! Вот уж действительно кровожадная компания! - Это что, посмотрел бы ты на них во время колесования, - пробурчал многоопытный маорийский мафиозо. - Надеюсь, не придется. Процессия поднялась по пандусу на помост и проследовала к одной из свободных виселиц, где палач сошел с паланкина, привязал свободный конец веревки к толстому крюку, а затем шагнул в сторону. Повинуясь его знаку, солдаты подняли свои допотопные луки и начали посылать стрелу за стрелой в руки, икры, бедра, колени осужденного. Человек дергался и приплясывал в тщетных попытках увернуться, но очень скоро пронизывающие болью удары сшибли его с края помоста; толпа радостно взревела. Какое-то время несчастный извивался в воздухе, судорожно цепляясь руками за веревку, но еще несколько стрел - и этот последний страшный танец прекратился. По голому телу пробежала длинная судорога, и оно замерло. - Хай! - приветственно проорала толпа и перешла к другим, не столь возвышенным развлечениям. Карнавальное представление продолжалось уже несколько часов, когда Уинтер почувствовал, что нашел наконец долгожданный ключ. Он обратил внимание, что больше всего - и беззаботнее всего - сорят деньгами люди, имеющие одну общую черту, а точнее не имеющие ее. Однорукие люди. - Жулье, - уверенно объяснил Опаро. - Если работать по мелочам, джинковское правосудие удовлетворяется одной рукой - той, которой ты воровал. Хочешь прожить до преклонного возраста - не захоти дальше Больших Денег, мелочовки всякой. Уинтер молча кивнул и отошел, сделав про себя совершенно другие выводы. Лихая малолетка услаждала танцем своего живота - получалось у нее на удивление хорошо - десяток-другой истекавших похотью энтузиастов. По знаку (на маорийском языке жестов) "убей" девица блеснула глазами и спустилась со сцены. Теперь она адресовала свои призывные телодвижения прямо зрителям, каждому по очереди. Представление закончилось, когда Уинтер подал знак "этот"; джинки потянулись к выходу, оборачиваясь и выкрикивая малопристойные советы счастливчику, послушно следовавшему за своей обольстительницей в глубь павильона. Роуг вышел на площадь в одежде джинка; грим, снова скрывший королевские шрамы, ничем не напоминал боевую раскраску вождя Рейньера. Он не стал выяснять, оглушила малолетка этого фраера или вообще угробила - какая, собственно, разница. Здоровенный мордоворот явно не узнал своего короля, продавая ему билете палатку заклинательницы змей. Да что там мордоворот, даже Барб не заподозрила ровно ничего, когда представление окончилось, все зрителя ушли, и в зале остался один Уинтер. Получив от этой высокой профессионалки приказ уматывать, Роуг счел проверку успешно завершенной и пошел толкаться среди карнавальной толпы - отнюдь не бесцельно. Можно сказать, что на этот раз "Пойнтер" сам нуждался в "пойнтере", путеводителе - он искал и-Шу, что обозначает на джинке "однорукий". Уинтер внутренне напрягся и подобрался; синэргист, он двигался к цели прямо, вся его тактика была одним непрерывным критическим путем. Возможная кандидатка выдала себя неловкостью, с которой правая ее рука приняла от волосатого огнеглотателя сдачу. "Левша, наверное, - подумал Уинтер. - Надо досмотреть". Посмотреть было трудно - обе руки подозреваемой прятались в длинных широких рукавах. Крепкая, приземистая женщина, она была прекрасно одета, но без малейших следов косметики - верный признак низкого класса. (Джинковская аристократка скорее умрет, чем появится на людях, не покрыв лицо толстой штукатуркой из белил и румян.) В конце концов возможность проверки предоставилась - благодаря индейскому факиру. Демонстрируя древний, как мир, трюк, фокусник извлекал из своей шляпы сперва кроликов, а затем голубей, один из которых полетел прямо в сторону женщины. Защищая Лицо, она вскинула руки в широких рукавах. Левая кисть отсутствовала. Убедившись в правильности своей догадки, Уинтер ни на шаг не отставал от однорукой любительницы развлечений; вскоре она направилась к выходу. Идея была предельно проста: если это воровка, то она, скорее всего, связана с другими местными жуликами, а тогда можно попробовать найти вход в шахту через них. Такие ребята всегда все знают и наверняка поделятся информацией, если будут иметь к тому достаточно весомые основания. Достаточно весомые в непреодолимо-соблазнительном розовом золоте. А почему, хотите вы спросить, действовал этот Робин Гуд в одиночку, без своих, продолжая метафору, молодцов в зеленых плащах? Причин было две. Чтобы заручиться содействием маорийской мафии Роугу пришлось дать обещание никоим образом не подвергать опасности их тритонские операции и связи - и даже тогда Опаро наотрез отказался предоставить ему какую-либо полезную информацию. Была и вторая причина, но о ней позже. А потом женщина затерялась в путанице улочек и переулков, переполненных куда-то спешащих кули, разносчиками, мелочными торговцами. Покосившиеся магазины, ветхие хибары - все это невольно приводило на ум Лондон времен Сэмьюэла Пеписа и Великого пожара, когда жители города пытались сдержать огонь, снося дома на его пути, и делали это, обходясь обычными баграми. Только что женщина шла по такому вот переулку, который ничего не стоило бы снести, достигла крохотной площади, от которой улицы разбегались в пять сторон и - и вдруг ее не стало. Уинтер протолкался на площадь и сделал отчаянную попытку смотреть в пять сторон сразу. Все пять улиц кишели людьми, а невысокий рост однорукой не позволял легко различить ее в толпе. - Zolst ligen in drerd! - горько пробормотал синэргист, чувствуя, как "критический путь" петлей затягивается на шее. В поисках ключа его глаза торопливо обшаривали все окружающее - от модного ателье, где шили одежду на иностранный манер (си-фу-чжуан) до "однорукого бандита", рядом с которым несколько кули играли в "камень-ножницы-бумага". Джинки известны своей страстью к играм, будь это "камень-ножницы-бумага" или фань-тань, кости или карты, рулетка или компьютеризованная го. Не имея сил - да, впрочем, и особого желания - бороться, власти успокоились на том, что обложили огромным налогом игральные автоматы, которые по идее должны вытеснять неконтролируемые, идущие где попало игры. Из пломбированной кассовой коробки почти всегда можно изъять свою долю. "Почти" - потому, что джинки народ жуликоватый и умеют надуть любой механизм Длительное время многие слот-машины оставались без полагающейся по статистике выручки - кассовые коробки оказывались совершенно пустыми, в них не было даже каких-нибудь там кружочков-шайбочек. Совершенно отчаявшись. Комиссия по азартным играм пообещала тысячу сайс вознаграждения - с гарантией освобождения от судебного преследования - тому жулику, который выйдет и честно расскажет, как все это делается. Так сказать. Главные Жулики забеспокоились о своей доле. Хитроумный идальго явился на зов, открыл свой секрет и удалился с тысячей сайс в кармане - а может, на тачке, серебро - оно тяжелое. Он делал монеты в четверть сайсы из сухого льда, то бишь твердой углекислоты. Попав в автомат, эта временно твердая валюта бесследно испарялась уже через пару минут. Другое, неизвестное Комиссии жульничество с автоматами синэргизировал, пользуясь своим даром видения, Уинтер. Его вознаграждение оказалось не столь приятным. Долго стоять столбом на перекрестке было рискованно, так ведь и внимание к себе привлечешь. Подойдя к однорукому бандиту, Роуг начал кидать в него монеты и дергать рычаг, ни на секунду не прерывая тяжелых размышлений. Так что же, искать утраченную нить где попало, по наитию? А может, вернуться на карнавал, и начать все с начала? Или спросить этих придурков, размахивающих руками в надежде выиграть друг у друга Большие Деньги? Так вот подойти испросить на соларанто: "Слушайте, ребята, тут не проходила недавно однорукая женщина?" Во-во. Именно так. Он с ненавистью воззрился на слот-машину, в окошках которой вместо фруктов красовались цветы: ши-чжу (гвоздика), бай-хэ (лилия), цян-вэй (роза), ромашки, маргаритки и т.д. Роугу было не до этой чертовой джинковой эстетики, однако ему бросилось в глаза, что на третьем правом колесе неизменно появляется розмарин, погашающий выигрыш с тем же успехом, как и лимон в Лас-Вегасе. - Вот гады накрутили машину, - пробормотал Уинтер, закидывая в щель очередную четверть-сайсу и очередной раз дергая рычаг. Снова розмарин. - Ведь не дают лоху ни малейшего шанса. Комиссия, наверное, в полном восторге - один доход. "Вот розмарин, это для памятливости: возьмите, дружок, и помните" ["Гамлет", акт 4, сцена пятая]. Только где же эта сучья Офелия и-Шу? Хрен с ним со всем! Он сбросил еще одну монету. Снова розмарин. Почти решив уже возвращаться на карнавал, Уинтер последний раз посмотрел на все пять сторон одновременно и - mifabile visu [самое странное (лат.)] - заметил свою Офелию в дальнем конце ведущего направо переулка; она с кем-то беседовала. - Есть искра! - заорал синэргист, бросаясь по переулку. К тому времени, как он достиг нового перекрестка, женщина опять исчезла, но здесь стоял еще один автомат, правда, на этот раз компания азартных кули отсутствовала, а розмарин виднелся слева, на первом барабане. Уинтер скормил бандиту монету и дернул рычаг. Цветочки помелькали-помелькали и остановились, причем розмарин, который для памятливости, так и остался в левом окошке. - Ни фига себе! - пораженно воскликнул Уинтер. - Ни себе фига! И начал протискиваться налево, стараясь хоть что-нибудь разглядеть в густой толпе. Предчувствие оказалось верным - женщина была здесь, только далеко впереди. Дальше он высматривал уже не ее, а одноруких бандитов, дежурящих на стратегических перекрестках - и даже перестал кормить их серебряными подметками. Сомнений не оставалось: розмарин слева - иди налево, розмарин в центре - иди прямо, розмарин справа - поворачивай направо. И они никогда не уходят со своих мест, вне зависимости от того, сколько раз дергаешь ты ручку и какие другие картинки появляются в окошках. А второй розмарин просто не появляется никогда, ни при какой погоде. - Потрясающая штука. Ну прямо как дорожные знаки в старой английской игре "Жулики и бродяги". Хотел бы пожать руку тому гению, который это придумал. Очередной однорукий бандит указал дорогу с той же охотой, что и предыдущие. - Ведь это кто же из фраеров сообразит? Случайные лохи? Скажут "не везет", пожмут плечами и двинут дальше. Комиссия? А им то что? Им лишь бы выручка была побольше. И не копы, разве придет в их дубовые головы, что какой-то там цветочек шепчет "suivez-moi"? [следуйте за мной (фр.)] Чудо, что я-то допетрил. Как я неоднократно подчеркивала, Роуг совершенно не осознавал седьмого своего чувства, своего видения. Он увидел спину и-Шу еще раз - женщина как раз исчезала в двери какого-то покосившегося от ветхости павильона. В двери, над которой были изображены три розмарина - выцветшие, облупившиеся, но до сих пор различимые. - С первым этапом покончено, - сказал себе Уинтер и взглянул на часы. - Остается еще пять часов. Ну и как же нам приступать ко второму этапу? Если здесь малина ихней инвалидной команды, охрана должна быть серьезной, и прямо вот так соваться со взятками вряд ли стоит. Ну хорошо, не стоит, а что же стоит? Господи Исусе, да что это я, совсем отупел? Как же к ним подъехать? Некоторое время он усиленно думал, а затем удовлетворенно кивнул. - Да, конечно! Сделаем, как с мамонтами. Не имеет смысла пытаться их перехитрить, там же очень ушлые ребята - вон какую хохму с бандитами придумали. Пусть они играют по моим правилам - может, я и не такой ушлый, но что-нибудь такое соврать или пыль в глаза пустить - это всегда за милую Душу. Уинтер бегло осмотрелся в поисках материала для импровизации. Павильон располагался на грязной оживленной площади, окруженной магазинами, магазинчиками, конторами... Чайный домик, внутри играет музыка. Похоронное бюро, предлагающее "Доски для преклонного возраста" и "Одежду для преклонного возраста" - гробы и саваны, если перевести эти эвфемизмы с джинковского околичного языка на нормальный. Шроф, то есть меняла. Вход занавешен своеобразными бусами из медных монет, которые еще мельче по достоинству, чем Большие Деньги. Аптека. Витрина с ножами и мечами. Фейерверки. Мясная лавка. Над жаровней с углями подвешена целая свинья, от которой разносится божественный аромат. "Рай плотских наслаждений", аромат другой, но тоже божественный. Синтоистский храм, украшенный деревянной рыбой, - подобно богу, рыба никогда не смыкает глаз. Уинтер придумал, как организовать большой, шумный скандал, я бы даже сказала погром. Вы, конечно, думаете, что он пошел к этим плотским дамам, выложил некую сумму и попросил их выбежать на площадь в чем мать родила? Ошибаетесь. У фейерверочного прилавка он купил дюжину каллистянских ракет, совершенно не интересуясь их цветом. Затем пошел к меняле и получил за полусайсу даже больше медно-монетных бус, чем ему требовалось - совершенно не интересуясь размером удержанной комиссии. Затем он начал привязывать бусы к ракетам, чем и привлек к себе внимание праздношатающихся кули. Вокруг него собралась небольшая толпа. Покончив с этим занятием, синэргист обстрелял ракетами крышу павильона, где те и рассыпались весьма приятным для глаза фонтанами искр и звонким дождем звонкой монеты. Связки монет, оставшиеся без применения, он просто закинул на ту же самую крышу. - Хай! - дружно прокричали кули и столь же дружно бросились на штурм павильона. Уинтер получил свой погром. Скорее даже не Уинтер получил его, а павильон. Искатели легкой - хотя и не очень большой - наживы мгновенно облепили все стены хилого строения. Они бешено карабкались вверх, срывались, сталкивали друг друга. Люди ползали по крыше, отчаянно обшаривая каждый ее уголок; время от времени завязывались драки. И все это - в сопровождении ярких огненных фонтанов, то там то здесь взлетавших к небу. Какой-то человек выскочил из двери, бросил взгляд на происходящее, обернулся и что-то крикнул. К нему присоединилась небольшая группа охранников, сразу взявшаяся за наведение порядка, а Уинтер тем временем проскользнул внутрь, никем не замеченный и не остановленный. Изнутри загадочный павильон вполне - и даже с избытком - соответствовал своей ободранной внешности. Миновав несколько охранных постов (где не было сейчас ни одного охранника) Уинтер оказался в неком подобии сарая, совершенно пустого, если не считать нескольких скамеек и табуреток. Заплесневелые стены буквально шевелились от многочисленных насекомых, грязный, облезлый потолок, в полу зияли широкие трещины. - Господи, - поразился Роуг. - А мне-то казалось, что воровство - выгодная профессия. Здесь бы и мамонт жить не стал. Неужели я зря таскался за этой однорукой бабой? Через щели в полу пробивался свет. После недолгих и не особенно осторожных - дикий шум снаружи перекрывал звуки его движений - поисков Уинтер обнаружил вход на лестницу, завешенный истлевшей, кишащей вшами тряпкой. Брезгливо сморщившись, он отодвинул эту мерзость, встал на четвереньки и начал медленный, осторожный спуск. И вдруг окаменел. Самую середину большого подвала занимал длинный деревянный ящик из-под чая. На ящике лежал человек в синей рабочей одежде, правая рука его была откинута в сторону: рукав на ней закатан, а кисть свисала над белой кюветой, из которой поднимался пар. Пар шел и от двух стоящих неподалеку белых сундуков. Кули судорожно извивался, его удерживали на месте пять женщин (в том числе и знакомая и-Шу). Женщины смеялись и - насколько мог понять Уинтер - шутили, кули тоже пытался шутить. Невероятная сила духа: одетый в белое джинк как раз кончал ампутировать - с помощью вполне современных хирургических инструментов - окутанную клубами пара кисть. Грубые, натруженные пальцы судорожно что-то сжимали. Сжимали что-то непонятное - от кисти исходило тусклое красное сияние потухающего костра, раскаленного железа, умирающей новой звезды. Новой? И вдруг Уинтер все понял. - Господи! Господи! Господи Исусе! Это же вроде как негры, калечившие себя, чтобы проносить алмазы в ранах. За каждую горсть радужных пуговок мета джинки расплачиваются кистью руки. Их проверяют только на холод криогенных контейнеров - кому же придет в голову проносить такую вещь в голой руке? - И ведь это - совсем не глупость. Ценой кисти - которую он, скорее всего, и так потерял бы при здешней технике безопасности - полуголодный кули до конца дней своих будет жить в достатке и почете. Но только это - по одной горсточке, много так не натаскаешь. Для крупномасштабной коммерческой контрабанды нужно использовать... что? Опаро называл их мелкими жуликами. Верно, конечно, но знает ли он, как действуют крупные? Да, конечно же, знает. Только сумею ли я из него это вытащить? - Спасибо, Роуг, премного тебе благодарен, - произнес знакомый голос. Так и пребывавший на коленях Уинтер резко обернулся. У спуска в подвал стоял блестящий экзобиолог Томас Янг, он же тритонианский вельможа, манчжурский князь Да-мо Юн-гун. За его спиной виднелась небольшая группа крайне мрачного вида солдат. жүктеу/скачать 0.78 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|