Андре Конт-Спонвиль Философский словарь

Изменение (Changement

Становление или потенция в действии; переход из) одного места в другое (пространственное движение, по Аристотелю); из одного состояния в другое; от одной формы или величины к другой и т. д. «Все проходит, ничто не остается неизменным», – сказал Гераклит (фрагмент А6), и это означает, что все изменяется (panta rhei : все течет) и ничто не постоянно. Исключением из этого правила мог бы быть только Бог. Но если бы Бог никогда не менялся, он стал бы мертвым Богом. И молиться ему – все равно что молиться куску дерева.

Что это, нигилизм? Вовсе нет. Не стоит забывать о единстве противоположностей: то, что меняется, и есть то, что остается неизменным. Произнося слово «изменение», мы и в самом деле имеем в виду последовательность по меньшей мере двух различных состояний одного и того же объекта – но из этого следует, что сам объект продолжает существовать. Если же он полностью исчезнет, то изменяться будет уже не он (ведь его больше не существует), а его элементы или мир (которые по-прежнему существуют). Таким образом, изменение подразумевает тождественность, продолжительность и поддержание в бытии того, что изменяется. Что это – субстанция? Не обязательно, если под субстанцией понимать нечто неизменное (не исключено, что изменяется все). Но наверняка, если под субстанцией понимать то, что изменяется (субъекта или носителя изменения). Рассмотрим в качестве примера корабль, у которого постепенно заменяют все детали. В конце концов от прежнего корабля не остается ни одного атома, но сам корабль при этом ничуть не изменился – во всяком случае, в той мере, в какой мы хотели, чтобы он остался прежним (по конфигурации, по назначению, по имени, по сущности). Это в равной мере относится к любой вещи, любой совокупности вещей, любому процессу. Страна, политическая партия, предприятие или индивидуум могут изменяться только при том условии, что остаются собой, по меньшей мере, частично. Я могу измениться, но для этого надо, чтобы я был по-прежнему я. И если все в мире изменяется, значит, мир продолжает существовать. Да здравствует Парменид.

Итак, чтобы изменяться, необходимо продолжаться. Однако верно и обратное: чтобы продолжаться, необходимо изменяться. В вечно изменчивом мире неизменность невозможна или смертельна. Страна, партия или предприятие способны держаться на плаву только при условии постоянной адаптации к меняющимся условиям. Индивидуум может оставаться самим собой только при условии постоянного развития, даже если ему этого совсем не хочется. Жить значит расти и стариться, то есть изменяться двумя способами. Да здравствует Гераклит: все течет, все изменяется, ничто не стоит на месте – кроме универсального становления.

Мы тем легче замечаем изменения, чем они масштабнее и стремительнее. Но даже самое медленное или самое мелкое изменение не перестает быть изменением. Замечательно сказал Монтень: «Весь мир – это вечные качели. Все, что он в себе заключает, непрерывно качается: земля, скалистые горя Кавказа, египетские пирамиды, все это вместе со всем остальным, а также и само по себе. Даже устойчивость – и она не что иное, как ослабленное и замедленное качание» («Опыты», книга III, глава 2). Таким образом, изменение есть закон бытия (в силу чего бытие составляет единое целое со становлением), и, может быть, это единственная неизменная в мире вещь. Все меняется – это вечная истина.

Изобретение (Invention)

Больше, чем открытие, но меньше, чем творение. Изобрести значит сделать то, чего прежде не существовало (именно этим изобретение отличается от открытия), но что раньше или позже обязательно должно было появиться (этим изобретение отличается от творчества). Так, Христофор Колумб открыл Америку (он ее не изобрел, потому что она существовала и до него); Ньютон открыл закон всемирного тяготения (то же самое примечание), тогда как Дени Папен (119) изобрел (наряду с другими) паровую машину, а Эдисон (120) – телеграф, фонограф и лампу накаливания. Эти четыре прибора не существовали до времени своего изобретения. Однако, не будь Папена и Эдисона, они в конце концов все равно появились бы на свет, может, позже и в несколько ином виде, но обязательно появились бы. Если бы оба упомянутых изобретателя умерли в раннем детстве, техническая картина нашего мира, вероятно, была бы чуточку иной, но различия касались бы деталей или исторических подробностей ее развития, а не ее содержательной сущности (промышленная революция и революция средств связи все равно произошли бы). Но вот если бы в младенчестве умерли Моцарт и Микеланджело, у нас никогда не было бы ни «Рабов», ныне хранящихся в Лувре, ни «Концерта для кларнета». Ибо и первое, и второе суть не изобретения, но творения.

Изоляция (Isolement)

Отсутствие отношений с другими. Не следует путать изоляцию с одиночеством – особого рода отношением, единичным и неотъемлемым, к себе и ко всему миру.

Изономия (Isonomie)

Равный для всех закон, или равенство перед законом. Это слово пришло к нам из Древней Греции, где входило в юридический и политический лексикон. Однако его применение этим не ограничивалось, распространяясь и на другие сферы, например медицину (означая равновесие гуморов) или космологию (означая равномерность распределения существ во Вселенной). Судя по всему, понятие изономии играло важную роль в античном атомизме, в частности в учении о распределении атомов в пустоте (откуда идея о множественности миров) или в учении о равновесии разрушительных и охранительных сил. Приверженцы изономии делают ставку не на правосудие или природу, а на нейтральность случая.

Изысканность (Distinction)

Разновидность превосходства, имеющего часто социальную или культурную основу, но производящего впечатление внутренне присущего тому или иному человеку. Изысканность – это особая элегантность манер, умение обратить на себя внимание, ничего для этого не предпринимая, нечто вроде столь глубоко укорененной вежливости, что она кажется природным свойством человека и выражает его уважение к себе и собственному воспитанию. Пьер Бурдье ввел понятие изысканности в социологию, применяя его к суждениям вкусового характера («Об изысканности», «Социальная критика суждения», 1979). В конкретном обществе человек, выносящий вкусовую оценку, тем самым подвергает социальной оценке и самого себя. Например, утверждение о том, что оперу я люблю больше, чем эстраду, служит способом выделиться, подчеркнуть свое отличие от большинства людей. Что, конечно, отнюдь не значит, что Мишель Берже (121) равноценен Моцарту.

жүктеу/скачать 3.81 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: