Анатолий Васильевич Луначарский Человек нового мира



бет7/22
Дата23.06.2016
өлшемі1.16 Mb.
#154136
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   22

Лондонский съезд *

К весне 1903 г. позиции обеих частей социал-демократической партии, — большевиков и меньшевиков, — стали определяться все резче.

Все меньше оставалось таких членов партии, которые продолжали предполагать, что раскол произошел по «второстепенным» пунктам, по «малозначащим» разногласиям — относительно первого параграфа устава, распределения мест в редакции и т. д.

Все более становилось очевидным, что чутье отнюдь не обмануло Ленина и что меньшевизм оформлялся в оппортунистическое крыло социал-демократической партии.

Январские события 9, огромный рост рабочего движения, воинственно-революционное настроение, охватившее пролетариат, — все это заставило большевиков ожидать великих событий, стараться изо всех сил придать возможно сознательное оформление стихийно назревающему рабочему движению и помочь ему дорасти до наиболее боевых форм.

Меньшевики же, отнюдь не отрицая, что в России имеется налицо большой политический подъем, предполагали, что рабочий класс сыграет в нем второстепенную роль, что главная роль будет принадлежать либералам, что им предоставлено историей слово и что самым лучшим концом ближайшего политического подъема был бы как раз переход власти к либеральной буржуазии, хотя бы в форме более или менее «приличной» конституционной монархии. Меньшевизм удовлетворился бы тем, что в «приличной, конституционной России» его партия заняла бы приличное место на крайних левых скамьях того или другого парламента.

В их глазах мы были чуть ли не поджигателями. Мы толкали пролетариат на «несбыточные мечты», на «рискованные поступки».

Мы рвали, таким образом, судьбу революции, компрометируя ее буржуазный характер, который, по мнению меньшевиков, нужно было подчеркивать и беречь.

Со своей стороны мы считали всю тактику меньшевиков подрывом веры пролетариата в свои силы, размагничиванием его рядов, побуждением пролетариата к самоотречению, к отказу от той первой роли, которую, по нашему мнению, он непременно будет играть в предстоящей революции.

Нам было удивительно и досадно, что Плеханов, которому принадлежала знаменитая фраза «революция победит в России как рабочая или не победит вовсе», — оказался в рядах этих ограниченных истолкователей марксизма.

Мы с иронией и некоторой печалью припоминали, что главным теоретиком меньшевизма явился тот самый Мартов, который когда-то написал: «медленным шагом, робким зигзагом» и т. д., — марш, который теперь как нельзя лучше характеризовал его самого и его братию.

Но если становилось все более очевидным, что два фланга недавно единой партии встретятся в скором времени как прямые враги, то принципиально дело оставалось до чрезвычайности неопределенным.

Конечно, у меньшевиков были свои организации и за границей, и в России, у большевиков свои, — но был и общий партийный центральный комитет, выбранный на II съезде и имевший в общем меньшевистский характер.

В этой обстановке решено было собрать съезд в Лондоне в мае месяце для того, чтобы точно определить границы, разделяющие нас. 1

Ленину было ясно, что ни о каком примирении не может быть и речи.

Надо сказать, что на съезд было выбрано (от 29 комитетов) довольно большое количество делегатов, среди которых были и меньшевики.

Съезду предшествовали переговоры, результат которых, благодаря стараниям Ленина, оказался наиболее благоприятным с точки зрения нашего заграничного большевистского отношения к делу.

Съезд был созван в Лондоне. Я поехал туда в качестве представителя нашего центрального органа, как член его редакции.

Приехали мы в Лондон вместе с тов. Воровским и вместе с ним поселились.

В Лондоне ни я, ни он до тех пор не бывали, и огромный, в высшей степени своеобразный город давал нам всем, — и обстановкой той мелкой чиновничьей семьи, в которую мы попали, и видом улиц в будни и праздники, и своими театрами, кабачками, — огромную пищу для наших наблюдений.

Во все свободное от заседаний съезда время (их, правда, было не так много) мы носились по Лондону, насыщаясь впечатлениями, и даже сейчас то, что я знаю непосредственно, живо, по собственному опыту об Англии, основано главным образом на остроте тех впечатлений.

Ленин тоже очень часто сопутствовал нам.

Мы часто вместе завтракали и обедали, бывали вместе в музеях и театрах. Насколько я помню, он не только лучше нас говорил по-английски, но и гораздо лучше ориентировался в Лондоне.

Был он все время весел и бодр, смотрел на задачи съезда, как на чрезвычайно важные, вел линию твердую и определенную, знал, куда идет, знал, что идет прямо и решительно к революции.

Как всегда, громадная историческая работа, которую проделывал Владимир Ильич, не мешала ему быть очаровательным, веселым человеком и прекрасным собеседником, милым и внимательным товарищем. Часто по ночам, лежа в постелях в нашей маленькой комнатке на верхнем этаже домишки клерка, у которого мы жили, мы с тов. Воровским подолгу делились нашими лондонскими впечатлениями. Большую часть беседы мы посвящали отзывам о великом человеке, с которым нам довелось вместе работать.

На съезде было принято много важных решений, предопределивших всю физиономию большевизма.

Прежде всего съезд твердо установил, что мы идем навстречу революции, что эта революция будет иметь характер гражданской войны, боев на улицах, что партия обязана не только политически руководить пролетариатом и восставшими солдатами, но и суметь руководить технически, — как я выразился в своем докладе о вооруженном восстании (этот доклад был поручен мне Лениным), партия должна теперь же выработать в своей среде не только учителей революции, но и ее боевых офицеров.

Вторым важным решением был отказ от какого бы то ни было формального кокетничанья с либералами. Вместо лозунга немедленного созыва учредительного собрания мы установили требование создать революционное временное правительство.

Особенно важна была линия, которую твердо проводил Ленин, несмотря на некоторые возражения относительно политики использования массового крестьянского движения.

Уже на III съезде Ленин определенно разграничил в этом отношении нашу тактику и тактику меньшевиков: меньшевики стремились вести линию на союз с буржуазией, на то, чтобы пролетариат оказался хвостом буржуазно-либеральных сил.

Между тем мы держали курс на союз с крестьянством, на то, чтобы пролетариат оказался во главе идущих к решительной победе революционных, трудовых народных сил.

Съездом была дана пророчески верная характеристика меньшевиков; установлено было также отношение к другим мнимо революционным силам — либералам, эсерам и т. д.

Все были поставлены на свое место, все получили свою оценку. По отношению ко всем общественным силам, с которыми нам приходилось вести великую революционную игру, партия поставлена была в совершенно определенные взаимоотношения.

Большевики вышли из съезда весьма окрепшими, с твердыми принципиальными установками и достаточно мощные организационно.



[1930]



Достарыңызбен бөлісу:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   ...   22




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет